Сердцелов

Лицо Роя стало быстро покрываться красными пятнами, ноздри раздулись, а верхняя губа приподнялась, пытаясь обнажить клыки, которых нет. Гоблином был лишь его дед, поэтому унаследовал Фергюсон только невыносимый характер и силу с верткостью. С самого детства Колин Маккенна и Рой Фергюсон не ладили. По началу это были просто детские шалости, потом драки, потом, когда у сида в тринадцать лет проявилась истинна сущность, а у Фергюсона гоблинская верткость, начались проблемы посерьезнее. Раны стали глубже, а разрушения от их встреч масштабнее.

Жители нижнего и верхнего Брасса редко пересекались, поскольку ни тем, ни другим на территории друг друга делать не чего. Разве что проехать по дороге. Но живущие в верхнем Брассе чаще ехали через мост над городом или вовсе шиковали и вызывали летающий транспорт.

Но то, что выкинул Рой сейчас, не лезло ни в какие ворота.

Он все еще сверлил Колина ненавидящим взглядом. Спустя несколько мгновений, скрипнул зубами и произнес:

– Ты бы следил за языком, сид. Не ровен час, его кто-нибудь отрежет за болтовню.

– Пускай мой язык тебя не беспокоит, – сообщил Колин, отвечая ему таким же прямым взглядом. – Лучше за своим следи. Какого черта… Хотя, нет. Просто убирайся из моего бара и моего дома.

– Или что? – усмехнулся Рой Фергюсон. – До смерти очаруешь меня своим обаянием? Должен разочаровать тебя Маккенна, я не баба, мне плевать на твои фокусы. А вот мой кулак вполне настоящий.

Голова Колина наклонилась, как у рассерженного быка, в груди закипело еще больше. Он не выносил Роя с малолетства, с тех самых пор, когда полукровка облил помоями на виду у толпы девчонок. Колину было пять, и он не подозревал, что в нем дремлет сила сида, которая буквально через восемь лет заставит каждую из этих девиц молить его о внимании. Но тогда они смеялись вместе с Фергюсоном, и Колин тогда ясно понял, что мира между ним и полукровкой не будет.

Поковыряв языком в зубе и не сводя взгляда с Роя, сид проговорил:

– После нашей последней встречи кое-что поменялось. Я могу не только очаровать. Мой кулак теперь не уступает твоему.

Густые брови Фергюсона делано взлетели на лоб.

– Да ты что! – выдохнул он, изображая удивление. – Серьезно? Ну, давай проверим.

Не успел Колин ответить, как полукровка метнулся вперед, отпихивая локтем Гараха, которого вообще-то не так просто отпихнуть, и налетел на сида. Тот едва смог увернуться, кулак пролетел перед самым лицом, и если бы попал в цель, носу пришлось бы туго.

Поднырнув под локтем полукровки, Колин быстро принял боевую позицию, колени согнулись, кулаки поднялись. Он мог бы накрыть полукровку умиротворением, дар сида позволяет это сделать с любым, независимо от пола. Но ему хотелось драки, хотелось накостылять Фергюсону обычными кулаками, унизить его так, как он этого заслуживает.

Тот уже обернулся и, немного попрыгав, для разминки, быстро хрустнул шеей и сказал с усмешкой:

– Что, наш очаровательный сид вырастил зубы?

– Сейчас сам увидишь, – проговорил Колин хмуро и сделал знак, мол, давай, нападай.

Рой довольно оскалился и прохрипел:

– Это не на долго, Маккенна. Сейчас я тебе их выбью.

Гнусно засмеявшись, он вновь кинулся на Колина. Они сцепились, как два бешенных пса, готовые перегрызть друг другу глотки. Удары сыпались один за другим, слышался треск ткани, лица обоих покрылись ссадинами. Колин сплевывал сукровицу, а Рой даже не пытался вытереть багровое со лба.

