Тайна библиотеки темуридов

– Садокат, в чем дело? Говори, что ты тут делаешь, ходишь – бродишь тут?

Я пыталась быть спокойной и сказала:

– Всё хорошо, хорошо, тревожилась вот о вас…

– С чего это ты тревожишься, это кто?

– Наняла такси. Таксист, оказывается, хорошо знает эти места. Хоть и русский, по-узбекски чисто говорит, – сказала я, чтобы как-то сгладить мою неловкость.

– В ночное время, на чужой машине, ты что, ополоумела? Говори, чего молчишь?!

Я знала, что когда муж волнуется, он имеет привычку заикаться, поэтому постаралась смягчить ситуацию:

– Да плохой сон видела, ну и не усидела дома, тревожилась о вас…

– Ох, наконец – то, слава тебе, господи, сон оказывается, а то перепугался я! Поспешила ты, а я уже завтра к тебе идти хотел.

– Почему-то сердце трепетало по вам, – я поняла, что муж немного успокоился, и прильнула к нему. «Запаха водки нет, вроде бы. Значит, в городе не был сегодня» пришла в голову мысль и настроение сразу улучшилось.

Зашли в комнату, сели, поговорили немного. Муж угостил косой катыка. Между его слов я узнала, что сегодня он отсюда ни шагу не ступал, потому что помощники все отпросились по домам, ему самому пришлось ухаживать за скотом, и уже совсем успокоилась. Ничего не сказала о той самой женщине, опозорилась бы, промолчала.

Норбута ака, ссылаясь на позднее время, постарался побыстрее проводить меня. Я вернулась обратно. Но заметила в его глазах какую-то тревогу. «Может это из-за моего неожиданного появления», успокоила я себя, а теперь вот упрекаю себя, что не придала этому значение, не осталась у него на ночь…

***

Следственной группе не составило труда найти таксиста. Михаил Иванович полностью подтвердил слова Садокат. Эксперты определили, что найденные на территории загона следы от шин принадлежат его машине.

То, что основная версия не подтвердилась, работа по другим не дала результатов, а других правдоподобных версий и нет, усилили тревогу Фахриддина Каримовича. Теперь он понимал, что раскрытие этого убийства будет гораздо сложнее, чем он думал.

Дело следователя сродни рытью колодца иглой. Нельзя спешить. Работа эта требует большого труда, твердости и упорства, немыслимого терпения, беспримерного интеллекта. Только в этом случае можно добиться результата, раскрыть любое тайное преступление. Но главное – не ошибиться. Идти по неверному пути ведет не только к потере времени, безрезультатным потугам, но и способствуют увеличению расстояния между преступником и следователем, уничтожению преступных следов, сокрытию преступных действий. С течением времени у преступника возрастает возможность избежать наказания, а у следователя возможность раскрыть преступление сокращается… Значит, каждая ушедшая минута работает на пользу убийц. Надо спешить! Проверка подробностей и деталей убийства, даже самых вроде бы незначительных, проверка каждого события, каждой ситуации от нитки до иголки конечно желательны…Кстати, не построены ли их версии только на главных деталях и особенностях? Не остались ли в стороне от внимания неприметные факты. Были ведь в его практике случаи, когда из малюсеньких событий выстраивалась серьезная цепь раскрытия преступлений. Где же она, незначительная эта ситуация? Чему мы придали недостаточное внимание?..

Стук в дверь нарушил мысли Фахриддина.

– Можно к вам, вы еще не спите? – в дверях появился Санжарбек.

– Заходи, заходи. Не до сна теперь! Пока дело не раскрыто и идет следствие, нечего и думать о спокойном сне.

– У меня то же самое…

Фахриддин поднялся с места, показал куда сесть, подумал «может у него какие интересные мысли появились».

– Говори, слушаю тебя!

– Устоз, вот что мне в голову пришло, – Санжарбек сразу перешел к делу. – Звонок в дверь Садокат, ее пуговица у очага… Может быть кто-то хочет повесить это убийство на шею этой несчастной, как вы думаете! По-моему, здесь есть, о чем можно говорить.

– Хорошо, хорошо, продолжай! – пультом в руках он понизил звук телевизора и стал весь внимание.

