Нищенка на торте

Зимородок

Ивану Шепете

Кукушка верная охрипла, когда в расщелинах чернилсовпали Сцилла и Харибда – а ты мизинец прищемил,сожмётся сердце и отпустит, пока лелеешь в пальцах дрожь,не рубишь в квашенной капусте, мечом в науках не сечёшь,и провожая тех, кто дорог, сам, непростительно ничей,пропахший керосином город залапан копотью грачей,апрель, как зуб передний выбит, и стружкой веет с верстака,стакан, решая что бы выпить, нагуглишь в яндексе, покав угарной пене горностая встаёт царица прочих влаг,в мятежный дух перерастая из алюминиевых фляг,закусывая правду сплетней, к чему разыгрывать гамбит,когда не крайний, а последний твой одноклеточный убит,на злобу дня твердишь упрямо мишпухе корабельных крыс —дрожащая имеет право, и жизнь раба имеет смысл,и сколько этот мир ни гните – одна верёвочка сплелавсех, как опилки, на магните с обратной стороны стола.

Сомнение

Из глубины веков скажи-ка, няня,уютная, как девушка с веслом —коней на переправе не меняют,но как мне поступить с моим ослом,как показать клыки свои и норов,пока враги грызут земную ось?Открыл намедни ящик помидоров,лишь чудом без Пандоры обошлось.Мне вырасти до звёзд не светит, да ведь?Ну сколько можно в замети сплошной,чтоб огоньку словам своим добавитьпо снегу чиркать палочкой ушной.Возникнув, еле держится в секретежелание уйти не нагрубя,одно из двух осталось на планете —ходить под Богом или под себя,но вдруг удачу выследишь и – хоба,петляешь кулаками, аки тать,чтоб завести шарманку, или чтобына телефон наушники смотать,объятый пьяным зудом новоселья,тянуть белиберды зубную нить,и в морозилке кепку от похмельядо будущего праздника хранить.

Маргинал

Страшно одному в кусачем свитерена планете двоечником чалиться,прочитал в потрёпанном Майн Ридере,что реклама в снах моих встречается,заполняет щели в подсознании,войлочные боты в луже грёбаной,будущее копится заранее —чувствую оставшимися рёбрами.Не спешит машина санитарная,кончились в коробочке солдатики,все твои узоры папиллярные —отпечаток лопнувшей Галактики.В зеркале опять ужимки дембеля —что ещё скрывает эта лужица?Может, наломать перпетуум мебели,или вообще не стоит тужиться?Сорок виноватт напитка доброго —чем полней стакан, тем интереснее,баянисту выпить любо-дорого,обниматься с ветром – не профессия.

Спя

А налей-ка ты мне, аналитик,самому наливать не с руки —скачет в горле разболтанный винтик,в Интернете хамят хомяки.Положи-ка мне хлеба в тачанкуи заправить «максим» не забудь —берега наигрались в молчанку,значит, скоро сомкнутся, мабуть.После пива что может быть слаще,сам себя не узнав со спины,проводком подключился журчащимзарядиться от новой стены.Где-то рядом свобода нагаяпротекает, как Волга, везде —«пепси» строить и жить помогает,и не старится конь в борозде.Соскользнёт, словно кошка, со стулаполотенце. И первый вопрос,как проснёшься: Купила Катулла?И смеётся жена: Йес, оф коз!

2. Привет Заболоцкому

Апрельский марш

Берег лопнул и рухнул в привычную тишь —лёд пошёл, как состав вдоль перрона,тишина – это думаешь, что говоришь,накануне оглохнув от грома,дремлет дятел, по гланды воткнувшийся в клён,ближе к полночи в гулком подъезде,разоряет шаман, что заходит с бубён,птичьи гнёзда на ветках созвездий,мир, заштопан кусками оптоволокна,осыпаются ягоды годжи,лунный свет, превышающий скорость окна,реет нежными жабрами лоджий,он не только питается духом святыми сейчас, перебравши малёха,просканировал каждую тварь с высоты,расплетая гайтан самолёта,ну а мне бы хоть таксой сыграть в царь-норы,продираясь сквозь дебри женьшеня,чтобы вдруг напугать этих девушек: р-р-ры,от их визга и ног хорошея.

