Отелло, венецианский мавр

Уильям Шекспир

Отелло, венецианский мавр

Трагедия в пяти актах

Действующие лица

Дож Венеции.

Брабанцио, сенатор.

Два других сенатора.

Грациано, брат Брабанцио.

Лодовико, родственник Брабанцио.

Отелло, генерал, мавр.

Кассио, его лейтенант, то есть заместитель.

Яго, его поручик.

Родриго, венецианский дворянин.

Монтано, предшественник Отелло в управлении Кипром.

Шут, в услужении Отелло.

Герольд.

Дездемона, дочь Брабанцио и жена Отелло.

Эмилия, жена Яго.

Бьянка, куртизанка, любовница Кассио.

Офицеры, дворяне, послы, музыканты, матросы, слуги.

Первый акт происходит в Венеции, остальные – на Кипре.

Акт I

Сцена 1

Венеция. Улица. Входят Родриго и Яго.

РодригоНет, Яго! Нет, ты что ни говори,А больно мне, что ты, располагавшийМоей казной, как собственной своею,Про это знал…ЯгоДа черт возьми, постой!Меня совсем ты выслушать не хочешь.Я презирать себя позволю, еслиХоть снилось мне все это.РодригоТы всегдаМне говорил, что ненавидишь мавра.ЯгоИ от меня ты отвернись с презреньем,Когда я лгал. Три знатных гражданина,Желавшие доставить у негоМне место лейтенанта, хлопоталиУсердно за меня. И этой честиЯ стоил; да, как честный человекВ том поклянусь: себе я цену знаю…Но этот мавр, без памяти влюбленныйВ свой гордый нрав и замыслы свои,От этих просьб отвертывался: долгоНапыщенной какой-то болтовней,Напичканной военными словами,И, наконец, ходатаям моимОн отказал. «Затем что, – объяснил он, –Уже себе я выбрал лейтенанта».И кто же тот избранник? Грамотей,Великий математик, флорентиец,Какой-то Кассио, с одной красоткойУже себя связавший по рукам,Не шедший никогда пред эскадрономИ знающий порядок боевойНе более прядильщика любого.Теория лишь книжная одна,С которою сенатор каждый в тогеНе менее его знаком, хвастливостьБез сведений практических – вот всеВоенное искусство флорентийца.И все-таки он выбран – да; а я,Я, чьи дела не раз Отелло виделНа Родосе, на Кипре, воевалВ языческих и христианских странах –Попутного лишен внезапно ветраЦифирником и счетчиком простым.Он – лейтенант, а я – прости мне, Боже! –Поручиком у мавра остаюсь.РодригоЧто до меня, так я скорей желал бы –Клянусь тебе – быть палачом его.ЯгоТут никаким лекарством не поможешь.Таков у нас порядок службы: тотЛишь предпочтен, кто знатен и в фаворе;Не следуют уж старому порядку,Где первому наследовал второй.Судите же теперь, синьор, вы сами:Имею ль я один хоть повод бытьРасположенным к мавру?РодригоТак ему быУж не служил я вовсе.ЯгоУспокойся!Служа ему, служу я сам себе.Нельзя, чтоб мы все были господамиИ чтобы все имели верных слуг.Конечно, есть такие подлецы,Которые, почтительно сгибаясьИ ползая, влюбленные в своеПрезренное лакейство, как ослы,Работают из-за одной лишь пищи;А чуть они состарятся – так вонСейчас их гонят. Палками бы этихВсех честных подлецов! Но есть другие,Которые под маской верной службыСкрывают мысль лишь о самих себе,И, господам отлично угождаяУслужливостью видимой, меж темСвои дела ведут с большим успехом;А понабив карманы, начинаютСамим себе служить и угождать.Вот эти-то совсем не дураки,И к их породе я принадлежу.Да-да, синьор,Будь мавром я, то б не остался Яго:То верно так, как что Родриго – ты.Служа ему, себе служу я только.Свидетель Бог – тут ни любви, ни долга,А только их личина для прикрытьяНамерений особенных моих:Ведь внешними поступками раскрытьМоей души и внутренность, и сущность –Не все ль равно, что на ладонь ееВсю выложить и дать в добычу галкам?Нет, милый, я не тот, каким кажусь!РодригоНу если он и здесь одержит верх,Тогда всего добьется толстогубый!ЯгоТеперь скорей ее отца будите:Пусть он бежит в погоню, отравляйтеЕго покой, на весь кричите город,Родню ее восстановить старайтесь;Хоть он живет на почве благодатной –Замучь его ты мухами; хоть онИ счастия великого добился –Старайся ты то счастье растревожить,Чтоб яркий цвет утратило оно.РодригоВот дом отца! Я стану громко кликать.ЯгоДа, да, кричите сколько хватит сил,Тем голосом ужаснейшим, которымВопят, когда в беспечный час ночнойВдруг город многолюдный загорится.РодригоБрабанцио! Синьор!ЯгоБрабанцио! Вставайте! Воры! Воры!Вставайте! Эй! Поберегите домИ дочь, и сундуки! Эй! Воры, воры!