– Все те события в тот злополучный день не кажутся мне случайными. Ревность женщины страшна. Ни одна не усидит на месте, узнав, что ее родненький с другой развлекается. «Дал бог мужа – дал жизнь!» – говорили мудрые предки. Зная это та, неизвестная женщина или ее товарки позвонили Садокат. Зажгли в ее сердце ревнивое пламя, и та полетела мужа искать, решила ехать к тому аж в загон. Так и получилось, как они думали. Да и потом пуговица… И ведь сразу после того, что произошло, при осмотре места пуговицу не нашли. Мы нашли…

– Ты хочешь сказать, с чего это кто-то ее специально подбросил? – сказал Фахриддин, показав, что эта мысль его тоже уже несколько дней заботит.

То, как его слушал устоз, подбодрило Санжарбека:

– Значит, кто-то подбросил пуговицу уже после убийства. Цель-то ясна. Чтобы запутать следствие, направить по ложному следу, свалить преступление на непричастную к нему женщину и тем самым выиграть время и выйти сухим из воды… К сожалению, в каком-то смысле они добились своих планов. Мы ведь задержались, вовсю крутясь вокруг Садокат…

– Если логически рассуждать, убийца близок к семье убитого, – устоз хотел призвать шогирда к обсуждению.

– Так и есть, в противном случае никто после убийства не смог бы так спокойно прийти и легко подбросить пуговицу.

– Неплохо мыслишь, но кто этот «герой»? Кого –нибудь подозреваешь?

– Конечно, первую жену пастуха – Мастуру, и еще пастуха Яхшилика… еще…

– Мастура – это понятно, возможно, прознав об изменах мужа, решила одним ударом устранить обоих. Однако, с чего бы это ты думаешь, что к такому жуткому преступлению может быть причастен Яхшилик – пастух?

– Ну мотив – то есть – обогатиться! Узнав о сокровищах пастуха, Яхшилик и решил присвоить золото. Ведь…

– Ну формально ты прав! Однако не верю я, чтобы и Мастура, и Яхшилик смогли бы провернуть это дело, сказал Фахриддин, не отрывая глаз от телевизора.

– свою злобу человек внутри держит. Этот пастух мягонький с виду, что твоя каша, о изнутри – волчара. Такие знают, как где себя вести. Со стороны такой неприкаянные, жалкие, а на самом деле ни перед чем не остановятся, плуты, мошенники – равных нет. Смирение и скромность для них – пустые слова…

– Что привело тебя к этой мысли? Или больше других версий нет, вот и всякие предположения?…

– Оснований достаточно. В отношении Мастуры: по-моему, не очень-то горюет по умершему мужу, как будто знала о таком исходе, во-вторых, узнав о второй жене мужа, о ребенке от него, о том, что он им дом купил, не стерпела такой измены. Глаза кровью наполнились от ревности. Между любовью и ненавистью – один шаг… – Санжарбек подумал, «не перегнул ли я палку?» и посмотрел с тревогой на собеседника. Но нет, тот слушал его с вниманием, это еще больше подбодрило его. – Мастура знала, где он прячет свое золото. То, что он тратил свои сокровища только для второй жены, возмущало ее существо. Боялась, что и от мужа, и от сокровищ будет отделена. «Коварство женщины тяжелее верблюжьей ноши». Понявшая, что теперь-то уж от мужа ничего хорошего не стоит ожидать, она решила избавиться от него, стала искать пути. Пришла к мысли, что «только этим путем можно сохранить для себя оставшиеся сокровища». Наняла убийцу…

– Убийца, это интересно, это правдоподобно! – Фахриддин усмехнулся и посмотрел на шогирда.

Санжарбек не понял, это искренние слова или ирония.

– Работать с этой версией можно при двух условиях, – продолжил Фахриддин. – Во-первых, знала ли Мастура о другой жене? Если знала, подняла бы скандал, поругалась бы с мужем. Это естественно. Не может быть, чтобы другие не знали об этом. А вот по словам пастуха Яхшилика наша «подозреваемая» не знала об изменах мужа. Да и по его утверждениям, Садокат никогда не сталкивалась с соперницей. А во-вторых, неизвестно, знала ли она о найденных мужем сокровищах. Логично, что если мы не установим истину в этих двух вопросах, с этой версией нечего и работать.

– Разрешите, я завтра по этим направлениям начну работать!

– Да, конечно! – сказал Фахриддин Каримович, какчая головой. – Обычно, к такого рода преступлениям приводят ревность или богатства, сокровища. Велика вероятность, что схватка двух жен за мужа либо найденные пастухом Норбутой сокровища привели к убийству. Но что бы ни было, мы и золото должны найти! Но и по другим версиям следует поработать.