Они дрались, оба в один миг превратившись в диких зверей, Колин в тут же забыл, что он прекрасный сид, владелец дорогого бара «Люксот» в лучшем районе Брасса. Мир ужался до одного существа, посмевшего вломиться в его собственность, устроить здесь бардак, напугать его посетителей. С каждым ударом Колин все отчетливей вспоминал каждую встречу с ним, которая заканчивалась плохо для молодого сида, который еще не знал о своем даре.

Гнев переполнял так, что он уже плохо видел происходящее, перед глазами мелькали картины прошлого, где его били, калечили, и лишь благодаря быстрому исцелению сида не осталось шрамов. Над ним издевались, каждый раз, когда выходил из дома, а когда исполнилось тринадцать и сид ощутил, что может дать отпор, противостояние обрело новую форму. И полукровка издевался уже не над ним, а над девушками, которые млели перед очарованием сида.

Бедная маленькая Шейла, пухлогубая Карин, Розали и многие другие были виновны лишь в том, что не могли противостоять чарам сида. И Колин бил, как ненормальный, чувствуя, как кулаки немеют от боли, а глаза застилает пот.

Сквозь шум крови в ушах донеслось глухое:

– Эй, хватит…

– Да оттащите его кто-нибудь…

– Я не полезу ко взбешенному сиду…

– Гарах, осторожней…

Колин ощутил, как кто-то трогает его за плечо, но попытался отмахнуться. В ответ на него навалилось что-то тяжелое и потащило в сторону.

– Друг, тихо…

– Пусти меня! – прохрипел Колин все еще не видя из-за мутной пелены перед глазами. – Пусти тварь!

В ухо проорали:

– Сам ты тварь! Это я, Гарах!

Его сильно тряхнули. После этого видимость стала проясняться, постепенно мутные пятна начали превращаться в фигуры, которые смотрят на него с нескрываемым изумлением и страхом. Впереди толпы девица, которая провела с ним ночь. Глаза круглые, кулачки прижаты к груди и, в отличие от многих, на ее лице восторг и беззаветная преданность. Именно такое выражение остается у всех женщин, побывавших в его постели.

Это немного отрезвило. Покрутив головой, Колин обнаружил на полу полукровку, который оперся на локоть и отплевывается на его мраморный пол. На плечах крепкие пальцы Гараха, которые сжимают, как капкан.

– Да пусти ты, – огрызнулся Колин, пытаясь высвободиться из цепкой хватки.

– Точно? – поинтересовался громила глухо.

– Я в порядке, – снова бросил сид.

Нехотя Гарах разжал пальцы, и Колин пошатнулся. В пылу драки он не заметил, что полукровка нанес ему множество жестоких ударов, и будь он простым человеком, уже валялся бы без сознания, а друзья молили бы богов, чтобы его успели доставить в Лазарет.

– Колин!.. – хором выдохнули несколько девушек, включая ту, что была у него ночью.

Рой не глядя усмехнулся. Когда Гарах потянулся, чтобы поддержать, сид с трудом, но все же поднял ладонь и покачал головой.

– Я в порядке, – повторил он.

Колин смотрел на полукровку, который все еще растянулся на полу и вытирает губы. Сид хорошо его разукрасил, но тот тоже, скорее всего, заживет быстро. Пусть он и полукровка, зарастал Рой всегда хорошо, хотя от слишком глубоких ран шрамы оставались. Но тот ими лишь хвастался, мол, его дед был гоблином, гоблинов шрамы только красят.

Фергюсон поднял на него глаза. Заплывшие и опухшие, губы растянулись в улыбке, обнажая покрасневшие зубы.

– Очаровательный сид и впрямь отрастил кулаки, – прохрипел он и кое-как сел.

– Надеюсь, ты усвоил урок, – проговорил Колин, не узнавая собственный голос, который стал сиплым и надрывным.

