Лётчик. Фронтовая «Ведьма»

Виталий Свадьбин

Лётчик. Фронтовая "Ведьма"

Предисловие.

Май 2016 год. Подмосковье. Евгений Ведьмин.

С утра Жека выехал из Москвы в городок Киржач. До обеда будет инструктаж главы авиационного клуба «Киржач». Да-да, так и называется клуб по названию городка. Это во Владимирской области. Клуб старательно готовится к авиашоу, по этой причине шеф клуба, Иван Иваныч и собрал всех, для профилактики вставляет «фитили», чтобы значит не расслаблялись. А Жека ещё и участвует в этом шоу в качестве пилота, будет демонстрировать для зрителей фигуры высшего пилотажа. Но наверно стоит рассказать по порядку. Жека коренной москвич, родился и вырос в Москве, здесь же и посещал среднюю школу. По паспорту Ведьмин Евгений Иванович. Родился ещё при Союзе, в далёком 1983-ем году. Мама Евгения преподаёт в Московском университете иностранный язык, и Жека конкретно гордится ею, она профессор. Правда самому Евгению пришлось страдать в детстве, знание трёх языков из иностранных, вот такой минимум, который по мнению матери допускался, а максимум не ограничен. Только Жека такой радости маме не доставил. Точнее выучил на один больше от минимума. А вы попробуйте не выучить? Евгению иногда, кажется, что говорить он начал на нескольких языках сразу. Короче вполне приличное знание английского, французского, испанского и немецкого. У Ведьминых полная семья, а значит есть и отец, который трудится пилотом в гражданской авиации. Естественно, у Жеки с самого детства в игрушках самолётики. После школы немного напряг мыслительную деятельность и поступил в лётное училище. Отучился всего год, попал в дурную историю. Навалял хамам из «золотой молодёжи» по самое не хочу. Результат – отчислили из училища. Военкомат обычно в таких случаях не дремлет. Обрили и забрали служить в Российскую армию. Военком решил, что Жека по всем параметрам подходит для ВДВ, к тому же со слов военкома, именно там становятся человеками. Спорить Евгений не стал, форма спортивная была, занимался боевыми искусствами, но так без фанатизма и не для спортивных соревнований. Да и кто бы ему дал спорить? У отца принцип простой, не стал учиться – иди служи Родине. А потом отец успокаивал дома разбушевавшуюся маму, мол пусть послужит, а после вернётся и поступит куда-нибудь. Пока служил десантником, многие взгляды на жизнь пересмотрел. Может командировка в Чечню повлияла, восемь месяцев довелось там «лямку» тянуть в разведроте. Вернувшись, домой поступил снова в лётное, только в Московский университет гражданской авиации, на радость бате. Отец у Жеки как пилот гражданской авиации, на хорошем счету, точнее был. Сейчас работает в авиакомпании руководителем по технической части. Отучился Евгений по-честному, даже диплом получил, а вот поработать не пришлось. Случилась очередная мутная история, произошёл скандал с компанией депутатских сынков. «Золотая молодёжь», мать их за ногу. Скандал из-за девушки, заступился за соседку, живут с Жекой на одной площадке, на Арбате. Видимо Евгений переборщил, хулиганы после внушительной беседы попали в больницу. Посадить Евгения хотели, но не посадили, отец, как мог старался, по связям и знакомым пробежался. Но дорогу Жеке в гражданскую авиацию закрыли. Батя вновь подключил друзей-приятелей, и вот с 2008-го года Евгений в аэроклубе, в качестве пилота, а дополнительно инструктора по прыжкам с парашютом. Летать начал на легкомоторных самолётах, наставник очень опытный попался, повезло с учителем. Полёты в основном на «ЯК-52». Но вот последние три года стали эксплуатировать самолёты времен прошлой большой войны, И-16, Ла-7 и «яки», Як-7, Як-9. Вот только на таких летать приходилось по праздникам, например день авиации или день Победы. Тренировки никто не отменял, стали активно тренироваться на «старичках» ВОВ, чтобы на празднике перед ветеранами не опозориться. Фигуры высшего пилотажа крутят. Евгений постепенно превратил увлечение в спорт. Стал занимать призовые места. Два раза выступил на Чемпионах мира, но выше второго места не поднялся. Работая дополнительно инструктором по прыжкам с парашютом в спорт, не пошёл, чисто времени не хватает. В клубе «Киржач» полёты и для платных пассажиров, кроме этого, есть прыжки с парашютом платные. В общем дирекция клуба зарабатывает как может, как-никак капитализм в стране. Жеке работа нравится, как раз тот случай, когда хобби и работа совпали. Он даже комнату снимает в Киржаче, чтобы не мотаться в Москву. Летает Евгений умеет, любит и делает это зрелищно. Все без исключения в клубе считают, что у Жеки талант от бога.

