Попаданка в деле, или Ваш любимый доктор

– Никак нет! С утра я принимала пациентку, – ответила я, гордо вздёрнув подбородок.

Брови Лейна взлетели под потолок.

– Вы? Пациентку?

– К вашему сведению, у меня большой опыт ведения беременности и родов.

Руководитель снисходительно усмехнулся.

– Да, я наслышан о ваших вчерашних подвигах. Нейт Ойзенберг мне всё доложил.

И столько было в его тоне обидного пренебрежения, что я позволила Елене Аркадьевне вырваться на волю.

– Я спасла жизнь роженицы и ребёнка, когда ваш нейт Ойзенберг хотел угробить обоих.

– Вам просто повезло, – осадил он мой пыл.

Повезло? Вот как это называется?!

– Что за самоуверенный гусак! – ругнулся Пискун, и я была с ним полностью согласна.

– Почему вы решили отправиться именно сюда, нейра Эллен? – вдруг перевёл тему мой непосредственный начальник.

– Здесь хороший воздух, – я вернула усмешку. – А ещё, говорят, тут люди пропадают… и целители нужны.

Нейт Лейн строго поджал губы.

– Чем вы можете быть нам полезны, кроме, с ваших слов, всех этих женских дел?

– Я умею выполнять многие медицинские манипуляции, диагностировать болезни, проводить операции…

Да, при желании я могла вспомнить и топографическую анатомию тела, и ведение большинства операций, которые мы проходили в годы учёбы.

– И даже крови не боитесь?

– Я не боюсь ни крови, ни других биологических жидкостей.

Очередная усмешка вспорола рот, сделав морщины Лейна глубже.

– Здесь никто долго не задерживался. А молодые нейры и подавно. Либо уезжали домой, испугавшись грязной работы, либо выскакивали замуж. Кстати, нейра Эллен, а почему вы до сих пор не замужем?

Ну что за бестактный вопрос! Не объяснять же ему, что я сыта двумя неудачными браками по горло.

– Я намерена посвятить свою жизнь спасению людей, уважаемый нейт Лейн, – ответила с достоинством и пафосом, хотя мой руководитель явно напрашивался. Он-то не в курсе, что связался с женщиной из двадцать первого века! – Я давно решила, что семья – не мой удел.

Тот выслушал меня с подозрительным выражением, чуть сощурив светлые глаза. Потом отчеканил:

– У нас заключен договор с Академией на год. Я предлагаю вам сделку, уважаемая нейра, – нейт произнёс это таким тоном, будто мечтал, чтобы я поскорее убралась вон. – Я подпишу все ваши документы, а вы можете здесь даже не появляться. Занимайтесь в городе своими женскими делами, гуляйте, читайте книги, ходите на свидания и в театр…

– Стойте-стойте, я не поняла, вы меня сейчас пытаетесь… выгнать?

– Вы всё поняли верно, уважаемая. У нас здесь свои методы, свой коллектив, нам не нужны лишние руки и уши.

– А как же посмотреть на меня в деле? Дать хоть какой-то шанс? – ухватилась за соломинку я. – Разве вам не нужны целители?

– Хватит с нас магов! Такие, как вы, рушат всё, к чему прикасаются, – неожиданно агрессивно прошипел нейт Лейн и швырнул папку, которую всё это время тискал в руках, на стол.

Да уж, у него с магами явно были какие-то недопонимания. Но я здесь при чём?

– Ну, скажи ему что-нибудь, Эллен! – подбадривал меня Пискун.

– Я вижу, раньше вам попадались нерадивые практиканты? Откуда такая предвзятость? Или всё это потому, что я молодая привлекательная девушка? – выпятив грудь, я откинула косу за спину. Меня разрывало от злости на этого сексиста, но я старалась держаться, чтобы не нахамить и раз и навсегда не отрезать все шансы.

Лейн покачал головой и снова уселся за свой стол.

– И потому, что я слишком хорошо знаю вас, магов. И потому, что вы девушка. Будете отвлекать других от работы. Мне здесь нужны лекари с холодной головой, а не стая влюблённых дурачков.

Вот… вот сволочь! Стать одним из местных врачей – мой самый простой шанс устроиться в этом мире, а предвзятый и противный Лейн его запорол. Я заскрипела зубами и сжала пальцы в кулаки. Считает меня пустышкой и дурой, которая думает лишь о нарядах и кавалерах?

