Под нарастающий гул турбин самолёт поднимался в небо. Аэропорт солнечного Майями оставался позади, впереди ждал холодный Петербург. Макс смотрел в иллюминатор. Суточная щетина на лице и легкий спортивный стиль в одежде намекали на поспешность вылета. Он пытался собрать воедино свои воспоминания о России: снег, цветущая груша, старая кухня с жёлтыми обоями, родители – ещё вместе, дед с трубкой на террасе, отцовская «Волга», первый раз за рулём. Прошло двадцать с лишним лет, тогда он был совсем ребёнком, теперь же он возвращался в опустевший дом дедушки Лёни на оглашение завещания.

Макс, он же Максим Фёдорович Крестовский, в свои тридцать уже входил в десятку богатейших холостяков мира. Опытный автогонщик, успешный бизнесмен с внешностью героя американских блокбастеров – он являлся обладателем небрежно взъерошенных тёмно-русых волос, светло-голубых глаз, атлетического телосложения и всевозможных премий и наград за победы в ралли и трофи-рейдах. Его имя давно стало брендом спортивных центров и спорттоваров.

Свои первые деньги Макс заработал ради благополучия матери – скрипачки. Когда-то она была вынуждена воспитывать мальчика одна, в незнакомой стране и, несмотря на все трудности, смогла привить сыну веру в себя и великолепный музыкальный вкус, а затем и дать свою девичью фамилию. Из всего своего имущества она привезла в Америку только две пластинки: «Битлз» и концерт Д. Шостаковича.

Долгие годы в Штатах они перебивались кое-как, затем Макс, получив водительские права, рискнул принять участие в местном заезде и выиграл. Мальчика отметили спонсоры и пригласили на участие в престижном трофи-рейде. Так началась его история как первоклассного водителя и спортсмена. Но видя переживание мамы за каждое его соревнование, Макс поспешил найти другие варианты заработка. Его имя было уже на слуху, и он окунулся в бизнес. Собрал команду из старых друзей и начал с продажи простых спорт-гаджетов. Спустя два года запустил собственную линию производства: спортоборудование, одежда и прочее, – таким образом, дав своей матери спокойную счастливую жизнь в достатке.

Макс был ходячим подтверждением, что заработать миллион проще, когда думаешь не о деньгах, а о тех, кому они нужны. Однако чем старше он становился, тем дальше они с мамой жили друг от друга. Макс понимал, что как сын он должен заботиться о ней, но не более того. И он не бросил экстремального вождения – ведь это была его страсть. Став большим человеком, он по-прежнему оставался ребенком. Непоседой, любознательным, восторженным и с потрясающим воображением, что постоянно разжигало в нём страсть к новым приключениям.

Вернувшись накануне ночью с очередного внедорожного соревнования, на которое ездил, скорее, чтобы развеяться, нежели ради победы, Макс вошел в свой дом и осознал, что это не более чем конструкция из бетона и стекла. На первом этаже всё ещё стояли коробки с вещами. Мебель по-прежнему была укутана в целлофановую пленку. Ни домашнего уюта, ни теплого приёма, ни готового ужина ему получить не удалось. В этот приезд домой он особенно сильно ощутил, что не всё приобретается физическим трудом. Есть вещи, которые рождаются от иных инвестиций, которые притом должны быть постоянными – это время и общение. А как раз этим Макс долгое время и не располагал. И в результате ему не с кем было поделиться своими мыслями, успехами и переживаниями, – он был абсолютно одинок. И если с деньгами было просто: вложил силы – получил средства, то в отношениях с другими людьми всё становилось в разы сложнее. Деньги дали ему свободу найти свой путь. Разбогатеть и найти себя оказалось куда проще, чем обрести своего человека.

– Душевно и тепло, хоть шубу надевай, – усмехнулся Макс, бросая сумки на пол в прихожей и включая свет. Под дверью лежала почта, накопленная за дни его отсутствия. Он поднял стопку конвертов; пройдя в дом, бросил их на стол в кухне и отправился в душ.