После инструктажа Жеку окликнул Борька Меньшов, он в клубе инструктор по прыжкам с парашютом.

– Ведьмак, у меня к тебе дело, – начал Боря подход из далека.

– Знаю я твои подходы, хочешь меня запрячь, как ослика. Чтобы Евгений Иванович делал за тебя работу. Скажешь не так? – попытался Жека спрыгнуть с темы.

– Жэка, будь другом выручай. После обеда будет группа богатеньких кошельков, хорошо платят. Там все первый раз прыгают, прыгнешь с ними в «сбруе». По двойному тарифу. Выручишь?

– Плюсом с тебя коньяк, – уступил Жека приятелю.

– Замётано. Жду тебя на площадке через час.

Заработать не помешает, сегодня у Жеки полётов нет. Кстати, «Ведьмаком» его обзывают с детства, а в ВДВ это был оперативный позывной. По привычке отзывается, но позволяет только друзьям. Прыгать с парашютом бывшему десантнику не впервой. В армейке больше четырёх десятков прыжков сделал, а здесь в клубе уже не считает, давно за тысячу перевалило. В 13-00 пришёл сразу на посадочную площадку. Без Жени инструктаж проведут, прыжок в принципе не сложный, много раз доводилось прыгать с «пассажирами» в тендеме. Пока Борис не привёл группу завалился на брезент, погода шепчет, не грех и вздремнуть на один глазок. Улёгся и задумался. Сегодня вечером у Жеки ещё одна тренировка. Кроме рукопашки, занимается на скалодроме и посещает стрелковый клуб, по пулевой стрельбе. У него даже свой «Вальтер» есть с разрешением. В чемпионы по стрельбе не выбился, но твёрдая «отлично» присутствует. На кандидата в мастера спорта сдал. Тренер давно предлагает заняться стрельбой более серьёзно. Потенциал в Жеке видит, вот только летать Ведьмаку нравится больше. А что ему молодому да не женатому? Вот с женитьбой не торопится, хоть и проели ему родители всю плешь. Как никак тридцать три годочка уже исполнилось. Но вот не видит Жека пока кандидатуры в спутницы по жизни. Хотя погулять с девочками любит, точнее они любят его. Проходу не дают, можно сказать с самого юного возраста. Ещё со школы повелось. Ведутся на внешность Евгения, рост 180 сантиметров и фигура, практически атлета. На пляже слабая половина человечества восхищается Женькиными кубиками пресса. Коммуникабельность не хромает, эрудиция есть. Так что может вскружить и запудрить девочкам головы. Есть один жирный плюсик, он очень неплохо играет на гитаре. Романсы всякие про любовь поёт, девочки ведутся. Хотя любит Жека петь песни Высоцкого. Ну а главный плюс и магнит для девушек – это бабло, зарабатывает он прилично. До олигарха не дотянет, но твёрдая серёдка – это факт. В своё время Жеке один финансист подсказал на биткоинах заработать, что он и сделал. В этом году продал, прибыль составила несколько миллионов баксов. В этом плане Жека не бедствует. Кстати, сегодня очередное, новое знакомство с двумя близняшками, так что ночь предстоит у Евгения, бурная и разнообразная. И он мечтательно закрыл глаза. Из приятных грёз Жеку вырвал окрик Бориса.

– Жэка, готов? Принимай клиента.

