bannerbanner
Стиратель
Стиратель

Полная версия

Стиратель

Язык: Русский
Год издания: 2021
Добавлена:
Серия «NoSugar. Кромешники и люди»
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
2 из 4

– Это не телепатия. Откуда? Система условных сигналов. Мы давно работаем вместе.

– В ушах шумит. Это вы еще что-то со мной делаете?

– Нет, – улыбнулся командир. – Я ж полукровка, у меня только один остаточный талант. Откуда еще?

– Может, вступил ваш третий член бригады?

Матвей впервые встретился взглядом с барменом-добровольцем. Тот смотрел безразлично.

– Нет, – снова сказал командир. – Зачем? Ты сейчас ни для кого не опасен. Выпьем?

И они выпили.

Договорились, что Матвей будет ждать русалку в этом же баре, и, обменявшись контактами, простились.

Пить Матвей больше не стал. У него были подозрения насчет напитка, но, насколько можно было судить с помощью притупленных чувств, все оказалось в порядке.

Командир сказал, что его талант называют eraser. «Ластик». А буквально «стиратель». Хороший талант. Для правоохранительных органов лучше и не придумаешь. Интересно, можно ли регулировать интенсивность? Стереть эмоции человека до… до полной апатии? До состояния овоща? И как надолго? А воздействовать на настоящего кромешника? Матвей слышал, что в психбольницах людям дают такие лекарства, что они забывают, куда и зачем шли. Командир пощадил его, снял только пену сверху. И правда, кому нужен международный скандал.

В бар потихоньку возвращались люди. Как сотрудники, так и клиенты. Они и сами не знали, почему обходили его стороной сегодня. Матвей попросил чашку кофе и сел за один из столиков подальше от стойки. Ветер с моря ерошил его волосы. Казался холодным на горячих щеках и шее.

Матвей ощущал себя… странно.

Когда нейтралы ушли, он подумал, что никакие они ему не коллеги, совершенно другое подразделение. При них это не пришло ему в голову.

Чем же у них занимается третий? Сканирует?

Зачем вообще на одного Матвея прислали целых троих греков?

Почему с одного, ровно одного глотка виски у него голова пустая, как стеклянная банка?

Потому что он не думает про Ассо. Он отвык не думать про Ассо. Он отвык так долго быть без нее и не знать, где она и чем занимается. Поэтому пусто. И то, чем он заполнил эту пустоту, нейтрал взял и убрал. Теперь пусто. Теперь вот так.

Ветер с моря гулял внутри Матвея. Волны шумели в ушах.

Он сидел, сжав губы, обхватив рукой чашку с кофе. Что за кофе, горькая черная бурда. Кто пьет кофе на пляже в жару. Матвею хватило одного глотка. Он побоялся, что следующий проделает в желудке дырку.

Он весь истончился.

Нет, такое воздействие на полукровку нельзя считать законным. Надо будет подать запрос. Или жалобу. Или что еще там бывает. Превышение полномочий, ага.

Лишь бы помогли. Он не станет ничего подавать.

Почему они не хотят помочь?

Матвей задумался, что было бы, если бы ситуация оказалась обратной. Если бы пропала гречанка в России. Он был уверен, что соответствующие нейтральные службы приложили бы усилия, чтобы ее разыскать. Впрочем, эти тоже… обещали.

– Вы поужинаете? – спросили над ухом по-русски.

Матвей покачал головой.

– Поужинаете, – повторил голос уже без вопросительной интонации. – Вы не обедали.

Глава 5

Матвей поднял глаза. Обещанная русалка.

Против воли и безо всякого желания у Матвея отшибло дух. Русалка была ослепительна. Вот ослепительна, и все. Золотые локоны, даже на вид мягкие, как шелк. Сияющие, как звезды, синие глаза. Нарядное платье глубокого синего оттенка, явно вечернее, в таких ходят в дорогой ресторан, а не в бар на пляже. И, разумеется, туфли на шпильке, тоже не для пляжа.

Она взяла легкий пластиковый стул и уселась напротив.

– Вы думаете, что опустошены, а вы просто голодны, – продолжала она на чистом русском языке.

– Вот так все просто, да? – съязвил Матвей.

Кровь побежала по жилам чуть быстрее. То ли выветривался наконец эффект от «ластика», то ли на него потек кромешнический флер.

– Физиология, – с улыбкой сказала русалка. – Она рулит. Почему ее все недооценивают?

Она чуть склонила голову, наблюдая, какой эффект оказывает на «физиологию» собеседника.