Брабанцио появляется в окне.

БрабанциоЧто тут за шум? Что значат эти крики?В чем дело? Что случилось здесь?РодригоСиньор,Домашние все ваши нынче дома?ЯгоА двери все у вас затворены?БрабанциоДа вам-то что? К чему вопросы эти?ЯгоК тому, что вы ограблены, синьор.Вставайте же скорее, одевайтесь,Не мешкая. Вам разорвали сердце…Утратили вы часть своей души…Да, в этот час, в минуту эту черныйСтарик-баран в объятьях душит вашуОвечку белую. Синьор, скорееНабатом разбудите спящих граждан,Иначе – черт вас в деда превратит.Скорей, скорей!БрабанциоДа что вы, помешались?РодригоЗнаком ли вам, почтеннейший синьор,Мой голос?БрабанциоНет, а кто вы?РодригоЯ Родриго.БрабанциоАх, негодяй! Да я ж тебе сказал,Чтоб ты не смел пред этим домом шляться!Ведь ясно я тебе уж объявил,Что дочь моя не для тебя; а ты,Отужинавши плотно и напившисьНапитков одуряющих, в безумьеПришел сюда, кичась отвагой глупой,Нарушил мой покой…РодригоСиньор, синьор!БрабанциоНо будь вполне уверен, что влияньеМое и сан тебя заставят горькоЗа это поплатиться.РодригоАх, синьор,Послушайте!БрабанциоЗачем ты мне толкуешьО грабеже? Ведь город здесь, а дом мой –Не ферма отдаленная.РодригоСиньор,Почтеннейший Брабанцио, поверьте,Я к вам пришел как добрый человек.Яго

Черт возьми, синьор! Вы один из тех, кто откажется от служения Богу, если того потребует дьявол. Мы пришли сюда, чтоб оказать вам услугу, а вы принимаете нас за мошенников. Верно, вам хочется, чтоб ваша дочь сошлась с варварийским жеребцом, чтоб ваши внуки ржали подле вас, чтоб рысаки были вашими двоюродными братьями, а иноходцы – племянниками?

Брабанцио

Ты еще что за богохульник?

Яго

Я человек, пришедший вам сказать, что в эту минуту ваша дочь и мавр изображают собою зверя о двух спинах.

БрабанциоТы – негодяй!ЯгоА вы, синьор, – сенатор.БрабанциоЗа это ты ответишь мне, Родриго,Ты мне знаком.РодригоЗа все я отвечаю.Но будьте так добры, скажите мне,По вашему ли мудрому согласью,По вашему ль решенью ваша дочьПрекрасная в глухую эту полночьОтправилась без всякой стражи, кромеНаемного мерзавца-гондольера,В сластолюбивые объятья мавра?Коль это вам известно и свершилосьПо вашему согласью, значит, мыВам нанесли большое оскорбленье;А если нет, так здравый смысл вам скажет,Что этот гнев на нас несправедлив.Не думайте, прошу вас, что, забывшиПриличие, над вами я пришелШутить и издеваться. Нет! Дочь ваша,Когда на то не дали вы согласья,Ужасно провинилась, повторяю,Сковав свой долг, и ум, и красотуС бездомным, безобразным чужеземцем.Скорее убедитесь сами в том;И если вы ее найдете в домеИль в комнате ее – за мой обманМеня тогда предайте правосудью.БрабанциоОгня! Огня скорее высекайте,Свечей сюда! Зовите слуг моих!Со сном моим все это слишком схоже…Уж мысль одна о том меня терзает…Огня, огня, вам говорят!