– Раз так, уважаемый нейт Лейн, то я могу идти? – спросила я голосочком настолько елейным, что из него можно было нацедить бидон яда.

Мужчина кивнул.

– Можете, нейра. Рассчитываю увидеть вас в своём кабинете не раньше, чем через год.

Пылая, как факел, и впечатывая каблуки в пол со всей силы, я вышла прочь и хлопнула дверью. Прислонилась к ней спиной и прикрыла глаза.

Ну, приехали. Меня выставил с практики какой-то надутый болван.

И что теперь делать?

Выровняв дыхание, я почувствовала, как натянутые струны нервов расслабляются. Что бы там ни сказал этот нейт, не надо принимать его слова близко к сердцу. Увы, я всегда слишком остро реагировала, когда кто-то затрагивал мои профессиональные качества или начинал нести шовинистический бред.

А в голове тем временем замаячили новые перспективы.

– Пискун, ты чувствуешь запах свободы? – произнесла я шёпотом.

Тот хихикнул.

– Давай скорей покинем эту обитель зла! Снаружи поговорим.

– Согласна.

На выходе я снова наткнулась на Йена.

– Ну как? – спросил юноша с искренней заинтересованностью.

Я пожала плечами.

– Он меня не взял. Сказал приходить через год за подписью.

– Мне жаль, нейра.

Йен вздохнул, и показалось, что он уже не в первый раз наблюдает подобное. И вдруг таким он молоденьким мне показался, бледным и субтильным, совсем как те недосыпающие и недоедающие студенты из моего мира. Я улыбнулась и сунула ему свёрток с колбасой.

– Нейра, не… не надо…

– Берите-берите. Я же знаю, что молодым лекарям и студентам иногда даже перекусить некогда. А вы были ко мне добры.

Мальчишка покраснел даже кончиками ушей, а я успела сбежать, чтобы он не вернул мне свёрток обратно. У меня сегодня ещё дела намечаются, нужны свободные руки.

Едва я вышла за ворота, сопровождаемая подозрительным взором пузатого сторожа, Пискун принял своё истинное обличье и шмыгнул в карман юбки.

– А можно я буду называть тебя Эл? – спросил пушистик. – Нечто среднее между Эллен и Елена.

– Называй как хочешь, – разрешила я. – Слушай, а как вообще в этом мире относятся к магам? Я заметила, что некоторые смотрят с уважением, некоторые опасаются, а вот нейт Лейн… – я развела руками. – Кажется, он ненавидит таких, как я.

– Ну-у… вообще Эллен жаловалась, что магов многие не любят. Во-первых, потому что боятся. Чего ожидать от человека, который в любой момент может пустить огненный шар и спалить дом? Недаром в прошлые века на чародеев регулярно устраивались гонения. Во-вторых, завидуют. Магия – это сила, власть, возможности, деньги… И в-третьих, многие из них действительно не слишком порядочные люди. И маги-целители тоже, – послышался разочарованный вздох. – Нет-нет, ты не думай, не все такие! Эллен бы и мухи не обидела! Но у тех, кто не видел от магов ничего хорошего, в голове прочно засело убеждение, что магия – это опасность.

– Вот так-так…

Эти слова звучали более чем здраво. Да и на меня местные смотрели сначала настороженно, а попросили помочь роженице, наверное, от безысходности. И Горн испугался, когда я очнулась и закричала. Думал, я его прокляну?

– Если посчитают, что мало заплатили за услугу, палец о палец не ударят, – продолжил Пискун. – Даже если будут стоять над умирающим.

– Да… нехорошо это. Теперь я понимаю людей, которые магов недолюбливают, – я слушала Пискуна, шагая по улице и высматривая извозчика, который сможет меня отвезти. – Но ведь не все такие?

– Не все, – согласился Пискун. – Но паршивая овца всё стадо портит. Молодые магички иногда забавляются, привязывая мужчин к себе и делая их послушными рабами. Эллен говорила, что таким промышляли некоторые девушки в Академии на спор или потому, что мужчина не хотел быть с ними. Со временем приворотная магия ослабевала, но жизнь человека уже была разбита, и тот, с кем так жестоко поигрались, ненавидел своих пленительниц. Хоть они и были красивы, как божества. Все магички красивы, Эллен. Когда себя в зеркало увидишь, грохнешься.

Слушая рассказ Пискуна, я чувствовала, как в крови закипает гнев.

– Получается, некоторые маги заигрались, смотрели на других как на людей второго сорта? Думали, что из-за силы им всё сойдёт с рук и можно вести себя с более слабыми, как со скотом? А внешность… меня бы устроила самая обычная, которая была в земном мире.

