Здравствуйте, я ваша фея, Или Cчастье по вызову

Светлана Багдерина

Здравствуйте, я ваша фея,

Или

Cчастье по вызову

Пролог

– …А я говорю, что не возьму его! – профессор пиромагии гневно мотнул головой и грохнул кулаками по столу, выбивая искры из гладкого черного дерева. – Ни за что! Если, конечно, уважаемый ученый совет не хочет через неделю заняться поисками другого здания для Школы!

Уважаемый ученый совет не хотел, и поэтому растерянный взор ректора Высшей Школы Магии Шантони Гийома Уллокрафта с главного пиромага перешел на его соседа.

– И не подумаю! – неистово затряс бородой профессор магической алхимии, не давая ректору и рта раскрыть. – У меня полная группа! А у него нет никаких склонностей!

– Если мы будем искать у него склонности хоть к чему-то… – саркастически усмехнулся в тонкие усики декан факультета изысканных удовольствий и волшебных наслаждений. Он первым отбоярился от принятия на свой факультатив кошмара всех профессоров, и теперь сочувственно, но не без превосходства наблюдал за отчаянными попытками коллег повторить его успех.

Уллокрафт, тучный чародей в колпаке, вышитом магическими символами, тяжело вздохнул, признавая свое поражение в так и не начатой битве, и перевел взгляд с алхимика на преподавателя волшебных боевых искусств.

– Тогда, может, почтенный де Сиянс…

Но и почтенный де Сиянс – следующий по удаленности за столом совещаний – ушел в глухую оборону, не дожидаясь нападения.

– Тоже полная группа. Даже перебор, – хмуро забурчал он, уставившись в столешницу. – Помещение маленькое. Реквизита мало. И количество сейчас четное. Спарринг-партнера не будет. И к тому же, с ним вообще выйдет тринадцать. Вы серьезно хотите, чтобы в такой группе, как у меня, было несчастливое число студентов?

– Но он изъявил желание посещать факультатив по боевой магии, – Уллокрафт попытался убедить непреклонного воителя.

– А если он пожелает жить в ваших апартаментах, вы тоже у него на поводу пойдете? – презрительно фыркнул упрямый магистр. – Надо проявить бойцовский дух, господин ректор!

– А лучше всего – выставить его из Школы ко всем лешим, – сурово посоветовал профессор нежитезнания, сидящий после де Сиянса, и поэтому следующий на очереди по уговариванию.

Ректор поморщился страдальчески, из последних сил отгоняя соблазн так и поступить, и со вздохом произнес:

– За каждый год его обучения заплатили авансом столько, сколько мы получаем за весь шестилетний курс от семерых нормальных студентов.

– Богатенький сынок? – понимающе усмехнулся профессор пиромагии, хронически отстающий от всех школьных сплетен, новостей и проблем.[1]

– Нет, – покачал головой Уллокрафт. – Если бы всё было так просто…

– Отец у него мельник, если я правильно помню? – почесал профессор-растениеборец бороду, увитую цветущей птицеловкой.

– Приемный отец, – с важным видом записного герольда поправил профессор левитации и воздухоплавания. – Запутанная семейная история.

– Зато дед у него – родной, имею в виду – монарх одной богатой, хоть и маленькой, варварской страны, и, к тому же, выдающийся маг, – авторитетно проговорил преподаватель техники прорицания и гадания.

– Сына мельника, и даже родственника простого короля можно было бы вытурить с позором за милую душу… – при новой мысли о столь дивной перспективе Уллокрафт непроизвольно потер руки, но тут же спохватился и сконфуженно сунул их в рукава парчовой мантии. – Но внука чародея такой величины…

– За обучение которого была заплачена такая прорва золота… – дотошно напомнил преподаватель прикладной магоматики и по совместительству главный казначей Школы.

– А, может, скинемся? Я готов свое месячное жалованье отдать! – жалобно обвел коллег слезящимися глазами преподаватель трансформации, покинувший индивидуальное занятие с легендарным учеником всего час назад – с тарелками вместо ушей и фиолетовыми волосами.

Магоматик проворно выудил из кармана счеты, пощелкал костяшками, и с сожалением покачал головой:

– Не получится. Если даже каждый из нас отдаст двухмесячную зарплату, мы еще останемся должны по сорок раз столько же. Но я не беру его тоже! – поспешно добавил он, едва почувствовав взгляд ректора на себе.

– А кто тогда его возьмет? – Уллокрафт обвел унылым взором окружавшие его лица.

Профессура попрятала глаза.[2]

– Добровольно это чудо может взять только тот, кто его не знает, – пиромаг мрачно усмехнулся в обгорелый ус.

