Отличная работа, Роберт!

– Хочу представить вам нашего нового сотрудника, – Харт кашлянул, когда мужчина без пиджака отложил телефон. – Это Роберт, и первое время он будет моим ассистентом.

– Добрый день! – улыбнулся Форестер-младший, надеясь, что никто не станет уточнять его фамилию.

– Это Оуэн, Мелисса, Хельга и Джонатан, – поочередно представил своих подчиненных Харт и повернулся обратно к Роберту. – Садитесь, настраивайте компьютер, создайте рабочую почту и так далее, памятку я вам дал. Это все задания вам на сегодня. Если будут еще какие-то вопросы – запишите, и перед окончанием рабочего дня или завтра с утра я вам на всё отвечу.

Харт кивнул подчиненным и вышел за дверь, а новые коллеги Роберта тут же показались ему более человечными, чем секунду назад. Может, дело в том, что лица стали заинтересованными, а осанка не такой ровной. А может самому Роберту стало спокойнее без начальника-куратора. Он поправил лямку сумки на плече и пошел к столу у окна.

– Да ты со стальными яйцами, – сказал Джонатан, развернувшись на крутящемся стуле. – Прийти в отдел в Харту в таком виде. И как он только тебя не съел?

– Пожалел, наверное, – пожал плечами Берти все с такой же глуповато-добродушной улыбкой на лице. – Знаешь, после экзаменов и защиты диплома мозги кипят. И я забыл, что одеваться нужно по дресс-коду.

– Ого, так ты настолько юный? – уточнила Хельга, очевидно, заменив словом "юный" не очень радостную характеристику "неопытный". – Сколько тебе лет?

– Двадцать три исполнилось летом, – Роберт положил сумку на стол, сел и открыл ноутбук.

– Ого, да ты моложе Мисси на три года! – удивленно сказала Хельга.

– На самом деле, не советую со всеми вопросами бегать к Харту. От глупостей он немного… звереет, – снова вклинился в разговор Джонатан. – Не в том смысле, что орет или как-то свирепствует. Но выводы сделает о тебе однозначные. Так что, если что не серьезное, можешь спрашивать у нас.

Роберт благодарно кивнул, но слова Джонатана его не успокоили. Он уже чувствовал, что куратор сделал о нем эти самые выводы, и что стажировка и последующая работа для Берти станет маленьким филиалом ада. Маленьким, потому что ничто не сможет сравниться с тем летом, когда он жил у миссис Макгрегор два месяца к ряду.

– Надеюсь, что мне все же удастся чему-нибудь научиться у мистера Харта, – сказал Роберт, раскрывая памятку с списком необходимых настроек перед работой. Интересно, эти листовки были созданы для всех, или Харт подстраховался, так как тетя Агата предупредила его о том, что племянничек идиот?

– Не знаю, как ты добился того, чтобы Харт был твоим куратором, но тебе круто повезло, имей ввиду! – серьезно сказал Оуэн. – И, если он будет тебя учить, у тебя не будет другого выбора, кроме как научиться. Или уволиться.

"Значит, только научиться", – подумал Берти, но говорить о том, что он не может уволиться не стал.

– Ну, я… Вроде как немного блата, чтобы из меня сделали человека, – смущенно пробормотал Роберт, не зная, как еще можно объяснить то, что его, никчемного выпускника богом забытого колледжа, взял под опеку лучший пиарщик. Или как лучше было назвать Бенджамина Харта, легенду отдела Рекламы и маркетинга?

– О, не стесняйся этого, тут все по блату, – доверительно сообщила Хельга, хотя она уже повернулась обратно к своему компьютеру и слушала окончание разговора в пол-уха.

– А я вот не по блату! – заявила Мисси, молчавшая до этого. – Я по сестре. Она работает в юридическом отделе.

Оуэн и Джонатан усмехнулись, а Хельга закатила глаза. Вероятно, они не в первый раз слышали эту шутку. Роберт натянуто улыбнулся, не совсем еще понимая, как ему реагировать. На этом интерес коллег к новичку немного поугас, и все занялись своими задачами. Форестер-младший тихо выдохнул, опустил взгляд и только теперь заметил, что судорожно сжимает ремень от сумки. Что же, подводя итоги первого дня, всё оказалось не настолько плохо, как могло быть.