Скрывается в окне.

ЯгоПрощайте!Я должен удалиться. Неприлично,Неловко мне, по званью моему,Свидетелем явиться против мавра;Оставшись же, я должен это сделать.Ведь наш сенат, я знаю, не накажетОтставкою его, а разве легкийДаст выговор: он так необходимСенаторам для предстоящей кипрскойВойны, что уж никем другим ониОтелло не заменят в этом деле.Вот почему, хоть он мне ненавистен,Как муки адские, но должен яФлаг выкинуть любви – конечно, мнимой;А вы, чтобы верней его найти,Брабанцио к «Стрелку» теперь направьте.Там и меня найдете. До свиданья.

Уходит. Из дома выходят Брабанцио и слуги с факелами.

БрабанциоТак правда всё! Свершилось злодеянье!Нет, нет ее – и для меня теперьВсе в будущем лишь горечь и мученье!Родриго, где, скажи, ее ты видел?Несчастная! Ты говоришь, что с мавром?О, кто ж теперь отцом захочет быть?Как ты узнал, что то была она?О, как меня ты страшно обманула!Что ж, что она тебе сказала? Эй,Еще огня, еще огня! БудитеДомашних всех! Как думаешь, успелиОни уж обвенчаться?РодригоПолагаю.БрабанциоО небеса! Да как ей удалосьУйти из дома? Кровная измена!Отцы, отцы, не верьте с этих порНи в чем, ни в чем вы дочерям не верьте!Да нет ли в самом деле чар таких,Которыми влекутся в заблужденьеИ молодость, и девственность? Родриго,Ты не читал ли где-нибудь о том?РодригоЧитал, синьор.БрабанциоГде брат мой? Позовите.О, для чего, Родриго, я не отдалЕе тебе!.. На поиски скорей!Сюда – одни, туда – другие. Где жеМне их найти? Не знаешь ли, Родриго?РодригоЯ думаю, что указать могу.Пошлите-ка сперва за доброй стражейИ следуйте за мною.БрабанциоНу, веди,Веди скорей! Я в каждом доме будуКричать, чтоб мне давали подкрепленье.Берите-ка оружье. ПризовитеЧиновников дозорных поскорее.Идем! Идем, Родриго, добрый мой,За этот труд тебя вознагражу я.

Уходят.

Сцена 2

Там же. Другая улица. Входят Отелло, Яго и слуги с факелами.

ЯгоХоть на войне я убивал людей,Но совести считал всегда противнымОбдуманно убийство совершить.Мне к этому недоставало частоЖестокости. Раз девять или десятьГотовился я в бок его пырнуть.ОтеллоИ хорошо, что этого не сделал.ЯгоДа как же быть? Он хвастал так ужасноИ, говоря о вас, употреблялОбидные такие выраженья,Что я, при всей сердечной доброте,С большим трудом сдержал негодованье.Однако же, скажите мне, синьор,Обвенчаны ли вы? Вам надо помнить,Что всеми здесь любим ее отец,И в этом случае его ведь голосВдвойне сильней, чем самый голос дожа.Он разведет, наверно, вас, подвергнетТяжелым наказаниям, какиеЗакон, его усиленный влияньем,Ему отдаст на выбор.ОтеллоЧто ж, пускайОн бешенству, как хочет, предается,Но ведь мои заслуги пред сенатомПерекричат все жалобы его.Притом, когда увижу я, что чванствоДает почет, то объявлю везде,Что родом я из царственного дома.Что не нужна сенаторская шапкаМне для того, чтоб право я имелХотя б на то высокое блаженство,Которого достигнул я теперь.Да, Яго, знай, когда бы ДездемоныЯ не любил, за все богатства моряНе заключил бы в тесные границыЖизнь вольную бездомную свою.Но посмотри, что за огни там?

В отдалении показываются Кассио и несколько офицеров с факелами.

