Двойная ошибка

Филипп подъехал к воротам, они были открыты, и он оказался там, где бывал уже не раз. Он чувствовал себя здесь достаточно спокойно, не мешал даже чопорный, излишне напускной вид всего окружающего картинного порядка, и сам Филипп даже казался себе иногда частью этого открыточного великолепия. Слуги его узнали и учтиво поклонились. Он поздоровался и прошел внутрь добротного поместья, уже не одно десятилетие служившего домом нескольким поколениям семьи Кристофа. Когда-то, во времена тех революций, которые известны многим по истории Диктатуры и времени Марата и Робеспьера, Бастилии и Консулов, их предки по матери получили от буржуазии в дань уважения к их делам этот дом с большим садом и прудами. Они не были военными министрами, но занимались общественной деятельностью, не менее важной, касающейся положения Великой Франции, постоянно страдавшей то от внутриполитической борьбы внутри страны, то революциями и свержениями монархов, то войнами с европейскими государствами. Стены этого дома видели многое. Масса бурных событий и затишья. Два столетия, вошедших в мировую историю.

Навстречу вышла мать Кристофа, которая и была организатором этого мероприятия. Улыбка пробежала по женскому лицу, и в один миг Филипп вспомнил мадам Надин, достаточно приятную и приветливую хозяйку этого дома. За свою жизнь она успела повидать многое: взлеты и падения, скандалы и предательства, бесконечное движение по лестнице политической карьеры.

– Здравствуйте, мадам, – начал Филипп.

– Рада видеть тебя, – не дав ему продолжить, перехватила инициативу она. В ней чувствовалась твердость при кажущемся спокойствии и добродушии. – Как же ты давно у нас не был. Мы вспоминаем тебя довольно часто. Чем ты занимался все это время?

– Работал на шефа в Марселе. Правда, не столь удачно, как здесь, у Жиресса.

Первая практика и последующая работа в издании, в отделе новостей, по-прежнему остались у Филиппа первой и последней любовью. Смена руководства перечеркнула все прошлое, и пока не было видно то прежнее, дерзкое, чем брала эта газета последние десятилетия.

– В данный момент я не вижу будущего для себя в этом издании, –подытожил Филипп.

– Ничего, это все не вечное. Время не лечит, оно лишь демонстрирует нам уже свершившееся. Но может добавить боль или радость.

– Да, вы правы. Как мы все видим, так и воспринимаем. Кто как. Наверное, не стоит все принимать близко. Иначе сгоришь, не поняв и половины происходящего.

– Или не прожив, – с иронией завершила она, – мы ждем гостей где-то через полтора часа, мне нужно успеть все организовать. Ты проходи в рабочий кабинет мужа, помнишь, где он? – И она хитро прищурилась, а затем улыбнулась. Ей шла эта улыбка. Все-таки она женщина и совсем даже недурна собой, хоть ее уже тронули года. Легкая «патина» шла таким женщинам, некоторые даже гордились подобным положением дел. Их года становились их союзниками.

Филипп вышел из приемной и направился через холл к лестнице, ведущей на второй этаж к кабинету. Он был открыт. Филипп бывал здесь не раз; ему нравилась эта обстановка: балки и стены из дорогих пород дерева, дорогая библиотека с полками ручной работы, с антресолями и множеством книг, среди которых видны старинные тома – гордость семьи. На стенах висело огнестрельное и холодное оружие, фотографии с охоты и различные трофеи: головы оленей, кабанов и чучела птиц; есть чем заняться и что посмотреть.

Бизнес практически не интересовал отца Кристофа. Его страстью было коллекционирование предметов старины и различного оружия. Да, знать может себе позволить жить на широкую ногу, не опасаясь за будущее.

Филипп стоял и рассматривал фотографию за фотографией. На них были запечатлены сюжеты охоты, моменты отдыха на природе, люди, среди которых был и хозяин кабинета, и множественные трофеи, словом, все, что буквально переносило туда, на луга и в лес, погружая зрителя в атмосферу действа, запаха пороха и крови. Прошло всего минут десять, как он вошел сюда, а могло показаться, что час-другой. Да, аура у этого места была велика. Филипп как бы очнулся, когда старинные часы громко пробили час дня.

– Рады видеть тебя, с возвращением! – гулом разнеслось приветствие. Филипп обернулся и увидел хозяина дома, месье Жерара. Рядом с ним находилась очень милая светловолосая девушка. Они были в костюмах для прогулок на лошадях. Спутница была очень хорошенькая, достаточно высокого роста, с отличным телосложением и смуглой кожей.