Но на следующее утро Роберт снова поменял своё мнение. Все было хуже некуда! У него был один костюм, который он мог надеть на работу. Тот же самый костюм, который он купил для того, чтобы ходить на экзамены и защищать диплом. Тот же самый костюм, который он неудачно постирал в прачечной. Тот же самый костюм, который был ему теперь мал. Ну, в общем, не настолько мал, чтобы стройный Роберт не смог в него втиснуться, пиджак застегивался, а вот штанины и рукава были короче допустимого. Но искать другую одежду до выходных у Берти не было ни сил, ни времени, ни желания. Поэтому он просто надел свой серый в рубчик костюм, белую рубашку, и, кое-как завязав черный галстук, отправился на работу.

У него была одна надежда на этот день, а лучше неделю, чтобы куратор про него забыл и за стремным растением в кабинете просто не заметил. Но не тут-то было. В самом начале рабочего дня в кабинет зашел Харт, и, судя по реакции остальных в кабинете, это было обычным делом. Он поздоровался со всеми сразу и пожелал хорошего продуктивного дня. После чего подошел к каждому работнику и уже лично с ним вполголоса что-то обсудил. Стол Оуэна был ближе всего к столу Роберта, и он услышал часть разговора, но не очень его понял, так как и Харт, и Оуэн сыпали терминами. Последним в очереди к "личной проверке" был Берти. Когда Харт к нему подошел, он уже успел немного успокоиться и даже запустил все нужные программы.

– Доброе утро, Роберт. Сегодня намного лучше, – одобрил Харт то ли одежду, то ли приход на работу вовремя, то ли всё сразу. Но его голос прозвучал точно так же, как и когда он его отчитывал за джинсы. – Как ваши успехи?

– Я закончил с… Со всем, – Берти постучал пальцем по памятке-буклету, а когда куратор протянул руку, то взял ее со стола и передал мужчине.

– Хорошо, – кивнул начальник и жестом попросил показать почту и прочие необходимые настройки.

Курсор то и дело промахивался, и Роберту пришлось по-варварски вытереть вспотевшие ладони о брюки. И даже если Харту этот жест пришелся не по вкусу, то он всё равно промолчал.

– Были сложности? – уточнил куратор, но Берти покачал головой.

На самом деле перед самым уходом у Роберта возникла небольшая проблема с доступом к интернету, а не внутренней сети, но Мисси была так любезна и помогла ему настроить всё до конца.

– Хорошо, – повторился Харт и забрал у подчиненного мышку, чтобы открыть нужные файлы. – Вот здесь инструкции по сортировке почты и еще несколько, которые пригодятся вам в ближайший месяц. Ознакомьтесь с ними до обеда и приступайте.

– Понял.

Роберт неловко вернул мышку себе, а вот Харт почему-то не торопился уходить. Он коротко осмотрел Берти с головы до ног, но у парня осталось ощущение, что ему провели полную диагностику со сканированием. Не очень приятное ощущение. Но еще до того, как спросить, что не так, мистер Харт коснулся воротника пиджака Роберта.

– Ходите пока только в рубашке и галстуке, пока не подберете костюм по размеру, – вынес свой вердикт куратор и покинул кабинет. А Роберт спешно стянул пиджак и повесил его на спинку стула, совсем как Оуэн вчера.

А дальше дни стали тянуться невыносимо долго и скучно. Еще неудобно, жарко и просто грустно. И это несмотря на то, что Харт, к удивлению Форестера-младшего, был снисходительным к ошибкам, медленной работе и отсутствию инициативы у подопечного. Просто такая монотонная работа была не для Роберта. Но он привык терпеть и не жаловаться, поэтому просто продолжал плыть по течению.

Вообще-то, Берти ожидал, что его тетя Агата выберет ему в кураторы Цербера в человеческом обличье, но это было не так. Единственный минус, который был замечен у Харта – его безэмоциональность в любой ситуации. Не важно, опоздал сотрудник или сломал кофемашину (камень в огород Берти, который пару дней назад натыкал столько кнопок, что аппарат сам себя "вскипятил", и пришлось вызывать мастера по ремонту); отпрашивался сотрудник на концерт к ребенку или на похороны дядюшки – реакция начальника всегда была одинаковой – холодной, рассудительной и действенной. Опоздавшего отчитать, сломавшего наказать, отпросившегося отпустить на отгул с отработкой. Живому и подверженному перепадам настроения Берти это было дико и вводило в ступор. Как взаимодействовать с таким человеком-роботом, он не знал. И к стыду Роберта, он плохо ладил с любой техникой: автомобилями, компьютерами, смартфонами, кофемашинами. Другое дело, например, музыкальные инструменты…