– Да кто же его не знает?! – вырвался измученный стон из покусанных губ главного мага.

– Кто?..

Взоры профессоров и магистров одновременно, словно магнитом притянутые, устремились в дальний конец стола. На единственного члена совета, который до сих пор не сообщил, по какой причине посещение его факультатива самым знаменитым студентом школы абсолютно невозможно.

Вернее, ее факультатива.

– Мадам Фейримом? А, мадам Фейримом? – преподаватель астрологии деликатно постучал указательным пальцем по обтянутому розовым шелком локотку. – Проснитесь, пожалуйста, на минутку!

– А?.. Что?.. Где?.. – заполошно замигали маленькие серые глазки за толстыми стеклами очков, спицы, не перестававшие вывязывать кружево, даже когда хозяйка спала, сбились с такта, порвали нитку и упали на колени, а птичка на модной шляпке испуганно забила крылышками по голове моментально свернувшегося ежика.

– Мадам Фейримом, – проговорил ректор Уллокрафт торжественно, но быстро, чтобы противник не успел сообразить и занять круговую оборону. – Ученый совет единогласно постановил, что…

– Он уже начался?! – смутилась донельзя старушка. – Ох, прошу меня простить великодушно… Кажется, я немного задумалась…

– Да, слегка. Совсем чуть-чуть, – благодушно кивнул ректор. – И поэтому не обратили внимания на самое главное…

– Ах, да! Самое главное! – всплеснула маленькими округлыми ручками мадам Фейримом. – Благодарю, что напомнили! Вы такой заботливый, Гийом, просто душка!

– Так я хотел… э-э-э… сообщить…

– Да-да, конечно, пожалуйста, всегда рада вас выслушать, но сначала – о самом главном, вы же сами только что сказали!

Старушка поправила легкомысленно съехавшие набок очки, слегка откашлялась, принимая вид строгий и официальный, и заговорила размеренно и торжественно, словно пересказывая заготовленную заранее речь:

– Самое главное для нас, уважаемые коллеги, то, что впервые за всю историю существования факультета крестных фей мы решили обратиться к вам, мужской половине Школы, с просьбой. Очень… необычной просьбой, я бы сказала. Но это чрезвычайно необходимо для поддержания реноме института крестных фей как такового, и поэтому мы просим не отказать, рассмотреть и изыскать возможности.

– Хорошо! – словно щука зазевавшуюся плотвичку, мгновенно узрел свою выгоду и живо среагировал Уллокрафт. – Тогда я предлагаю обмен! Взаимовыгодный, естественно. Мы откликаемся на вашу просьбу. А вы – на нашу.

– Я всегда говорила, милый Гийом, что вы – сама любезность и очарование! Что бы мы без вас делали! – довольно заалели щечки моментально растерявшей всю напускную суровость феи.

– Благодарю, мадам… – пробормотал ректор и тоже покраснел.[3] Но отступать было некуда.

– Сообщите же нам поскорее свое желание, милейшая мадам Фейримом, и мы его выполним в тот же миг! – ясно сознавая, что и за более мелкие прегрешения с людьми переставали здороваться, а на день рожденья покупали им наемных убийц, Уллокрафт виновато попытался изобразить подобие жизнерадостной улыбки. – В обмен на желание наше, как договаривались.

– О, просьба научного совета нашего факультета на самом деле очень простая, дорогой Гийом, и исполнить ее не составит вам труда. Дело в том, что мы бы хотели попросить предоставить нам для обучения в грядущем семестре по специальности «фея-крестная»… с последующим прохождением летней практики… э-э-э… молодого человека. Доброго. Обаятельного. Умного. Трудолюбивого. Способного. Я, разумеется, понимаю, что в наше время отыскать подобное совершенство почти невозможно… но…

– Для вас – всё, что угодно! – позабыв про муки совести, расцвел ректор. – Естественно, с нашей стороны это – огромная жертва, но именно такого юношу мы готовы предоставить вам абсолютно добровольно!

– А ваша просьба к нам?..

– И безвозмездно! – великодушно закончил Уллокрафт. – Его имя – Агафон Мельников сын, и он может приступить к занятиям на вашем факультете с завтрашнего дня! Желаю успеха!

– Благодарю вас, Гийом! Вы так добры, внимательны и бескорыстны!..

Часть первая

Здравствуйте, я ваша фея,

Или

Счастье по вызову

Здороваться с ректором ВыШиМыШи[4] декан факультета крестных фей перестала в первый день занятий.

