Люк у моря

*      *      *

– Как ваша фамилия? – Тётя Паша, кастелянша студенческого общежития, открыла толстую тетрадь в клеточку.

– Аветисова. – Диана посмотрела на Романа, стоявшего рядом, и зачем-то добавила: – Отчества нет.

– А мне отчество без надобности. – Тётя Паша развернула тетрадку на сто восемьдесят градусов: – Распишитесь.

Диана послушно поставила свою подпись и получила взамен комплект постельного белья и ключ от комнаты.

– Вам повезло, – сказала тётя Паша, глядя на Романа. – Сегодня как раз одна студентка-практикантка уехала, место в двухкомнатном блоке освободилось. Надолго девушка к нам?

– На неделю, – не задумываясь, ответил Роман и взял рюкзак Дианы.

Комната была небольшая, но чистая и уютная. Диана положила постельное бельё на свободную кровать и оглянулась на Романа.

– Спасибо вам.

– Пойдёмте, я покажу вам, где кухня. – Спохватившись, Роман спросил: – Вы, наверное, голодная?

– Есть немного.

– Пойдёмте поужинаем. Здесь неподалёку приличный кафетерий. Он ещё работает, вкусно и недорого можно поесть.

После ужина расставались как добрые друзья. Роман проводил девушку до общежития.

– Скажите, имя «Диана» вам дали в детском доме?

– Да. Заведующая любила интересные имена давать детям без роду без племени. Пусть, говорит, детишки откликаются на красивые имена, у них и так жизнь тяжёлая. А фамилии давали – кому какие в голову взбредут. Мне дали в честь завхоза, Аветисова Петра Даниловича. Добрый такой старикан, хромой, с палочкой. Одинокий. Переживал, что единственная дочь его совсем забыла. Он поэтому и пошёл в детский дом работать, чтобы поближе к ребятишкам быть. – Диана кинула быстрый взгляд на провожатого. – Скажите, Роман, почему вы сказали, что я на неделю поселилась?

– Так вам же ехать в Москву, сдавать экзамены в университет. А они начинаются в первых числах июля. Надо ещё успеть документы подать. А вы что, уже не хотите в МГУ поступать?

– Очень хочу! Я просто думала… вы же сказали, что на одну ночь…

– Раз вы здесь оказались, глупо было бы не воспользоваться возможностью и не посмотреть Южный берег Крыма. Готов вас сопровождать, – Роман помедлил, – в свободное от работы время.

– Спасибо! Вы такой добрый. Пока вы работаете, я буду готовиться к экзаменам. Книжки у меня с собой.

На следующий день, как договорились, Диана ждала Романа у телескопа РТ-22 в четыре часа дня. Огромное двадцатидвухметровое блюдце смотрело почти в зенит. Отдыхающих на пляже было мало; наверное, пережидали послеполуденный зной в гостиницах или кафе неподалёку.

– Смотрите, какое прозрачное море! – Диана, не снимая сарафана, зашла в воду по колено и провела рукой по воде, создавая мелкую рябь.

– Это потому, что здесь много моллюсков – устриц и мидий. Они пропускают воду через жабры и очищают её от ила и загрязнения. От микробов и бактерий, кстати, тоже. Поэтому вода здесь ещё и целебная.

– Вы и это знаете? – Девушка смотрела на Романа с восхищением. – Значит, вы не только в астрономии, но ещё и в биологии специалист?

– Нет, конечно. – Роман смутился. – Просто я на днях пристроился к одной экскурсии: захотелось послушать, что гиды рассказывают про местные телескопы. Попутно экскурсовод рассказала про чистоту воды и прозрачный воздух – объясняла, почему именно здесь поставили телескопы. В 60-х годах тут ещё один радиотелескоп работал, для изучения энергии солнца. Очень удобно, когда двести солнечных дней в году! Редко где столько ясных дней бывает. Это тот – стационарный, бетонный, который мы с вами уже видели.

– Как же бетон улавливал солнечное излучение?

– Что вы! Улавливал не бетон, а специальные пластины. Их в конце пятидесятых годов демонтировали. А нижняя часть бетонной чаши сама разрушилась со временем: солнце, воздух и вода – не только друзья.

Роман внимательно посмотрел на Диану, которая не торопилась зайти в море. Вдруг он понял:

– Вы не умеете плавать?

– Не умею. – Девушка потупилась. – Нас из детского дома одних не отпускали, а все вместе мы на пляже бывали максимум три-четыре раза за лето. Так и не научилась. Поэтому и взяла матрас, что хотелось в море, а плавать не умею.