– Здравствуйте, – ответил Филипп, а взгляд его не отрывался от незнакомки.

– Хочу представить, это Элен, девушка Кристофа, – продолжил Жерар.

– Очень приятно, – сказал Фил, подходя и протягивая руку Жерару, затем Элен. – Меня зовут Филипп, – пожимая ее руку, он почувствовал, какая у нее кожа – мягкая и бархатистая.

– Элен, – ответила девушка и улыбнулась. Улыбка просто поразила Филиппа; ровные белоснежные зубы в очертаниях красивых губ, мягкие ямочки на щеках, появившиеся от улыбки, добавили нежности и так практически безукоризненному лицу. Все это произвело очень сильное впечатление.

– Филипп, мы только что с прогулки. Отвели лошадей на конюшню, и сразу сюда. Мне нужно привести себя в порядок. Скоро принимать гостей, и я должен соответствовать мероприятию. Ты понимаешь, конечно, о чем я.

– Конечно, месье Жерар.

– Оставляю тебя в компании Элен и удаляюсь. Мы еще успеем поговорить с тобой.

– Безусловно.

– Надеюсь, мне не будет с вами скучно? – спросила Элен с легкой иронией. Она, без сомнения, заметила заинтересованный взгляд Филиппа.

– Постараюсь вас не разочаровать, не желая проигрывать в этой легкой дуэли, ответил он.

– Вы друг семьи Кристофа, насколько я поняла? – спросила Элен.

– Да, я его давний приятель, еще со студенческих лет.

– Не подадите мне со стола коробку с сигарами? – спросила она и указала на железную коробку кирпичного цвета.

– Вы курите сигары? – удивился он.

– Нет, там сигарилы, пуэрториканские, не такие крепкие, мне хочется иногда немного их горечи. Я курю от случая к случаю. По настроению.

– А сегодня, похоже, такой день? – не то вопросом, не то утверждением подытожил Филипп и улыбнулся.

– Да, сегодня у меня есть настроение выкурить сигару и выпить немного крепкого.

– Вы любите коньяк?

– Да, но предпочитаю кальвадос. Мой отец – винодел. У него в Бордо свой завод. И он кроме вина делает отличный кальвадос. Я угощу вас как-нибудь с новой поставки.

– Буду очень признателен, – ответил Филипп и развернул стул ближе к дивану, на котором расположилась Элен.

Их взгляды ненадолго встретились, и он уловил в ее глазах небольшую, но все же заинтересованность. Мужчины и женщины, пережившие не одни отношения, каким-то неуловимым внутренним чувством всегда безошибочно определяют, интересны ли они собеседнику.

Затянувшись сигарой, она пустила дым легким облачком и на несколько секунд о чем-то задумалась

– Извините за нескромный вопрос, а вы давно знакомы с Кристофом?

– Около пяти месяцев. Но он очень галантно ухаживает, похоже, с серьезными намерениями и, я чувствую, вот-вот уже предложит мне руку и сердце.

– А вы будете рады этому? – неожиданно вырвалось у Филиппа, почти сразу осознавшего промах.

– Я не готова к замужеству, – еще более откровенно ответила она, – я слишком молода и хочу попробовать все вкусы жизни.

И она вдруг пристально посмотрела ему в глаза. Этот взгляд сказал Филиппу столько, сколько не сумел бы сказать человек в очень долгом откровенном разговоре.

Это девушка сильно зацепила Филипп чем-то свежим, неподдельным и искренним, тем, чего явно не хватает в чопорной светской и затхлой атмосфере. Она нравилась ему все больше и больше. Не докурив сигарету, она затушила ее в пепельнице резким движением, сломав пополам.

– Мне нужно привести себя в порядок. Осталось совсем немного времени, Кристоф будет примерно через час, он звонил недавно, встретимся на мероприятии, – она встала и вышла, оставив Филиппа наедине с его мыслями. «Что сейчас было?» – думал он. Эта девушка поразила его простотой, свежестью и открытостью, они были не более 5 минут вместе, а она оставила очень сильное впечатление, это была не влюбленность. Но что-то такое новое и приятное вдруг появилось в душе у Филиппа. Он встал, спустился со второго этажа и вышел на улицу, ухоженный сад был недалеко. Мощеная тропинка уходила от угла через него к пруду.