Подошли шесть человек. Все предварительные процедуры они прошли, настало время прыжка с «аннушки». Прыгать будут с 1200 метров, парашют Д-6. Всё до боли знакомо. Сели в самолёт, Жеке досталась девушка, лет двадцати пяти. За пять минут они уже подружились, обменялись номерами телефонов. Это так, на всякий случай. А вот прыгать пришлось возле лесополосы.

– Борян, а что здесь прыгаем? На поле места мало? – возмутился Евгений.

– Не грузись, Жэка. Там через два часа движуха какая-то будет. Вроде самолёты времён ВОВ, пригонят и там расположат. Я слышал трёп, военный фильм снимать хотят, про лётчиков.

– Да ладно! Наш Иван Иваныч не дремлет. Может и нас задействуют, глядишь подзаработаю детишкам на молочишко, – Жека порадовался таким новостям.

– У тебя же нет детей, – удивился Борька.

– Кто знает? Может мне просто не сообщили, что у меня уже есть дети, так что быть готовым не помешает, – отшутился Ведьмак от Бориного «подкола».

Прыгнули, Жека с Леной, так девушку звали, парашют раскрылся практически сразу. Примерно метров 800 предстояло парить под куполом, пусть красотка наслаждается. Но спокойно парить не получилось. Непонятно откуда взялся шквальный ветер и тандем Жеки и Лены понесло на лесополосу. Жека, конечно, пытался маневрировать, но куда там. Сели они на верхушки деревьев, погано то, что приземлились неудачно. Купол зацепился за ветки и Жеку с Леной приложило о ствол дерева. Жека, как опытный парашютист умудрился, каким-то образом, развернуться, чтобы девочка не поранилась. Последнее что запомнил, удар спиной, боль в затылке. Что-то треснуло то ли дерево, то ли череп. Всё, темнота сомкнулась вокруг Евгения

Глава 1.

Апрель 1943 год. Город Энгельс. 14-я военная школа пилотов. Евгения Красько.

Очнулся я… Нет, точнее так. Появились мысли в голове и голос. Чей не знаю. Больше того, не понимаю лежу или стою.

– Что с тобой делать? Ума не приложу. Настрадались девушки из-за тебя. В чистилище? Опять, у тебя хороших поступков много, – рассуждал чей-то голос, а вот говорившего я не видел.

– Я умер что ли? – задал я наверняка тупой вопрос.

– Практически. Тело правда пока живёт. Может тебя в мир вернуть? – поинтересовался тот же голос.

– Конечно верните. Рано мне ещё на том свете гостить. И вообще, родителям горе приносить не хочу, – машинально ответил я.

– Свободное тело нужно, точнее свежее. Подожди посмотрю…

– Чего смотреть? Моё наверняка не протухло, – подал я идею.

– Ты летать любишь?

– Конечно. Я же дипломированный лётчик, к тому же спортсмен по пилотированию.

– Хорошо. Есть одно местечко, думаю привыкнешь постепенно. Заодно и осознаешь свои поступки. Грехи замолишь и переоценку жизненной позиции сделаешь. В общем посмотрим на твоё поведение. Заодно поможешь хорошему человеку выжить.

– Эй, подожди какое местечко? Что значит осознаешь? Какие поступки? Я неверующий, чтобы молиться. Религия – это опиум для народа! – но меня уже видимо не слышали или не слушали, что больше походило на действительность.

Вновь куда-то провалился, и темнота… Сознание возвращалось медленно. Жутко болела голова. Я явно где-то болтаюсь или подвешен? Вроде подвесная на мне, и похоже прилично приложился головой… об дерево. А висит моё тельце на стропах парашюта в подвесной. Сейчас меня снимают какие-то люди. Толком ничего не вижу.

– Женька! Женька! Живая? Эк тебя угораздило. Смотрите у неё кровь из-под шлема течёт. Где там санитары? – кричала похоже женщина.

– Да всё хорошо. Живы будем не помрём, рано умирать, – промямлил я, пытаясь произнести бодрым голосом.

– Ну слава Богу. Жива красавица, давайте несите её в медпункт, – отдала распоряжение вроде та же дама.

