Суперсолдат. Секретное оружие

– Жуткое зрелище. Интересно, свидетелем чего именно я стал сейчас? – пробормотал Шон, – это ведь были явно не люди, но и не звери. Это что, развлечение такое для поднятия боевого духа германских солдат?

Шон вновь поднял бинокль. Люди в серых робах убирали с арены, залитой фиолетовой кровью то, что недавно ещё было странными человекообразными существами. Офицер в чёрном мундире вновь произносил речь. По его виду было понятно, что подобное зрелище он видит не в первый раз. Солдаты дружно вскинули руки в приветствии, ознаменовав окончание речи, и стройными рядами двинулись в бункер. Шон смотрел, борясь с отвращением, на кровавые носилки, которые несли двое в сером. Один из них споткнулся, и Шон явственно увидел в выпавших на бетон останках существ блеснувший металл. Сперва он решил, что это меч, один из тех, что были брошены на арену перед боем, но присмотревшись он явственно разглядел нечто, напоминавшее человеческий позвоночник. В разрубленной ране было видно, что металлической является только часть костной основы. Из раны торчали также обычные кости.

«Что же это может быть? Существа подвергались хирургическому вмешательству? Но с какой целью? Проводить такие операции на потеху солдатам слишком дорого. Да и нелогично как-то, – подумал Шон, – во всём этом необходимо разобраться».

Он стал вспоминать об отрывочных сведениях, полученных из разных источников о работах, ведшихся на этом секретном объекте. Самые правдивые, и как казалось наиболее реальные, сообщали, что тут ведутся разработки нового типа универсального обмундирования, по своим характеристикам сходного с лёгкой бронёй, способной выдерживать попадание винтовочной пули. Другие же сообщали о совсем фантастических вещах, напоминавших бред какого-нибудь средневекового крестьянина. Командование Шона, отдавая себе отчёт в том, что рано или поздно война закончится, и Красная армия, теснившая германцев по всем фронтам, может получить в своё распоряжение военные разработки учёных Третьего Рейха, решило перехватить инициативу и опередить союзников. Шон, подобно многим агентам и разведгруппам, собирал сведения о секретных разработках германцев. Это его задание было не первым. Но он впервые столкнулся с подобными загадочными вещами.

Тем временем, солдаты покинули площадь перед бункером, оставив только несколько групп для наблюдения за людьми в серых робах, которые разбирали клетку.

***

Мысли Василия были прерваны скрипом засова. В проёме двери появился лысый власовец в сопровождении трех немцев, один из которых был в белом халате.

– Соскучился? – фальшиво улыбнулся лысый.

– С вами не соскучишься… – пробормотал Василий, глядя на тележку, уставленную инструментами, которую толкал один из немцев в чёрном комбинезоне, – а это что будет такое?

– Не бойся, пара процедур. Да, Дитрих? – и он, что-то сказал по-немецки здоровенному санитару, тот ответил, не глядя на лысого, извлекая какие-то инструменты. Неприятное, мерзкое ощущение зашевелилось в душе Василия при взгляде на блестящие устройства и инструменты, от одного вида которых в мозгу всплывали видения средневековой инквизиции. Василий напрягся, когда Дитрих отстегнул под кроватью цепи, которые сдерживали его клешни. Деловито вытянув цепь, он скрутил её и убрал на тележку, затем схватил какую-то рогатину и, подняв и отведя в сторону правую руку Василия, установил её на рогатину-подлокотник. То же самое он проделал с левой рукой, правда отвёл её не на такое большое расстояние, поскольку слева от ложа Василия была стена. Второй техник, к удивлению Василия, нырнул под правую клешню и принялся, что-то откручивать в стальной подмышке. Дитрих, в свою очередь, то же самое сделал с левой стороны. Одновременно убрав отвёртки, они открыли небольшие люки в теле Василия, и сперва Дитрих, затем второй техник достали оттуда прозрачные небольшие сосуды с прикреплёнными к ним переходниками и патрубками. Сосуды были почти пусты, только на донышке каждого булькала какая-то зеленоватая жидкость. Василий со смешанным чувством любопытства и ужаса, ведь это было его тело, наблюдал за происходящим. Видя как Дитрих, сказав, что-то второму технику, снял фиксаторы с переходника и отсоединил сосуд со своей стороны, затем перейдя к тележке, достал точно такой же, но только полный, Василий, не поворачивая головы, спросил:

– Слушай, а что это они со мной делают? А? Это что такое, купорос что ли?