В пятницу, как всегда после обеда, Берти разбирался с электронной почтой компании. Писем было столько, что он тратил по несколько часов в день, читая и рассортировывая корреспонденцию: это в спам, это в отдел разработок, это в отдел связи с общественностью, а это вообще в службу безопасности… У него уже болели глаза и раскалывалась голова, когда он отложил свое дело и решил пройтись до кофемашины, которую починили накануне. В небольшом закутке в конце коридора, который называли кухней, с чашкой чая стоял Харт и что-то печатал в телефоне. Берти молча прошел мимо него (они ведь уже здоровались утром, так что это не было невежливо, верно?) и принялся договариваться с аппаратом, чтобы тот сварил ему кружку кофе. Когда кофемашина сдалась и принялась за дело, Берти услышал покашливание за спиной и резко развернулся.

– Что-то не так? – растерянно спросил Форестер-младший.

– Ваши рукава, Роберт, – мужчина отставил свою чашку на тумбу.

– Что "мои рукава"?

– Они закатаны, – поясняя, как маленькому ребенку, мистер Харт кивнул на предплечья Берти.

– А, это… Мне просто неудобно печатать. Манжеты слишком натирают. Надо было привести в порядок перед выходом из кабинета.

Роберт хотел еще извиниться, но вспомнил, что "извинения бесполезны". Тогда он принялся разворачивать рукава, но ткань теперь выглядела ужасающе помятой, поэтому второй рукав он оставил закатанным, таращась на свои руки и не зная, как ему следует поступить дальше. Как и всегда, когда он впадал в такого типа ступор, у него на лице расползалась дурашливая улыбка, которую тетя называла "гримасой идиота". Не сумев сдержать улыбку и в этот раз, он посмотрел на куратора. Тот стоял, как и всегда, с прямой осанкой, только брови слегка поползли вверх. Похоже, что вид измятой рубашки раздражал Харта даже больше, чем закатанные рукава. Почти незаметное проявление эмоций на лице куратора привело Берти в чувства, и он одним движением раскатал и второй рукав, закрывая оголенные предплечья.

– Какие у Вас планы на завтра, Роберт? – своим привычно холодным тоном неожиданно поинтересовался начальник.

Завтра был выходной. И это значило, что мистер Харт хотел с ним встретиться вне работы? Звучало странно. При этом предложение куратора не было похоже на приглашение на свидание или флирт, но Берти все равно покраснел и растерялся. Ему с детства втолковывали, что существует субординация между начальником и подчиненным. Вероятно, его родственники хотели подчеркнуть, что он стоит на ступень выше остальных, так как является наследником огромной корпорации. Но они перестарались и добились совершенно обратного результата. Берти буквально усвоил парадигму отношений "старший-младший", и теперь везде, где бы он ни был ниже рангом, ему инстинктивно хотелось подчиняться. В школе он чувствовал себя беззащитным и обязанным перед учителями, в колледже – перед профессорами, в семье – перед любым старшим родственником, и вот теперь на работе – перед Хартом.

Именно по причине того, что Роберт привык идти за ведущим, ему не нравилось, когда ему предлагали что-то, от чего он не мог отказаться. А именно это сейчас и происходило. Может, стоит соврать, что у него дела?

– Я хотел почитать кое-что по работе, – заученная еще со времен школы фраза слишком бодро слетела с языка Берти, только раньше книги были "по учебе".

– Действительно? Что ж, это весьма полезное занятие. Но я рассчитывал, что Вы сможете уделить мне пару часов своего времени.

– Ну, я могу задержаться сегодня на работе, если дело важное и срочное. Только вряд ли я буду полезен, – развел руками Роберт, предприняв еще одну попытку намекнуть куратору, что их, кроме работы, ничего не связывает и не должно связывать.

– Это не совсем по работе, – по-деловому вежливо сказал Харт. – Завтра в полдень я буду ждать вас на площади Пикадилли. Постарайтесь не опоздать.

Не дав Роберту времени на придумывание новой отмазки, куратор подхватил свою чашку с остывшим чаем и ушел в свой кабинет, оставив парня томиться в непонимании и ожидании.