Сейчас меня починят и будет всё хорошо. Стоп! Почему красавица? Я же не баба, я мужик!! Хотя, со мной же девушка была, наверно о ней речь. И в какой медпункт меня понесут? Не важно, а голова болит, чёрт побери. Вижу плохо, как будто всё размыто. Даже врачей разглядеть не могу. Упс, это, мне кажется, укол поставили, и я ушёл в нирвану.

Мировосприятие вернулось. Лежу на кровати. Вроде панцирной сетки, были когда-то такие коечки. Мне в Чечне довелось на такой спать. Смотрю в потолок… Ага, это похоже палатка. Санитарная видимо. Повернул слегка голову, вижу, в середине печка, а возле печки девушка, в каком-то доисторическом халате, завязанном на спине, и в сапогах, причём в кирзовых. «Бежит по полю санитарка, звать Тамарка, в больших кирзовых сапогах». Какая-то чушь в голову лезет и куплеты пошлые. Вроде песня такая имелась, не могу вспомнить, что за песня. Голова моя забинтована. Прямо как в песне «голова повязана, кровь на рукаве…», кажется, я даже знаю такую песню. Крепко приложился. Но ничего, шрамы украшают мужчину. Решил потрогать болячку, протянул руку к правой стороне лба. Ничего не чувствую под бинтом.

– Проснулась сердечная. Не переживай ранение не опасное. Правда ещё бы пару сантиметров и удар пришёлся бы в висок. Вот тогда худо. А так, лёгкое сотрясение и небольшой шрамик на память останется, – пояснила девушка, сидевшая возле печки.

– Ты кто? – прохрипел я.

– Я, Тамара, санинструктор. Марина Петровна велела за тобой присматривать.

– Ну ни хрена себе, – прошипел я, взглянув на сапоги Тамары, вспоминая вновь пошлый куплет про бегающую санитарку в кирзачах.

Мелькнула мысль, что я что-то пропустил. Что же это было? Вновь поднял руку и посмотрел на неё. Странно, рука то женская. Правда красивая такая ручка, нежная, ладошки красивые. Что?? Рука женская?! Что, сука, за шутки?! Я глянул на вторую руку. Такая же, только левая. В голове закрутились нехорошие подозрения. Я медленно положил обе руки на грудь. Под ладошками явно чувствовались упругие шарики. Хорошие такие шарики, с нежной кожей. Интересно какой размер? Второй или третий? ЧТО?? Мля! Это же сиськи! Я быстро сунул руки под одеяло, надеясь, что между ног всё в порядке. Ага, размечтался чукотский мальчик. Там ни хрена нет!! Точнее есть, но не то, что я ожидал. Сука! Сука! Сука! Это что за голос был, который тело обещал присмотреть? Кто так пошутил со мной? У меня даже не хватило сил закричать. А из глаз потекли слёзы. Слёзы? Мать, мать. Да что со мной? Я с младших классов не плакал, как бы не били в школе. Я впал в прострацию. Но реальность такова. Я баба, точнее женщина. Или мне сделали укол, и я брежу в больнице, под действием наркотика? Слышал от наркотиков глюки бывают, а потом ломки. Сам ни разу не пробовал. Санитарка забеспокоилась и убежала, с воплями и впереди собственного визга «Марина Петровна». Пришла врач, в белом халате, она что-то спрашивала, но я молчал, тупо уставившись в потолок палатки. В результате мне поставили укол, и я опять уснул.

Проснулся на следующий день, возможно к обеду. Ощущения пустого желудка, если выразиться по-простому, «жрать охота». Интересно сколько не ел? Я задрал руки и рассмотрев их, пришёл к выводу, что никакой это не сон. А самая что ни на есть явь. Или сумасшествие? Или, сука, наркотик не отпускает? Проверил между ног, изменений нет, ничего не выросло, пока я спал. Так же пусто, точнее есть, конечно, но орган для меня непривычный. То есть я, конечно, такими органами пользовался, но как правило, когда они были у других. Вот же засада. Попал так попал! И ведь теперь с этим жить. Появилась Тамарка-санитарка.