Санжарбек понял, что беседа на этом закончилась, пожелал спокойной ночи и вышел к себе…

***

Несмотря на то, что так и не уснул, всё вертелся с бока на бок в постели из-за разных мыслей, Санжарбек встал рано. Сегодняшний день должен принести какие-то подвижки, оживить наконец замерший на одном месте следственный процесс, осветить правильность созданных гипотез и многих обсуждений, думал он и эти желания – надежды согревали ему душу и вдохновляли его.

Думая, что устоз еще не проснулся, он не стал дожидаться, а сразу пошел в столовую гостиницы, легко позавтракал и поспешил на работу. Он зашел в отведенную для них комнату, стал записывать, что должен сделать сегодня, потом поднял трубку, стал давать задания членам опергруппы…

Когда в комнату вошел так и не выспавшийся Фахриддин Каримович, Санжарбек кое-какие дела уже успел сделать.

– Устоз, не решился вас будить так рано, как отдохнули?

– Так себе! Сон пропал, только к утру и уснул. – Фахриддин устроившись в свое кресло, посмотрел на шогирда с вопросом на лице «ну что там, говори, не томи?».

По обоим направлениям начали работать. Отправил парней, чтобы побеседовали с соседями, близкими Мастуры и Садокат, надо внести ясность в проблему. Отправил запрос в телефонную станцию, чтобы дали список разговоров, что были у них по их телефонам. По трем адресам готовы санкции на обыск.

– Очень хорошо! Кого отправим на обыск?

– Разрешите, к Садокат поеду сам! А к Мастуре – Махкам Хакимович…

– К Мастуре я сам поеду. А Махкам пусть с тобой. Но с пастухом Яхшиликом не будем спешить! – Фахриддин резко встал со стула. – Да, спецы с металлоискателями приглашены?

– Конечно! Можно ли об этом забыть? – Санжарбек с иронией посмотрел на командира, как бы говоря «обижаете!».

– Тогда по коням! – По лицу Фахриддина было видно, что устоз доволен учеником…

В доме пастуха Норбуты – у Мастуры при обыске ничего существенного для следствия не нашли. Комнаты, подсобные помещения, коровник, кухня, все потолки, крышы, стены, двор были тщательно обследованы специальными инструментами, но никакого клада не нашли. Из найденных вещей обратила внимание Фахриддина на себя только пачка бумаг из карманов пальто Норбуты и на обратной стороне одной записанный номер какого-то телефона. Листики бумаги уже пожелтели и готовы были уже вот – вот порваться, а на их лицевой стороне виднелись надписи «Квитанция», «ООО Биллур», «г. Самарканд». Места «от кого», «наименование», «масса», «подпись», «число» чисты, не заполнены. Нетрудно было понять, что бланк одной из квитанций был использован лишь для записи того самого номера телефона.

Фахриддин, не отрывая глаз от бумаги, думал, логически выводил: «Значит, Норбута поехал в Самарканд, чтобы сдать там золотые изделия. По названию «Биллур – Кристалл» можно понять, что это или ювелирный магазин, или ломбард». Там и записали ему чей-то номер телефона. По записи можно предположить, что это женская рука, а записана на бланке квитанции, потому что не нашли другой бумаги. Чей это может быть телефон? Может быть человека, который может купить эти его золотые монеты. А может книги…

– Поехали? – громкий голос Махкама, что уже завел машину и ходил тут из стороны в сторону, нарушили мысли командира.

– Да – да, поехали! Все вышли? – Фахриддин посмотрел по сторонам, а потом уселся на переднее сидение машины. Всю дорогу он посматривал «набравшего воды в рот» хмурое лицо Махкама и подумал «волнуется, небось, подавлен, что никаких результатов обыск не дал, старания наши были напрасны, да, удивительный характер у парня». И хоть смотрел на окрестности сквозь окно летящей как ветер машины, мысли несли его сейчас в сторону Самарканда: «Неужели мы нашли начало важной ниточки! Но будет ли польза от этого? Ну хорошо, допустим, мы нашли ювелира. А если тот: «Да, верно, пастух мне сдал золотые украшения и некоторые изделия, он за них деньги взял, и по его просьбе я дал номер телефона знакомого мне еще одного ювелира» скажет, а второй, как найдем тоже: «Конечно, пастух предложил мне золотые монеты, но я отказался их брать» или «часть монет я купил, а потом я того не видел» скажет, тогда что? Опять следствие в тупике, что ли? Может быть они не причастны к убийству… В любом случае в этом кусочке бумаги есть, мне кажется, скрытая тайна. Вполне возможно, что проблема одним концом упрется в Самарканд!..».