Роман ещё раз подивился беспечной отваге девушки, которая, не умея плавать, отправилась покорять на надувном матрасе морские дали.

– Диана, давайте перейдём на «ты». Не возражаете… то есть не возражаешь?

– Не возражаю. По крайней мере, попробую.

– Знаешь, Диана, я тебя понимаю. Когда я отдыхал по путёвке в Артеке, нас тоже водили на море всей командой, строго по расписанию. Всё время было расписано: то мы помогаем на стадионе траву укладывать в газоны, – тогда новый большой стадион как раз строили, – то маршируем и разучиваем песню к общелагерному смотру. Да мало ли чего ещё! Шахиншах Ирана, помню, приезжал, мы разучивали приветствие на персидском. Все дружины собирались на стадионе, когда встречали именитых гостей. На экскурсии нас часто возили, в походы мы ходили. Аю-Даг, Роман-Кош… – Роман увлёкся воспоминаниями, было видно, что ему приятно вспоминать дни пионерской юности, проведённые в знаменитой на весь Союз детской здравнице. – Я бы тоже за эти краткие «выходки» к морю не научился плавать, если бы до этого не умел. Однажды умение плавать мне помогло, одной девочке из нашего отряда помог выбраться из глубоководья. Она, как и ты, не умела плавать. Совсем. Случайно попала в то место, где ноги не доставали до дна, и запаниковала. Я оказался рядом и вытащил её. Она меня так благодарила! Мне даже неудобно стало. Называла меня своим спасителем.

– Значит, вы… ты не только меня спас? А потом что с этой девочкой стало?

– Не знаю. Мы разъехались после смены домой, и всё. Иногда ещё некоторые из ребят писали друг другу, а потом как-то само собой всё заглохло. Жалко, конечно. Я бы не возражал сейчас встретиться с этими юношами и девушками, расспросить, как они живут.

Роман задумчиво посмотрел на Диану:

– Хочешь, я научу тебя плавать?

– Очень хочу!

Через два часа занятий Диана уже вполне прилично держалась на воде и даже могла преодолеть на спине небольшое расстояние вдоль берега, метров десять. Решено было продолжить учёбу завтра, а пока забраться на гору Кошка.

Неделя промелькнула быстро. Ездили на экскурсии в Ботанический сад, в Ливадию, гуляли по Воронцовскому парку. Совершили восхождение на Роман-Кош по артековской тропе от Краснокаменки, названной так по имени скалы Красный камень. Для Романа это был второй подъём на вершину, в первый раз он взбирался на гору вместе с пионерским отрядом из Артека семнадцать лет назад.

– Вон там Чуфут-Кале, а неподалёку Крымская астрофизическая обсерватория в посёлке Научный. Видишь, там белый купол на солнце блестит? – рассказывал Роман, стоя с Дианой в высочайшей точке Крыма. – Если хочешь, мы там с тобой побываем. Эх, жаль, времени мало осталось! А море в другой стороне, но оно видно только в условиях очень хорошей видимости. Лучше всего в бинокль, но мы с тобой его не взяли.

– Роман, это же твоя гора! Твоя тёзка, – радостно объявила Диана, вглядываясь вдаль в надежде увидеть море.

– А ты знаешь, «орман» или «урман» по-татарски означает «лес», а всё вместе – «лесной загон для скота». Так что никакой романтики.

– Есть романтика, – упрямо тряхнула Диана своей пышной гривой. Её роскошные волосы разлетелись на ветру, блестя на солнце, как золотой ореол обрамляя лицо. – Само твоё имя – уже романтика. Послушай, – и она нараспев произнесла: – Ро-о-ма-а-н.

– По легенде, в здешних местах живёт сказочный олень с серебряными рогами и копытами, хранитель горных родников и источников Крыма. Он высекает рогами из туч белые молнии и вызывает дожди, когда источники начинают высыхать. А если кто его увидит, тот будет жить долго и счастливо. Но чтобы его повстречать, надо выпить воды из всех родников и искупаться во всех источниках Крыма.

Диана задумалась, взор её затуманился.

– Какая красивая легенда. Да, ты прав – времени мало осталось, все родники мы уже никак не обойдём, – и девушка рассмеялась звонким мелодичным смехом, а Роман вздрогнул от переливов чистого и светлого тембра её голоса.

«Зачем нужен серебряный олень, когда есть такой серебряный колокольчик», – подумалось Роману.