ЯгоЭто –Ее отец разгневанный, и с нимЕго друзья. Уйти бы вам.ОтеллоНапротив,Желаю я, чтобы меня нашли.Заслуги, сан и совесть без упрекаМеня вполне – я знаю – оправдают…Они ли то?ЯгоНет, Янусом клянусь,Мне кажется, другие.ОтеллоЭто – дожаСлужители, и лейтенант мой с ними.Ночь добрая, друзья мои! Здорово!Что скажете?КассиоНас дож сюда отправил,Чтоб передать поклон вам, генерал,И попросить к нему сейчас явиться,Не медля ни минуты.ОтеллоДля чего?Не знаете?КассиоКак мог я догадаться,Получены сейчас из Кипра вести –Важнейшие какие-то дела.Сегодня в ночь с галер сюда прислалиПосланников двенадцать, одногоВслед за другим. Теперь у дожаСенаторов довольно собралось!За вами раз тогда же посылали,Но посланный вас дома не застал.Теперь сенат во все концы отправил,Чтоб разыскать скорее…ОтеллоХорошо,Что вы меня здесь встретили. Я толькоЗайду сказать два слова в этот домИ возвращусь немедленно.

Уходит.

КассиоПоручик!Что у него тут за дела?ЯгоСегодняОн ночью взял к себе на абордажГалеру превосходную, и еслиПризнается законным приз его,Он навсегда свое составил счастье.КассиоМне не совсем понятно.ЯгоОн женился.КассиоНа ком?ЯгоНа…

Отелло возвращается.

Что ж, пойдемте, генерал?ОтеллоИдем.КассиоА вот еще другой отряд:Он также вас отыскивает.

Входят Брабанцио, Родриго и дозорные с факелами и оружием.

ЯгоЭто –Брабанцио. Взгляните, генерал!Он с умыслом недобрым – берегитесь!ОтеллоСтой! Кто идет?РодригоСиньор, он здесь.БрабанциоХватайтеРазбойника!

С обеих сторон обнажаются мечи.

ЯгоА, это вы, Родриго?Ну что ж, синьор, к услугам вашим я.ОтеллоУмерьте гнев, друзья мои, вложитеВы светлые мечи свои в ножны,Не то роса их ржавчиной покроет.Почтеннейший синьор мой, вы годамиВнушаете повиновенья больше,Чем этим всем оружьем.БрабанциоПодлый вор!Куда, куда ты дочь мою упрятал?Проклятый, ты околдовал ее!Да я сошлюсь на все, что смысл имеет.Возможно ли, чтоб, не связав себяОковами каких-то чар проклятых,Возможно ли, чтоб девушка такаяПрекрасная, невинная, на бракСмотревшая с такою неприязнью,Что юношам знатнейшим и красавцамВенеции отказывала всем,Чтоб девушка такая, говорю я,Решилась дать себя на посмеяньеВсеобщее, из дому убежатьИ на груди укрыться закоптелойСозданья безобразного, в ком всеВнушает страх, а не любви отраду?Суди меня весь мир, когда не ясно,Что ты ее гнуснейшим колдовствомОчаровал, что девственную юностьТы погубил напитками и зельем,Волнующими страсти. Я хочу,Чтобы вполне исследовано былоВсе это дело, а меж тем оноПравдоподобно так и для рассудкаТак осязательно, что я сейчас жеБеру и арестую здесь тебя,Обманщика мирского, человекаИскусного в проклятом колдовстве,В занятиях, законом запрещенных.Эй, взять его, а если станет онПротивиться – вы с ним не церемоньтесь!ОтеллоДрузья мои и вы, все остальные,Сдержите руки. Если б роль мояБыла борьба, ее бы я исполнилБез помощи суфлера – верьте мне.Куда хотите вы, чтоб шел я с вамиНа ваше обвиненье отвечать?БрабанциоВ тюрьму, в тюрьму, пока тебя к ответуНе позовут закон и правый суд!ОтеллоДа как же я могу повиноваться?Как я тогда приказ исполню дожа,Которого послы сюда пришли,Чтоб звать меня по делу государства?Первый офицерОн точно прав, почтеннейший синьор:В совете дож. Наверно, посылалиИ вас просить.БрабанциоКак, дож в совете? Ночью?Ведите же его туда за мной –И у меня ведь дело не пустое.Сам дож и все сенаторы-собратьяДолжны смотреть на это оскорбленье,Как на свое. Когда давать мы будемТаким делам свободный ход, тогдаУ нас в главе правленья скоро станутЯзычники и подлые рабы.