Группа Санжарбека вернулась раньше, все сидели на рабочем месте. Выйдя из машины и с мыслями: «может они что-то накопали» поспешил к ним.

– Волк или лиса? – Санжарбек, как обычно, опередил командира.

– Да ничего существенного! А у вас?

– Посмотрите вот на это, – сказал Санжарбек, передав ему лежащую на столе толстую тетрадь. – Дневник Садокат.

– Ах, значит она ведет дневник? – Взяв в руки тетрадь, Фахриддин начал ее листать.

– Дневник, думаю, поможет что-то нам открыть. Если доверять всему, что там написано, то в показаниях Садокат в основном ложь отсутствует.

– Почему «в основном»? – спросил Фахриддин, не отрывая глаз от тетради.

– Она скрыла от нас о столкновениях с Мастурой, только вот это.

– Значит между соперницами…

Обратите внимание на вот эти записи! – Санжарбек взял у устоза в свои руки тетрадь, открыл отогнутое место и стал читать: «Сегодня домой опять пришла Мастура. Ругала меня, сыночка на чем свет стоит, оскорбляла плохими словами. Чтобы соседи не услышали, стала успокаивать ее. «Не оставишь в покое мужа, убью и тебя, и грязного твоего сына. Весь дом твой и домашние вещи подожгу» угрожала. Я ей «твой муж мне не нужен, забери совсем, если тебе он нужен». А она «Если муж не откажется от тебя, шалавы, его тоже в землю закопаю, будете вместе в могиле!». Довольно, хватит, как мне эти скандалы надоели… наелась…».

– А почему Садокат скрывала их распри? – опять спросил Фахриддин, снова взяв в руки тетрадь.

– «Умерший ушел навеки, к чему теперь эти все слова» – только и сказала.

– Ладно, ты внимательно прочитай весь дневник! – Командир закрыл тетрадь и сел в глубокое кресло. – Может все эти переживания Садокат что-то нам дадут!

– А у вас как, устоз? – не утерпел Санжарбек.

Фахриддин коротко рассказал о произведенном обыске в доме Норбуты – пастуха, высказался о найденном в его кармане телефонном номере.

– Тут что-то есть! Я думаю, следы нас приведут в Самарканд! – Санжарбек с вопросом на лице «что же будем делать?» повернулся к командиру.

– Я возьму из опергруппы кого-нибудь и поеду в Самарканд. Ты тут продолжай по намеченному! – Фахриддин поднял трубку внутреннего телефона. – Через полчаса соберите мне всех членов опергруппы!

Распределив задания членам оперативно – следственной группы, Фахриддин Каримович, несмотря на уже поздний час, выехал в путь вместе с сотрудником уголовного розыска Авазжоном…

***

Найти ювелирный магазин, относящийся к обществу с ограниченной ответственностью, было не трудно. Завмаг Раиса Халиловна, хотя ей было больше шестидесяти, была накрашена как невестушка, и несмотря на свою, впрочем, приятную полноту, была довольно деятельна, а гостей из прокуратуры встретила тепло.. Фахриддин Каримович показал ей свое служебное удостоверение, представил себя и своего напарника.

Услышав, что они из республиканской прокуратуры, хозяйка напряглась, цвет ее лица несколько изменился. Что в этот момент происходило в ее душе, нетрудно было представить. Несмотря на это, много видевшая на своем веку женщина постаралась вести себя спокойно и беспристрастно:

– Добро пожаловать, дорогие гости! Как съездили? Не устали от дороги? Понравился вам наш город?

Фахриддин постарался коротко ответить, и, чтобы быстро устранить волнение женщины, перешел к цели:

– Дорогая сестра, скажите, с какого времени вы работаете в этом магазине?

– Да уж много лет, со дня открытия, лет пятнадцать.

– Вы знакомы с кашкадарьинцем, пастухом Норбутой? – Фахриддин достал из сумки фотографию пастуха и протянул женщине.

Раиса осторожно посмотрела на снимок и произнесла:

– Нет, нет, я этого человека не знаю.

– Может быть он вам что-то сдавал?

– Может быть! Конечно, всех не вспомнишь! Когда он сдал – то?

– Да уж год прошел.