*      *      *

Накануне отъезда Дианы в Москву молодые люди вышли в море на белоснежном лайнере «Константин Паустовский». Ласточкино гнездо привело Диану в полный восторг. Вид Гурзуфа ей тоже очень понравился, она сказала, что именно таким представляла в своём воображении Гель-Гью. Выяснилось, что оба любят Александра Грина. Ещё раз подивились тому, насколько много у них общего.

В день отъезда Роман вызвался проводить Диану до железнодорожного вокзала. Пока ехали в Симферополь на троллейбусе, девушка расспрашивала его об университете, о вступительных экзаменах, о требованиях преподавателей. Обещала сразу же сообщить о своём прибытии в Москву и отдельно написать, когда подаст документы в приёмную комиссию.

Расставались добрыми друзьями. Прощаясь, Роман пожал её руку и немного задержал в своей. Потом стоял на перроне и глядел в окно плацкартного вагона, на верхней боковой полке которого уезжала Диана. Других мест уже не было за неделю до отъезда. И с этим-то повезло: когда подошли к кассе, один из пассажиров как раз сдавал плацкартный билет до Москвы.

Поезд тронулся, Диана стояла у окна и махала ему рукой. Роман шёл по платформе вслед за уходящим поездом и думал, что судьба наградила его встречей с удивительной девушкой. Слишком скромная и доверчивая. Таких в Москве не бывает. Трудно ей придётся в столице. Ну ничего, он осенью приедет и возьмёт над ней шефство.

А пока надо закончить серию наблюдений интересного объекта непонятной природы. Очень быстрые радиовсплески, длящиеся доли секунды, Роман обнаружил случайно. Такие всплески могли бы исходить от нейтронной звезды, вращающейся с бешеной скоростью. Если бы не одно «но». Дело в том, что всплески были не периодические, а стохастические. Не исключено, что они подчинялись некой закономерности, но Роману пока не удалось её выявить. Может быть, это снова Они?

Как сказал Глеб перед отъездом? «Поговорить они любят…» Уезжая, Глеб дал понять, что с Романом свяжутся, когда он будет готов к сотрудничеству. Интересно, как они узнают, готов он или нет? Вот сам Роман, например, до сих пор не решил окончательно. Шутка ли сказать – представитель внеземной цивилизации на Земле! А вдруг они притворяются, что хотят землянам блага, а на самом деле будут через него, Романа, действовать во вред? Он же не знает их возможностей и истинных намерений. Вон Глеб – сколько лет не подозревал даже, что наделён не вполне человеческим сознанием. Человек как человек, вполне обычный, и с виду и по поведению. Только своевольный и не поддающийся чужим указаниям.

Интересно всё-таки, как он там? Удастся ему убедить своих кураторов, чтобы его отпустили обратно на Землю? И как это у них получается: р-раз – и оказался за одиннадцать световых лет от солнца?

Роман увлекался научной фантастикой, любил читать про нуль-пространство, границу между миром и антимиром, путешествия со сверхсветовой скоростью, антигравитацию и прочие чудеса – вещи, невозможные с точки зрения современной науки. Он даже сам иногда «баловался», сочиняя научно-фантастические рассказы, которые – увы! – пока возвращались из редакций с неутешительными отзывами. Но одно дело – фантастика, и совсем другое – личная встреча с инопланетянином из другой звёздной системы. Если предположить, что это была не галлюцинация…

Но у Глеба тоже была такая встреча! Одинаковые галлюцинации у разных людей, причём в разное время? Хотя про случай с Глебом он знает только с его слов… Да нет, не будет Глеб врать! Он был слишком расстроен, что ему приходится уезжать. Он действительно полюбил Леночку, такое сыграть невозможно.

Проходя мимо общежитского корпуса, из которого сегодня утром уезжали с Дианой на вокзал, Роман заметил на скамейке тётю Пашу.

– Молодой человек! – окликнула его женщина и призывно помахала рукой.

Роман подошёл.

– Ваша девушка кое-что в комнате забыла.

– Что?

Тётя Паша подала Роману украшение на цепочке – кулон с малахитовым шариком. На нежно-салатовом фоне располагалась по кругу тёмно-зелёная полоса – как будто экватор у планеты.

– Её соседка говорит, что видела, как Диана снимала с шеи это колье, а потом не могла найти. Закатилось под кровать. Сегодня утром я обнаружила его там, когда протирала пол шваброй. Отдайте ей, нам чужого не надо.

– Спасибо, тётя Паша. Передам. Правда, теперь только осенью.