– Как вы себя чувствуете? Голова не кружится? – и смотрит так участливо.

Вот что ей сказать? Что я сумасшедший? Что я мужик и мне чудится, что я баба? Но сказал я совсем другое, неожиданно для себя. Чёрт, ведь и голос женский.

– Нет не кружится, и голова не болит, – проворчал я хмуро.

– Сегодня вас осмотрит Марина Петровна. Если всё хорошо, то скоро на выписку. Вы удачливая.

– Ага, так и прёт удача со всех сторон, успевай в мешок складывать, – снова буркнул я.

Тем не менее провалялся на больничной койке неделю. Правда уже не в палатке, а бараке санчасти, на территории лётной школы, как узнал позже, что учусь в лётной школе. В эти дни приходили девчонки, видимо мои подруги. Я понял, что мы учимся в одной группе. Постепенно выяснил, что больше всех дружу с Лидой Карповой. Эх, я бы с такой и ночью дружить не отказался. Брюнетка примерно среднего роста, только белее крепкая и бёдра пошире. Про таких говорят «кость широкая». Хотя на лицо вполне симпатичная. Может здесь все девушки такие? Лида приходила каждый день, приносила конспекты и уставы с конспектами. Требовалось собрать информацию, а иначе быстро определят меня в психушку. Всегда, оставшись наедине, старался вспомнить и понять, что говорил тот непонятный голос. Зачем я получил роль «попаданца»? Ответа пока не было.

– Жень, я тут узнала, что формируют женский легкобомбардировочный авиаполк. Туда пойдут основное количество девушек. Но те, кто отлетает экзамен на отлично, попадут в истребительные авиаполки. Ты как? Сможешь сдать? – Лида явно тревожилась за свою подругу.

– Голова уже не болит. Думаю, проблем не будет, – а сам размышлял, что нужно как-то вливаться в эту жизнь.

– Отлично, а то я переживаю за тебя. В начале апреля сдаём экзамен и здравствуй фронт, – было непонятно радуется Лида или нет.

Впадать в депрессию надолго, у меня вообще привычки не было. Если я брежу, то это не причина унывать. Поживём в теле девушки. Надо будет детально себя рассмотреть. А то вдруг не красотка, а уродина? Было бы обидно. Экзамен перенесли на последние числа апреля. Отлетал я видимо на отлично. Так как меня хвалили инструктора и заместитель начальника школы. Хотя ничего особенного не показывал, не выделялся, так сказать. Просто сделал лётное задание хорошо и без ошибок. Меня, честно говоря, удивило, когда я узнал, что курсы длятся всего пять месяцев. Вот чему можно научить лётчика за неполные полгода? Видимо война диктует свои условия. Здесь я узнал, что в первые дни войны гибло много лётчиков. Вот и штамповали лётные школы курсантов, как на конвейере. По-человечески мне было жаль мальчишек и девчонок, которые налетали часов по пятнадцать. И это ещё хорошо, со слов заместителя начальника школы. Топливо выделяют крохи, всё забирает фронт. Экзамены мы сдали. Нам выдали новенькие погоны младших лейтенантов и естественно присвоили идентичные звания.

Буквально на днях мы должны были получить распределение в авиаполки. Все выпускники строили предположения, а я страдал лёжа на кровати в казарме. Всё началось с того, что у меня разболелся живот. Прямо наказание какое-то. В казарму зашли Лида Карпова и Ольга Петрова.

– Жень, нам дают увольнительные в город. Собирайся, – радостно предложила Лида.

Я в ответ только простонал. Девушки встревожились и потащили меня в санчасть. Но пока суть да дело, пока они меня уговаривали, прошло не меньше двух часов. И когда я уже было согласился, у меня пошла кровь. Кровь! Мать вашу, сука. Слов нет, только мат остался.

– Жень, да у тебя же месячные, – констатировала Ольга.