Проснувшись утром, он сделал завтрак из того, что удалось найти. Хрустя чипсами, Макс стал перебирать конверты. Один из них оказался из России. Он удивился и, покрутив в руках, вскрыл. Внутри лежало официальное письмо, составленное на двух языках: русском и английском. Макс прочитал на русском – он прекрасно владел им благодаря матушке-аристократке. В письме содержалось приглашение присутствовать на оглашении завещания Леонида Давидовича Крестовского – его деда, которое должно было состояться через одиннадцать часов, – с учетом разницы во времени, – в далёком Санкт-Петербурге в России. На чаше весов «за» поездку выступала возможность покинуть пустой дом; «против» – не было ничего. Через пару часов Макс стоял на трапе с билетом в Россию на руках.

Он сидел в самолете и голос в его голове настырно напевал «Back in USSR…Ты сам не знаешь, как тебе повезло, друг мой. Снова в СС… снова в СС… снова в СССР!» – эта была одна из песен с маминых пластинок. Максу никогда не было свойственно предаваться ностальгии в любом её виде. Вот и теперь зарождавшиеся в нём воспоминания о России практически сразу оттолкнул в сторону прагматизм бизнесмена. Макс набрал номер Питера Гофера, – своего официального заместителя.

– Алло! Питер, включай голову на запись. С завтрашнего дня остаёшься за старшего. Китайцы и Аляска на тебе! Понял?

– Что? Я? Да… – перепуганный Гофер перебирал в голове информацию, которую необходимо донести до начальника. – Я вчера провёл брифинг с аналитиками по поводу рынка продаж в Азии и звонил Уолту… – начал он растерянно сыпать в ответ, но Макс перебил его:

– Я на месяц-другой улетаю в Россию, у меня срочные дела. Звонить буду сам. Завалишь бизнес – уволю! Всё, давай, дальнейшие указания получишь у Шеры. – Макс повесил трубку.

Питер ещё минуту озадаченно постоял посреди офиса, а затем, встряхнув чёлкой и задрав нос, вышел к коллегам со словами:

– Так!.. – и хлопнул в ладоши. Разумеется, коллеги сделали вид, что готовы слушать.

Но в любом коллективе всегда имеется «тёмная лошадка» – человек, от которого действительно зависит вся работа фирмы. И это не директор. В дни отсутствия Макса всеми делами занималась Шарлотта, – друг детства. Никто и никогда не знал, где и как проявит себя Шера в жизни, но в бизнесе без её мозгов было не обойтись. Сдержанная и расчётливая, она в тени босса рулила непотопляемой фирмой.

Видя распыляющегося в речах Гофера, знойная красотка в комбинезоне чёрной кожи аккуратно нажала кнопку «фото» на своём смартфоне изящным пальчиком со свежим маникюром. Фотографию Гофера, читающего коллегам свой манифест, она отправила Максу с сообщением: «Ты – тролль. Было б смешно, если бы не мне всё тягать». Макса повеселило это трогательное напоминание о фирме – он был спокоен за свой бизнес… по крайней мере, пока Шарлотта в его команде. В остальном его ничего не держало. Его образ жизни не требовал ничего бросать или отменять, а страсть ко всему новому и экстремальному с годами в нём только усиливались. И теперь, устроившись поудобнее в кресле самолёта, Макс отключил телефон и предался снам в небесах.

«Главное – не быть дома. На достигнутой вершине ты стоишь один…» Макс проснулся. В голове звучали мысли, которые ему приснились. Внутри всё сжималось и проваливалось в какую-то бездонную дыру. Чем её наполнить – он не знал, каким чувством или едой. На всякий случай заказал у стюардессы завтрак.