Полукровка, оглядев всех почему-то довольным взглядом и особо задержавшись на девушках, которые выразили беспокойство сидом, подтянул колени и ко всеобщему удивлению смог самостоятельно подняться.

Его пошатывало, но, как и Колин, от помощи своих отказался.

– Я быстро учусь, Маккенна, – проговорил он, глядя ему прямо в глаза.

– Надеюсь, что я не вышиб тебе последние мозги, – огрызнулся Колин.

– Будь уверен, – произнес Рой, – я запомнил всё, что нужно. Попомни, сид, мы еще пересечемся.

Колин покривился, боевой раж спадал, и бок, в который угодил тяжелый кулак полукровки начинал болеть тупо и ноюще.

– Тогда готовься. Потому, что рядом может не оказаться Гараха, который не даст мне завершить начатое.

– Не беспокойся, – ответил Фергюсон, – я буду готов.

Все еще качаясь и пошатываясь, как пьяный, он развернулся и поковылял к выходу, умудряясь даже в таком состоянии расталкивать народ. Его шайка вместе с грудастыми девицами, которые до сих пор не надели жилетки и сверкают прелестями, потянулась следом. Перед ними расступались, кто-то откровенно шарахался, а девушка, которая недавно покинула опочивальню сида, дрожала, как осиновый лист на ветру.

Даже в таком помятом состоянии сид заметил, что она, да и другие девушки, побывавшие в его постели, едва удерживаются, чтобы не кинуться ему на шею, с рыданиями и мольбами вечно прислуживать ему, зализать раны и сделать все, о чем он попросит, и о чем не попросит тоже сделать. Только бы он всегда был с ними.

Бок ныл все сильнее, возможно, сломано ребро, что значит заживление будет болезненным, хоть и быстрым.

Пока Рой Фергюсон ковылял к выходу, Колин морщась выпрямился и проговорил громко:

– Все, концерт окончен. Можете заниматься своими делами. «Люксот» продолжает работать.

Гарах наклонился к нему и проговорил, косясь на посетителей, которые спешно стали рассасываться, и на беспорядок:

– Может закроемся на время? Все-таки драка. Тебе бы подлататься.

– Еще чего, – бросил сид. – Я не собираюсь из-за каждой неприятности закрывать бар. Скажи огрицам, чтоб прибрались, грузчиков со склада подтяни. Там оставались запасные столы и стулья. Пусть заменять сейчас же. А поломанные… Блин… Сжечь. Я сто пятьдесят карато таафей заплатил за них.

Гарах, широкоплечий, коренастый громила, чистокровный человек, чем очень гордился, в особенности тем, что силу свою сам наработал, а не получил в дар от каких-то там предков, нахмурил брови и произнес:

– Дорого.

– Так и я о чем, – морщась и прижимая ладонь к боку проговорил Колин.

– Может все же закрыться? – косясь на его бок, спросил Гарах, который по совместительству является другом и управляющим Колина.

Тот покачал головой и направился к уцелевшему барному стулу. Вскарабкавшись на него, сид облокотился на спинку и уставился на удаляющуюся спину Роя, который пострадал от драки больше, чем пытается показать.

Пока Гарах отдавал приказы, и огрицы вместе с грузчиками быстро заменяли испорченную мебель новой, Рой, наконец доплелся до дверей. Колин видел, как тот потянулся, но не успел ухватиться за ручку, как створка отворилась и едва не угодила ему в лоб.

Полукровка грязно выругался, а Колин усмехнулся – сам «Люксот» готов защищать его от посягательств на собственность и спокойствие.

– Куда прешь! – донеслось до сида.

А когда Рой Фергюсон, наконец, покинул бар, он увидел, двух девушек, что стояли у библиотеки. Обе с округлевшими глазами, потому, что снова едва не разозлили полукровку. Подстриженная таращится вокруг на быстро заменяемы столы, а та, что с кипенно белыми волосами и рыжими прядями, прижимает к груди фолианты.