– Не паникуй, сейчас Дитрих заменит ёмкости с физиологическим раствором.

– А для чего это?

– А ты что? Не помнишь, что сказал герр профессор относительно твоей новой физиологии?

Василий промолчал, наблюдая, как заменили второй сосуд и большими отвёртками зафиксировали лючки в его подмышках. После этого Дитрих и второй техник, сняв со стальных рогатин клешни Василия, положили их на ложе и вновь зафиксировали цепью. Дальнейшее вызвало у Василия сложное чувство, скорее всего это была смесь паники и стыда с отвращением. Здоровенный Дитрих, наклонившись над телом Василия, все той же большой отвёрткой отвернул два винта в нижней части стального листа, прикрывавшего нижнюю часть живота. Закончив с винтами, он приподнял лист стали, который, оказывается, имел специальные петли как на какой-нибудь дверце или люке, и Василий не удержавшись, сказал:

– Прямо как капот автомобиля…

Лысый перевёл слова Василия Дитриху и второму технику, и те разразились громким смехом. Всё также смеясь, техник извлёк из тележки с инструментами внушительного вида ёмкость, напоминавшую помесь больничной утки и огромной маслёнки, и приладив её под капотом Василия, сказал лысому фразу, которую тот незамедлительно перевёл, ехидно улыбаясь:

– Теперь ты можешь опростаться.

– И без тебя уже понял – сказал Василий, делая своё дело, – а вот как же быть, если я захочу до ветру?

Лысый перевёл сказанное Дитриху и, услышав ответ того, пробурчал:

– Этого тебе уже не придётся делать. По крайней мере, в том виде, как ты это делал раньше.

Василий побагровел и подумал, что за потерю его задницы они все ответят, а вслух произнёс:

– Жаль, а то я так любил это дело.

После перевода его фразы раздался новый взрыв смеха, и Дитрих сказал, что наверное знает, почему именно с Василием эксперимент удался. Возможно дело в том, что Василия освободили от неразделённой любви к его заду. Все вновь засмеялись, а Василий смягчившись заметил, что с удовольствием позаимствует зад у самого Дитриха, на что тот посредством лысого ответил, что это уже будет измена его, Василия, принципам и следует быть однолюбом. Переведя всё это, лысый тихонько сплюнул и сказал от себя, что и Василий и оба немца невоспитанные вонючки.

Закончив с одной естественной нуждой, немцы перешли к другой – к питанию. Достав баллон с коротким шлангом и неким подобием соски на конце, Дитрих сказал, что в следующий раз попросит герра профессора сделать большое искусственное вымя, а сейчас нужно взять в рот эту не очень симпатичную вещь. Василий понял шутку немца и с отвращением взял в рот соску. По выражению лица Василия было видно, что еда не пришлась ему по вкусу, но когда он хотел было выплюнуть соску изо рта, Дитрих сказал, что у Василия нет выбора, и нужно питаться этой физиологической смесью. Василий покорился и выпил положенное количество.

– Пока всё, – сказал Дитрих, – отдыхай, и не тоскуй по своей заднице! Скоро получишь её эквивалент в крупповской броне!

Василий не понял то, что перевёл ему лысый, но криво ухмыльнулся Дитриху, который хлопнув по плечу напарника, укатил тележку с инструментом.

– Слушай, – позвал он лысого, – а что такое ты там говорил о …Забыл как это называется, убер…, убер…

– Уберзольдат? – помог ему лысый.

– Вот-вот. Что это такое, не объяснишь?

– Дело в том, что я, да и пожалуй никто на объекте всей картины целиком не знает. Единственный, к кому можно обращаться за разъяснениями, так это герр профессор.

– Значит, только он…

– Нет, в очень общих чертах я тебе могу описать, что это такое.

– Валяй!

Лысый покачал головой и сказал:

– Ты вот служил в танковых войсках? Так?

– Ты ведь знаешь.

– Так вот, что такое танк тебе говорить не надо. А вот уберзольдат – это помесь танка и солдата.

– Да ладно!

– И ничего не ладно. Это солдат со сверхвозможностями. Попробуй расспросить герра профессора, но мне кажется, что ты и так скоро всё сам поймёшь.