Без предисловий и вступлений ворвалась она в кабинет погруженного в послеобеденную пищеварительную дрему чародея и стукнула маленькими кулачками о край его рабочего стола так, что подпрыгнул чугунный письменный прибор, а какао из чашечки перед его премудрием взвилось испуганно в воздух и приземлилось в чернильницу.

– А… ты хорошо сегодня выглядишь… какое милое платье… в крапинку… милую… тоже… – главный маг почуял неладное и попытался остановить надвигавшуюся бурю.

С таким же успехом он мог попробовать пришлепнуть птицу Рух мухобойкой.

– Какого лешего, Уллокрафт?! – проревела фея вместо приветствия. – Кого ты мне дал?!

– К-как ты и просила, Б-бриджит… – не стал делать вид, что не понимает, о чем идет речь и сконфуженно пробормотал ректор. – С-студента…

– Какого?!

– М-магофона… М-мегафона… М-мельникова…

– Не прикидывайся бОльшим идиотом, чем он, Гийом!!! Даже у тебя это не получится!!!

– Он не идиот! – попытался защитить не столько Агафона, сколько себя волшебник. – Он вполне замечательный молодой человек! Просто ты не нашла к нему подхода! Он же всего первый день среди вас, дело молодое, смутился, растерялся – столько девушек прелестных вокруг!..

Но старушка оставалась неумолимой.

– Ни один монах не смог бы смутиться и растеряться до такой степени, чтобы перепутать заклинания серебряной пыли, в облаке которой мы должны появляться подопечным, и распыления масляной краски!!!

Ее горящее от гнева личико приблизилось к его пылающей стыдом физиономии на расстояние вытянутой руки. И только теперь слегка близорукий волшебник заметил, что и лицо, и очки, и прическа, и шляпка, и птичка на шляпке, не говоря уже про ежика – все покрыты той же самой миленькой зеленой крапинкой, что и розовое платье феи.

«Только попробуй, хихикни», – не говорили – рычали ее суженные подобно бойницам глаза. И Уллокрафт благоразумно и поспешно прикусил обе губы и вперил предательски зажегшийся смехом взгляд в залитую смесью чернил и какао столешницу.

– Знаешь, Бриджит… Я тут недавно наткнулся на универсальное заклинание удаления пятен от лаков, эмалей и красок со сложных и особо сложных поверхностей. Если хочешь, могу записать тебе слова, – проговорил он, сосредоточенно уставившись на сине-коричневую лужицу перед собой.

Но мадам Фейримом явно хотела большего.

– Ты сегодня же… нет, сейчас же… заберешь к себе этого… это… эту… и выдашь нам другого ученика! – рассерженной кошкой прошипела она, – и за тобой еще останется выполнение любого нашего желания… нет, трех! Каждый день! В течение месяца!

– Но, Бриджит, дорогая, он же у вас всего несколько часов занимался!

– Зато чем!!! Это, – рассвирепевшая фея ткнула в свое испорченное платье, – только конец учебного дня! Последние капли, так сказать! А ты не видел, что было до этого! Живодер!

– Он не живодер… – маг неуверенно попытался оправдать Мельникова.

– Я не о нем, а о тебе! – разъяренно фыркнула фея.

Ректор уныло вздохнул, признавая поражение. В конце концов, его можно было назвать малодушным, нерешительным, мягкотелым, добродушным, но живодером его еще никто не называл.

– Ну что ж… – разведя руками, пробормотал Уллокрафт, – если ты настаиваешь, чтобы я взял его обратно…

– Да, я настаиваю! – чуя неминуемую победу, торжествующе изрекла мадам Фейримом.

– Тогда…

«Тогда я возьму его обратно», – хотел договорить волшебник и положить делу конец, но в тот же миг перед его мысленным вором предстали профессора, отчаянно и упорно отказывающиеся брать такого ученика, как Агафон… Затем вновь и вновь всплывающее предложение отчислить его… Потребованное большинством голосование… отчисление… необходимость возвращать золото, уплаченное авансом – и потраченное уже давно… А ведь, наверняка, выяснять, отчего его внучек заявился посреди семестра домой, примчится дед… не к ночи будь сказано… чур меня, чур… И всё это… всё это… всё это из-за того…

– И всё это из-за того, уважаемая мадам Фейримом, что вы сами не знаете, чего хотите! – волшебник сердито шлепнул ладонями по собравшейся на столе луже, и сине-бурые брызги украсили его мантию, бороду и дополнили дизайн розово-зеленого наряда посетительницы.

– Это как?!.. – опешила она при неожиданном сопротивлении там, где ожидалась скорая победа.