Глава 3

Огрицы и грузчики в считанные минуты привели бар в порядок, и через несколько мгновений он вновь блистал роскошью и изысканностью, присущей сидам. Круглые столики из темного дерева, мраморный пол, отделанный под звездное небо, шикарная хрустальная люстра на потолке. По стенам желтые адуляриты, чтобы рассеивать темноту даже в самых укромных уголках. А бар – настоящее произведение искусства. Гладко отполированная столешница, стеклянные полки с витиеватыми узорами. От количества напитков разбегаются глаза.

Видя, что хозяин разместился за баром, одна из огриц метнулась к стойке испросила низким голосом:

– Господин Маккенна, вам стаканчик?

Колин покачал головой.

– Лучше воды, – сказал он.

Огрица повернулась к бочке, и через секунду перед сидом стоял запотевший стакан. Опрокинув его в глотку, он моментально ощутил, как легчает. Бок все еще боит, но уже меньше, подбородок защекотало, что значит, ссадина затягивается.

Гарах уже отошел от боевого ража, на губах довольная улыбка, скалится, как медведь.

– А нормально ты его отделал, – сказал громила, по-дружески пихая Колина в плечо.

Тот охнул, плечо тоже болело, но все же усмехнулся в ответ.

– Полукровка тоже в долгу не остался, – ответил он.

– Я думал, ты его прикончишь, – признался Гарах, хватая стакан с подноса у проходящей мимо огрицы.

– Да ну брось.

– Я те чесслово говорю, – заверил громила и тоже опрокинул стакан в рот. – Как сел сверху и давай кулаками махать. Еле оттащил. Ты и по мне пару раз чуть не попал.

Колин хмыкнул.

– Да тебе мои удары, что медведю дробина.

– Дробина, не дробина, а получить кулаком в рожу от сида, когда у него глаза черные, не хочется.

Колин Маккенна покрутил опустевший стакан в пальцах и спросил:

– Что, сильно черные?

– Как деготь!

– Страшно?

– До жути, – сообщил громила. – Слышал, как девки верещали? Нет? Перепугал их, аж икать начали.

Колин покосился на кучку девушек, которые прижались друг в другу на диванчике в углу и смотрят на него голодными глазами. Каждая из них побывала в его постели лишь раз. Но этого обычно достаточно, чтобы женщина глубоко осознала, что такое настоящий любовник.

Он покачал головой.

– Нет, не слышал. Рой взбесил… Блин, ты же знаешь, мы с детства воюем.

– Знаю…

– А он завалился в мой «Люксот»!

– Знаю… – повторил громила.

– В мой! Я его построил на кровно заработанные деньги!

Гарах закивал понимающе и протянул:

– Всё так.

А Колин продолжал, все больше раздражаясь:

– И эта образина со своей шайкой сюда ввалилась! Какого ляда они вообще забыли в верхнем Брассе? Не сиделось в своих болотах? Тьфу! Отребъе!

Брови громилы сдвинулись, он как-то недобро посмотрел на сида и произнес:

– Ты поосторожней, друг. Я же тоже не из ваших, не из высшего света.

Колин отмахнулся.

– Да ты прекрасно понимаешь, о чем я. Ты благородней любого дворянина, из всех, кого знаю. Как по мне, так не происхождение делает создание благородным. К тому же, ну какой я высший свет? Так, лучинка.

– Все-таки ты сид, – заметил громила, вновь расслабляясь.

Тот поморщился и произнес:

– Да хоть эльф. Настоящий высший свет, это бессмертные маги, а до них нам всем, как на улитке до Ардэна. Но Рой Фергюсон – погань и тварь, которая тварь не потому, что родился в нижнем Брассе. Он просто урод.

Гарах потер шею, будто долго сидит, и она затекла.