Из иллюминатора было видно только облака и завалившееся солнце. Там, далеко, все эти годы существовал Санкт-Петербург, где они жили в уютной квартире, а летом выезжали гостить к деду с бабушкой. Макс по-прежнему пытался вспомнить деда. Но в мыслях царил сумбур, из которого он вылавливал редкие факты. В девяносто втором году, когда НИИ, где работал отец, закрыли, он с родителями уехал в Калифорнию, а дед с бабушкой остались в Питере. В голове всплыли картинки из детства: деревянный дом в лесу и огромная груша во дворе, под которой стоял стол. Макс улыбнулся, вспомнив, как они ели арбузы на этом столе, как по осени его заставляли банками и как отец раскладывал на нём свои чертежи.

Петербург встретил Макса радостным осенним ветром с Финского залива, перемежающимся мелкой и колкой ледяной крошкой. Октябрь пятнадцатого года в России вообще был чрезвычайно щедр на погодные сюрпризы. Закутавшись в капюшон своей спортивной куртки, Макс сбежал с трапа в автобус, и всю дорогу до аэровокзала размышлял о том, что иной раз здорово бы поинтересоваться погодой, а не просто схватить какую-то куртку и надеть любимый спортивный костюм. Стаканчика чая в тёплом помещении было достаточно, чтобы согреться и собраться с мыслями. До оглашения завещания оставалось три часа – вполне хватало, чтобы вызвать такси и побродить по торговым рядам в Пулково, чем и занялся Макс.

– Интересно, здесь есть пробки? – около отдела игрушек вслух подумал он о предстоящей дороге из аэропорта на Литейный.

– Нет. Мечи световые вот завезли. А пробок у нас нет, – разъяснила милая кучерявая продавщица, спросонья кутаясь в плед.

– Погодка у вас ай-яй! – Девушка была симпатичной, Максу было откровенно скучно, и он поддержал разговор.

– Это Питер… – улыбаясь, банально прокомментировал кучерявый плед. – Хочешь пожаловаться на погоду? Так это не здесь, тут этим не удивишь. Позавчера вот плюс двадцать было днём. Жара… Питер создан, чтобы закалять метеочувствительных людей. А из обычных – делать метеочувствительных. Делать и закалять…

«Как и вся жизнь, – подумал Макс. – Делает и закаляет. Только вроде почувствуешь, что закалился, так она снова тебя сделает. Не зря я, видимо, тут родился».

– Ничего, привыкнете. Вы домой прилетели? – продолжал делиться мудростью плед.

– Нет, померзнуть.

– Если так, то лучше в ноябре приезжайте.

– С вами рискованно так загадывать, прилечу в ноябре, а у вас тут жара тропическая! Вот вам моя визитка, наберите, когда у вас будет самая противная погода, и я прилечу.

Он протянул девушке визитку и взял трубку проснувшегося телефона:

– Вас ожидает такси. Номер машины – сто тридцать семь, – произнёс голос в телефоне, и Макс, попрощавшись со случайной собеседницей, направился к выходу.

– Чудак какой-то! Визитку сунул… – хмыкнула продавщица и достала свой сотовый. – О'кей, Гугл, кто такой Макс Крестовский…

На улице Макс обнаружил заниженный и добротно тонированный российский автомобиль на больших блестящих дисках. Ярко-белая «Приора» – машина лихая, и дело даже не в двигателе или каких-то технических фишках. Всё дело в харизме.

– Во! Парниш, реальный прикид! А то вёз тут ща одного, тьфу! Не пойми как вырядился! Прикинь, да! Фиг знает, как с ним разговаривать! Парень он иль ваще – оно какое-то! Куда едем-то, бро? Литейный? – выдал рулевой, который был облачен в точно такой же спортивный костюм, что и у Макса, только, пожалуй, пара букв в лейбле были перепутаны.