Никакого.

Стоило хоть на миллиграмм поднять уровень эмоций – или чего там подснял у него «стиратель», как Матвея заполнили мысли об Ассо. И страх за нее. И любовь к ней.

Он стиснул кулаки. Руки лежали на столе. Ему нечего скрывать.

– Вы поможете мне? – сказал он и сам удивился тому, что голос прозвучал совершенно нормально. Будто он просил ее солонку передать.

– Смотря с чем.

Она растянула гласные в обоих словах, и по его кулакам скользнули ее золотые волосы, прохладные на ощупь.

– С этим не надо, у меня есть жена, – разъяснил Матвей. – Помочь надо с тем, чтобы ее отыскать.

– Сбежала?

На него накатило муторное, тошнотное дежавю. Нельзя было издеваться над Денисом. Тот не в обиде, конечно, и сколько воды утекло, но… Все возвращается, возвращается бумерангом, а бумеранг прямо как серп.

– Она пропала, когда пошла купаться, и… вы же не случайно ко мне подсели, вас наверняка ввели в курс дела.

– Ввели, – подтвердила русалка. Повела плечами, похвалилась грудью и загорелой кожей декольте. – Хотела посмотреть своими глазами, что за полукровка такой, что нашу девушку увел.

– Посмотрели? Давайте теперь к делу.

– Давайте, – согласилась русалка, облизнулась и положила свою руку поверх его кулаков.

Он осторожно высвободился и откинулся на спинку стула.

– Девушка, – сказал он. – Вы не могли бы отправиться к своим и посмотреть, что удерживает там мою жену?

– Торопишься. Зачем? Жена гуляет. Погуляй и ты.

Русалка подняла руки вверх и потянулась, вновь демонстрируя завидную фигуру. На нее глазели все, буквально все в баре. Клиентов вдруг стало намного больше. Впрочем, и правда время ужина. Возможно, к вечеру здесь всегда приток народа.

– Моя жена пресноводная русалка, – скучая, пояснил Матвей. – Ей трудно дышать в соленой воде.

– Ты не уважаешь ее волю?

Да чтоб тебя.

– Я уважаю ее волю. Она страдает. Ее надо выручить. Мне брать акваланг напрокат или что?

Русалка засмеялась.

– Ты же знаешь, что ничего там не увидишь.

– Знаю. Или не знаю. Я не пробовал еще. Вы мне поможете или зачем вы пришли?

Он достал телефон, намереваясь позвонить новому знакомцу-нейтралу.

– Я вам помогу, – сказала красотка, почему-то снова перейдя на вы, – мне надо понять ситуацию.

В синих глазах вспыхнули огоньки.

– Пожалуйста, Матвей Анатольевич.

От неожиданного обращения он даже вздрогнул.

– Пожалуйста, приложите усилия к тому, чтобы переключиться в рабочий режим. Различного рода подозрения в отношении вас существовали, сейчас иной этап.

– Иной этап? – повторил он.

Его собеседница вроде бы говорила по-русски, но ему никак не удавалось уловить смысл.

– Какие подозрения могли быть в отношении меня, что я утопил русалку и теперь призываю ее искать? Что я был с нею жесток и она попросила политического убежища, на всякий случай под водой? Которая ей не пригодна для дыхания!

Кромешница снова покачала головой.

– Я прошу вас перейти в профессиональный режим.

– Я прошу вас пристегнуть ремни и перевести спинки кресел в вертикальное положение, блин. Я вам не пылесос.

– Не уверена, что понимаю вас.

– Момент.

Ему надо успокоиться, тут она совершенно права.

Она махнула рукой, и им принесли запотевшую бутылку минералки и стакан с кубиками льда. Даже налили ему воды, хотя клиенты бара, как правило, обходились без посторонней помощи.

Глава 6

Матвей взял стакан и приложил его ко лбу. День выпал какой-то чудовищно длинный, и конца-края ему не видно.

– Вы кто? – сказал он, вспомнив, что они не представлены. Сформулировать вопрос более вежливо было не в его силах.

Она улыбнулась. Бар, казалось, озарился неземным светом.

– Смотря в каком ключе, Матвей Анатольевич. Я Элени, известная актриса. Певица. Кстати, председатель одного уважаемого кинофестиваля в этом году. Я русалка, это вы видите сами.

– Вы говорите о профессиональных обязанностях и так далее. В этом – ключе – вы кто, Элени?