– Урод-то урод, – согласился он, – но и жизнь в нижнем городе не сахар. Рядом топь, Танцующий лес с тварями, которых даже я боюсь. Говорят, они в последнее время осмелели, на территорию города забредают. Как тут не одичать.

Губы Колина скривились.

– Вот прям сейчас расплачусь, – сказал он. – Может жителям нижнего Брасса я и сочувствую. Но только не Рою.

Громила пожал плечами.

– Кто знает, может и ему досталось.

Покосившись на друга, сид прищурился и в шутку пихнул его в плечо. Бок все еще немного отдавал болью, но Колин все же усмехнулся и проговорил:

– Эй, ты должен быть на моей стороне.

Громила хохотнул и ответил:

– Да я ж всегда на твоей.

– Тогда что за нравоучения? Кстати, где твой брат? Думал, он штаны перепачкает, пока расскажет, что тут стряслось.

Гарах покрутил головой, словно Лориан может прятаться где-нибудь под креслом.

– Да пес его знает, – отозвался он. – Может и правда штаны меняет…

Оба гоготнули. Боль нехотя, но все же отступала. Мелкие ссадины щекотать перестало, что значит, затянулись. Ребро, если и было сломано, то уже нет. А на черной рубашке следов крови не видно.

Волосы окончательно высохли, Колин потряс головой, и они распались на две ровные части с пробором по середине. Даже в таком виде, потрепанный, без светского лоска, он оставался самым притягательным мужчиной в баре и верхнем городе, если не считать его отца, Хьюго Маккенну, который тоже сид.

За окном пробежал отряд комендантов. Все в черных формах, с начищенными бляшками.

– Это что за парад? – бросил Колин.

Громила покривился.

– Да опять усиление. Твари танцующего леса охамели, вылезают на окраины.

– Так те окраины в нижнем городе.

– Угу, – согласился Гарах. – Но усиление по всему Брассу.

Колин отмахнулся и проговорил:

– Ни одна тварь Танцующего леса не осмелится так далеко забраться. Им же надо где-то прятаться. А здесь что? Кусты и деревья только в клумбах и парках.

На лице Гараха мелькнуло сомнение, он протянул:

– Так-то оно так, – сказал громила, – но твари разные. Пес их знает, какие осмелели. Поговаривают, голод у них, что ли. Вот и лезут на окраины. Цвеги, склизочи, перевертыши…

– Они так далеко не зайдут, – с чуть меньшей уверенностью отозвался сид.

– Кто знает. Они хитрее, чем мы думаем.

– Тебе-то откуда известно? Сам не перевертыш случайно? – хохотнул Колин. – Или склизоч? Или, как там его. Цвег?

Гарах усмехнулся гулко.

– Я чистокровный человек.

– А больше похож на орка, – снова усмехнувшись сказал сид.

Громила ответил с умным видом, который странно сочетается с его массивным телом:

– Будь я тварью, перевертышем, например, я бы точно не сидел у тебя в баре.

– А где бы сидел?

– Ну, не знаю, фэйри какую-нибудь бы искал.

– Зачем? – не понял Колин.

Громила пояснил:

– Читал, что некоторые твари Танцующего леса охотятся за фэйри. Кровь они их пьют что ли. Или жрут. Не помню уже.

– Фэйри? Это те, что удачу приносят?

– Угу. Вроде тот, кто получает ее благосклонность достигает успеха в любом начинании, – сообщил громила. – А тварям только того и надо.

– Они разве не вымерли? – спросил сид.

– Твари?

Колин хмыкнул.

– Эти вымрут. Я имею ввиду фэйри. Вымерли же?

– Ну, не видели их давно, – сдвигая плечами отозвался громила.

– Тогда и перевертыши от голода должны поиздыхать были, – заключил сид.

Придя в себя после незапланированной стычки, он развернулся лицом к залу и облокотился на низкую спинку барного стула.