В чем был несомненный плюс характера Форестера-младшего – это в том, что он мог легко переключать свое внимание с одной проблемы на другую. Хотя, возможно, это проблемы перетягивали на себя непостоянное внимание Берти. В любом случае, когда вечером пятницы ему позвонила тетя Агата, требуя подробного отчета о первой рабочей неделе, он и думать забыл, что хотел переживать и обдумывать, чего от него хочет Харт в субботний день.

– Рассказывай, бездельник, как ты взялся за работу? – как всегда грубо и жестко спросила миссис Макгрегор. – Ты с отцом уже встречался?

– И Вам хорошего вечера, дорогая тетушка, – Берти закатил глаза, радуясь, что тетя Агата этого не видит, иначе дала бы ему затрещину за неподобающее поведение. А ведь ему уже двадцать три года, он уже слишком взрослый, чтобы получать подзатыльники, тем более от престарелых родственниц. – Я работаю, изучаю свои обязанности. Отец писал, что сейчас занят и сможет увидеться со мной только в конце месяца.

– Вот и славно, нечего отвлекаться по пустякам, – серьезно заявила женщина.

Действительно, встреча с единственным сыном, которого не видел уже пару лет, просто пустяк, который не стоит того, чтобы отменить какие-то планы. Фирма всегда на первом месте. Безрадостные мысли Роберта прервал следующий вопрос миссис Макгрегор:

– Итак, как тебе твой куратор?

– Уж не думаете ли Вы, тетушка, что я не догадался, что Вы от Харта получите полный отчет о моей работе? И моем поведении, и внешнем виде, и…

– Неужели у Роберта появились зачатки разума? – неприятно усмехнулась тетя Агата, и Берти, даже находясь в другом городе, почти мог видеть эту её ухмылку гиены. – Я тебе больше скажу, я уже получила его отчет. Практически сразу по окончании рабочего дня. Харт пунктуальный, этого у него не отнять. И, если честно, я совершенно разочарована!

"Еще бы", – проворчал про себя Берти, вспоминая все свои промахи за неделю, которые теперь, наверняка, стали известны всем родственникам. Опоздание в первый день, его "модный прикид", сломанная кофемашина, в конце концов… И ведь это только то, что не касалось напрямую его работы. Не стоило, пожалуй, ожидать от стажера, что он будет сразу выполнять свою работу идеально. Но перепутать почту между отделами, только потому что у них похожие названия (хотя схожесть была только в том, что начинались они на одну букву), было так по "Робертовски", как любили говорить в семье.

– Если бы не компетентность Харта, как специалиста, то я бы сменила тебе куратора! Но он проработал в фирме без малого десять лет, и…

– Мне кажется, что у меня проблема со связью, – перебил Роберт, не веря своим ушам. – Тетушка, только что Вы сказали, что…

– Да, поторопилась я радоваться, что ты поумнел. Берти, вымой уши с мылом! Я сказала, что сменила бы тебе куратора, если бы Харт не был лучшим в компании, – разозлилась миссис Макгрегор, которая не любила что-то повторять дважды. – Тот отчет, который написал Харт о тебе, выглядит, мягко говоря, неправдоподобно. Ты усидчивый? Усердный? Легко находишь общий язык в коллективе? Ну, разве что с такими же, как ты, бездельниками, типа твоих дружков из колледжа.

– Разве не странно, что Харт врёт про меня и мои достоинства? В смысле, с чего бы ему это делать? – растерянно спросил Берти, снова мысленно прокручивая перед глазами прошедшую неделю.

– Не знаю, Роберт, не знаю. Но не думай, что я спущу это на тормозах. Если ты как-то его подкупил… – в голосе тети зазвучал металл, и Берти поежился. – В общем, Харт останется твоим куратором, но у меня больше ушей и глаз в компании, чем ты можешь себе представить! Старайся быть достойным членом семьи, – высказалась тетушка и, не прощаясь, повесила трубку.

Уже гудкам в телефоне Роберт сообщил, что у него не тетя, а многоголовая гидра…

Благодаря смартфону и созданным напоминаниям, Берти не опоздал на встречу с Хартом. Больше того, он пришел за пятнадцать минут до назначенного времени. Но совершенно не удивился, увидев куратора, который ожидал его.

– Доброе утро! То есть уже день! – улыбнулся Роберт, помахав рукой.

Если Харт действительно считает, что он умеет налаживать связь с коллективом, то ему стоит попытаться найти контакт и с начальником. И пусть привычка соблюдать субординацию останется в офисе, а на площади Пикадилли не будет тяжелой атмосферы.