– В этом ключе я главная от русалок Греции из тех, кто сейчас живет не дома.

– На суше, то есть. Диаспора типа.

– Да.

Матвей отпил воды.

– И вы при этом не смогли добиться от тех, кто живет дома, ответа, зачем им Ассо.

– Я не добивалась ответа, Матвей. Я проверила, она в порядке. Я не думала…

– А сейчас подумали.

– А сейчас подумала.

Он выдохнул.

Перед ней поставили миску с греческим салатом, перед ним – деревянную доску с кефтедес, соусами и зеленью.

– Ешьте, – сказала русалка. – Ешьте немедленно, или вы свалитесь в обморок.

– Я… – попытался возразить Матвей.

– Мне виднее. Поверьте. Ешьте. Десять минут ничего не решат.

Сама она отстранилась, не проявляя интереса к салату, и стала разглядывать собеседника. На то, чтобы понять, сканирует она его или нет и что именно привлекло ее внимание, у него и правда не было сил. Поэтому Матвей, рассудив, что выбора ему не оставили, последовал ее совету.

На столе появилась бутылка красного вина и пара бокалов, но тут уж он покачал головой.

– С меня уже хватит.

– Чай? – не настаивала русалка.

Он кивнул.

Она молча дождалась, пока он поест.

– Вы странный человек, – сказала она потом.

– Я не совсем человек.

– Я знаю. Я вижу.

– Ну, возможно, странность в том, что по мне прошелся eraser. Ваш нейтрал.

– Нет, не в этом… Перестаньте закрываться, я вас не съем. Дайте мне посмотреть.

Матвей поставил чашку на стол, развел руки.

– Что-то не видно?

– Не видно. Не могу понять. Слушайте, хватит.

Она казалась искренне раздосадованной тем, что сканирование не удается, а он не представлял, как на это повлиять.

– Ладно, – сдалась она. – Говорите.

– Моя жена русалка. Обещала помочь полукровке-спасателю, который наплел ей, что хочет произвести впечатление на свою девушку и в конце концов хоть кого-нибудь спасти. Ушла нырять и пропала.

– Вы были против, – подсказала кромешница.

– Конечно, – не стал отпираться Матвей.

– Почему? Это вода, ее стихия. Она русалка.

Матвей вздохнул. Все-таки стремление препарировать его, а не помогать Ассо, неимоверно бесило.

– Она русалка пресноводная, – чуть ли не по слогам произнес он. – Этого парня мы в первый раз увидели. Он не вызвал у меня доверия, моя интуиция взбунтовалась, и я был прав. Какое это имеет значение, скажите мне. Спуститесь, пожалуйста, к своим и посмотрите, что происходит. Если вы всерьез опасаетесь, что я деспот и тиран и жена от меня сбежала во время медового месяца прямо, сенсационно, то спросите у нее – что может быть проще-то! Она вам все изложит сама. Она пресноводная, она говорила, что ей больно дышать в соленой воде, а в море вода соленая. Ей больно. Уже несколько часов ей больно, а вам всем до этого нет никакого дела!

– Перестали закрываться, хорошо, – с удовлетворением отметила русалка, будто бы пропустив мимо ушей то, что он ей излагал. А может, и правда пропустила.

– И что же вы видите?

– Вы ее любите.

Матвей фыркнул.

– Я этого не скрывал.

– Вы это… Неважно. Я вижу, что вы считаете, будто эта любовь взаимна.

– Ну да. Да. У нас медовый месяц. И предложение мне, между прочим, сделала она.

– Я чувствую, чувствую, конечно. Но знаете, она про вас не помнит.

Матвей выпрямился. Потом встал. У него затряслись руки. В ушах бил набат.

– Что?

– Она про вас не помнит, – повторила русалка. Без сожаления, без издевки, констатируя факт.

– Откуда вы можете это знать? Что с ней случилось? Травма? Амнезия?

– Не травма и не амнезия. Это очень любопытный случай. Сядьте, пожалуйста, и давайте без истерик. Когда я шла сюда, я представляла… Не имеет значения.

Она налила еще чаю ему и себе и задумалась. Матвей сел. Это было легко: у него подогнулись колени.

– Когда я появилась тут, я уже все проверила, – сказала русалка. – Я ее видела. Травм не было. Она утверждает, что пришла в гости и останется там еще ненадолго. Ее там не удерживают насильно. У нас это в принципе не принято. Она просто не торопится. Это не вяжется с тем, что говорили вы. Но вы не один это говорите. Мы уже поработали с персоналом отеля, вы заметная пара. Вы на виду. Вы рыжий, она… – Неуловимый жест, показавший, как отличаются кромешники от простых смертных. – И все подтвердили. Потом, опрос этого спасателя. Она не знала. Ее не пригласили.