Из моих уст вылетело целое предложение, очень-очень ненормативной лексики, где вполне литературными были только предлоги «В» и «НА». Думаю, что даже в прошлой жизни я так ругаться не умел, а тут откуда только взялось. Девчонки, разинув рты уставились на меня. Я же завалился на кровать, орошая подушку слезами. Чёрт! Вот опять глаза на мокром месте. Лида и Ольга помогли справится с процедурой, которую совершают женщины в такие дни. Мои страдания длились три дня, а потом боль прошла. А вечером состоялся разговор с моей, точнее с подругой Евгении Красько.

– Слушай, Женя, я что-то не пойму. Ты простые вещи не помнишь. Это после травмы?

– Да, Лида. Понимаешь, как летать помню, а некоторые моменты забыла. Получается, здесь помню, а вот здесь нет, – выдал я версию из кинофильма «Джентльмены удачи», трогая разные стороны головы.

В общем поговорили, а я взял слово с Лиды, что она никому не расскажет. Постепенно я привыкал к новому телу. Хорошо ещё, что у меня грудь всего второго размера, даже чуть меньше, как пояснили девушки. А то на зарядке прямо беда. Бежишь, а сиськи прыгают вверх, вниз, вверх, вниз. Жесть! Нет, раньше мне конечно нравилось смотреть, как девушки бегают. Что тут скрывать? Приятное зрелище как сиськи подпрыгивают. Но испытывать это на себе? Сомнительное удовольствие. Тело оказалось слабоватым. Там-то я привык совсем к другим физическим нагрузкам. Вот и здесь стал уделять по утрам время для пробежки и зарядки. С растяжкой дела обстояли неплохо. У Красько оказалось достаточно гибкое тело. Упражнения по боевым искусствам старался не афишировать. Но тем не менее Лида и Ольга меня подловили.

– Женя, а это что за гимнастика? На бокс похожа или на борьбу, – заинтересовалась Ольга.

Как ни странно, выручила меня Лида. Оказывается, мы с ней знакомы по Москве, она тоже москвичка.

– А чему ты удивляешься, Оля? Насколько я знаю, Иван Павлович в НКВД служит, что-то с разведкой связано. Там таких спецов хватает, а Женька постоянно как мальчишка на тренировки офицеров бегала. Так, Женя?

Я только тупо кивнул головой, ошарашенный новыми знаниями.

– А ещё наша Евгения влюблена в майора. Он лётчик, между прочим. Женька из-за него и пошла на лётные курсы, – продолжила раскрывать секреты Лида.

Вот это поворот! Моя протеже – дочка офицера «кровавой гэбни», и ещё крутила роман с летуном. Попадалово! По-другому не скажешь. Но «лицо» я не уронил. Состряпал улыбку послушной девочки и согласно покивал головой. У самого вертелся вопрос, а ну как раскроет папенька свою дочурку, и мне станет совсем не смешно. Надо ограничить контакты с роднёй, а лучше совсем исключить. Будем писать письма «сухим канцелярским языком». Перед самым выпуском узнал новость о том, что Евгения Красько должна была пойти переводчиком. Знает эта девушка три языка, немецкий, английский и французский. И когда только выучить успела? Я пробовал задавать наводящие вопросы Лиде, но она не знала. Сказала, что мать Евгении знает несколько языков и отец вроде тоже, но какие не сказала. Вот же партизанка Лида! А может и вправду не знает? На моё счастье, знание иностранных языков я получил в прошлой жизни, про испанский своевременно умолчал. Был ещё занимательный случай моего привыкания к телу женщины. После выхода из санчасти, пошли мы в баню. В лётной школе надо сказать баня добротная и сделана на совесть. Причём парилка отдельно от мойки. Вот значит захожу я в составе эскадрильи, нас так сразу приучали передвигаться. В школе в состав эскадрильи входило десять девчонок. ДЕСЯТЬ! Молодых вполне симпатичных девок, это вам не шутки. Правда фигуры крепенькие, не то, что в моё время. Но всё равно глаз радует. Вот я и завис, сел на лавку сижу кайфую. Нет, конечно, я и в той жизни с девочками по баням хаживал, но там цели были другие. А тут просто помыться надо. Делать нечего раздеваюсь, но не спешу, разглядывая тела молодых женщин. Точно вам скажу, что в этом времени модельной внешностью и не пахнет. В том смысле, к каким моделям мы привыкли у себя, в той моей, другой жизни. Девки все кровь с молоком. Ростом не высокие. Есть, конечно, например моя подруга Лида, да и Ольга тоже вроде под метр семьдесят. В этот момент я отвлёкся, точнее меня отвлекли. Кто-то из девушек, кто именно я не разглядел, выразила восхищение.