– Угу… – задумчиво промычал Макс. Его несколько ошарашило такое обращение, напомнив своим стилем о жителях неблагополучных кварталов в Штатах. Не думал он, что, несмотря на такую разницу в окружении, культуре, языке и цвете кожи, встретит это и здесь. А ведь действительно, если человек хочет жить подобной жизнью, то по какую сторону моря он ни оказался бы – всё будет по его желанию. Огорчило мужчину и само транспортное средство. Во-первых, – и в качестве самой главной претензии – оно было жутко тесным для Макса. Во-вторых, он ожидал такси, где водитель выйдет и поместит багаж в предназначенный как раз для этого багажник, а Максу можно будет, не думая ни о чём, устроиться на удобном заднем диване и полюбоваться видом из окна, наслаждаясь плавной ездой. Ему же пришлось подпереть головой потолок и скомкать сумку у себя на коленях, – багажник и задняя часть салона были заняты сабвуфером. Скрючившись пополам, насколько позволяла комплекция, Макс мысленно вспомнил свой диван в плёнке посреди просторной гостиной. «Лучше б распаковывал», – подумалось вдруг ему.

– Как поедем? – спросил водитель, поджигая папироску.

– Быстро! – недовольно отрезал Макс и посмотрел на часы – оставалось около часа.

– Во, эт нормально, организуем.

– Сигарету потушите. – К курению отношение у Макса было крайне категоричное.

– Чё? Я окошко же открыл! – Водитель недоумевающе уставился на Макса.

– Для здоровья вредно. – Макс посмотрел в глаза водителю.

– Чё-то ты какой-то…

Угрюмый Макс, занимавший практически всю переднюю часть «Приоры», вновь встретился взглядом с шофёром. Тот, секунду подумав, выбросил сигарету.

– На Литейном куда? – уже не так браво спросил он Макса. Собственно, это был первый вопрос о сути дела.

– Дом номер тридцать восемь.

Машина промчалась по КАДу, довольно быстро пролетела расстояние по Измайловскому до набережной Фонтанки, где и встала в обычную утреннюю пробку. Не зря Макс думал о пробках в аэропорту – они здесь всё же были, как и во многих российских городах. Питер, увы, исключением не стал. Макс сидел и немного нервничал, принимая эту неудачу на свой счет. Он терпеть не мог ситуаций, на ход которых не мог повлиять. Где-нибудь в Нью-Йорке он бы вышел из машины и пошёл пешком, но погода за окном совсем не располагала к пешим прогулкам, да и до Литейного ещё не доехали. А куда идти – Макс не представлял, и такое пешее путешествие могло бы затянуться. Пришлось ждать, сидя в такси. Поток полз синхронно с минутной стрелкой его хронометра.

Тем временем где-то в небольшой конторке с массивным названием «Гарант-Плюс» скучали адвокат и нотариус, похлёбывая растворимый, но довольно ароматный кофе. Ледяная крошка стучала в окно. Часы тикали.

– Саш, вот ещё двадцать минут, и если эти наследники не явятся, я ухожу. У меня ещё встреча в СИЗО с клиентом! А дотуда ещё доехать надо, – проныл невысокий мужчина лет тридцати с небольшим, облачённый в серый костюм и бледно-розовую рубашку. В пальцах одной руки он крутил пластиковую ложку, во второй держал гранёный стакан с остатками кофе.

– Ну давай, Андрюх, кофе допивай, и покурим пойдём. Потом – по своим делам. Мне тоже не светит весь день тут сидеть. На сегодня кроме этого завещания нет ничего. Домой пойду, пятница всё же. – Собеседник Саша был повыше и покрупнее Андрюхи, а джинсы и свитер на нём давали понять, что официальных встреч он в этот день не планировал.

– Вот ты халявщик… всегда так! Я с универа ещё заметил. Вечно всё у тебя как-то не напряжненько. – Андрей одним глотком допил остатки кофе.