– Ну, уж это ваше дело.

Молодой человек подержал на ладони маленький шарик с изумрудными переливами. Малахит потеплел, и под солнечным лучом приобрёл изумительно ясный зеленоватый оттенок, напомнивший Роману то мгновение, когда он увидел зелёный луч на заходе солнца.

Глава 3. Ис полла эти деспота2

Утром шестнадцатого ноября Романа, дежурившего в магазине, подозвали к телефону. Он зашёл в кабинет, поздоровался с Клавдией Васильевной и взял трубку. Услышал голос Глеба.

– Ты стоишь? – спросил он. – Сядь, а то упадёшь. Слушай. Новый анекдот: утро первого дня работы нового Генерального секретаря. «Товарищ Андропов! К вам Индира Ганди. – Введите».

Роман рассмеялся вслед за Глебом, поймав на себе заинтересованный взгляд заведующей. Собеседник на том конце провода продолжал:

– Рома, ты что сегодня вечером делаешь? Может, встретимся – посидим, поболтаем?

– Сегодня не могу. Понимаешь, договорился с девушкой…

– А-а, тогда, конечно. Извини. – Голос Глеба внезапно потускнел. – А послезавтра?

– Послезавтра могу.

– Отлично. Созвонимся тогда.

Роман положил трубку и подумал: зря Глеб запретил ему рассказывать Леночке о своём появлении в Москве. Чего он боится? Того, что она будет расспрашивать его о «командировке»? Чудак-человек. Всегда можно сослаться на секретное задание, на подписку о неразглашении и специальный допуск. Не вдаваясь в конкретные детали. Лена – скромная и спокойная девушка, не будет приставать с расспросами. Вторую такую девушку мудрено найти. Разве что чудом.

Мысли Романа перекинулись на Диану. Она сама позвонила ему накануне. Роман не смог ей дозвониться – телефон в общежитии один на весь этаж, почти всегда занят. Договорились встретиться у студенческого общежития на Ломоносовском проспекте.

После работы Роман решил пройтись до метро «Киевская». Он вообще любил ходить пешком. Мог гулять по два, по три часа по улицам Москвы в любое время года, и ему никогда не было скучно. Особенно хорошо пройтись осенью по аллеям парка. Листья падают с клёнов и шуршат под ногами, навевая грустные воспоминания об уходящих солнечных днях, о надеждах, которым так и не суждено было сбыться этим летом. Природа готовится к холодам. Вот интересно: люди зимой наворачивают на себя всевозможные тёплые одежды, а деревья, наоборот, сбрасывают всю листву, обнажая стволы и ветви перед грядущими морозами. Стоят незащищённые и не боятся смерти. Знают, что весной их ждёт возрождение.

В зимних прогулках тоже есть своя особая прелесть. Лёгкий морозец приятно холодит и румянит щёки, первый снег радует нетронутой белизной. Можно на время забыть обо всех неурядицах, идти и бездумно подставлять ладони под падающие снежинки. Говорят, все снежинки своеобразны, двух одинаковых на свете не бывает. Один американский фотограф-любитель, Уилсон Бентли, с юных лет изучал формы снежинок, сначала зарисовывал, а потом фотографировал. Создал даже целый атлас снежинок, в который вошли около пяти тысяч изображений. На это хобби – классификацию крошечных творений из снега и льда – потратил всю свою жизнь, начиная с пятнадцати лет. Удивительная целеустремлённость!

Самое оптимистическое время года – весна. Даже на лицах пожилой семейной пары, вышедшей на прогулку где-нибудь в Урюпинске в весенний погожий денёк, расцветают улыбки и появляется надежда в сердцах: ещё одна суровая зима позади, а уж теперь обязательно приедут навестить дети! Или хотя бы позвонят… Они, конечно, заняты, всё время работают, им некогда, но вдруг… Может, этим летом поедут отдыхать не за границу, а в родной город, где нет высотных зданий, но зато есть единственный в мире музей козы.

Да, летом сбываются мечты. Или не сбываются. Кому как повезёт. И кому как больше понравится. Ведь каждый сам творит своё будущее. Можно выбраться на природу с мангалом, а можно сплавиться на байдарке по узкой речушке со старинным и странным названием Вытебеть и перевернуться в утлом челноке вверх дном под улюлюканье местных мальчишек в деревушке Льгов в виду старинной каменной одноглавой церкви, в которую захаживал ещё Иван Сергеевич Тургенев, забредая в Орловское Полесье по своим охотничьим делам.