Он решил прогуляться. В парке росли несколько акаций и сакур, но почти все они благоухали, пришла пора цветения, и воздух наполнялся приятным ароматом, легко проникавшим в тебя. Разноцветие с преобладанием белого, легких оттенков топленого молока завораживало. Это было великолепие природы, ее малой части, видимой даже простому обывателю, во всей ее красе и мощи. Жажда жизни, каждый раз весной приходящая новой сказкой, чем-то девственным до поры сброса цветов. Как невинность несет в себе тайну и уже после соприкосновения с чем-то простым грубым и повседневным, – так же и сад теряет всю эту прелесть и юность, превращаясь в просто несущее жизнь в уже завязывающемся плоде. Но прежней прелести, увы, больше нет.

Он дышал полной грудью. Казалось, воздуха было так много, что можно задохнуться от его избытка или сойти с ума от его аромата. Воздух пьянил его, и, казалось, сама природа вдохновляла его на что–то новое и дерзкое. Растения, птицы, насекомые как бы говорили ему: «Филипп, ты на пороге новой жизни, мы знаем. Бери все, что сможешь, не жди и будь счастлив!» В один момент все закружилось вокруг в бешеном вальсе, смешалось с ароматами этого места. Он подошел к пруду с карпами. Они спокойно плавали, переливаясь красноватыми боками. Один подплыл к поверхности, посмотрел на человека и как будто хотел тому сказать, сигнализируя плавниками и хвостом: «Не упусти шанс, дерзай!» Филипп ухмыльнулся в ответ и пошел дальше, вглубь сада.

Глава 7

Мероприятие уже началось. Понемногу раскачивалось, как это часто бывает в таких случаях, набирая обороты. Филипп сидел за столом вместе с двумя парами из богатых семейств, одна из Бельгии, другая с юга Франции. Общество, в котором состояла семья Кристофа, занималось благотворительностью на территории большей части Западной Европы. Основной задачей была поддержка больных детей, сбор средств на лечение, реабилитацию и дорогостоящие операции. Сбор средств предполагает достаточно частые мероприятия подобного рода. Они проводились в разных странах, не только во Франции, но и в Испании, Германии и Италии. Французская часть была в ведении семьи Беранже. Современное общество построено таким образом, что, получая доходы, бизнес становится организатором подобных движений, принося пользу нуждающимся в опеке и заботе. Вы становитесь как бы целой системой. Но благотворительность не только отдает, она и получает от своей деятельности определенные преференции и льготы.

Как обычно, собравшиеся беседовали о простом, всем известном и понятном, для того, чтобы разговор мог поддержать любой из присутствующих. Отличный формат общения: все довольны, знакомства, связи и приятное времяпрепровождение. Но это для непосвященных, так сказать, для общей массы. То, что происходит внутри этого сложного механизма, дано знать только лишь небольшому кругу, так сказать, избранным, посвященным, тем, кто решает, как, куда и сколько.

Филипп заметил Элен и Кристофа. Они зашли вместе, практически незаметно для большинства. Это тоже искусство – прийти или уйти незамеченным. Она была очень хороша. Вечернее платье подчеркивало все достоинства молодого тела – отличную фигуру с изгибами в талии, плавные линии бедер, округлую грудь, изящество шеи и тонких красивых рук. Эти юность, свежесть исходили от нее какими-то исключительными волнами, словно лучи от яркой звезды. И эти лучи были теплыми и завораживающими…

«За такую девушку надо бороться», – подумал Филипп, и эта мысль пронзила его. Он прекрасно понимал, что это неправильно, ведь она была девушкой его давнего приятеля. И сама эта мысль оказалась ему неприятна. Мы идем, мы ошибаемся, спотыкаемся, но встаем и идем дальше. А кто не встает, тот больше не живет. Это так жестоко. Кто протянет руку упавшему? Редкий случай. Его забыли, он остался в прошлом. Мир жесток и безразличен.

Гости к этому моменту начали рассаживаться за столами. Кристоф посадил Элен и подошел к Филиппу. Они не обнимались, но рукопожатие было долгим и не каким-то формальным моментом.

– Мы обязательно пообщаемся чуть позже, при первой возможности. Сейчас будет небольшая официальная часть, потом фуршет и масса времени. Ты знаешь.

– Да, конечно, – ответил Филипп.

Тут он заметил Мари. Она была в компании трех представительных мужчин и одной дамы в возрасте, явно не из простых обывателей. Женщина была одета в дорогое вечернее платье. На груди у нее переливалось изящное колье с бриллиантами. Филипп не знал ее и двух других мужчин. Третий был знаком ему, это банкир из Швейцарии. Что в их компании делала Мари, он, конечно, не знал. Она заметила его взгляд на себе и немного смутилась.