– А ты не завидуй, не завидуй. Надо было правильную профориентацию выбирать. Тебе вечно приключений на свою пятую точку не хватало! – Саша стал укладывать документы в ящик стола, затем запер его на ключ, и друзья-юристы, под взаимные подколы, вывалились на улицу. Напротив них остановилось ярко-белое тонированное такси на ярких блестящих дисках, покрытое тонкой хрустящей корочкой изо льда и ненавязчивой дорожной питерской грязи. Из машины вышли двое; один – атлетического, другой – апокалиптического телосложения, в одинаковых костюмах, у атлета на плечи была накинута ветровка не по погоде, а в руках болталась сумка. Он направился к зданию, а водитель начал какой-то щёткой тереть передний номер.

– О, смотри, Андрюх, двое из ларца одинаковых с лица!

– Где?

– Да вон, с бэтмобиля десантируются.

– Х-хэ… клоуны какие-то. Вчера дело было, такую шаланду угнали. Представляешь, угнали! И подозреваемых двое, опрашивали одного – вот в таком же костюме. Он у них как форма идёт, что ли?

– Ё-к-л-м-н, их ещё угоняют?

– Вот-вот! И не говори!

Оставив без внимания их диалог, атлет прошел мимо и направился в здание, а водитель, дотерев наконец номер, сел в машину и смешался с потоком.

Макс дернул ручку офиса № 306. Оказалось закрыто. На всякий случай он постучал. Ситуация не изменилась.

«Damn! Хотя бы могли номер телефона оставить. Где их искать теперь? – подумал Макс. – Ладно, найдём!». Выходя, он заметил двух балагуров, пожимающих руки, и на всякий случай решил поинтересоваться у них.

– Мужики, вы не в курсе, в триста шестом вообще работают сегодня?

– Да. А вы по какому вопросу? – Андрюха уже хотел идти по своим делам, но Саша задержал его, не давая тому прервать прощальное рукопожатие.

– На оглашение заве… завещания, – почему-то это слово далось Максу с трудом.

Саша с Андрюхой многозначительно переглянулись. «Послал бог наследника!» – пронеслось в их взглядах.

– Пройдёмте в кабинет! – Саша достал из кармана ключи от кабинета и показал рукой на вход в здание.

Нехотя возвращаясь в рабочую атмосферу, участники слушания, – все, кроме Макса, – натянули на лица официальные выражения, достали какие-то папки.

– Итак, все стороны в сборе, – начал Саша по праву нотариуса. – Представитель покойного – адвокат Андрей Вадимович, и, как я понимаю, наследник – Максим Фёдорович. Приступаем.

После процедуры оглашения Макс осознал, что ему завещали тот самый летний дом с грушей во дворе, сберкнижку с шестьюстами пятьюдесятью рублями и автомобиль загадочной марки «Вартбург».

Макс любил ездить, любил автомобили, но о такой марке слышал впервые. Да и не припоминал, чтобы у деда была машина, однако это нисколько не обескуражило наследника. Есть машина – хорошо, не надо будет мотаться по Питеру в этих тесных капсулах со спортсменами за рулём. Хотя вообще вся эта процедура, да и само наследство, оставили довольно неприятный осадок. Почему так – Макс не задумался, – копаться в себе было совсем не в его стиле, он не привык тратить время на скучные и бесполезные вещи, к которым он, без сомнения, причислял и рефлексию.

Оглашение завещания и подписание документов заняло около полутора часов.

– Есть вопросы? – в конце осведомился нотариус.

– Есть, – уверенно подняв голову, оживился Макс. – Где тут у вас нормально поесть можно?

– Наш, наш человек! – заключил адвокат.

Далее встреча, и так начинавшаяся «без галстуков», окончательно приобрела неформальный характер.

Глава II

«Дом стоит, свет горит…»(Виктор Цой, 1988 г.)