Диоген

Терпенье и покой до Пасхи, сидят на корточках бомжи,и, зыркая глазами хаски, крикливы галки и свежи,всё, что сверлило и копало, перестилая пух окрест,слепило из говна и палок трамвай, где нет свободных мест,аэрофлотовские мили давно профукав, я ужене новичок в червивом мире – в депо на первом этаже,убрал кастрюлю, чтоб не дуло зимой сквозь звёздочки в борще,когда о прошлом больно думать, о настоящем – вообще,искать в действительности кислой, пока на лужицах слюда,такой отпугиватель мыслей, чтоб возвращались иногда,по самый пуп в житейском соре, чем только память ни утюжь,глаголом жечь запас калорий, как продолженье «Мёртвых душ»,во вражьи вглядываясь лица, пока верховный не воскрес,пытаюсь искренне поститься, но вру и набираю вес,и у природы на примете, я основного не учёл —в обратной съёмке, как спагетти, засасывает улей пчёл.

Эврика

Архимед не нашёл от чего оттолкнуться,на перилах повис, выходя из пивбара —только лужи апрельские бьются, как блюдца —а в ушах, как окурки, наушников пара,на «Фаросский Маяк» он настроил ресивер,в Сиракузах не каждый весталками бредит,вы ещё Кардашьян назовите красивой,кстати, Кэмпбелл Найоми по-прежнему в тренде —накануне Pall Mall распечатал сердито,угадал алюминий, предвидел палладий,разогнул силой мысли подкову магнита —с мирозданием, наверняка, не поладил,сам себя убедил, как законченный лузер —только свет прохудившийся мир залатает,вытесняя объём пузырьками в джакузи,доказал, что корона почти золотая,волшебству в общий список чудес не втереться,кабы знал, собираясь шутя побороться —не представится шанса второго, как в детстве,дать по яйцам врагу, заслонившему солнце.

Ремиссия

Ещё одна покинула блиндажпока кукушка не прокукарекала,плесну в стакан C2H5OH —привет, моя любимая молекула,поднявшись не над битвой, а between,я как птенец, оперившись на поручни,страдаю в плоскогубцах карты вин —в зазоре, между выдержкой и горечью,разлуки наблюдая крупный план —сплошной наезд, хоть вдребезги разбейся мы,ведут все рельсы мира в Абакансквозь белый шум черёмухи над рельсами,картонный лес от сырости разбух,апрельский гром покашливает буднично,я изобрёл транзистор и фейсбук,Джоконду набросал на чеке в булочной,и, чистый спирт руками разведя,на память засушил цвета и запахи,кому медведь наступит на тебя,проедут по ушам седые лабухии, поперёк душевной долготы,другой трубой державу пустят по миру,мне целый день названивала ты —наверное, опять ошиблась номером.

Нищета

Гнутся конские шеи икон,парусина окладов раздута,и, от ужаса, всем косяком,гибнут птицы во время салюта,им уже не насыплешь пшена,у сограждан расшатаны нервы,а потом тишина, тишина —только звёзды блестят, как консервы,а луна, как значок в комсомолна широкой груди ополченца,под водою подводы сомов,словно сгустки, ползущие к сердцу,ну а медь, что застряла в горсти,подсуропила бякам и букамдо последней черты доползти,чтоб свалиться в канаву со стуком.

Рукописи выкуси

Вот я в тени своей прилёг,чем лайкать девочек в молчате,к ним заглянул на огонёк —не смог нашарить выключатель,могуч, как афродизиак,которого нельзя растрогать,и не зацепится никакпроехавший по скотчу ноготь,врастает в землю берестойизбушка, окнами от пляжа,кому заплатит за простойпростой геккон без камуфляжа —одни артрит и геморрой,остатки мышц и прочей Гжели,и вспоминается порой,когда был молод неужели,примерка раннего брюшка,лысел, двурушничал, как Познер,всё норовил исподтишкаподуть чужой собаке в ноздри,своих заслуг не умаляй,благословив эпоху нано,другое чудище лаяй,и след простыл от каравана.

Нахал страстей

Лопухов сухожилия, нитки зелёной слюнына щеках щавеля, одуванчиков белая копоть,разбегается пыль, будто вырваны с мясом блины,и малину с кустарника детям не велено лопать,догорает Пиноккио, Золушке туфли малы —не до сказок в жару, даже ночью, кадилом на лескемолодая луна, в точке сбора кипящей смолы,опрокинулась вдруг и наотмашь прожгла занавески.только классика бюст в подворотне не пил ни раза,без руля и ветрил – за такое и ангела вздрючитпостовой на проспекте, как девки, визжат тормоза,вьёт верёвки гроза из погрязшей в сомнениях тучи,пробегает лучом по штрих-коду сухой бересты,заполняет ватсап пробухавшего прошлое поца,где голодные стаи комет поджимают хвосты,а сбежавшим с Земли и на Марсе неважно живётся —им, пропавшим без вести, что плеск тишины, что аврал,из-под лобио гор отвратительно эхо хохочет,там последний пророк сам себе третий короб наврал,притворился жуком и совсем шевелиться не хочет.