Пискун помолчал некоторое время.

– Но ты, Эл, не расстраивайся раньше времени. Ты уже успела хорошо показать себя перед простыми людьми. Уверяю, пройдёт время, и нейт Лейн будет локти кусать, что выгнал тебя.

– Он решил, что я из таких же. Но доказывать я ничего не буду, просто буду делать своё дело.

– А тем временем Академия будет перечислять на счёт Левилльского госпиталя денежки за твою практику, – ехидно пропищал мой товарищ, как вдруг…

– Эй, стойте! Подождите! – закричала я, увидев извозчика, выруливающего с соседней улицы.

Вот те раз! Да это же мой провожатый – Горн.

Услышав знакомый голос, мужичок вздрогнул и остановился. Я ловко запрыгнула в повозку.

– Доброго утра вам! Отвезёте во вчерашнюю деревню?

– Утречка, нейра. Это в Лихую, что ли? – он улыбнулся в бороду.

М-да, ну и название. Интересно, другие деревушки так же весело называются?

– Конечно же отвезу. Я почти каждое утро в город молоко вожу. А что вы там забыли, нейра Эллен?

Я повозилась, устраиваясь поудобнее и доставая из кармана Пискуна. Синий товарищ покатался по коленям и успокоился, с любопытством поглядывая на дорогу.

– Я должна осмотреть Милли с девочкой. Как бы осложнений не было. Рожениц всегда осматривают после родов.

Горн кхекнул и подстегнул лошадку.

– Странная вы. Ни разу не видел, чтобы маги так с простым людом возились.

– А вы вообще много магов повидали?

– Да так… заезжали некоторые. Но у нас места неприглядные, а маги стараются ближе к столице обосноваться.

Ещё вопрос на мою голову. Неужели Эллен бежала сюда только из-за нежеланного замужества? Может, были ещё причины? Как разобраться в чужом прошлом?

– Наша старая повитуха толковая была, но строгая. Если помирал кто, она говорила, что на всё воля Всеотца.

Горн правил повозкой, время от времени понукая лошадь, а мы с Пискуном негромко переговаривались.

– Как вернёмся, займёмся чемоданом.

Вчера я не успела осмотреть его содержимое, слишком быстро настала ночь, а я была выжата после перемещения и экстремальных родов. Уверена, там найдётся много интересного и полезного. Книги, медицинские инструменты, волшебные зелья – у целительницы их не может не быть!

Дел невпроворот. Грэта сказала, что договорится с кузнецом, своим сватом, и тот будет ждать меня завтра утром. А к утру надо подготовить чертежи нужных на первое время инструментов.

А ещё мы с Пискуном магии собрались учиться. Вот и буду сидеть, как в студенческие годы, за учебниками, зарабатывая сколиоз и близорукость.

И если мне не придётся тратить время в вотчине нейта Лейна, я смогу открыть своё дело. В новом мире не пропаду, акушеры-гинекологи всегда нужны. Конечно, безопасней залечь на дно и не отсвечивать, не наживать врагов среди местной лекарской элиты, но такая скучная жизнь мне не по нраву.

Да и жаль бедных женщин. Некоторые в нашем мире любили говорить: «А вот раньше в поле рожали, и ничего». Я обычно отвечала: «Вас вот родили, а голову вытащить забыли. Оставили в том самом месте».

Даже в мои развитые времена женщины продолжали умирать от осложнений беременности и родов. А в полях тем более. Просто никто об этом не вспоминал, мол, ты баба, это твой священный долг. Померла? Ну, бывает…

– Знаешь, дружище, в будущем мне понадобится кабинет, где я смогу принимать всех желающих. А в идеале акушерско-фельдшерский пункт или даже больница. Но как сделать это легальным?

Пискун поцокал.

– Придётся постараться, чтобы серьёзные люди разговаривали с тобой на равных, а не видели в тебе магичку-вертихвостку, которая только Академию закончила и ничего не умеет.

– Ага, а вместо занятий на свидания бегала, – я рассмеялась.

Хорошее настроение вернулось, вытеснив неприятный осадок после разговора с Лейном. Шарики в голове закрутились со скоростью света. Мне нужен человек при власти, который меня выслушает. К кому стоит обратиться?

В мысленном блокноте добавился ещё один пунктик – сходить на приём к градоначальнику. Конечно, не исключено, что он на короткой ноге с Лейном и просто меня пошлёт, но попытка не пытка, а за спрос не бьют в нос!