– Ее заманили.

– Пусть, пусть такое слово. Что это значит?

Русалка вперила взгляд в Матвея.

– Значит, в любом случае ее желательно как-то оттуда вытащить, – сказал он. – В соленой воде ей больно дышать. Если она не помнит меня… она вспомнит. В конце концов, она может быть беременна уже.

До сих пор он не позволял этой мысли проникнуть в четко и ясно очерченную область сознания, чтобы не утонуть в панике, но теперь пришлось открыть и эту дверку.

– Ага, – отозвалась русалка.

Ответила то ли на его слова, то ли на факт, что он «перестал закрываться». Что еще было у него за душой, кроме страха? Да ничего.

– Не волнуйтесь, – сказала Элени. – Один день, пусть даже два, это не опасно.

– Но… почему она меня не помнит? Это что, такой эффект соленая вода производит на пресноводный организм?

– Не изучено.

– Ладно. Зачем она им? Зачем они ее заманивали?!

– Вы видите, я обеими руками за то, чтобы защитить вашу Ассо. Я только должна понимать, что происходит, а я не понимаю. Вы мне не верите?

Матвей пожал плечами.

– В первую очередь вы за диаспору греческих русалок на суше, во вторую – за русалок в воде, и лишь в третью очередь, возможно, вам есть дело до русской туристки, даже если она и русалка на суше.

Элени снова усмехнулась и стала накручивать на палец золотой завиток волос.

– С одной стороны, вы правы. С другой стороны, я большой начальник. То, что русалки в море не открыли мне правды, меня злит. Видите? Это мотивация?

– Мотивация. Мне бы хотелось, чтобы все были поменьше зациклены на полномочиях и даже на правде и больше обращали внимание на людей. Русалок. На индивидуальные потребности. Не на статистику. Не на субординацию. Ассо там больно дышать. Меня это волнует больше всего. Но никак не получается это никому объяснить. Хоть вызывай своих русских русалов на подмогу.

Элени положила ладонь ему на руку, и в этот раз в ее жесте не было особого подтекста.

– Я вытащу ее завтра, – сказала она.

У Матвея сердце подскочило к горлу. Если кромешница говорит так, без всяких уверток, она не лжет. Это укоренено в веках: фейри недоговаривают, лукавят, они могут даже говорить неправду, выстроив для себя мощные логические обоснования того, почему это не неправда, но вот так они не лгут.

– Но теперь вы должны со мной сотрудничать.

– Да.

– Что делает вашу жену такой особенной?

Наверное, он изменился в лице, потому что Элени даже хихикнула.

– Нет, не надо интимных подробностей. Вопрос в том, зачем она понадобилась нашим. Случай уникальный, я такого не припомню.

Матвей закрыл глаза. Где начать?

– Я вам помогу. Фейринет у нас тоже есть. Я в курсе той истории, что произошла у вас в России в прямом эфире. Кромешница лишилась магии. Вы ее получили. Потом все вернулось на круги своя, более или менее. Сейчас ни она, ни вы не отличаетесь от среднестатистических представителей своих видов. Ну… почти. Вы отличаетесь. Не удивляйтесь, вы отличаетесь, но вы не можете этим пользоваться, судя по всему, поэтому не обращайте внимания, живите дальше, все наладится…

– Ее похитили потому, что у нее какое-то время не было магии? Чтобы узнать, как она ее вернула? Она сама не знает, это как иммунитет, это…

– Это первое, самое очевидное предположение. Оно отвечает на вопрос, почему ее не пригласили. Хотя нет, не отвечает, потому что могли бы и пригласить и попробовать изучить…

– Рассмотреть, – вспомнил Матвей. – Этот спасатель, который помог ее заманить, сказал, что они хотят ее рассмотреть. Но когда она была у…

Он осекся.

– У…?

– У того… человека или кромешника, что… осушил ее магию, она потом тоже ничего не помнила. Он стер ей магию вместе с памятью. Неужели они…

– С магией-то у нее все нормально, иначе она бы сразу захлебнулась, – оптимистично заявила Элени, и Матвея передернуло.