Его детище выглядит так же великолепно, как и он сам. Чистое, благородное и изысканное, хотя в этом изыске чувствуется сила. Он строил его сам, отказываясь от денег, которые в тайне от отца предлагала мать, выбирал материалы, делал планировку, нанимал работников. Учитывая, что все происходило, пока учился, нагрузка была серьезная. Ему осталось доучиться этот год, чтобы получить гордое звание бакалавра, пусть и не в лучшем заведении мира, но все-таки Высшей Школе парафизики Брасса.

Учеба давалась ему легко, особенно по предметах, где преподавали женщины. И хоть они пытались делать вид, что никак не реагируют на сида, красивого и до того притягательного, что хотелось плакать и прямо на лекции срывать с себя одежду, все же оценки ставили ему хорошие.

Колину вообще везло. Благодаря врожденным талантам, он легко заводил знакомства. Находил общий язык с людьми и не людьми, соблазнял девушек. Лишь редкие стычки с бандой Роя Фергюсона вносили ложку густого дегтя в его жизнь.

Он обвел зал хозяйским взглядом. Народ успокоился, особо впечатлительные ушли, но им на смену появились другие. Приятно играет музыка. Исполнителей он лично отбирал, чтобы барабанщик и басист могли нормально держать партии и не сбиваться. Люди тихо беседуют, меж столов ходят официантки.

– Фух. Отпустило вроде, – проговорил он, выдыхая.

– А ну повернись, – сказал Гарах, – глаза покажи.

Сид небрежно повернул к нему голову и нарочно вытаращил глаза, как сова.

– Бойся смотреть в мои глаза-а-а… – протянул он нарочито-пугающе.

Гарах отмахнулся и развернул его обратно.

– Нормально, – отозвался он. – Обычные глаза. Чего ты скалишься? Видал бы себя, когда белок черный. Волосы на заду дыбом встают.

Колин хохотнул.

– Э… друг, может тебе порекомендовать хорошего цирюльника? Он, правда больше по бородам и головам. Но если у тебя на заду…

Поморщившись, Гарах, отозвался:

– Как-нибудь обойдусь без ваших сидовских приблуд.

Они снова засмеялись. Колин давно знал Гараха и его младшего брата Лориана. Именно Гарах защищал его от Роя, пока силы сида дремали, и он чаще оказывался головой в урне, чем всеобщим любимцем.

Он вновь стал осматривать «Люксот». Он получился на славу, и сид этим гордился. Взгляд зацепился за двух девушек за дальним столиком в углу на диванчике. Стриженная, с черными волосами ёжиком, поглядывает на него из-под полуопущенных ресниц. Когда их взгляды встретились, ее щеки тронул румянец. Вторая, блондинка с двумя рыжими прядями, не смотрит, словно нарочно делает вид, что ей не интересно.

Сид хмыкнул. Преподавательницы из Высшей Школы парафизики тоже пытались. Но, конце концов, просыпались в его постели.

Этих двоих он не помнил, что значит, скорее всего, эти две куколки здесь впервые.

– Гарах, кто те двое? – спросил он друга и кивнул в их сторону.

Громила прищурился, вглядываясь в полумрак, где сидят девушки.

– Эм… Эти? Да что-то не припомню.

– Новенькие значит, – произнес Колин, чувствуя, как по венам прокатилась знакомая волна тепла, превращая его в охотника.

Свежие, молодые, сочные, как спелые персики. Ни одна сладость не сравнится с первым разом, который испытывает женщина с ним в постели. Он знал это, знал, как они подсаживаются на него, как потом стремятся вновь попасть к нему в объятия. Но Колин придерживался строгих правил и никогда не спал с женщиной больше одного раза. Во-первых, даже этого достаточно, чтобы поразить ее до глубины души, во-вторых, мало у кого найдется столько денег, и в-третьих, ему было не интересно.

Жгучий азарт и желание покидали его в туже секунду, когда он осознавал, что женщина покорена. А покорялись они часто и охотно.