– А вот так! – приподнялся и перешел в контрнаступление Уллокрафт. – Вы у меня кого заказывали? Доброго. Обаятельного. Умного. Трудолюбивого. Способного. Я ничего не пропустил?

– Н-нет… – недоуменно воззрилась на него старушка.

– Ну так кого просили, того мы вам и выделили! – ректор развел руками, изображая воплощенную невинность. – Агафон Мельников, по-вашему, злой и антипатичный?

– Н-нет…

– Глупый?

– Д-да вроде, не похоже…

– Бездарный?

– Да лучше бы он был бездарным – для общества безопаснее!

– Ленивый?

– Не успела понять…

– И вы, милейшая мадам Фейримом, врываетесь в мой кабинет, обливаете меня чернилами… хорошо, хоть не грязью… и обвиняете такого уникального студента, как Мельников, во всех грехах, даже не получив о нем хоть сколь-нибудь четкого представления?!

– Гийом! – не находя других слов, потрясенно всплеснула ручками фея. – Гийом!..

– Где ваш педагогический талант? Опыт? Навыки и умения?

– Гийом, не передергивайте кар… то есть, факты!

– Я их не передергиваю – я выкладываю на ваше обозрение: у меня не лов!.. То есть… я хотел сказать… формально все ваши требования мы выполнили, и причин для негодования у вас быть не должно!

– А неформально?!

– Неформальных отношений между персоналом Школы, согласно Уставу, быть не может! – победно продекламировал Уллокрафт, выдохнул удовлетворенно, опустился на мягкое сиденье кресла, и с чувством выполненного долга откинулся на спинку. – И я вас больше не задерживаю, мадам Фейримом. Вас ждет педагогический процесс!

Ответ разъяренной феи, исчезнувшей с громким хлопком в облаке распыленной зеленой краски, разобрать ему не удалось.

Вздохнув, его премудрие мысленно вычеркнул из списка партнеров по субботнему преферансу профессора Фейримом и принялся вспоминать универсальное заклинание на удаление пятен от лаков, эмалей и красок со сложных и особо сложных поверхностей, одна из которых включала в себя бороду и физиономию ректора ВыШиМыШи.

***

Прошло четыре месяца.

Позади остались уроки эффектного появления перед опекаемым объектом, практика по обращению с волшебной палочкой, занятия по речевому и поведенческому этикету феи, изучение регистра стандартных желаний в двух томах, реестра нестандартных желаний в двадцати, курсы убеждения и формирования мировоззрения подопечного, и прочая, прочая, прочая. Постоянное хихиканье и шепотки юных феечек, издевки и смешки однокашников, равно как и стоическое терпение преподавательниц тоже приближались к концу вместе с программой третьего курса.

Большую жирную точку в истории эксперимента факультета фей поставил, похоже, экзамен по трансформации, когда час с четвертью непрерывных попыток Агафона превратить тыкву в карету увенчались неожиданным для всех[5] успехом. Многострадальный оранжевый муляж любимого овоща исполнительниц желаний вздрогнул, заколыхался, словно стал резиновым, и принялся быстро расти. Студентки ахнули, Агафон охнул, а его преподавательница выронила страховочную волшебную палочку со встроенным секундомером и прослезилась.

Когда превращение завершилось, перед глазами собравшихся стоял самый безупречный образец современного каретостроения, какой только могло представить себе воображение отчаявшегося ученика. Золотые стенки, серебряные дверцы, шелковые занавески, платиновые колеса и циркониевые подножки, усыпанные драгоценными камнями, сверкали под солнечными лучами, заливавшими задний двор корпуса факультета и, казалось, не было в мире ничего прекраснее, чем сие творение магии.

Ну кто, скажите пожалуйста, кто, какой идиот надоумил сеньору Вапороне, председателя комиссии, проверить собственнолично, достаточно ли мягкие в карете подушки?!..

Агафон передернул плечами при одном воспоминании о последствиях, тяжко вздохнул, втянул голову в плечи и нервно поерзал на жесткой скамье – других для провинившихся студентов в приемной декана факультета крестных фей мадам Фейримом не было.

– Сиди-сиди, изверг, – сурово зыркнул на него с антресолей монументального книжного шкафа розовый скупидон.[6] – За такое волшебство тебя не только выгнать – поселить в твоей карете мало будет! Бедная сеньора Вапороне!

– Тебя не спросили, – мрачно огрызнулся студент. – А будешь еще мои дела комментировать, я тебя…

Агафон поднял руки, состроил зверскую рожу и угрожающе забормотал вполголоса древнешантоньский алфавит.