Начало вечера было отдано выступлению неизвестного Филиппу господина, говорившего на чистом английском языке, что явно выдавало в нем представителя туманного Альбиона. В своей речи он несколько раз поблагодарил мадам Беранже, на что она мило улыбалась. Следом пришла очередь самой хозяйки дома. Она упомянула недавние события по брекзиту, отношение к этому во Франции и роли Европейского парламента в жизни самих жителей региона. Затем она перешла к задачам фонда в это непростое время, его возможностям и роли всех его участников для выполнения обязательств перед клиниками, ведь их основная благородная миссия – это здоровье будущего любого общества, детей. Своим выступлением она подытоживала то, ради чего здесь все и собрались, – не скупитесь! Поблагодарив всех собравшихся, она объявила открытой неофициальную часть вечера. Полилась музыка, зазвенели бокалы, зашумели за столами гости. Это сценарий любого официального собрания или неформальной встречи. Так было и будет десятки и сотни раз.

Филипп перебросился дежурными фразами с соседями по столу и встал, чтобы пройтись. Все мысли его были о сегодняшней встрече. Это новое увлечение захватило его. Как не было вчерашней ночи с Мари и его желания возобновить отношения. Его будто понесло к чему-то новому, в океан стихий и возможных опасностей. В этом была вся его суть: быстро увлекаться, загораться и сгорать, не отдав тепло партнеру. И его нельзя было назвать ветреным, любящим бурные романы, победы в любовных отношениях или ловеласом. Просто это такой тип людей, им мало простых, понятных и надежных отношений. Им надо всегда чего-то другого, отличного от всех. И объяснить, чего они хотят, они не способны даже сами себе.

– Здравствуй! – он как будто очнулся от голоса Мари.

– Привет, что ты тут делаешь? Вроде бы ты не говорила вчера о сегодняшнем вечере.

– Вчера у нас был вечер, посвященный только нам, – она игриво улыбнулась и посмотрела на него знакомым нежным взглядом.

– Да, это был вечер воспоминаний.

– И ночь любви, – добавила она томно.

– Я не забыл. Так что ты делаешь здесь? – Он попытался перевести разговор с неудобной для него темы, явно почувствовав заинтересованность Мари: она, похоже, пыталась наверстать упущенное время.

– Моя фирма консультирует мадам Беранже.

– Ах, вот оно что, – протянул он. – Выглядишь, кстати, замечательно. Нет, это не дежурная фраза. Ты действительно в прекрасной форме.

В ее глазах блеснула искринка.

– Умеешь ты, черт, делать комплименты, – она немного смутилась.

Ему хватило мгновения, чтобы поймать в ее глазах знакомый блеск. Это не забывается. Язык сможет обмануть тебя, уши не услышат подвоха, а вот глаза – они никогда не соврут. Эти зеркала нашей души даны нам природой как подарок свыше, наши судьбы порой переворачивает простой взгляд, его мгновений хватит для того, чтобы изменить всю твою жизнь.

Счастье стояло так близко, оно было рядом. Казалось, все, что для этого надо, – сказать: «Да». Да, милая Мари.

Незаметно подошли Кристоф и Элен.

– Хватит сидеть, давай прогуляемся, разомнемся. Ты еще не забыл свою выдающуюся подачу? – спросил Кристоф.

– Ты ее помнишь? – весело подхватил Филипп.

– Предлагаю партию. Ты с Мари и мы с Элен, пара на пару.

– Идет! Ставлю ужин в «Балажо», что мы сделаем вас.

– О! Это слишком опрометчиво с твоей стороны. Ты же не знаешь, как играет Элен.

– И что и сколько она ест! – добавила сама Элен, легко и с хитрецой прищурившись.

– О чем вы тут мило беседуете? – спросила Мари, так же незаметно подойдя, как и хозяева вечера.

– Да мы тут договариваемся, когда будем ужинать за счет Филиппа, – весело ответил Кристоф.

– Ну ты и самонадеян. Посмотрим, кто из нас будет держать счет в руках, – парировал Филипп. – Он пригашает нас сыграть с ними в теннис. Ты еще не разучилась держать ракетку? – обратился он к Мари.

– Нет, с удовольствием сыграю с вами.

– Вот и договорились, давайте послезавтра у нас после полудня, –подытожил Кристоф.

