Фаталь оргазм

«Хождение в прилесок…»

Хождение в прилесок,                                    где озеро:                                                     черный дрозд                                                     пролетает напротив.Среди травы и кустов                                   нет                                   ни намека                                                  на грибные всходы,                                                  выжженных                                                                     до пшеничного хлеба:                                                                     сыроежки, мухоморы, моховики…                                                                                                                             еt cetera.Лишь россыпь черники                                      в цвет                                                 оперенья дрозда позади.

«Утро…»

Утро:         ранний подъем,         виталóги,         засолнценеют в колыхании                                                      поля подсолнухом,         в руках раскаленный мак                                                  в негу склонит.И вот уже вечер:                          уходит в иссиня-черную складку                          подбитая люмьеровская луна                                                                           в медном соке;                         Блюзом танцует                                      воображая                                                         память:                                                                      вместе будут те,                                                                      кого здесь рядом нет.И напоет под саксофоны соло:                                                 все прекрасно,                                                                         милая Маркиза,                                                 позади хлопками расцветают                                                                                                  пиротехнические огни;                                                Унеси в ночи,                                                                       себя разоблачая,                                                 и не вздумав,                                                                        что не напишешь ни строчки,                                                письмом откапывай                                                                                 кладезей гроши.

«Шагай…»

Шагай            за судорогами и распадом ума,            в величавый горизонт                                               суматохи проспекта,            где кто-то сызнова теряет                                                     себя,                                                     ни себе,                                                     ни им                                                              взаправду не нужный.И в небе взирает Глас, пред-речистый, тому:                                                                        скверная утварь застоя,                                                                        да покройся кишащей заразой,                                                                                                                 жалкий ты скот!                                                                        Разве ты не слышишь, что я                                                                                                                       в тебе                                                                                                                       говорю?И время рук:                      тик-так,                                    если бы все так;                      И где-то да,                                          и где-то нет,                                                               но за тем забором жизнь —                                                                                                             волна.Знали бы они сколько в нем…                                                 нерасцветшего счастья,                                                 боли,                                                 дерьма.И лучится им день                                 в лице лицом,                                 пока исчезает тот                                                              в лоне слов,                                 распыляясь в колыхании их,                                 шагом за жизнью творящей —                                                                                   обетом.

«Ты так далеко…»

Ты так далеко                      от родных мест,                      от детской кроватки.Ты так далеко                       от объятий мамы и папы.Ты так далеко                       от игр                                 и в Волге купаний.Ты так далеко                       от весны,                        от апрельского поцелуя,                                                                  а после в июле.Ты так далеко                       от своей могилки,                                                     что все чаще —                                                                                не желал бы                                                                                                      рождаться.Ты так далеко                       от близости,                       которая постоянно                                                       куда-то отлучается.Ты так далеко,                         что теряешь надежду.Ты так далеко,                         что остается                                               лишь одиночество                                                                              в кармане,                                               пожирающее в целом и малом.Ты так далеко,                         но все ведь                                           нормально.Ты так далеко,                       но ты улыбайся,Ты так далеко,                       держись —                                          ещё немного,                                                                 но надо.

Δunkelheit

Черные воды Невы                                 сминаются наго кожью.Дворник,                присмотрись и смети,                                                    всех за мост.Дворник,            замети нас                          за бетонный ковер;                               а тем, кто похотливо взирает —                                                                                   прямо в лицо плюнь                                                                                   и черенком по их                                                                                                         взглядам                                                                                                                        ударь.Дворник,                нас вдаль сотри,                где серпантин                                        и будто бы рай.Чтобы никогда больше                                     не причалить,                                     стряхни нас в Неву,                                                                       вен черный бальзам.

«Свернувшись…»

Свернувшись                        в первородное слово                        на иссохшем берегу                                                          особистого Вавилона,тянусь в твои объятия,                                     к твоим касаниям, —                                                                        ты больше моего голода.Уповаю            на дружескую песнь по райской воле,            а в твоих глазах,            словно в спичечной коробке,                                        изумрудятся бронзовки                                                                                как предвестники,                                                                                чего не в силах предписать.