– Тетушка Фейримом, тетушка Фейримом, помогите, спасите, заколдовывают!.. – с притворным испугом заверещал скупидончик, и когда фея выскочила из кабинета – глаза пылают праведным гневом, волшебная палочка наготове – противное существо взмахнуло крыльями, поднимая пыль, спряталось за ее пухлую спину и показало Агафону язык:

– Третью и седьмую букву пропустил, двоечник!

– Мельников? – сурово нахмурилась фея. – Ты здесь зачем?

– Дык… мадам Эгалитэ сказала… что вы хотели меня видеть… но я не виноват… правда… это… она сама…

– Что – она сама? – непонимающе свела над переносицей седенькие бровки главная фея. – Кто – она сама? Мадам Эгалитэ?

Безумная мысль сверкнула в мозгу студента, что, может, декан еще не в курсе его бенефиса на экзамене и вызвала по какой-нибудь иной причине и, может, всё еще на сегодня обойдется…

Агафон прикусил язык.

– Д-да… она сама… меня позвала… – сбивчиво пробормотал он. – Мадам Эгалитэ. Пригласила. К вам.

– Ах, да, – словно только что вспомнив что-то, фея кивнула, скорее, своим мыслям, нежели словам ученика. – Я просила ее послать тебя ко мне, если встретит по дороге. Проходи. Нам надо поговорить. О твоей практике.

«Не знает, не знает, пронесло!!!» – обрадованно подскочило сердце студента, – «Завтра она уезжает на семинар в Лотранию, потом у нас практика начинается – и провались оно всё синим пламенем, как говорит Шарлемань Семнадцатый! К концу точно забудется!»

И Агафон, с галантным полупоклоном пропустив мадам Фейримом вперед, закрыл за ними обоими створки двери. Не забыв показать скуксившемуся скупидону язык.

– Итак, Агафон, Мельников сын, похоже, что долгий семестр нашего сотрудничества, наконец-то, подошел к концу, – заговорила фея, когда гость был усажен перед письменным столом хозяйки кабинета и оделен кружкой ромашкового чая и круглым пирожком с вишневым джемом. Вторая кружка и второй пирожок медленно остывали нетронутыми перед мадам Фейримом.

– Я очень рад, – брякнул студент, и едва не подавился невесть откуда взявшейся в почти прожеванном куске косточкой.

– А уж я-то как рада… – крестная фея меланхолично извлекла из воздуха и протянула кружевной платочек натужно кашлявшему гостю.

– С-спасибо… – просипел он.

– На здоровье, дитя мое, – добродушно кивнула Фейримом. – А пока хоть на несколько минут твой рот занят чем-то иным, нежели изречением необдуманных сентенций, позволь, я скажу пару слов о том, зачем наш факультет пошел на такой рискованный шаг, как приглашение в свои ряды юноши, такого, как ты.

При словах «как ты» Мельников поморщился, но, памятуя недавнюю косточку на зубах, от комментариев воздержался. Старушка кивнула, словно уловив и оценив мысли визитера, и ровным голосом продолжила:

– Однажды наша самая старая фея, мадам Дюшале, была призвана своей давнишней приятельницей – деревенской молочницей – на родины к внучатой племяннице. Но роды задержались, и, чтобы не скучать, молочница предложила нашей коллеге с дальней дорожки чуток согреться и расслабиться. Время шло, ребеночек не торопился появляться на свет, а веселая молочница всё подливала и подливала домашней настойки своей давней подруге. И поэтому, а, может, по иной причине, когда ее позвали к новорожденному, она отнеслась к своим обязанностям несколько… легкомысленно. Узнав только, что младенца назвали Лесли, она произнесла над своим новым подопечным связующее их заклинание, чмокнула в щечки и отправилась спать. Когда же утром она проснулась ближе к полудню, то к ужасу своему обнаружила, что добрая ее знакомая – несомненно, из исключительно благих побуждений – сыграла с ней злую шутку.

– Налила в ботинки воды? – вырвалось у Агафона прежде, чем он успел подумать и прикусить длинный свой язык.

Фея опалила скукожившегося студиозуса презрительным взглядом, фыркнула и покачала головой.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Потому что самого ученого мужа постоянно занимали только две проблемы: как устроить пожар и как его потушить.

2

А если бы было можно, попряталась бы сама.

3

От стыда.

4

Так сокращенно называли родное учебное заведения некоторые особо безответственные студенты и преподаватели.

5

Но, в первую очередь, для его премудрия.

6

Он же «скупидом», или, по другим источникам, «скопидом» – мифическое существо, имеющее вид полуголого малыша с крыльями, луком и стрелами, но, в отличие от купидонов, обслуживающее не романтически настроенных подростков из высшего общества, но практичный средний класс среднего же возраста.