Уходят.

Сцена 3

Там же. Зал совета.

Дож и сенаторы сидят за столом. Офицеры стоят в отдалении.

ДожВ полученных известиях, однако,Согласья нет – и это нам мешаетПоверить им.Первый сенаторДа, правда, разногласьяДовольно в них. Мне пишут, что числоГалер – сто семь.ДожА мне, что их сто сорок.Второй сенаторА мне, что их – две сотни. Но хотяВ числе галер и не согласны письма,Так как догадки в разных донесеньяхВедут всегда к ошибкам, все ж ониВсе говорят, что этот флот – турецкийИ что на Кипр плывет он.ДожВ этом всёмЕсть много вероятья; потому-тоНе тешу я себя различьем в числах,Но главному я верю – и боюсь.Матрос (за сценой)Скорей меня впустите! Новость! Новость!

Входят офицер и матрос.

ОфицерВот посланный с галер.ДожНу что? В чем дело?МатросТурецкий флот плывет теперь к Родосу.Мне приказал об этом донестиСенаторам синьор Анджело.ДожНу,Что скажете об этой перемене?Первый сенаторДа я скажу, что это невозможноИ разуму противно. Это шутка,Которою хотят нас с толку сбить.Ведь стоит нам сообразить, как важенДля турок Кипр, потом припомнить то,Что их Родос не так интересует,Затем что взять гораздо легче Кипр,Где нет больших и прочных укреплений,Где средств к защите нет таких, какимиБогат Родос. Подумаем об этом –И мы поймем, что турки ведь не такНеопытны, чтоб, главное оставивИ пренебрегши предприятьем легкимИ выгодным, пуститься на другое –Опасное, неприбыльное.ДожДа,Они плывут, наверно, не к Родосу.ОфицерВот с новыми вестями к вам гонец.

Входит гонец.

ГонецПочтенные синьоры, оттоманы,Поплывшие к Родосу, близ негоС другим еще соединились флотом.Первый сенаторЯ так и знал. А сколько их, как слышно?ГонецВсех тридцать кораблей. Затем ониОбратно повернули и теперьУже на Кипр плывут. Синьор Монтано,Ваш преданный и доблестный слуга,Об этом извещает вас и просит,Чтоб вы ему поверили.ДожТеперьСомненья нет: их путь направлен к Кипру.Что, в городе ли нынче Марк Люкезе?Первый сенаторОн теперь во Флоренции.ДожНапишите ему от нас и попросите, чтоб он возвратился, не медля ни минуты.Первый сенаторВот и Брабанцио с доблестным мавром.

Входят Брабанцио, Отелло, Яго, Родриго и офицеры.