– Да, ресторанчик ничего… – Максу понравилась харчевня на украинский манер, куда его привел Андрюха. Она расположилась на первом этаже обычного каменного строения, каких в любом городе сотни, если не тысячи. Но в помещении поработали на славу, и изнутри ничего не выдавало холодной каменной наружности. Всё выглядело, как в мазанке: печка, деревянные лавки, сусеки, столики-бочки с соломенными тюками и прочими предметами сельского обихода вокруг. Макс снобизмом не страдал, не всегда человек превращается в результат миллионов на счету, бывает и наоборот, когда миллионы – результат самого человека. И тут главное: человека в себе и не потерять. Макс не потерял. А здоровенный горшочек запечённых пельменей только добавлял ему человечности.

– Да, хороший… Максим… – вкрадчиво начал Андрей какую-то фразу, в которой уже чувствовался и вопрос, и скорбь одновременно.

– Лучше – Макс, непривычно, – оборвал тот.

– Хорошо, Макс, я бы вот какой вопросец хотел ещё уточнить. Насчет оплаты…

– Какой оплаты? – Макс поднял глаза на собеседника.

Андрей сидел с меланхоличным выражением лица, движения его были ленивыми, но по глазам и подергивающимся пальцам чувствовалось, что нутро его так и елозит. Он не умел генерировать идеи на миллион, не обладал особой работоспособностью и исключительной деловой интуицией, однако своего шанса вытянуть из клиента очередной клок шерсти никогда не упускал. Сейчас Андрей видел перед собой человека довольно решительного и абсолютно не зависящего от него, что случалось в его практике редко и, по правде сказать, очень ему не нравилось. Желая извлечь для себя выгоду, он детально обдумал план. Но, глядя на Макса, понимал – если он скажет что-то не так, Макс откажет. И уже не передумает. От этого он недолюбливал Макса и побаивался ситуации. А может, и наоборот. Для начала он решил сыграть на чувстве вины Макса перед дедом, которую в нём предполагал.

– По поводу участия во всем этом… Ваш дед поручил мне представление интересов ещё два года назад, перед тем как его перевели в Дом престарелых… – Андрей говорил с осторожностью, выделяя и растягивая слова.

– А чего ж вы не сообщили, что его в Дом престарелых увозят? – сурово спросил Макс, явно давая понять, чья здесь вина.

– Кому? Мы писали, кажется…

– Да, с таким подходом вам много не заработать! – ухмыльнулся Макс и отправил в рот очередной пельмень.

– Ну свое-то получить я всё же надеюсь! – Андрей нелепо улыбнулся, мысленно выругавшись в адрес Макса и разозлившись на себя за неуместно радостную физиономию.

– И сколько? – Своё внимание Макс адресовал меню, буйство чувств адвоката его особо не трогало. – А вот это – первак – это что такое? Пробовал?

– Двадцать тысяч триста рублей. – Андрея такое пренебрежение финансовыми делами, притом касающимися лично его кошелька, раздражало, и на вопросы о меню он отвечал так же сухо и коротко, как Макс – на вопросы об оплате. – Пробовал. Крепко, к пельменям – самое то.

– Крепко… м-м-м, нет, мне за руль ещё. Дела решать, – задумался Макс. – Двадцать тысяч триста говоришь?

– Да, минутку. У меня и бумаги с собой.

Андрей, убедившись, что Макс наконец внимает ему, достал из портфеля скоросшиватель с аккуратно вложенными в файлы документами и начал их перелистывать, тыкая палец то туда, то сюда, отчаянно пытаясь обосновать свои финансовые притязания.

– За представление интересов три четыреста, за участие…

Подробности подсчета прошли как-то мимо ушей и мыслей Макса. В его голове играла очередная песенка из Советского союза. На этот раз это была песенка «состоятельных кротов» из мультфильма, который он смотрел ещё по чёрно-белому телевизору:

Пятью пять – двадцать пять, пятью восемь – сорок,Шестью шесть – тридцать шесть, дважды два – четыре…

Сначала он пару раз глянул на мятущийся палец, потом поверх головы увлечённого адвоката оценил снегопад за окном – он уже перешёл в мелкий дождь, затем продолжил задумчиво шкрябать ложкой горшочек из-под пельменей.