– Если Мари сможет, я за! – ответил Филипп.

– Я смогу, у меня сейчас не много работы, спокойная ситуация.

– Давай оставим милых девушек вдвоем, а сами пройдемся, – предложил Кристоф.

– Отлично.

– Пойдем ко мне в кабинет, там спокойно можно выпить коньяку и пообщаться, – предложил Кристоф.

Они поднялись на второй этаж и, пройдя коридором направо, оказались у небольшого кабинета, который Кристоф переделал после смерти дедушки под себя. Его предок был любителем строгого французского стиля времен наполеоновского правления, а внук – сторонником всего нового, свежего. Он три месяца потратил на поиск дизайнеров и сам ремонт, прежде чем с удовольствием занял этот очень уютный кабинет. Он гордился им.

– Заходи, располагайся. Тебе что налить, коньяк, виски?

– Давай коньяк, сегодня его время, – не без удовольствия ответил Филипп.

Кристоф взял с полки два бокала, затем открыл полку небольшого кабинетного шкафа из дуба и достал нераспечатанную бутылку «Хенесси».

– Это двенадцатилетний, из коллекции, – с гордостью произнес он. –Давай выпьем за твое возвращение в столицу. Пусть тебе наконец-то повезет, ты вернешься в среду́ и снова начнешь блистать в отделе. И пусть для этого не будет жутких поводов, бесцеремонных разборок и убийств. Скандалов и коррупции достаточно. – И Кристоф улыбнулся после своих слов.

– Да, пауза подзатянулась. Я так и не смог раскрыться в новостях. Мой отъезд в Марсель не помог мне. И роман не могу продолжить, ступор. Как быть, не знаю, – с легкой грустью отвечал Филипп.

– Все наладится, нужно время, так бывает. Я ошибаюсь, или ты снова приударил за Мари? – слегка иронично спросил Кристоф.

– Мари – отличная девушка, я облажался недавно. Ты понимаешь, о чем я?

– Это жизнь. Она не всегда безжалостна. Может и удивить. Давай за успех! – и он налил по второму.

– Давай. За наш успех!

Они выпили, Кристоф присел на кресло, Филипп остался на диване, который заботливо обнимал его. Было так приятно находиться тут, ничего не давило. Филипп расслабился и задумался на мгновение.

– А что у тебя нового? Где ты сейчас, все там же в «Фигаро»?– очнувшись от набежавших мыслей, спросил Филипп.

– Да, и я неплохо продвинулся по службе, еще немного, и мне предложат кабинет, – весело ответил Кристоф. – Это заслуженный итог, не находишь? Семь лет в одном месте. Но главное – это мой роман с Элен. И другой, но уже печатный, – весело продолжил он. – Я практически закончил его. Скоро на редакцию – и в печать. Надеюсь, через месяц он понравится читателям. Это будет свадебным подарком для невесты.

– Отличные новости! Давай тогда третий тост, от меня. За ваши романы! Пусть они будут искренними и останутся надолго в сердцах всех тех, кто любит! Салют! – произнес Филипп.

– Отлично, спасибо, дружище.

И Кристоф выпил и поставил пустой бокал на стол.

– Какой сюжет? – с интересом спросил Филипп.

– Я бы пока не хотел озвучивать тему, пусть это будет сюрпризом для всех, – ответил Кристоф. – Но могу точно ответить, что там про жизнь. – Он снова улыбнулся.

Но, как показалось Филиппу, улыбка была с небольшой надменностью, что ли. «А может, это коньяк так действует на меня?» – попытался оправдать увиденное Филипп.

– Ладно, тебе решать, но не пора ли нам вернуться в общество? – спросил он.

– Да, давай, нас, конечно, не потеряли, но лучше побыть немного с гостями,– ответил Кристоф.

Они вышли из кабинета, спустились в холл и присоединились к уже набравшему обороты празднику. Филипп еще некоторое время продолжал думать о словах друга, о его романах, что-то мешало ему получать удовольствие от окружающего веселья. То ли небольшая зависть, то ли горечь от своей неполноценности в данный момент. Что-то его задело, но что, он пока не понимал.

Он выпил еще, потом еще и только после большой дозы спиртного смог немного забыться и начать получать удовольствие от вечера. Его не интересовали в эти минуты ни Мари, ни Элен. Ничего. Филипп ушел в себя, он не помнил, как попрощался и оказался у себя дома.