Он почувствовал себя так, будто уперся в стену. Облегчение от того, что ему все же сказали что-то определенное – Ассо жива, на первый взгляд с нею все в порядке, завтра ее вернут, – накладывалось на необъяснимость того, что происходит. Его тошнило от того, что он никак не мог ни до кого донести, что она не стала бы вот так бросать его, не заботясь о том, что он чувствует. И не могла взять и забыть его, будто он ничего для нее не значит. Она же выбрала его, предпочла его целой блистательной жизни в мире людей, а ведь перед ней лежало не меньше звездных путей, чем перед этой вот штучкой, например.

– Вижу, у вас появилась новая идея, – встряла Элени.

– Еще одна особенность моей жены заключается в том, что она вышла замуж за меня, – во второй раз за день попробовал разжевать Матвей. – Кромешница, она выбрала не человека, чтобы остаться в мире людей, а меня.

Элени всплеснула руками.

– То есть вы что, ее первый муж? – непритворно изумилась она.

– Да. Я ее первый муж. Первый мужчина и первый муж.

– И через год она… домой?

– Уже меньше чем через год.

Элени вновь окинула его критическим взглядом.

– Не понимаю, – сказала она честно.

– Что ж, вам не обязательно понимать. Я полагаю, такие решения в среде кромешников не слишком часто встречаются, поэтому я и сообщил вам. Вы же спросили.

– Интересно, – признала русалка. – Интереснее, чем я думала. Тогда вопрос, что они с ней сделали, становится более острым.

– Вот именно.

Элени взглянула на него скептически.

– Вам плохо, – заметила она.

– Блестящее умозаключение.

– Вам позвать… eraser?

– Ну уж нет.

– И от вина отказываетесь, – сокрушенно проговорила Элени.

– Да.

– И от меня. Вот зря, кстати. Кромешники относятся к постели легче, чем принято среди людей, ваша жена не обиделась бы.

Матвей не знал, что сказать в ответ на такую незамутненную инаковость. Просто покачал головой.

– Зря. Я б посмотрела, что она в вас нашла, – продолжала Элени уже полушутливым тоном.

– Вы бы не увидели, поверьте.

– Похоже на то.

Он устал. Ужасно устал. И ужасно соскучился. Это было как ночной кошмар, из которого невозможно выпутаться.

– Давайте мой телохранитель проводит вас в номер, – сказала внимательная кромешница. – Вы сейчас свалитесь со стула.

– Я никуда не пойду.

– И я не пойду на дно морское ночью, это неприлично.

– Неприлично? – переспросил Матвей. Ему вдруг стало очень смешно. Похищать иностранных туристок можно, предлагать себя чужому мужу, несмотря на то что у него медовый месяц, можно, но ходить в гости в поздний час – ни-ни.

– Вы странный, – заключила Элени. – Идите спать. Завтра я отправлюсь за вашей супругой, хотя мы ничего не выяснили. Ждите меня завтра утром тут же. На рассвете. Идите, Матвей Анатольевич.

Глава 7

В номере было пусто и оттого страшно. Матвей же все время был тут с Ассо, здесь они пережили столько счастливых мгновений, что он даже не решился сесть на кровать или на кресло, приземлился прямо на пол, не проходя дальше. Вытянулся во всю длину. Он чувствовал себя так, будто по нему проехал асфальтовый каток.

День получился в высшей степени необычный. Ему было все равно, что думают о нем чужие фейри и чужие нейтралы, но у них, кажется, сложилось какое-то мнение, и Матвей немного поразмышлял, не могло ли это навредить им с Ассо. Вроде бы нет.

Вновь нахлынуло дежавю. Когда Ассо была у Игната, Матвей вот так же лежал один и боялся. Вообще любовь превратила его в постоянно тревожащееся существо, вроде трясущегося холодца, раньше он таким не был. Даже гордился, бывало, своей объективностью, самообладанием, умением держать себя в руках. Тьфу.

Большой, заслоняющий небо страх за Ассо до сих пор скрывал от него маленький – эгоистический, который Матвей заметил только сейчас: что если Ассо вернется и не будет его любить? Если она забудет его и не вспомнит? Она будет зла, что распорядилась своей жизнью таким образом, станет винить его, что не может уже остаться в мире людей. Сумеет ли он покорить ее снова? Сейчас он знает ее намного лучше, знает, что ей нравится, но если она начнет с того, что это он обрек ее на такую жизнь – ведь у них точно родится ребенок, и этот ребенок не будет чистокровной русалкой, значит, не сможет дышать под водой, а Ассо придется навсегда вернуться в свой мир… и расстаться с ними обоими.