– Женька, какая ты красивая! Вот чисто артистка. А фигура блеск! Мужики не зря за тобой бегают как мартовские коты. И поёшь ты и играешь на гитаре. Вот чего в артистки не пошла? – и девушку поддержали другие.

– Точно, Женя, почему в артистки не пошла? – подруга Ольга голос подаёт.

Упс, я задумался. Моё тело играет и поёт. Интересно что поёт? Я встал с лавки и приступил к разглядыванию своего тела перед зеркалом. Было такое в бане, правда не очень большое, но всё равно рассмотреть можно. Стою кручусь. То одним боком повернусь, то другим. Зад рассмотрел. На возгласы типа «завертела жопой», внимания не обращаю. А ничего так тушка, вполне фигуристая. Мне бы такая тёлочка понравилась однозначно. Волосы вот только длинноваты, в косу их мне Лида заплетает. И внизу живота не брито, но здесь все такие «пушистики». Думаю, надо обрезать покороче свою русую шевелюру. А то заплетай косу как проклятый, я, кстати, и делать этого не умею.

– Девочки, кто поможет мне отрезать косу? – спросил я, оглядывая девушек в раздевалке.

– Ты сдурела? Такую красоту отрезать хочешь? – возмутилась Лида.

– Прощай молодость, здравствуй жизнь венного лётчика, – улыбнулся я.

Нашлась девочка, которая косу на моей голове срезала, а потом аккуратно подровняла причёску. Получилось что-то на вроде короткого «каре». Мне понравилось и я, напевая мотив песенки «а ну ка песню нам пропой весёлый ветер…» направился в моющее отделение. Попарился на славу, позже сидел и разглядывал моющихся молодых женщин, медленно натирая себя мочалкой. Если бы что-то могло стоять, у меня бы встало, но увы. Кроме сосков на груди ничего не затвердело, поэтому я сидел и грустил о потерянном мужском облике. Значит теперь я попаданец, звучит как матерное слово. Но ничего не поделаешь, надо как-то жить. Вот только бы понять, зачем меня сюда закинули. Для какой цели? Какие такие поступки мне надо осознать? Непонятно. Какому хорошему человеку помочь выжить? Летать я умею и неплохо, а в связи с этим, попробую сохранить жизнь этой Жене Красько в «кровавой бане» войны.

Май 1943 год. Южный фронт. 73-й гвардейский авиационный истребительный полк.

Итак, после майских праздников мы получили направления в авиационные полки. Раскидали выпускников по различным фронтам. Меня не зачислили в женский полк, а направили в 73-ий гвардейский истребительный авиационный полк. Полк входил в 6-ую гвардейскую авиационную и истребительную дивизию. А дивизия входила в состав 8-ой воздушной армии. Пункт дислокации полка располагался севернее тридцати километров от Ростова-на-Дону. Город освободили от фашистов ещё в феврале этого года. В 73-ю кроме меня, направляли ещё девять человек. Из девчонок попали Лида Карпова, Ольга Петрова, Татьяна Сомова и Галина Титова, а из парней направили Игоря Шилина, Андрея Левина, Николая Смирнова, Тиграна Абрамяна и Рафаила Мустафина. Нам на руки выдали все необходимые документы, и мы провели последний вечер в школе. Прощание было грустным. Девочки даже всплакнули, клятвенно обещали писать друг другу. Я не брал адресов, сколько я здесь пробыл? Месяц от силы, и то большую часть в депрессии. Хотя мне тоже пихали в руки бумажки с названиями полков. Я не отказывался. Зачем обижать людей? Они прожили здесь почти полгода, а в военное время испытываешь совсем другие чувства, нежели в мирное время. Я в той жизни ветеранов уважал. Да и люди здесь другие, это я заметил практически сразу.