ДожОтелло доблестный, сейчас должны мыУпотребить вас в дело против турок,Врагов республики. Но я не вижу…(К Брабанцио.)А, здравствуйте, почтеннейший синьор!И ваш совет, и ваша помощь – нынчеНам все нужны.БрабанциоА я их жду от вас,Светлейший дож, простите мне: не сан мой,Не эта весть о новом, важном делеЗаставили меня с постели встать.Не общая меня забота взволновалаЗатем, что скорбь душевная мояБежит таким потоком неудержным,Что скорби все другие поглощает,Не становясь слабее ни на миг.ДожНо что, синьор? Что с вами? Что случилось?БрабанциоДочь, дочь моя!ДожМертва?БрабанциоДа, для меня!Обманута, похищена ворами,Обольщена напитком колдовскимИ чарами, затем что невозможно,Не будучи слепой, кривой, безумной,Впасть в страшное такое заблужденьеБез колдовства.ДожКто б ни был человек,Решившийся таким гнуснейшим средствомУ вас взять дочь, а у нее – сознанье,Кровавую закона книгу выРаскроете и выберете в нейВозмездие, какое захотите.Хоть будь мой сын родной, не изменю яРешения.БрабанциоНижайше вашу светлостьБлагодарю. Виновный – этот мавр,Которого по делу государстваВы, кажется, послали звать сюда.Дож и сенаторыТакую весть нам очень грустно слышать.Дож (к Отелло)Что можете вы отвечать на это?БрабанциоДа только то, что правду я сказал.ОтеллоПочтенные, знатнейшие синьорыИ добрые начальники мои!Что дочь увез у этого я старца –Не выдумка; не выдумка и то,Что я на ней женился; но на этомКончается и весь проступок мой.Я груб в речах; к кудрявым фразам мираНет у меня способности большой,Нет потому, что этими рукамиЯ с лет семи до нынешнего дняНа лагерных полях привык работать.Изо всего, что в мире происходит,Я говорить умею лишь о войнах,Сражениях; вот почему теперь,Здесь говоря за самого себя,Едва ли я сумею скрасить дело.Но пусть и так: я, с вашего согласья,Все ж расскажу вам, прямо, без прикрасВесь ход любви моей; скажу, какимиСнадобьями и чарами, какимШептанием и колдовством всесильным –Ведь в этом я пред вами обвинен –Привлек к себе я дочь его.БрабанциоТакаяСмиренная и робкая девица,Красневшая от собственных движений –И вдруг она, наперекор природе,Своим летам, отечеству, богатству,Всему, всему, влюбилась в то, на чтоДо этих пор и посмотреть боялась!Нет, только тот, кто поврежден в рассудкеИль кто совсем с ума сошел, допустит,Что может так забыться совершенство,Наперекор всем правилам природы –И объяснить такое дело должноНичем иным, как происками ада.А потому я утверждаю вновь,Что на нее он действовал каким-тоНапитком одуряющим иль зельем,Для этого приправленным нарочно.ДожТак утверждать – не значит доказать,И подкрепить должны вы обвиненьеСвидетельством яснее и точнееТаких пустых догадок и такихНезначащих и мнимых заключений.Первый сенаторНу, говорите же скорей, Отелло:То правда ли, что к средствам запрещенным,Насильственным прибегли вы затем,Чтоб подчинить себе и отравитьДевицы юной чувства? Или в этомУспели вы посредством убежденийИ тех речей, которые влекутК одной душе другую?ОтеллоУмоляю,Пошлите вы сейчас к «Стрелку» за нею.И пусть она в присутствии отцаВсе обо мне расскажет; если яИз слов ее виновным окажусь,Тогда меня не только что доверьяИ сана, мне дарованных от вас,Лишите вы, но пусть ваш суд правдивыйИ жизнь мою отнимет у меня.ДожПошлите же сейчас за Дездемоной.Отелло (к Яго)Сведи их, друг: ты знаешь, где она.

Яго уходит с несколькими офицерами.

А между тем, почтенные синьоры,Пока она придет сюда, я вамТак искренно, как Богу, открываюСвои грехи, скажу, как я успелСнискать любовь прекрасной этой девыИ как она мою приобрела.ДожРассказывай, мы слушаем, Отелло.ОтеллоЕе отец любил меня и частоЗвал в дом к себе. Он заставлял меняРассказывать историю всей жизни,За годом год – сражения, осадыИ случаи, пережитые мной.Я рассказал все это, начинаяОт детских дней до самого мгновенья,Когда меня он слышать пожелал.Я говорил о всех моих несчастьях,О бедствиях на суше и морях:Как ускользнул в проломе я от смерти,На волосок висевшей от меня;Как взят был в плен врагом жестокосердымИ продан в рабство; как затем опятьЯ получил свободу. Говорил яЕму о том, что мне встречать случалосьВо время странствий: о больших пещерах,Бесплоднейших пустынях, страшных безднах,Утесах неприступных и горах,Вершинами касающихся неба;О каннибалах, что едят друг друга,О людях, у которых плечи выше,Чем головы. Рассказам этим всемС участием внимала Дездемона,И каждый раз, как только отзывалиДомашние дела ее от нас,Она скорей старалась их окончить,И снова шла, и жадно в речь моюВпивалася. Все это я заметилИ, улучив удобный час, искусноСумел у ней из сердца вырвать просьбуПересказать подробно ей все то,Что слышать ей до этих пор без связи,Урывками одними привелось.И начал я рассказ мой, и не разВ ее глазах с восторгом видел слезы,Когда я ей повествовал о страшныхНесчастиях из юности моей.Окончил я – и целым миром вздоховОна меня за труд мой наградила,И мне клялась, что это странно, чудноИ горестно, невыразимо горько;Что лучше уж желала бы онаИ не слыхать про это; но желала б,Чтоб Бог ее такою сотворил,Как я; потом меня благодарила,Прибавивши, что, если у меняЕсть друг, в нее влюбленный, – пусть он толькоРасскажет ей такое ж о себе –И влюбится она в него. При этомНамеке я любовь мою открыл.Она меня за муки полюбила,А я ее – за состраданье к ним.Вот чары все, к которым прибегал я.Она идет – спросите у нее.