Времена года сменяются, таков закон природы. Конечно, если бы крупная планета величиной с Марс не врезалась в Землю четыре с половиной миллиарда лет тому назад и земная ось не наклонилась бы к плоскости эклиптики, было бы совсем другое дело. Все сидели бы в тропиках, потому что в средней полосе, а тем более далеко от экватора, были бы слишком суровые условия жизни. И цивилизации в нашем понимании не было бы, как нет её сейчас в жарких африканских странах, жителям которых не надо строить прочные жилища и идти на другие ухищрения ради обогрева. Лень, конечно, двигатель прогресса. В разумных пределах. Но чересчур большая лень – тормоз.

Наверное, поэтому новый генсек решил приструнить всех лентяев, которые совсем разболтались в последние годы. Женщины просиживали часами в парикмахерских в рабочее время или стояли в очередях за дефицитными товарами. Мужчины тоже не обременяли себя ударным трудом, ухитряясь даже в «почтовых ящиках», где вход и выход строго по пропускам, львиную долю времени проводить в курилках. А что говорить об обычных бюджетных предприятиях! Конечно, если ты стоишь на конвейере от звонка до звонка или отрабатываешь «часы» в учебном заведении, ты должен приходить вовремя. Конвейер простаивать не может. И студенты больше пятнадцати минут ждать не будут. Но если ты нормальный научный сотрудник, каким Роман и являлся, то можешь позволить себе прийти позже или даже вообще заявить, что сегодня «работаешь дома». Тем более что профессор Кардашевский добился для членов своей группы свободного посещения: «Творческие люди имеют право не приходить на работу, у них рабочий день ненормированный и часто плавно перетекает в ночь». Поговаривают однако, что и у них в институте порядки будут ужесточаться – первый отдел получил распоряжение завести журнал, в котором будет фиксироваться утреннее прибытие сотрудников на работу. И выноситься этот журнал будет на полчаса ко входу в институт. Если сотрудник не отметился – значит, опоздал на работу. Соответственно, вечером журнал будет появляться внизу тоже на полчаса с момента окончания рабочего времени. Да, новая метла чисто метёт.

По пути Роман отметил, что людей на Кутузовском необычно мало, и те в основном приезжие. Такси, которых раньше днём с огнём было не сыскать, теперь сгрудились на стоянках и не пользовались большим спросом. Рядом с ними слонялись или трепались друг с другом скучающие таксисты. В метро тоже было немноголюдно. Интересно, долго ли продержится новый руководитель страны на своём посту? Похоже, он всерьёз взялся за наведение порядка на улицах и предприятиях Москвы и в стране в целом. Роман ничего не имел против, однако с магазином, наверное, придётся завязывать. На двух стульях не усидишь…

Диана при появлении Романа вышла из телефонной будки, стоявшей рядом с жилым корпусом общежития. Телефон-автомат пользовался спросом у живущих здесь студентов – если им надо было срочно позвонить, а телефон на этаже был прочно занят, бежали на улицу.

– Ты кому-то звонила? – поинтересовался Роман у девушки, поздоровавшись.

– Нет. – Диана неожиданно смутилась. – Понимаешь, ко мне тут подошёл один… негр. Говорит: «Девушка, вы заняты? Пойдёмте со мной». Я говорю: «Занята», – и сбежала от него в телефонную будку.

– Где он?

– Ушёл вон туда, – Диана показала в сторону Мосфильмовской.

– Давай сделаем так: когда мы в следующий раз будем встречаться, ты специально опоздаешь минут на десять-пятнадцать, чтобы я тебя ждал, а не наоборот, ладно?

– Ладно. – Диана потупилась, а потом рассмеялась. – Ты удивительный! Наверное, единственный в мире мужчина, который сам предлагает девушке опаздывать на свидание.

– Ну, наверное, не единственный… Куда ты хочешь пойти?

– Давай просто погуляем в том парке, – Диана указала на сквер напротив китайского посольства, тянущийся вдоль улицы Дружбы. – Я слышала, там пруд есть, и лебеди раньше жили.

– Жили, да. Прекрасные белые лебеди. – Роман горестно усмехнулся. – Пока один идиот не допился до белой горячки и не свернул им шеи.

– Как ужасно! Его нашли?

– Нашли. А что толку? У нас закона нет, чтобы наказывать за убийство птиц.