Глава 4

– Я так благодарна вам, нейра. Вас послали мне не иначе как Всеотец и Пресветлая Мать, – говорила Милли, кормя малышку грудью.

Обе уже оправились после тяжёлого испытания и чувствовали себя относительно неплохо. Девочка, которой дали имя Эллен, громко кричала, требуя грудь, пачкала пелёнки и делала всё, что полагается людям её возраста. А мать старалась соблюдать мои назначения.

За исключением естественной послеродовой слабости и болей у Милли всё было хорошо – матка сокращалась под действием гормонов, а жара не наблюдалось. Но это пока лишь второй день, и упускать из виду родильницу рано.

А ещё девушка рассказала мне одну шокирующую вещь. Шокирующую современного человека, конечно, потому что для этого мира и этого времени всё было в порядке вещей.

Понимая, что ребёнок сам не родится, а счёт идёт буквально на минуты, они отправили в город за Ойзенбергом. Но не потому, что он великолепный хирург и акушер. А потому, что этот лекарь всегда отдавал предпочтение жизни ребёнка, всегда стремился спасти его, даже если для этого приходилось жертвовать жизнью матери. В этом состояла его жизненная и профессиональная философия.

– А вот нейт Брайтен… – говорила Милли побелевшими губами, и в глазах отражался ужас. – Он говорит, что жизнь матери важнее и убивает детей прямо в утробе… разрывает их стальными когтями и крючьями… – по бледному личику полились слёзы, и Милли крепче обняла спящую дочь.

Если бы я не была знакома с акушерством, я бы подумала, что она пересказывает сюжет триллера, но, увы, сказанное до боли напоминало наше земное прошлое.

Поворот плода на ножку практиковался ещё Корнелием Цельсом в первом веке нашей эры, но во времена Средневековья было утрачено, забыто или намеренно уничтожено много ценных знаний и техник.

И так продолжалось ещё долго. Наверное, до конца девятнадцатого века. Такие, как Милли и её дочь, были обречены на смерть. Самое большее, что могли сделать, это разрезать живот и извлечь живого или уже мёртвого ребёнка, чтобы произвести над ним обряд крещения. Тогда ещё не была изобретена безопасная техника кесарева сечения, и мать зачастую погибала от кровопотери или сепсиса.

– Я не хотела, чтобы он растерзал мою крошку. Я готова была умереть сама, поэтому просила позвать нейта Ойзенберга вместо нейта Брайтена.

Эта девочка была готова погибнуть, лишь бы не дать вытащить из неё ребёнка по частям. Ужас.

Вдруг закололо в висках. Вспомнился случай, открывший моё личное врачебное кладбище.

Много лет назад в мою смену поступила женщина, которая хотела родить дома. Но всё пошло не по плану, потому что у неё был клинически узкий таз и крупный плод. Она этого не знала. Её привезли спустя двое суток после излития вод. Головка плода из-за несоответствия размеров «застряла» в малом тазу, ребёнок погиб ещё до приезда в роддом.

Это была ужасная и травмирующая операция. Ещё долго снилось в кошмарах, как я с помощью инструментов пытаюсь извлечь из родовых путей это тельце.

А женщина всё равно умерла от септического шока. Обратись она раньше, всё могло сложиться иначе – так говорил разум. Мы бы успели её прокесарить. Но в глубине души я всё равно винила себя, считая, что сделала недостаточно.

В тот день я поставила два креста.

– Слушай, Милли, у вас что, совсем повитух нормальных не осталось?

– Была в Левилле школа повивальных баб, но закрылась уже давно. Они все разъехались, кто куда. Хороших осталось мало. Говорят, неправильно бабки всё делают, – Милли печально усмехнулась. – И что будущее за этой самой… за кхерургией. А мы всегда считали, что не мужское это дело… ну… роды принимать и женщине туда заглядывать.

А ведь когда в нашем мире начала стремительно развиваться хирургическая наука и врачи мужчины ринулись в акушерство, школы повивальных баб тоже закрывали, а их самих оттесняли прочь от рожениц. В особо запущенных случаях повитух клеймили ведьмами.

Всё просто – боролись с конкуренцией. По крайней мере, так было в Европе. Причём смертность у этих самых «необразованных», не кончавших университетов бабок была куда ниже, чем у светил медицины того времени.

