Пятая печать

Это слышу я давно. Позавчера, когда мама была на работе, папа и дядя Костя Харнский на кухне чай пили. У них были «окна» между лекциями. А я в комнате сидел – над трудной задачкой по арифметике пыхтел. В задачке трое рабочих копали яму… И, вместо того, чтобы измерить её кубометрами, заработанные деньги получить и дружно пропить, они стали работу делить… на части! – ещё и сравнивая части друг с другом.

Я сразу же вычислил, что эта дележка до добра не доведёт – они подерутся! Потом подумал, что в условии задачи нет главного: зачем копали? Клад искали? Конечно, не нашли, – клад-то заколдованный! Сквозь размышления о том, как надо откапывать заколдованные клады, слышу я, как смеётся папа, а потом – дядя Костя. И удивляюсь: почему смеются не вместе, а по очереди? Приоткрыв дверь, слушаю. Говорит дядя Костя:

– Приехал сдавать партминимум парторг из деревни. Ему – вопросик по Марксу: «какая страна ближе к социализму?» Парторг чеканит: «Харбин!» Удивляется комиссия: «почему?!» «Там колчаковщина сгуртовалась… а, как учить товарищ Сталин, чем врагов бильше, тем к социализьму ближче!»

Папа засмеялся:

– Смекалистый мужичонка… на-аш – сибирский… Но, вот, ты, умный профессор, объясни мне, бестолковому профессору, почему классовая борьба обостряется при завершении строительства социализма? Почему враги социализма те, кто кровь за социализм проливал? Зачем безграмотных дубарей, чуть не силком, тащат в Партию, превращая Партию в сборище безмозглых догматиков? У павиана красная попка, но значит ли это, что он марксист!? Голова кругом идет от демагогии: где причина, где – следствие? Кому нужен этот зоосад с жирафом!

– С каким жирафом? – спрашивает дядя Костя.

– Не знаешь? У сторожа зоопарка спрашивают: «почему у жирафа шея длинная?» А сторож отвечает, как Дарвин дошколятам, в традициях нашей партпечати: «При обострении борьбы причины со следствием, архиважно соединение брюха с ротовым отверстием посредством длинной шеи, так как расположение ихнее – на разных концах жирафа!»

Я фыркнул в дверную щель, после чего дверь была закрыта так плотно, что бесшумно открыть ее стало невозможно. Так и не понял я: какая связь между жирафом и деревенским парторгом? Что за обострение борьбы между причиной и следствием? Почему, если врагов больше, то к социализму ближе? Но знаю я, что о разговорах взрослых ни-ко-му рассказывать нельзя. И про жирафа – тоже. Из-за неосторожного слова можно лишиться родителей… раз такое обострение классовой борьбы. Не потому ли в учебнике истории портреты героев гражданской войны, одного за другим, чернилами закрашиваем мы и фамилии их из учебника вычеркиваем? Макитрук, он позади меня сидит, вместо Блюхера Буденного закрасил. Испугавшись, стал всех закрашивать подряд, оправдываясь передо мной:

– Все равно – всех закрашивать, раз герои гражданской… а так красивше – одними чернилами…

А, ведь, папка мой – тоже герой! В гражданскую дивизией командовал… под Волочаевкой ранен, награды и личное оружие в столе хранит… А в музее – его большая фотка: папка на белом коне, под развёрнутым знаменем и… с большой чаркой водки у входа в ресторан «Золотой Якорь»! Из-за этой стопки папино фото не на главном парадном стенде, «Герои Владивостока» а на другом: «И на Тихом океане мы закончили поход».

Червячок беспокойства копошится в душе. Но настырный голос Крысы, всверливаясь в сознание, запутывает мысли:

– …в этот исторический момент каждый из вас должен принять участие в борьбе с затаившимися врагами советского народа…

То, что враги затаились, – ежу понятно… – думаю я, – но почему арестованный дядя Миша – враг? Он политкаторжанин и герой гражданской! Весь израненный! Его белые расстреливали! Имел пенсию персональную, и работал, а пенсию в МОПР перечислял! Не сидел начальником в тихой конторе, а учителем был в самой горячей точке Владика: в нашей школе преподавал русский и литературу! Не из-за денег работал, как все, а потому, что считал, что отдавать знания – долг коммуниста и учителя! А быть учителем, считал дядя Миша, – главная работа на земле, потому что не родители, а учитель создаёт новых людей, для нового общества! Дядя Миша в нашем доме в восьмой квартире живет… жил…

Папа с дядей Мишей ещё с гражданской дружил, очень уважал дядю Мишу за его героическое прошлое. А его дружбу с пацанами во дворе, считал папа чудачеством, которые бывают у добрых людей. А мама говорила: «не от мира сего дядя Миша!» Потому что дядя Миша от отдельной квартиры отказался для другого героя гражданской – семейного, а себе взял комнату в общей квартире. А у него все пацаны с нашего двора собирались!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.