Лысый удалился, а Василий подумал, что вот таким вот искалеченным он, по-видимому, всё же сможет принести пользу трудовому народу разузнав, что это такое навыдумывали немцы. Разузнает, а потом сбежит. Только вот нужно, чтоб возможность такая представилась.

***

Ганс подошёл к двери, где вместо таблички с именем была прикреплена полоска меди с рядом рун. Поправив мундир, он собрался с духом и постучал.

– Входите, пожалуйста! – раздался приглушённый голос.

Ганс смело открыл дверь и вошёл. С первых же мгновений пребывания в кабинете герра профессора, смелость Ганса уступила место любопытству. Он никогда прежде не был в этом обширном кабинете. Невольно Ганс оглядывал убранство рабочего кабинета профессора. Всё, что находилось в этом помещении, делало его похожим скорее не на кабинет, а на нечто среднее между запасником естественно научного института и палаткой археологической экспедиции. Всю левую стену, от пола до потолка занимали стеллажи с редкостными книгами. Древние фолианты в тёмных кожаных переплётах, носивших на себе следы времени, рукописи, отдельные документы. Ганс заворожённо разглядывал, какие-то древние тексты, с особой заботой укрытые под защитную стеклянную панель. Герр профессор поднял взгляд от документов, которые разбирал, сидя за своим широким письменным столом, и улыбнувшись, видя реакцию юноши, сказал:

– Да, молодой человек, тут есть, чему удивляться. Знаете ли, что вы сейчас рассматриваете?

Ганс взглянул на профессора и вместо ответа помотал головой.

– Это древнейшие тексты Шитро гонпа рандрол, из самого Тибета.

Ганс не в силах оторваться, осматривал теперь второй стеллаж, на котором стоял в окружении древних наконечников копий со свастиками тяжёлый шлем, выполненный в виде головы ягуара. Профессор, проследив взгляд юноши, сказал:

– Знали бы вы, на чей шлем вы сейчас смотрите! – профессор откинулся на спинку высокого кожаного кресла, и две огромные стопки документов, стоявшие на столе, подобно Пизанским башням, угрожающе наклонились. Предметы, которые находились на третьем стеллаже, вообще не поддавались описанию. Тут, правда, было несколько юльлейхтеров, но вот остальные вещи… Странные похожие на цветы жезлы, ажурные, выполненные будто из металлической паутины, сферы. Всё это было очень необычно и загадочно.

– Прошу, Вас, присаживайтесь, – профессор указал на свободное кресло перед столом, рядом с которым стоял длинный ящик, выкрашенный зелёной краской. Ганс послушно сел, разглядывая теперь огромного размера двуручный меч, клинок которого практически полностью покрывали скандинавские руны. Справа и слева от меча на стене висели многочисленные фотографии в рамочках. Профессор оглянулся и, указав на одну из фотографий, висевших рядом с фотографией Ганса Гербигера, сказал:

– Вот этому человеку и его смелости мы многим обязаны. Эрнст Шефер и его группа, – профессор хотел было указать рукой, но от его неловкого движения одна из Пизанских башен с документами рухнула к ногам Ганса. Он молниеносно бросился собирать упавшие документы и на половине работы замер, разглядывая необычный рисунок, красовавшийся на листе, выпавшем из папки со штампом Зондеркоманда Х. Опомнившись, он кое-как собрал документы и водрузил их на стол.

Профессор улыбнулся и сказал:

– Вот видите, в нашем деле надо быть очень осторожным. Я хотел бы откровенно поговорить с Вами. Мне доложили, что Вы изъявили добровольное желание участвовать в эксперименте. У меня есть некоторые соображения на этот счёт. Я хотел бы узнать глубинные мотивы вашего желания.

Ганс, не колеблясь ни секунды, вскочил с кресла, одёрнул чёрный мундир и вытянувшись на одном дыхании выпалил давно заученную речь:

– Когда наша доблестная армия, защищая Рейх и идеи великого Фюрера, бьётся на фронтах с врагами германского народа, а великие германские учёные выковывают новое оружие, я хотел бы приложить все свои силы в достижении общей великой цели – победе германского духа над всеми врагами!

– Вы могли бы послужить иным образом, например, так как вы это делали до сих пор.

– Я полагаю, что мой вклад в ваши исследования поможет нашим учёным совершить прорыв в создании нового чудо оружия.

– Вы правильно полагаете, – улыбнулся профессор, – теперь, Вы становясь моим коллегой по исследованиям, должны знать всё. Присядьте, пожалуйста.