Да, все ошибались. Даже Гиппократ. Путь развития акушерской науки умыт слезами и кровью, вымощен чудовищными ошибками и суевериями. Каждая потерянная жизнь матери или ребенка как песчинка в лестнице, уходящей вверх. Но даже в двадцать первом веке до её вершины ещё далеко.

Когда я уже успела распрощаться с Милли и пообещать заехать послезавтра, её мать привела в дом двоих смущённых женщин в положении. Кажется, они меня побаивались. Но после разговора селянки расслабились и позволили мне их осмотреть, чтобы потом спросить разрешения пригласить меня, когда придёт время рожать.

– Мы заплатим, нейра… – складывая руки на груди, говорила одна.

– А мы можем барашка подарить, вы не думайте, что мы нищие!.. – уверяла вторая.

Но я клятвенно заверила, что баран мне не нужен, лучше пусть рассказывают обо мне своим подругам и родственницам, запуская сарафанное радио. Чтобы, как только я узаконю всё это дело, окрестные женщины обо мне уже знали.

Покидая деревеньку в повозке Горна и поглаживая по спинке дремлющего Пискуна, я думала, что вляпалась куда сильней, чем могла себе представить. И теперь мне предстоит серьёзное противостояние со школой нейта Лейна. Но не сдаваться же заранее, тем более, процесс запущен.

Ещё посмотрим, чья возьмёт!

* * *

Прежде чем отвезти меня домой, Горн показал северную часть Левилля. Большую часть занимали улочки с названиями различных ремесленных гильдий – кузнечная, плотницкая, каменная, гончарная, рудная. Нетрудно было догадаться, что там располагались лавки на любой вкус и кошелёк, можно было купить или заказать мебель, оружие, инструменты и даже кое-какие магические штучки.

Ещё в этом районе расположились казармы для солдат. Всё-таки Левилль приграничный город.

– За воротами дозорные башни и речка, потом лес, а за ним Ничьи земли, которые раскинулись аж до самих гор, – старик махнул рукой, указывая вдаль. – За горами уже другое королевство, у нас с ним не очень.

Осторожно задавая вопросы, я узнала, что на этом континенте находятся четыре королевства, а забросило меня в Рэнвилль. Не лишним будет изучить географию и историю, чтобы не попасть впросак в будущем.

К тому моменту, как Горн повернул на мою улочку, городские часы пробили три часа дня. Радует, что время здесь измеряют так же, как и в нашем мире. Или просто мой разум перерабатывает информацию, подавая её в знакомой обёртке, как это было с алфавитом?

– Нейра! Кажется, вас там ждут, – окликнул меня Горн.

– Что? Снова твои беременные? – пропищал мой меховой товарищ и вскочил на плечо, а я выглянула из повозки.

Нет, это были не беременные. Вооружённые тряпками и вёдрами, на улице толпились женщины в годах – шестеро, я подсчитала. А возглавляла эту небольшую армию Грэта. Губы растянулись в улыбке. Ура! Вот и помощницы пришли.

– Она молодец, сдержала обещание, – похвалил Пискун. – Хоть кто-то уберётся в этом доме.

– Эй, ты намекаешь, что я лентяйка?

В это время мой возница обернулся и увидел Пискуна.

– Ой, а это что, крыса такая? Или хомяк? – на лице простого деревенского трудяги отразилось искреннее изумление и немое: «Эти маги совсем сбрендили, раз хомяков красят».

– Я тиин! – пискнул мой питомец оскорблённо, а Горн заохал, осенил себя знаком, отдалённо напоминающим крёстное знамение, и отвернулся.

– Не злись. Ты и правда выглядишь немного непривычно, – я почесала меховое пузико, а Пискун снова шмыгнул в карман от греха подальше. Боялся, наверное, женского внимания. Учитывая его мимимишный внешний вид, это неудивительно. Это как кошки прячутся от детей под диван, так и тиины от женщин – по карманам.

Распрощавшись с Горном у калитки, я сунула ему в кулак медную монетку, хоть он и отказывался. А мне не хотелось пользоваться чужой добротой и чувствовать себя обязанной.

– Мы вас заждались, нейра Эллен. Думали, не появитесь! – воскликнула Грэта, звякнув ведром.

– Я очень рада всех вас здесь видеть. Правда, мне очень приятно, что вы пришли оказать посильную помощь. Обещаю, в долгу не останусь, – ответила я, доставая из кармана ключ и проворачивая его в замке. Мои слова вызвали у женщин удивлённые переглядки, кто-то одобрительно усмехнулся.