– Добрый день, Роберт, – отозвался Харт, и воображение Берти дорисовало мужчине шляпу-котелок на голове, которые носили в начале двадцатого века. И было бы так естественно, если бы начальник приподнял головной убор во время приветствия. – Я рад, что Вы нашли время, чтобы встретиться со мной.

– Не то, чтобы у меня был выбор, – тихо признал Форестер-младший и уже громче добавил, вложив в свои слова максимум дружелюбия, на которое был способен: – Вообще-то, Вы можете называть меня Берти. Меня зовут так все друзья и знакомые. Полное имя почти никто не использует. Разве что тетушки, когда хотят отчитать меня.

– Неприемлемо, – отрезал Харт, бодрым шагом направляясь к Пэлл-Мэлл.

– Вот и я говорю им, что неприемлемо ругать взрослого человека, словно перед ними пятилетний ребенок! – кивнул Роберт, но на самом деле прекрасно понял, что имел ввиду Харт. И от этого понимания стало как-то тошно. У него не получалось найти подход к человеку-машине.

– Нет. Я говорю о том, что звать Вас сокращенным именем неприемлемо. Сейчас Вы мой подчиненный, я – Ваш куратор. Но в недалеком будущем это изменится, и Вы будете моим начальником. И тогда я буду обязан звать Вас мистер Форестер. Я и сейчас предпочел бы обращаться к Вам по фамилии, если бы не угроза разоблачения Вашей принадлежности к основателю компании.

Берти замахал руками, словно отгоняя от себя рой сложных слов, которые на одном дыхании выдал Харт. Похоже, что он и правда весьма эрудированный человек.

– Ладно, Харт, как пожелаете. Роберт – это я. Я – это Роберт, – неловко попытался пошутить Форестер-младший и грубо сменил тему: – Скажите, а какой у Вас уровень IQ?

– Сто восемьдесят два, а что?

– Просто стало интересно, какая между нами пропасть, кроме социальной.

Берти не знал точно свой уровень, не проходил тестирование, но его тетушки всегда уверяли, что он на уровне "дебильности". Наверное, они были правы, иногда думал Берти, особенно в такие моменты как сейчас: Харт уже минуту держал перед ним открытую дверь, ожидая, что тот войдет в здание, а он даже не успел прочитать вывеску.

– И где это мы? – спросил он, обернувшись к куратору, который чувствовал себя, как рыба в воде.

– Это ателье моего знакомого. Он дизайнер одежды, имеет прекрасный вкус и разбирается не только в женской моде, но и в мужских костюмах, – сказал Харт, одернув свой пиджак. И теперь было очевидно, что костюмы, которые он носит, шьют специально для него. – Как куратор, я обязан позаботиться не только о Вашем образовании в работе, но и о Вашем внешнем виде. Это важно в нашей сфере.

– Футболка-поло произвела на Вас неизгладимое впечатление, да? – в глазах Берти заплясали бесенята. Иногда он не мог остановить свои шуточки, хотя знал, что чаще всего, они выходят ему боком.

– Незабываемое. Я вижу её в своих ночных кошмарах, – серьезно сказал Харт, но Роберту показалось, что он увидел намек на улыбку. И от этого захотелось снова пошутить, лишь бы удостовериться, что у человека-машины есть эмоции и чувства.

– Поло еще и с джинсами? М-да, я не завидую тебе, Бенджамин, увидеть такое… – вдруг зазвучал незнакомый голос, обладатель которого вышел к ним из-за прилавка. – Полагаю, сегодня мы будем одевать этого джентльмена? Какой хороший материал!

– Роберт, позвольте представить Вам Родерика Нэша. Он и есть владелец этого ателье, – Харт пожал мужчине руку, и Берти последовал его примеру. После приветствия, куратор повернулся к Родерику, отвечая на его вопрос: – Да, про него я рассказывал по телефону. Нам нужен основной набор костюмов и…

– Основной набор? – глаза Берти едва ли не вылезли из орбит, так он выпучил их на начальника. – Мне нужно больше одного костюма?

Мужчины переглянулись, и Родерик рассмеялся, приняв совершенно искреннее удивление клиента за шутку.

– Что ж, думаю, работать будет легко. Я украду его на несколько минут, чтобы снять мерки. Ну, а ты, Бенджамин, можешь пока присмотреть на парня что-нибудь из имеющегося. Костюмы будут готовы только через две недели минимум, а пока нужно же чем-то заменить шокирующую футболку-поло, – сказал мистер Нэш и указал Роберту на неприметную дверь, за которой скрывалась комната-примерочная с тремя большими зеркалами во весь рост.