– Тогда мы можем поднять документы и выяснить! – Раиса встретила вошедшую к ним с кофе красивую, высокую, обращающую на себя внимание любого парня девушку в коротенькой одежде, и приказала:

– Милая, подними и принеси, пожалуйста, архив за прошлый год!

Девушка тепло улыбнулась сидящим, подтянула вниз юбку, пытающуюся ползти наверх при каждом ее шаге, вышла и сразу же вернулась с двумя толстыми книгами.

– Как звали пастуха? – спросила заведующая, перелистывая книги.

– Нормуминов Норбута!

– «И», «й», «к» вот – вот, значит, «м», а вот «н» – Раиса развернула книгу на середине тома. – Нор… нор… Нормумин, вот он… Ювелирные изделия двадцати видов сдал! Вот, сами взгляните! Кстати, я этого человека вспомнила.

Фахриддин нагнулся рассмотреть бумагу. На самом деле, в них была дана характеристика и вес сданных пастухом золотых изделий двадцати наименований. Он обратился к заведующей:

– Раиса Халиловна, скажите, сданные Нормуминовым золотые изделия были старинными! Где мог их взять пастух? Я хочу сказать, можно такие сейчас создавать?

– Если мне память не изменяет, украшения были на самом деле старинные. Сейчас такие не выходят. Но при приеме мы не интересуемся у клиентов, где они были ими приобретены. Это не в нашей компетенции.

– Из тех самых изделий что-нибудь осталось на продаже?

– Да нет, не осталось, давно продали!

– Можно узнать, кто их купил?

– Нет, нет! Нет никакой возможности! Мы посредники, берем у клиентов, другим продаем! Не фиксируем, кто там купил. Как вещь продана, деньги возвращаем хозяину, а себе оставляем свои проценты.

– Пастух Норбута когда забрал деньги за сданные изделия?

Заведующая опустила бывшие на голове очки и уставилась в книгу:

– Вот его роспись, последние деньги он забрал 21 ноября прошлого года.

– Только вот эти, 21 штука, что указаны, им сданы?

Заведующая на секунду сконфузилась, подумала, а потом прошептала:

– Только вот эти вещи! Больше ничего!

Фахриддин отделил из документов на своей руке пачку бумаг и передал заведующей:

– Вот эти записи сделаны вашей рукой?

Раиса посмотрела на написанное на бумаге и пробормотала:

– Действительно, мой почерк.

Посмотрела на обратную сторону, сказала:

– Наш бланк! – теперь она изумленно посмотрела на не сводящего с нее глаз следователя:

– Что это? Откуда это у вас?! – взорвалась она.

Она как будто что-то поняла, разволновалась и теперь уже от бывшей ее бодрости, безмятежного спокойствия не осталось и следа. В голове ее как будто пронеслась мысль: «Что бы это могло быть, кажется, я вляпалась во что-то».

– Эти бумаги найдены из карманов покойного пастуха Норбуты.

– О боже, пусть земля будет пухом! Когда умер бедняга, как? – Раиса сняла очки и удивленно уставилась на следователя.

– В начале этого месяца, он убит в своем загоне неизвестными лицами. Мы и ведем расследование по этому убийству.

О Аллах, О Аллах! Покойный был хороший человек, простой… ах, бедняга…

– Раиса Халиловна, чей это может быть номер телефона? – сказал следователь, показав на запись на бумаге.

Заведующая опять взяла бумагу, внимательно посмотрела, начала читать:

– Двести тридцать пять девяносто девяносто! Вот это да, это же телефон моей соседки Адибы!

– Соседки… Адибы… что…

– Стоп, стоп! Вспомнила. Нор… Нор… как звали-то?

– Норбута! – присоединился к разговору до сих пор молчавший Авазбек.

– Да, спасибо! Когда Норбута приходил в последний раз, он спросил: «У меня есть оставшиеся от деда старинные книги, хотел бы их продать, есть ли у вас знакомые?». Я и дала ему телефон соседки моей Адибы, она работает в историческом музее. Она специалист по арабскому языку. Всегда интересовалась старинными книгами… – Раиса успокоилась, вздохнула облегченно, как будто камень с плеч упал.

– А дальше.. дальше что случилось? Норбута пошел к этой Адибе? – Фахриддин торопился.