Юноша, присел в кожаное кресло, стараясь сдержать нахлынувшее волнение.

– Я расскажу Вам всё о наших победах и о наших неудачах. Более того, я покажу Вам то, что никто, кроме меня и ещё нескольких человек, не видел и не имеет пока права видеть.

– Я благодарен Вам за доверие, герр профессор!

Профессор поклонился и продолжал:

– Вы должны быть в курсе, что прежние наши исследования на добровольцах закончились весьма плачевно. Недостаток знаний, знаете ли… Это пожалуй наиболее главная причина всех провалов.

Юноша кивнул.

– Но я бы не стал наступать вторично на одни и те же грабли. И тем более не стал бы вести исследования в направлении, которое посчитал бы тупиковым. А ведь я был на грани того! Если бы не рейс нашей подводной лодки. Если бы не ценнейший груз, который доставила одна из наших экспедиций.

Профессор встал и, решительным шагом выйдя из-за стола, наклонился и открыл крышку длинного ящика.

Ганс заглянул внутрь и глаза его вылезли из орбит от удивления.

– Герр профессор, да это же…

– Да, мой мальчик, благодаря этой находке, мы перестанем топтаться на месте. Но это ещё не всё! Я проведу для тебя небольшую экскурсию, и после неё ты примешь окончательное решение. Ты согласен?

– Да, герр профессор! – Ганс вновь вскочил с кресла и вытянулся по стойке смирно.

Профессор аккуратно закрыл ящик и сделал приглашающий жест. Ганс вышел из кабинета и посмотрел на часового в комнатке напротив. Профессор тем временем закрыл кабинет на ключ и махнул рукой часовому, который вскинул руку в нацистском приветствии.

– Идём, – похлопал он Ганса по плечу и двинулся по коридору вглубь объекта. Нужно сказать, что объект был разделён на несколько исследовательских отделений, каждое из которых было соединено с последующим двумя коридорами в противоположных концах помещения. Секретность на объекте была такова, что каждая группа работников была приписана к определённому исследовательскому отделу, и на территорию другого никто из сотрудников зайти не имел права. Первые несколько помещений были довольно обширны и имели бытовое назначение. Столовая, казармы и несколько помещений для научно-исследовательского персонала. Дальше были производственные и опытные помещения. За ними – главная артерия, связывающая секретный объект с внешним миром. Подземный док подводной лодки, которую в шутку персонал называл коровой. Этот док и все связанные с ним системы были просто уникальны. Сама процедура заведения лодки в док не имела аналогов ни в одной стране мира. Сначала из тоннеля, находящегося под водой и связывающего док с открытым морем, по рельсам, проложенным по дну, выезжала восьмиосная тележка с отрядом водолазов, которые при достижении заданной точки размещали на дне световую сигнализацию, видимую с поверхности моря. Лодка занимала необходимое положение, причём необязательно, чтобы её продольная ось совпадала с проложенными по дну рельсами. Главное – чтоб лодка была над тележкой. Затем на тележке поднимали специальный захват-подставку, способный поворачиваться относительно основной тележки в горизонтальном положении. Лапы захвата разводили в стороны, и лодка начинала очень медленно погружаться. Для корректировки совместных действий группы водолазов и экипажа лодки, на корпусе лодки был специальный разъём для связи. Лодка достигала лап устройства захвата, и те вновь смыкались. Если было необходимо, то захват-подставка разворачивала лодку. Затем с лодкой вместе захват опускался и фиксировался на тележке. Окончательная фаза – тележка с лодкой въезжала по подводному коридору в сухой подземный док объекта. Там лодку разгружали, и если нужно – ремонтировали.

Пройдя по железному балкону в сухой док, профессор и Ганс миновали пост охраны и углубились в широкий тоннель. Доступ в первые несколько отделений объекта был практически у всего персонала, включая охрану, но вот в следующий исследовательский отсек допускались не все. Выйдя из тоннеля, профессор и Ганс оказались в просторном помещении, уставленном автоклавами и разнообразными емкостями. В некоторых из них булькала зеленоватая жидкость. В центре заполненного научным оборудованием зала находились три операционных стола, отгороженных от окружающего стеклянными стенками. За одним из столов работала группа сотрудников в белых халатах. Тело, над которым они склонились, было скрыто простынёй, лишь руки и ноги виднелись из под белой материи. Один из работавших за операционным столом рослый, почти огромный увидев профессора и Ганса, помахал им рукой.