Родерик действительно был мастером своего дела, так как снял все необходимые мерки буквально за десять минут. И даже то, что Берти пришлось для этого раздеться до белья, совсем не смущало. Ровно до того момента, когда вместо Нэша в комнату вошел Харт с кучей одежды на плечиках и принялся развешивать ее, совершенно не обращая внимания на раздетого Форестера.

– Эм, мистер Харт, может Вы выйдете? – растерянно пробормотал Берти, понимая, что в комнате нет ни шторок, ни ширмы, за которыми он мог бы спрятаться.

Он не стеснялся своей фигуры, но в первую очередь из-за того, что никогда не задумывался о том, чтобы быть для кого-то привлекательным. Убежденный в том, что он больше похож на тощую антилопу, чем на симпатичного молодого человека, он был уверен, что не может никого соблазнить. Но все же стоять при начальнике в одних трусах было слишком.

– Вам нужно примерить то, что я принес. И я бы хотел оценить вид костюмов сразу. Поэтому я предпочту остаться, чтобы не терять время на дефилирование по ателье, – Харт методично рассортировывал пиджаки, брюки и рубашки, не смотря на Роберта. – Если Вы, конечно, не против и доверяете моему вкусу?

– А, да, хорошо, как скажете, – пожал плечами Берти.

Если куратор не смущается его внешнего вида, то почему должен смущаться он? И принялся за примерку.

У Харта оказался глаз-алмаз. Вся одежда подходила по размеру и сидела вполне удобно. Вот только большую часть вариантов куратор забраковал: то рукава коротковаты, то воротник не подходит по обхвату, то брюки идут не такими складками, как требуется, то пиджак широковат…

Как раз насчет последнего у них вышел спор. Роберту очень приглянулся пиджак насыщенного синего цвета с бархатными лацканами. У него еще были очаровательные серебристые пуговицы. И когда Берти увидел себя в нем в отражении, да еще и с трех сторон, то окончательно влюбился в эту вещь. Сразу возникло поэтическое сравнение, что он одет в пиджак, сотканный из ночного звездного неба. На какой-то миг Роберт почувствовал себя не просто не уродом, а даже красивым и интересным.

А вот Харт был категорически против покупки этого предмета гардероба. Он подошел к Форестеру и, игнорируя личное пространство, в принципе, как и в течение всей примерки вещей, положил руку на его поясницу. От чего Берти даже вздрогнул.

– Видите? Ткань тут пузырится. Лекала, по которым шили этот пиджак, Вам не подходят, – Харт провел ладонью по спине вверх от поясницы к лопаткам, а затем положил две руки на плечи Роберта. – Даже если в плечах он в размер, и Вам удобно, он все равно не подходит.

Ну почему с ним все время происходило такое? Стоило ему чего-то захотеть, как находился человек, который мастерски убеждал его в том, что это ему не подходит. Никаких пузырей Роберт не чувствовал. Но что важнее, он хотел вернуть то мимолетное ощущение, что он привлекательный. Но после слов куратора оно не возвращалось.

Форестер-младший разозлился и, может еще немного смутился от прикосновений, которых никак не ожидал. Он покраснел и слишком поспешно снял с себя пиджак, да так, что рукава вывернулись наизнанку.

– Ну и хорошо! Ну и пожалуйста! Вы ж такой весь из себя правильный и непогрешимый, так зачем было приносить на примерку вещь, которую не одобряете? – зарычал Роберт. Он понимал, что стоит заткнуться, но не мог. – Рубашки? Пиджаки? Галстуки? Ладно! Но я буду носить эти проклятые костюмы, только пока Вы мой куратор. А когда я стану генеральным директором компании, то заставлю всех носить футболки-поло и джинсы. И Вам придется или смириться, или уволиться, мистер Харт!

Во время своей гневной речи Берти успел одеться и буквально выбежал из комнаты-примерочной. Смотреть в непроницаемое лицо куратора не было сил. Но совсем сбежать не получилось: нужно было дождаться, пока упакуют покупки, утвердить заказ, оплатить чек. Пока они ждали у кассы, Форестер не разговаривал с Хартом. Гнев и разочарование перетекли в обиду на начальника. Зачем он так?