– Я думала, вы другая, – призналась одна.

– Да-да, обычно маги смотрят на простых людей свысока. А у вас по глазам видно, что вы добрая, – добавила вторая.

– Но-но, кумушки, хватит болтать, – шикнула Грэта. – Вы не смущайтесь, нейра. Говорите, если что надо. Вы понравились нашей Анке, а она у нас всех лекарей боится, как огня. Даст Пресветлая Мать, с вашей помощью разрешится осенью.

Рожать Анке предстояло примерно в середине сентября, тогда как сейчас на дворе стояло тёплое лето. Я уже предвкушала вечерние чаепития на террасе, ягоды и фрукты – настоящие, не облитые химикатами. И, если повезёт, купание в речке…

Уже в доме мы перезнакомились и принялись за работу. Оказалось, что в несколько пар рук можно довольно быстро убрать и расхламить даже большой дом. Я не собиралась отбиваться от коллектива, но эти деловые предприимчивые женщины отправили меня вон. То есть разбирать книги.

В комнате, которую я решила приспособить под кабинет, оказался очень удобный стеллаж. Стоило лишь пыль вытереть и выбросить хлам, лежащий там уже лет десять. Тряпки, засохшие цветы, треснутые кружки… Недаром говорят, что, выбрасывая старые ненужные вещи, избавляешься от негатива и того, что гнетёт. С каждой выметенной кучкой пыли становилось легче на душе.

Ещё не успело стемнеть, а дом уже блистал чистотой. Грэта показала мне, как надо растапливать печь и готовить в ней еду, приговаривая покровительственно:

– Вы же нейра благородная, к домашней работе не приучены. Но ничего-ничего, помогать будем, с голоду не пропадёте. У нас народ не злой. Да и лучше вам будет купить магическую печку, она маленькая и готовит быстро. Только дорогая, зараза. У богатых соседей такая, просто сказка! – она закатила глаза и прищёлкнула языком. – Вы спросите у нейта Мальтеста, он всякими волшебными штуками торгует в лавке на улице Осин.

Я согласно кивала, вдыхая аромат поспевающей каши. А если туда ароматной зелени нарезать…

Впереди ещё целый вечер и половина ночи. Перекушу как следует, а потом продолжу разборку чемодана. Сейчас он стоял в сложенном виде – Пискун показал волшебный рычажок, который вернул всё это непотребство в первоначальное состояние. Я надеялась, что внутри найдутся бумага и принадлежности для письма – нужно составить список дел важных и тех, которые могут потерпеть, потому как держать всё в голове сложно. Мысли норовили разбежаться, как испуганные тараканы.

Потом набросать эскизы инструментов, мебели и медицинской защитной одежды. Да и поговорить с Пискуном о магии и законах этого мира не повредит. Всё то время, что я расставляла книги и вытирала пыль на стеллаже, мой товарищ кратко знакомил меня с историей Рэнвилля.

– Там вам ещё крышу починить надо, кажись. Во время дождя будет подтекать, – заметила Грэта, с размаху выливая ведро воды в сад. Его тоже слегка очистили от сорной травы, и я случайно нашла там деревянный домик, предназначенный для справления естественных нужд.

В детстве у меня была фобия провалиться в уличный деревенский туалет. Кажется, пришло время о ней вспомнить. Но это всё же лучше, чем горшок.

Женщины ушли, оставив меня наедине с Пискуном. Оказалось, что тиины не нуждаются в человеческой пище, их питает свет солнца. Поэтому я с чистой совестью умяла целую тарелку каши в одиночку.

– Слушай, Пискун, я всё забываю спросить…

Синий комок перевернулся в воздухе и застыл, выжидательно глядя на меня.

– А ты мальчик или девочка?

Мой питомец тонко захихикал и шлёпнулся на стол у меня перед носом.

– Глупенькая, у тиинов нет пола.

– А как вы тогда размножаетесь? Это просто профессиональные любопытство… – стала оправдываться я. Нет, ну это и правда интересно!

Тиин вздохнул и мечтательно прикрыл глазки-бусинки.

– В моменты наивысшего счастья и радости от нас может отделиться другой малюсенький тиинчик. Но такое бывает редко, потому что тиины не испытывают таких ярких чувств и эмоций, как люди.

– То есть получается… – я почесала подбородок. – Вы размножаетесь почкованием? Ясненько…

– Эй, сама такая! – возмущённо пропищало пушистое создание.