На все без дачи

Зал от Рахманинова взмок,вот пианист – бухой и ловкий,трясёт ботвой, как поплавокпри неуверенной поклёвке,у критика в седьмом рядув стакане тлеет пиво горкой,сутулой скрипке по трудуон ставит твёрдую пятёрку,и, загоняя скуку в гроб,перкуссия, кусая губы,просыпала сухую дробь,как жёлуди в тени ютуба,проходит волчий аппетит,когда привстанешь слишком резкогул высших сфер не климатит,а ровный шум речного плеска,пора, но в грязь на виражеавтопробегом не ударим,в разгаре лето, и ужевелосипед наскипидарен —пора на Волгу, в суететуман задрался, как рубашкау пьяницы на животе,а там «люблю тебя, Наташка»,на даче головы мышей,занявших вражеские доты,торчат, как вата из ушей,как воскресенье из субботы,из каждой щели откровенно лезут времени приметы,и вянет в Книге Переменсоветский фантик от конфеты.

Зазеркалье

Сквозь ёлки-палки лес густойпродрался в новые эстеты —встать угораздило не с той,хотя договорился с этой,с которой тоже нелады,вот и сожгла, воображала,остатки огненной воды,хотя бы мне не помешало,что делать божьему рабу,трепещущему, как базука,июльский ливень рвёт траву,похожую на запись звука,звенят стаканы, как звено,где дегустируют славянетяни-толкайское винона шито-крытой тополяне,где лилий с флоксами грызня,и мальва фыркает, как львица,а в головах такой сквозняк,что ну никак не простудиться,не отвертеться от судьбыстрадальцам вражьей закулисы,когда в округе все грибыперелопатила Алиса,как-будто склеен из пустоти собран из прозрачных гранул,вдруг выскочил Чеширский кот,пометил тапочки и канул.

Летняя оптика

Не всегда удаётся пейзаж целиком —съехал с гор, завалился за море,вертикальную съёмку ведёт телефон —просочился сквозь щелку в заборе,а оттуда черёмуха, как нашатырь,искры света, как брызги из кадки,не хватает за бёдра твоей широты —так и ходишь, безухая, в кадре,заскучаешь – убавлю веснушек на треть,фотошопом, что хошь, залатаю,ты настроила выдержку – ждать и терпеть,потому что моя золотая,на экране не гнётся фейсбуковый лукс тетивою из козьего пуха,из-под тучи лучи, как липучки от мухдышат пылью и щёлкают сухо,тонет взгляд, напряжением дня завершён,чайной ложечкой в банке с вареньем,и копирует тьма, за скриншотом скриншот —бесконечное это мгновенье.

Отпуск ноя

На линзе выжжена слеза, стоят над морем и горамитефлоновые небеса, чтоб облака не пригорали —ночные грозы их схарчат, зато леса огнеупорны,и по-охотничьи звучат, запутавшись в кишках, валторны,не делится на три колор, блестят в посудной лавке слоники,ползёт на пляж фуникулёр лимонной косточкой в соломинке —пока не сорвана резьба, и мы в Сочах в Европу выбились,у каждого – своя изба стабильна, как у Сфинкса сифилис,засасывает даль маяк, его труба артериальная —а ты, по-прежнему, моя, всё – вакуум, а ты – реальная,нам сладко спится в пастиле, в углу заставленном соленьями,где намертво прибит к стене трофейный гобелен с оленями.

Забантика

Злые тучи плывут на восток,отливают дождями, как нерпы,я пропущен сквозь электроток,потому что железные нервы,думал сам этот вес подниму,одному не по силам, однако —там, где сосны сосут синевуи рассован вай-фай по оврагам,здесь листвы нарезные тузы,и кора, как ладонь психопата,лес взлетел на турбинах грозыи упал за Тунгуску куда-то,накрутила река бигуди,нацепила на бакен рубины,назарет ты меня не буди,и копьём не царапай грудины,мне обрыдла веков суета,бесконечные войны за слитки,

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.