– Итого – двадцать тысяч триста, – как бы с сожалением выдал адвокат.

– Хорошо, кидайте счет, оплачу. Без проблем, – пожал плечами Макс, не видя никаких затруднений.

Андрей поморщился.

– Счет это долго, у нас в России волокита, сам понимаешь… страна у нас такая…

– Наличные всё равно на такси все ушли. А когда надо?

– Ну, как говорится, могу какое-то время подождать… хотя если вы вдруг решите внести сумму – то в любое время, я этому препятствовать, само собой, не буду.

– То есть сейчас платить или ждёте? Не пойму что-то…

Понять витиеватость, в которую пустился Андрей, и впрямь было непросто. По-видимому, он и сам это понимал. И посему решил, не теряя момента, когда Макс действительно включился наконец в беседу, перейти к сути дела:

– Я вот что подумал. Вам, наверное, надо дела с наследством решать. Оформить, распорядиться. Вы всё это продавать будете? Я бы мог порекомендовать вам свои услуги в этом деле… не вполне, конечно, мой профиль, но как я понимаю, в Питере-то у вас и нет никого. Так подумайте…

– Да. Подумаю… но зачем адвокату эти хлопоты?

– Честно говоря, у меня есть свой интерес. Если решите дом продавать, я бы купил. Давно дачу хотел подальше от города. Родители у меня старики, вывез бы их туда – всё же дом-то капитальный. И эти двадцать триста в зачет пошли бы.

Макс улыбнулся:

– Подумал.

– Что подумал? – удивился Андрюха

– Подумал над вопросом. Согласен.

– Партнёры? – широко улыбнулся в ответ адвокат и протянул руку

– Вроде, да. – Макс быстро и крепко пожал протянутую сухощавую ладонь адвоката. – Машина есть у тебя?

– Есть, конечно. Хочешь дом осмотреть?

– Отвезёшь?

– Может, тогда прямо завтра, в девять утра? – Воодушевлённый достигнутой целью, Андрей осмелел и был готов предоставить не только свою машину, но хоть бы и триста воинов «конно, людно и оружно», обоз с провизией и цыган с медведем.

– Нет, давай сейчас. Я хоть машину оттуда заберу.

Адвокат поджал нижнюю губу, но интерес к дому был несколько выше интересов клиента в СИЗО и, секунду поколебавшись, выдохнул:

– Поехали!

Андрей вёл машину небыстро, погружённый в мысли о реализации своего плана по поводу дома. Макс диалогами тоже не докучал – мирно дремал на соседнем сидении. Видимо, эта моросящая погода и монотонная дорога сделали своё убаюкивающее дело. А из радиоприемника в салон автомобиля проникала грусть солиста группы «Кино» Виктора Цоя, облеченная в слова: «Дом стоит, свет горит. Из окна видна даль. Так откуда взялась печаль?..».

Спустя час они свернули на двухполосную дорогу, ещё минут через сорок она превратилась в бетонку. А когда проехали последний в этом направлении посёлок, если судить по карте, дорога и вовсе стала песчано-глинистым грейдером, испещрённым следами от ручьёв дождевой воды и лужами во всю ширину. Андрею явно не нравилась эта дорога. Последний раз он был тут пару лет назад, и то летом, и не обратил тогда внимания на её качество. Полив машину с ног до головы грязной жижей и получив пробой подвески на хорошей кочке, он вспомнил, что в конце будет ещё километр лесом. Относившийся с особым трепетом к своей машине, Андрей стал ехать как можно тише и аккуратней, боясь оставить в лесной колее часть пластиковых бамперов и ещё чего-нибудь в довесок. На очередном ухабе Макс открыл глаза.

1 2 3...5 >

На страницу:

Перейти

1 из 5