Глава 8

С самого утра Филипп был сам не свой. Его одолевали сомнения и вопросы, на которые он никак не мог найти ответов. Он пытался вспомнить вчерашний вечер, но это плохо получалось. Что было вчера? Мысли и воспоминания залезали в мозг, как назойливые мухи, а он и не отмахивался от них. Вот он, словно школьник, подглядывает за Элен, как она улыбается и мило общается с гостями, как плотно сидит на ней платье, подчеркивая ее изящную талию. Как ее обнимает Кристоф и целует. И это даже придавало пикантности его фантазиям, будоражило самые глубинные инстинкты. Элен начинала заполнять все его мысли. Но сейчас он был с Мари. Вынужденно или добровольно – осталось понять только ему. Его разрывало на части. Первая и более разумная пыталась заново строить отношения с Мари, ведь он так долго этого хотел. А вторая уговаривала бросить все и умчаться вглубь порывов и неизвестности с Элен, отвоевать и завладеть ею. Он был смущен, озадачен и весь в себе.

Филиппа одолела жуткая меланхолия. Он уже с утра выпил пару бутылок вина и решил несколько дней провести в одиночестве, не отвечая на звонки и сообщения. Пытался написать пару глав романа, но ничего не клеилось. Мысли то сгущались, словно тучи, то рассеивались, образовывая пустоту и нежелание делать что-либо. Он проваливался в сон.

Спустя пару дней после вечеринки раздался звонок. Филипп два дня отказывался снимать трубку, но кто-то очень настойчиво звонил не первый раз. Филипп сдался. Взял трубку.

На другом конце провода был весьма знакомый и задорный голос мсье Жерара, хозяина поместья и отца Кристофа.

– Филипп! До тебя не дозвониться даже самому президенту! Меня попросил это сделать Кристоф. Ты же помнишь, что сегодня он ждет вас с Мари на игру в теннис?

– О, мсье Жерар, конечно. Обязательно приедем. Пусть приготовят самый лучший комплект ракеток. Игра обещает быть жаркой, мы с Мари обыграем вашего сына с невестой. Однозначно. До встречи, – произнес Филипп, делая вид, что не забыл о предстоящей игре.

Ухмыльнувшись в ответ на уверенность Филиппа, Жерар повесил трубку:

– Самоуверенный тип, однако. Ну, посмотрим, – промолвил он.

Филипп понял, что нужно срочно звонить Мари. Эти дни вино было настолько мягким и легким, что данные обещания о теннисе легко выскочили из сознания. Слегка ругнувшись, Филипп стал набирать Мари, чтобы предупредить и ускориться, немного разозлившись.

– Мари! Ты помнишь, что мы сегодня едем на теннис? – возбужденно воскликнул он и услышал хохот в трубке. – Я сказал что-то смешное?

– О нет, но ты серьезен, как никогда, будто забыл про игру. Я веду гугл-календарь и, конечно, уже спланировала, что заеду за тобой в 14:00. Расслабься, – игриво отвечала Мари.

– Хорошо. До встречи, – сухо ответил Филипп. Его немного раздражала ситуация, что он забыл про игру. И Мари, которая, казалось, нелепо хихикала над ним.

Спустя час они уже ехали в машине. Филипп был серьезен и напряжен, как никогда. Раздражение его не покидало. Мысли, словно паутина, опутывали его разум. Он всегда был уверен, что помнил все. Что забыть о встрече может кто угодно, но не он. Именно поэтому он не вел календарей–помощников. Но что-то пошло не по его сценарию в этот раз.

– Ты так напряжен. Волнуешься, что тебя могут обыграть? – кокетничала Мари.

– Нет.

– Ты сегодня немногословен и сдержан. Я чувствую стену между нами. Что случилось?

– Мари, я просто настраиваюсь мысленно, – сухо отвечал Филипп.

Диалог явно не задался, и они проехали оставшийся путь молча. Им открыли ворота, и они заехали во двор, где их встретил слуга и проводил в летний домик у корта. Они разошлись по комнатам, переоделись и вышли на улицу с разницей в пару минут.

На теннисном корте встретили Кристофа и Элен. Они были в предвкушении игры, такие легкие и беззаботные. Филипп сразу почувствовал, как туманится рассудок при виде Элен в теннисной форме. Точно так же, как после вина, мысли спутывают сознание, и только бессознательное просится наружу. Она блистала. Ей так шли эта белая короткая юбочка и топ, что его рациональный мозг отказывался мыслить трезво. Он был опьянен. Хотя сегодня в нем не было ни капли алкоголя.