Входят Дездемона, Яго и офицеры.

ДожНу, и мою бы дочь увлек, конечно,Такой рассказ. Брабанцио почтенный,Что кончено, того не воротить,И следует вам с этим примириться.Вы знаете, что люди чаще бьютсяХоть сломанным оружьем, но оружьем,Чем голыми руками.БрабанциоЯ прошу,Послушайте еще ее признанье,И если здесь сознается онаВ участии своем хоть вполовину –Пусть смерть падет на голову мою,Когда его смущу я укоризной.Поди сюда, любезное дитя!Ты знаешь ли, кому из здесь сидящихПочтеннейших синьоров ты должнаОказывать всех больше послушанья?ДездемонаЯ знаю то, отец мой благородный,Что надвое распался здесь мой долг:Вам жизнию и воспитаньем яОбязана; и жизнь, и воспитаньеСказали мне, что вас должна я чтить:Вы мой глава, я ваша дочь, родитель,Но вот мой муж. Позвольте же и мнеБыть столько же покорной мавру, сколькоИ мать моя, с своим отцом расставшисьИ выбрав вас, была покорна вам.БрабанциоНу, Бог с тобой! Я кончил, ваша светлость.Угодно вам – мы перейдем к деламРеспублики. О, лучше б я хотелПриемыша иметь, чем дочь родную!Мавр, подойди и выслушай меня.От всей души даю тебе я то,Что у тебя от всей души бы вырвал,Когда б ты им уже не завладел.(Дездемоне.)Ну, милое сокровище, душевноЯ радуюсь, что дочери другойНет у меня, а то б я стал тираномИз-за побега твоего и в цепиЕе сковал. Я кончил, ваша светлость.ДожПозвольте же, как будто вместо вас,Мне высказать теперь такое мненье,Которое могло б влюбленным этимСтупенями служить для достиженьяПриязни вашей.Когда уж нет спасенья, грусть должнаОкончиться с сознанием несчастьяИ гибели последней из надежд.Оплакивать исчезнувшее горе –Вернейший путь призвать другую скорбь.Когда нельзя предотвратить удара –Терпение есть средство отомститьНасмешкою судьбе несправедливой.Ограбленный, смеясь своей потере,У вора отнимает кое-что:Но, горести предавшись бесполезной,Ворует он у самого себя.БрабанциоТак, знаете, уступим-ка с улыбкойМы туркам Кипр: он всё ведь будет наш.Ох! Хорошо такие рассужденьяПереносить тому, кто удрученЛишь сладким утешеньем, в них лежащим.Но каково тому, кто, кроме них,Обременен печалью? Для уплатыСвоей тоске он должен заниматьУ бедного терпенья. Эти речи,Способные и утешать, и мучить,Двусмысленны, как их ни поверни.Слова всегда останутся словами!Я никогда не слышал, чтоб моглоРастерзанное сердце излечитьсяТем, что ему подсказывает ухо.Теперь я вас покорнейше прошуЗаняться здесь делами государства.Дож

Турки, могущественно вооруженные, плывут к Кипру. Вам, Отелло, лучше, чем другим, известны средства обороны этого места. Хотя мы имеем уже там наместника высокодоблестного, но общественное мнение – этот верховный властелин успехов – возлагает большую надежду спасения на вас. Поэтому вам придется теперь омрачить блеск вашего нового счастья этой неминуемой и бурной экспедицией.