– Работайте, работайте, Дитрих! Пожалуйста, не отвлекайтесь!

Рослый кивнул, и вновь склонился над столом.

– Пойдёмте, я Вам кое-что покажу и расскажу, – сказал профессор, увлекая Ганса к одной из стен помещения, в которой были устроены ниши, закрытые стальными решётками.

За толстыми решётками находились знакомые Гансу, да и пожалуй всему персоналу исследовательского объекта, существа, как их называли, изделия. Покрытые шрамами, с конечностями разной длины и порой разного оттенка кожи, пятеро существ сидели в нишах, дико скалясь и бессмысленно вращая глазами.

– Вот, Ганс, это известные тебе субъекты, на которых солдаты делают ставки во время так называемых боёв!

Ганс покраснел. Он также как все, при очередном поединке ставил деньги то на одно, то на другое существо, порой пополняя свой запас рейхсмарок, то почти полностью опустошая его. Начальство запрещало этот тотализатор, но не особенно следило за выполнением запрета.

Профессор вплотную подошёл к одной из клеток и положил руку на стальной прут. В тот же момент существо, выпучив единственный глаз, с рёвом бросилось на профессора, но повиснув на цепи, которая тянулась от ошейника к кольцу в стене, вытянуло руки и стало в бессильной злобе сжимать и разжимать пальцы. Профессор даже не отстранился. Он с сожалением и жалостью смотрел на существо. Тяжело вздохнув, он сказал:

– Ты ничего не замечаешь в этих созданиях странного?

Ганс с удивлением посмотрел на профессора, затем на существо, и неуверенно произнёс:

– Герр профессор, если не считать, что все эти существа неестественные и странные, то… То… Я бы сказал… А почему они все в язвах?

– Правильно, мальчик мой! Мы собираем их по частям, так сказать оживляем, хотя они не могут считаться живыми. Поднимаем на ноги и …Через несколько часов они начинают терять стабильность.

– Простите, герр профессор, что терять?

– Они становятся нестабильны, то есть начинают разлагаться.

– А, понял Вас, герр профессор!

– Поэтому наше руководство и предложило такой вариант утилизации или, если хочешь, развлекательные бои. Хотя я был против этого… Но не важно. Это, можно так сказать, наш первый масштабный эксперимент. Может не совсем удачный, но у нас есть и довольно серьёзные успехи.

Профессор ещё раз взглянул на существ в клетках, потом хотел что-то сказать, но вдруг со стороны операционного стола, где работал научный персонал, раздался звериный рёв, и руки, торчавшие из под простыни принялись биться. Дитрих и все остальные навалились на лежавшего, пытаясь удержать его, а профессор, схватив Ганса за локоть, сказал:

– Давайте не будем мешать эксперименту, – и быстро повёл Ганса к следующему коридору.

Подходя к посту охраны, они услышали у себя за спиной крики. Один за другим прогремели пять выстрелов из Люгера [6]. Ганс оглянулся и увидел лежавших на полу, корчившихся от боли людей в белых халатах и Дитриха с пистолетом в руке, стоявшего над неподвижным телом, будто скроенным из разных по цвету лоскутов кожи.

– Не обращайте, пожалуйста, внимания. Я уже говорил Вам, что эксперименты бывают и не вполне удачными… Надо будет потом сказать Дитриху, чтоб фиксировали конечности. – Ну, не будем отвлекаться! Идём дальше!

– Герр профессор, может мне помочь раненым?

– Не волнуйтесь. Там, где находится Дитрих, всё будет в порядке. Это человек с феноменальной реакцией.

Пройдя пост охраны, Ганс и профессор вышли в очередной коридор, который был значительно шире предыдущего, шедший с небольшим уклоном. Ширина этого коридора была вполне достаточна, чтоб по нему мог проехать грузовой автомобиль.

– Видите ли, Ганс, наше начальство не совсем правильно оценивает возможности наших объектов исследования. Но разочаровывать начальство, как Вы знаете, не рекомендуется.

– Знаете ли, герр профессор, мне самому кажется, что эти так называемые изделия, интересны только самим фактом своего возникновения. Они сами по себе, по моему мнению, являются промежуточным звеном, или лучше сказать ступенью на Вашем пути вперёд.

– Вы умница, Ганс, и я Вам кое-что покажу, – с этими словами Ганс и профессор вышли в помещение, куда прежде Гансу вход был закрыт.