Он разглядывал девушек, ничуть не скрывая взгляда. Это его клуб, его дом и его тело. И делать с этим он может, что угодно.

Темненькая все поглядывает на него, а когда он чуть улыбнулся, ее глаза заблестели, а щеки окончательно покраснели.

– Что, уже готова? – спросил Гарах, видя, какие взгляды посылает ему девушка.

Колин отвернулся от нее, и перевел скучающий взгляд на музыкантов, которые затянули что-то тоскливое и заунывное. Даже не видя ее лица, он знал, что губы девушки искривились от досады. Так всегда происходит, когда он лишает их своего внимания.

– Готова, – согласился он, кивая. – С момента, как зашла в «Люксот».

– Послать почву прощупать? – снова поинтересовался громила.

Колин сдвинул плечами, эта тёмненькая и без прощупываний уже созрела ко всему, что надо и не надо. Другой вопрос, насколько это выгодное вложение.

Он проговорил:

– Посылай. И пусть выяснят, сможет ли она заплатить. Не хочется тратить время впустую. У меня было трудное утро.

– Так уже полдник, – удивился Гарах.

Колин отмахнулся.

– Когда встал, тогда и утро.

Громила хмыкнул и щелкнул пальцем. Откуда-то из темного провала, где спрятана дверь, выпорхнула изящная девушка, с субтильной фигуркой, напоминающей подростка. Колин мазнул по ней взглядом. Эту он нанял специально для случаев, когда нужно выяснить что-то о посетителе. И она одна из не многих, с кем он не спал. Прежде всего потому, что она хоть и значится девушкой, но в целом не имеет пола, потому, что вообще-то растение. На одном из занятий в Школе парафизики он выяснил, что существует раса плентов, которые размножаются почкованием. И, когда встретил одну из них, тут же предложил работу – женщин, которые не млеют от одного его взгляда не так много.

Гарах наклонился к ней и проговорил тихо, но Колин услышал:

– Вон те две. Выяснить, кто, что, сможет ли платить, зачем пришли. Ну, как обычно. Поняла?

Плента кивнула и прощебетала тоненьким голоском:

– Всё исполню.

Она упорхнула к столику, колыхая легким платьицем из зеленого шелка, а Колин обратился к музыкантам:

– Эй, сыграйте что-нибудь повеселее. Я вам столько плачу, а каждый день одно и то же.

Музыканты на миг замешкались и переглянулись. Потом барабанщик что-то шепнул басисту, тот кивнул, и, когда вновь заиграли, музыка пошла динамичнее.

– Нудная, – пояснил он, когда обернулся к громиле и натолкнулся на его вопросительный взгляд.

Едва хотел вновь перевести взгляд на новеньких, как дверь распахнулась, и в зал ввалились двое парней, слегка потрепанные и навеселе. Когда-то аккуратные пиджаки перекошены, рубахи вылезли из штанов. Оба рыжие, как морковки, и на лицо отличить их не смогла бы родная мать.

Один с порога крикнул:

– Колин Маккенна! Дружище, это мы!

Сид улыбаясь поморщился, а Гарах сделала вид, что не видит и смотрит вон на ту табуретку.

– А вот и братья О’Келли, – проговорил сид.

Гарах прикрыл лицо ладонью, как-бы отгораживаясь от них, и пробормотал:

– Принесла нелегкая.

Колин засмеялся.

– Да ну брось. Лейт и Ленокс хорошие ребята. Ну, шумные немного. Зато у их семейства лучшие виноградники во всем округе Брасса.

– Вот я бы без их винограда вполне обошелся, – буркнул Гарах

– Да? – задумчиво протянул Колин. – Тогда сказать огрицам, чтобы больше не доставали тебе целебного снадобья из сорта «Аруэлла»? И правда, зачем тебе? У тебя и так мышцы хорошие, зачем тебе снадобье?