Молодые люди перешли на противоположную сторону Ломоносовского проспекта и углубились в парк. Роман оживился:

– Когда я учился на первом курсе, китайское посольство – вот это здание, видишь? – несколько месяцев стояло в чернильных подтёках. Все стены были изукрашены разноцветными чернилами. Тогда погибло больше тридцати наших пограничников на острове Даманском. Московские студенты устроили акцию протеста в ответ на китайскую провокацию. Приехали не только из МГУ, но и из других институтов. Многие прибывали со своими чернильницами, а те, у кого их не было, могли купить по пути от Киевского вокзала до улицы Дружбы. Специальные такие лавки стояли вдоль маршрута следования. Получается: булыжник – оружие пролетариата, а чернильница – орудие студенчества.

Диана внимательно вглядывалась в стены посольства, как будто рассчитывала увидеть на них следы прошлых событий. Роман продолжал:

– Я думаю, что китайцы специально долго не замазывали чернильные пятна: боялись, что студенты опять бросаться будут. Решили подождать, пока ситуация устаканится и потом все пятна заодно почистить. Любопытно, но с метанием чернильниц связаны и другие истории в студенческой жизни. Мне одногруппники рассказывали. Физики и химики на первых двух курсах жили в корпусах ФДС3 напротив друг друга. Корпуса стоят не так уж близко. Ну, ты знаешь. Так вот, студенты физфака и химфака, бывало, устраивали раз в год баталии. Некоторые «снайперы» умудрялись докинуть чернильницы до соседнего корпуса. Не знаю, как у химиков, а наша молва приоритет отдавала, конечно, физикам.

– Весёлая жизнь у студентов!

– И не говори. Всегда такая была. Мама одной сотрудницы в нашем институте училась в Ленинградском университете тридцать лет назад. Тоже астроном. Так у них в студенческом фольклоре даже была такая песенка: «От сессии до сессии живут студенты весело, а сессии всего два раза в год».

Некоторое время шли молча, любуясь разноцветными осенними листьями. Кое-где на деревьях ещё блестела прозрачная серебристая паутина, развешанная трудолюбивыми членистоногими для потомства, покидающего родительские коконы. Ещё не все юные паучки разлетелись на этой паутинке в осенние дали. Молодые люди дошли до прудика, усеянного опавшими листьями.

– Это тот самый пруд, где когда-то жили лебеди.

– А почему их опять не запустили сюда? Я смотрю, даже домик лебединый остался.

– Не знаю. Наверное, опасаются, что любитель лебедятины до сих пор жив.

Диана зябко поёжилась. Это движение не ускользнуло от Романа. «Совсем лёгкая куртка, – подумалось ему. – У неё проблема с одеждой».

– Сегодня прохладнее, чем вчера. Скоро зима. Более тёплой куртки у тебя нет?

– Пока нет. Собираюсь поехать в магазин, но всё некогда. Стараюсь не пропускать лекции и семинары, даже пообедать не всегда удаётся до конца занятий. – Диана спохватилась и предложила: – Давай сменим тему. Нам лекции по матанализу читает замечательный и весёлый лектор. Сейчас проходим дифференциальное исчисление, так он вместо dx/dy пишет на доске dю/dщ. Все уже в курсе этой его невинной шалости и с замиранием сердца ждут, когда он начнёт писать производные. Сразу улыбаться начинают и в ладоши хлопать. А он, как артист на сцене, прохаживается вдоль доски и расцветает, впитывая в себя весёлые смешки и одобрение студентов.

Диана с восторгом рассказывала о любимом лекторе, но лицо её при этом оставалось грустным. Не будет же она говорить Роману, что стипендии ей едва хватает на еду! Обед – сорок или даже пятьдесят копеек, да ещё завтракать и ужинать надо. А какие там завтраки и ужины? Бутылка кефира с булочкой утром, чай с бутербродами вечером. На тридцать рублей в месяц особо не разгуляешься. Но Роман понял без слов.

– А ты не пробовала обращаться за материальной помощью в студенческий комитет?

– Что ты! Неловко.

– Ничего в этом особенного нет, – начал убеждать девушку Роман. – Я понимаю, тебе не хочется писать в заявлении «в связи с тяжёлыми материальными обстоятельствами», но это дежурная фраза, все это так и воспринимают. Тем более ты же не кутить в ресторане собираешься, а куртку покупаешь. Так и напиши: «для покупки тёплых вещей». Всё будет нормально, вот увидишь. Раз в семестр студент имеет право просить о помощи. В деканате знают, что у тебя родителей нет, обязательно помогут, – убеждённо заключил молодой человек.