– А потом не знаю! Я и не спросила, встречались, нет! – Раиса пожала плечами, словно была виновата. – Ах, да, если я не ошибаюсь, в тот день я позвонила Адибе к ней на работу, сказала, что отправила к ней одного человечка, сказала, что у того есть какие-то книги. Адиба и сказала, услышав про книги: «Пусть сейчас придет, я на работе буду». А дальше на всякий случай я ему ее телефон и записала! – Раиса посмотрела на следователя, как будто говоря: «Вот и всё, что знаю. Всё теперь?».

Норбута показывал вам те книги? – спросил следователь, собирая бумаги.

– Да нет! Никаких книг не показывал.

– Может они были с ним, не усмотрели?

– Может и были! Он всегда ходил с большой сумкой, черт его знает, что в ней было! – ответила теперь совсем уже безмятежная Раиса.

Фахриддин все бывшие сегодня вопросы – ответы записал в протокол допроса, попрощался тут со всеми и направился в музей.

– Ну и как, господин оперативный работник, каково ваше мнение о Раисе? – Фахриддин посмотрел на идущего сзади напарника.

– Щеголиха, одевается с шиком. Но, видимо, сказала правду! – Аваз уже определил свое мнение.

– Мне тоже кажется, что сказала правду! Что ей с того, что будет лгать! Но не постаралась ли скрыть что-нибудь от нас? – следователь посерьезнел. – Что же она могла скрыть?

– У нее нечистых дел много! Боится, что делишки ее раскроются! – работник уголовного розыска знал , о чем говорит.

– Да, вы правы! Зарегистрирована только часть сданных Норбутой в магазин золотых вещей. Золотые монеты, а также отдельные изделия не записаны. Поэтому заведующая и в тревоге! Но ничего, пока не будем трогать, будет необходимо, вернемся к проблеме!..

***

Адиба подтвердила слова Раисы. Призналась, что на самом деле Норбута предложил ей на продажу, кажется, десять или пятнадцать старинных книг, написанных арабской вязью:

Тогда я дочку выдавала замуж. Сами знаете какие расходы. Но лишних денег не было. Однако у него на самом деле были старинные и редкие книги. Норбута не согласился передать их в дар музею. Ему нужны были деньги. Чтобы книги не пропали, показала их замдиректора нашего музея Хикмату Юсуповичу. Что бы ни было, надо найти финансы и купить их для музея, убеждала. Познакомила их…

– Книги сейчас в музее хранятся? – перебил ее Фахриддин.

– Нет, книги не у нас… по словам Хикмат-ака, Норбута за них дорого просил. «Не сошлись в цене» сказал.

– Вы хотите сказать, что Норбута ушел с книгами?

– Я не знаю! Хикмат – ака…

– Сейчас он здесь?

По-моему нет. Кажется, он в служебной командировке…

Фахриддин поручил напарнику собрать все сведения о Хикмате Юнусовиче в отделе кадров и бухгалтерии, а сам пошел к директору.

Его встретил сорокалетний, высокий, симпатичный и приятный с виду Эркин Абдуллаевич.

После традиционных приветствий, следователь, показав свое служебное удостоверение, представился и сразу перешел к цели:

– Эркин Абдуллаевич, какова процедура приема музеем новых экспонатов, памятников старины?

– При приеме от граждан и организаций мы их прежде всего подвергаем экспертизе. Если они на самом деле представляют историческую, культурную ценность, мы их покупаем согласно установленного тарифа. Естественно, по рыночной цене мы не можем их купить… – директор с вопросом «А в чем дело-то?» посмотрел на следователя.

– Ваш заместитель Хикмат Юсупович оказывается в служебной командировке! А куда поехал?

У Эркина в голове мгновенно промелькнули мысли: «То, что из прокуратуры, тем более из республиканской пришли, им интересуются, не зря. Это Хикмат, чтоб тебе…, что-то затеял. Говорил же я, в последнее время тот сам не свой, без настроения, не спокоен… не усидит на одном месте.. на работу стал опаздывать… Два – три дня вообще не пришел… да, этот парень совсем не тих, не спокоен, попался что-ли на каком-то преступном деле».

– Где же он теперь? – повторил свой вопрос следователь. Его надо будет вызвать.

– Да, конечно, в Ташкент он поехал. Если нужно – вызовем.

В дверь осторожно постучали, вошел Аваз с бумагами в руках:

– Здравствуйте! Не помешал?

– Авазжон, член следственной группы, мы тут вместе. А это директор музея Эркин Абдуллаевич! – Фахриддин познакомил людей друг с другом.

– Добро пожаловать, гость, садитесь! – директор поднялся с места и показал куда можно сесть. – Вы посидите, а я вызову Хикмата!