«Какие глупости тебе только лезут в голову, Матвей Анатольевич, – сказал он себе. – Ты сначала жену из беды выручи, потом будешь разбираться с проблемами, если они возникнут».

Пораскинув мозгами, Матвей решил, что этот страх все же не эгоистический. Больше всего его пугало то, что Ассо будет несчастна. Он собирался приложить все усилия, чтобы сделать ее счастливой на протяжении этого года, что им дарован судьбой, каждый день придумывал, как бы ее порадовать, что показать нового, куда отправиться… и высшей наградой для него была ее улыбка, золотые искорки в ее глазах, ее непосредственная реакция – когда она хлопала в ладоши, прыгала, бросалась ему на шею. Или, наоборот, тихо вздыхала, сжимала его руку, прислонялась щекой к его плечу…

Он не мог допустить, чтобы она была несчастна. Просто не мог.

«Все будет хорошо. Мы со всем разберемся. Вместе. Первая задача – сделать так, чтобы мы снова были вместе. А там мы разберемся».

Матвей зажмурился и попытался уснуть, но у него, конечно, не получилось.

И тут в стеклянную дверь балкона постучали. Он с трудом поднялся, обрушив на пол табуретку, еле дотянулся до выключателя.

На балконе стояла маленькая фигурка. Ребенок. Девочка. На вид лет семи-восьми. Как она попала на балкон вообще, на четвертом-то этаже? С соседнего?

Матвей потер лицо руками, чтобы прийти в себя, и отпер ей. Девочка робко вошла и прижалась спиной к балконной двери. У нее были синие волосы. И она была русалкой.

Матвей мимолетно подумал, что она, наверное, похожа на сестренку Ассо. Жена рассказывала, что у Ки зеленые волосы. Видимо, волосы у маленьких русалок под цвет воды или травы и темнеют – или светлеют – лишь у юниц.

Парламентер.

– Ну здравствуй, – сказал он мрачно.

– Здравствуй… те.

Как и все кромешники, она без проблем говорила на любом языке. Правда, голос дрогнул, приветствие вышло с запинкой.

– Тебе чего?

– Н-наши долго обсуждали, как… как нам быть, и мы подумали, что лучше ребенок… что вы ведь не будете брать в заложники ребенка.

Кажется, она и вправду была перепугана. До чего ты докатился, Матвей Анатольевич.

– Погоди.

Он наполнил стакан водой из графина, стоявшего на столе, а потом вылил ее себе на макушку. В голове немного прояснилось. Ну не гады, а? Затряслись и отправили к дракону ребенка, авось подавится. Но каким они видят его?

– Я не трогаю детей, – угрюмо процедил он. – Я не трогаю парламентеров. И я по природе своей не способен причинить вред кромешникам, потому что я сам им не являюсь. Куда мне. Я всего лишь полукровка. Но твои слова наводят меня на мысль. Наш спасатель поддерживает с вами связь, да? Он запомнил, что я говорил нейтралам, и оперативно передал вам. Хорошо, теперь я внимательно слушаю, что вы имеете мне сказать.

Девочка чуть только не тряслась от ужаса, а Матвею было стыдно за себя. Он наверняка сейчас представляет собой отвратительное зрелище. Глаза налились кровью, волосы всклокочены, одежда грязная и измятая, и у него даже не получается сделать голос хоть чуточку мягче и добрее. О господи, она же еще совсем ребенок.

– Извини, – сказал он хрипло, не дождавшись ответа. – Давай, говори. Не бойся. Я тебе ничего не сделаю, я обещаю. Ты видела Ассо? Мою жену?

Она кивнула.

– Ты с ней беседовала?

Снова кивок.

– Расскажи, зачем ты пришла.

Молчание. Он глубоко вздохнул. Сел на пол, чтобы не возвышаться.

– Послушай, – сказал он. – Я просто люблю свою жену. И все. Больше ничего. Я ее люблю и скучаю по ней. Мне плохо, потому что она пропала так неожиданно. И я знаю, что ей у вас больно дышать. Я волнуюсь. Поэтому я такой. Я перепуган. И ты перепугана. Но тебе нечего бояться. Ты сейчас скажешь то, что собиралась, и пойдешь домой. Я тебя пальцем не трону, вообще к тебе не подойду ни на сантиметр. С места не двинусь. Это понятно?

Девочка кивнула.

– Хорошо. Чего ты от меня хочешь?

– Я бы хотела, чтобы вы поняли.

На страницу:
2 из 4