«Словно в алкогольном делирии…»

Словно в алкогольном делирии,                                                   в вечернем тумане,                                                   рассеченном                                                                        придорожными фонарями,выхватывать мелькающие фигуры                                                        людей с ножом                                                                                в кармане                                                         и их доискивающиеся                                                                                                взгляды.А может се отхода того,                                      чьи крылья                                                         знали понюшки                                                         в церквях перед баней.Но так хотелось тому подохнуть                                     промерзлой этой зимой,                                                 оставляющую бисер «испарин тревоги»                                                                              на восковой пепельно-серой коже.И кто там внутри неё живет:                                               мурлыкающий кот,                                               или пожирающий изнутри крот?                                                                                                    И кого тот зовет?Против эклектики жизни                                          в бездверных речах                                          вручить пистоля мальчику                                                                                      в лесах.И будет он стрелять снова                                            и снова                                                         мимо грачей,                                                         пока не сделает                                                                                    этого                                                                                                выстрелом                                                                                                верным полету.И пустит мальчик рученьки свои,                                   в рукавах холодные ручейки,                                           в чернозем под взгляд предновогодний                                                                                              ржавой лампы фонаря.И пусть дрожит земля:                                    не осталось                                                         ничего,                                                         никого,                                                         никогда.Замерзнет,                     провожая тепло,                                                  сонного мальчика рука                                                                                       навсегда.И мысль защекочет тогда,                                            как хотелось                                                                  пройти сквозь                                                                  черепной коробки скорлупуи плескаться в нежных витаньях,                                                 о Мария,                                                             прокусить твою плоть,                                                              дойти до нутра,                                                              следом и в ваакуме сердца                                                                                                   в объятьях заснуть:как хотелось ребенком утаить себя                                                           в одеялах и шкапе.Но вот, Мария,                          теперь пострижена ты                          и не носишь цветы                                                          в своих волосах.

Δe Profunδis

IЯ день ото дня                        сминал и переминал                        покойствие Господа Бога,                        того словно,                                        веселящегося в себе,                                                                        ребенка,                        что мозолит глаза своим превосходством.            Отныне весь мир и лес,                                            и гумус,                                                       и костер вещей в пожаре:                                                                                             над нами жар взрывающихся звезд.            А азъ есмь?                                Я рассеян и парю,                                не бывший и не в будущем;                                сама воздушность,                                становящаяся каждым и всем.            Непризнанный ребенок                                             за замыленным окном,                                                                             я гений утолю —                                                                                                     и тотчас же убью его на корню.II                Голова как руки,                            что дыры,                            словно стигмы;и хладной рукой ты стремился                                                    стереть голубую тень                                                                                       ото лба,                                                    оставленную веткой папоротника                                                                                                            за ухом.Хаос пророщенный твой                                под бледной русостью кучерявых волос;                                                                                          в нем царит шестиногий зверь,                                                                                          что выбивает чечётку до искр,копыта его в огне,пронизывающие все стены плоти —                                                          сколько не бей по голове ты                                                                                            с криком,                                                                                            он останется там.ΙΙΙБас небес и ангельский ветер воет                                                          над морем,                                                          сдувая кряканье уток                                                          и чаек ор;Я слышу и вижу:                             близится время,                                                         как Ты, Господи, скинешь ризу                                                                                                            из плоти,                                                         но не опустеет ни на ковш                                                                                                     в природе Твоей океан.Взгляни:           выедается любовь,           что взаимна,                               твоим блядским сном;молись на него:                         и взгляни разок,                                                 там другое время, Великих, —                                                                                                 опора,                                                                                                 на маскаронах дворца;тянет руку тебе в приветствии,                                             а ты цепенеешь,                                             сбиваясь в гляденье                                                                        в никуда своим ничем,волны прибрежные отпуская,                                             Ты как обычно в природе уйдешь                                                                                                    в ночи                                                                                                              к луне;а гений унаследует нерожденный из рода —                                                               и тотчас же выйдет                                                                                               в иной мир через окно.

Педераст

Вьюнки на голове                               из золотой в оттенках пшеницы,греческий уверенный нос                                           в профиль,серьёзные надбровные дуги                                                над орехово-карими глазами,                                                плывущими в легкой красноте сосредоточия,а от слезного мясца до мраморного утеса скул —                                                                                   борозда.               Склоняет электрический импульс от губ,                                                                                     влажных в улыбке.               Позы изваянья,                                         агрессирующие мышцы тела…               О калос,                            не кузминские Крылья,                            не об Антиное                                                     или Песне Ахилла,                            а о твоем безумном наводняющем появлении,                только искать                                  и домогаться похоти других осталось,                                                                                      себя бросая на произвол                                                                                      унаследованной ненависти                                                                                                                      к собственной плоти,                                                                                                                       и к другой,                                                                                                                                        возможно,                                                                                                                                        тоже.               Но только твое                                  не оставляет мерзости осадка.               И каждая часть,                                    и запах,                                    на который слетаются пчелы,                                                            свежестью обдавая и опьяняя,                                                            не подступиться к тебе:                                                                                                   так прожги мои глаза,                                                                                                   словно на фотографии в детстве,                                                                                                   и захрани на свое бессмертье

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.