Обширное помещение напоминало предыдущее, с той лишь разницей, что в самом центре его находилось… Ганс изумлённо посмотрел на закованное в броню, прижатое к помосту стальными дугами существо. Технический и медицинский персонал работал не переставая. Кто-то подводил гибкий шланг с насадкой к корпусу существа, кто-то специальной аппаратурой тестировал отдельные системы. Вообще, люди были похожи на муравьёв, которые копошатся вокруг гусеницы, стараясь затащить её в муравейник.

– Что это, герр профессор? – проговорил Ганс.

– А Вы не в курсе, что привезла наша корова в последнем рейсе?

– Нет, герр профессор.

– Это молоденькое существо родом из Африки. Теперь от его прежнего вида не осталось и следа. Мы его усовершенствовали, так сказать.

– Неужто тот железный контейнер, который занял почти весь объём коровы, это оно и есть?

– Именно. Существо держали на препаратах, чтоб не проснулось во время путешествия.

Из дальнего угла помещения раздался гул, и кран, перемещающийся под потолком на специальных рельсах, поднял какой-то агрегат. Часть техников расступилась, давая возможность плывущему под потолком к существу агрегату занять надлежащее место.

– А сейчас что происходит?

– Сейчас, на нашего питомца крепят своего рода заменитель мозгов, которых, к слову сказать, в прежней жизни у него и так было мало. Его естественный мозг будет теперь контролировать только жизненные процессы, а об остальном позаботится этот агрегат, который сейчас смонтируют. Ну что? Интересно?

– Да, герр профессор! Это просто потрясающе!

– А знаешь, чем наш малыш будет вооружён? – и профессор указал на зачехлённую авиационную пушку, снабжённую вместительным магазином для снарядов.

Ганс не выдержал, и подойдя к пушке, чуть откинув чехол, погладил воронёный ствол. Его глаза заблестели:

– Вот это орудие, герр профессор! Оно ведь наверно любую броню прожжет! Ведь стрелять оно будет очередями!

– Да, мой мальчик, но самое главное – впереди! Пойдём дальше?

Ганс с готовностью последовал за профессором к высокой металлической лестнице, ведущей на балкон.

– Посмотри ещё раз на малыша и пойдём, – указал профессор на закованную в крупповскую броню, тушу.

Следующий пункт охраны был усилен пулемётным расчётом. Кроме того, в следующий отсек вела уже не такая простая стальная дверь, нет, это была дверь, которая, пожалуй, выдержала бы попадание кумулятивного заряда. Профессор поприветствовал охрану и подождал, когда охранник включит электромоторы открывания двери. Ганс прошёл следом за профессором и оказался в небольшом зале, в центре которого был операционный стол на небольшом возвышении, а в стенах справа и слева были двери, вероятно ведущие в комнаты, подобные больничным палатам. Само помещение напоминало отделение госпиталя. У стен стояли шкафы с медпрепаратами, стойки для капельниц. У одной из дверей стояла каталка. Дверь была приоткрыта, и Ганс убедился, что помещение за ней – самая обыкновенная госпитальная палата. Все двери в отделении были одинаковы, все кроме одной, у которой на посту стояли солдаты с необычным оружием в руках. Оружие это не походило ни на СТГ-44, ни на МП-40, это вообще не было похоже на огнестрельное оружие [7]. Тут Ганс вспомнил, как в столовой один из техников третьей смены говорил, что видел, как вечером на полигоне что-то испытывали. Что-то стрелявшее молниями. Вероятно, это оно и было.

Профессор тем временем подошёл к двери, которая была выполнена из броневой стали и имела смотровую щель. Моментально из соседней палаты выбежал прикомандированный к спецобъекту власовский офицер, исполнявший функции переводчика. Ганс знал, что на объект доставляли заключённых концлагеря славянского происхождения, и поэтому считал, что офицер РОА нужен здесь для работы с ними. Власовец что-то быстро-быстро заговорил профессору, на что тот улыбнулся и сказал, что шутки, если они довольно невинны, ещё никому ничего плохого не делали. Власовец замолчал, а профессор поманил Ганса, освобождая ему место перед смотровой щелью. Ганс заглянул. Это зрелище было уже за всякой гранью реального. В комнате, на ложе лежал гибрид человека и механизма. Ганс внимательно разглядывал неизвестного, который напоминал ему живые рыцарские доспехи.