Седовы. Хроника жизни семьи офицера

Около часа провёл Седов в кабинете. Неприятно, что его и в пьянстве обвинили, и в грубости к подчинённым. Одним словом, облит грязью по уши. Заместители хорошо постарались. Предупреждал Сергеев: «съедят пришлого…», так и получается.

Домой Седов ехал с тяжёлыми думами. Анне не стал выворачивать душу. С детьми поговорил, к Наталье Ивановне зашёл. После их переезда та обосновалась в своей спальне, даже пианино туда затащила и кресло мужа, в нём большей частью вечера и просиживала. Но это когда дома находилась, а так больше на даче трудилась. Вот и сейчас только приехала из области, попила чай и отдыхала в любимом кресле.

– Наталья Ивановна, можно?

– Антон? Заходи, конечно. Что, врагов всех победили?

Антон улыбнулся и невесело заговорил:

– Кто их, врагов этих, видел. Все кричат: «Ату их! Лови!» А где враги, никто и не видел. А они партийные билеты попрятали, а то и выкинули, красные цвета закрасили и давай шуметь: «Даёшь демократию!» Такие вот дела, Наталья Ивановна.

– Ладно, не всё так плохо. Ты знаешь, племяш, а дачку-то я отвоевала. Оказалось, тот, кто землицей нашей интересовался, путч поддержал и уже показания даёт, так что не всё так плохо. Мне теперь её, землю эту, надо скоренько на тебя отписать. Пока другой желающий не нашёлся.

Неделя прошла спокойно, если не считать вызовы его подчинённых в прокуратуру по делу о воровстве. Но его пока не трогали.

И вот накануне выходных позвонил Кравцов.

– Антон Иванович, поговорить надо.

Лев Иванович назначил встречу на том же месте, где они уже встречались. Это был Парк имени Горького.

– Товарищ полковник, чем обязан?

Полковник был в той же тенниске и тех же светлых брюках. Он вновь напомнил Седову Меркурьева.

– Теперь я, уважаемый Антон Иванович, полковник с приставкой – «полковник запаса». Вот так! И это ещё хороший выход. В путчисты, видите ли, меня записали. За неделю после ГКЧП всю страну поделили на «наших» и «не наших». Не хочу муссировать эту тему, просто не хочу. Я почему вам позвонил? Должок перед вами есть. Ведь это я вас сюда сосватал. Знал, дурак старый, съедят нового командира, знал. Вот и съели.

Седов насторожился. Он всего ожидал, но не такого откровения от внушающего ему доверие, во всех смыслах приятного и порядочного человека. Он попытался отшутиться:

– Кто же меня съест, я несъедобный.

– Не шутки это, Антон Иванович. Прокуратура вами занялась, и довольно плотно. А что сейчас после путча скажешь? Сейчас «новый тридцать седьмой» пошёл. Однако не будем в дебри лезть. В общем, дела неприятные. Но есть выход, и я готов помочь вам, поскольку, как и говорил, сам в эту историю впутал. Смотрел ваше личное дело. Вместе с камчатскими у вас четверть века службы за плечами. Полная пенсия есть. Возраст позволяет найти новое применение своим силам. Может, вам уйти из армии? Я хотя и уволен, но управлять кадровыми делами ещё могу. Организую всё быстро, по уму. Подумайте. На этих гавриков, Мыльцова и Андреева, управу можно найти, поверьте, у этих людей рыльце в пуху. Однако кто ими заниматься будет? Да и чтобы разобраться с этим гадюшником, время нужно. Знаю одно: пока вы в части, ни Мыльцов, ни Андреев не угомонятся. Я разговаривал на днях с Беляевым, вариант с вашим уходом по собственному желанию он и предложил. Вы увольняетесь с пенсией, да ещё через военкомат в очередь на жильё встанете.

Кравцову был неприятен этот разговор, Антон чувствовал. Он слышал, что говорил полковник, слышал, но пока не понимал суть разговора. А тот продолжал:

– Антон Иванович, на раздумье времени нет. Вы посоветуйтесь с супругой и мне завтра перезвоните.

Седов действительно не понимал Кравцова. В запас? А почему? Только из-за этих дурацких претензий следователя? Так их разбить никакого труда не стоит.

Кравцов как услышал подполковника.

– Не всё так просто, Антон Иванович, поверьте. Мне кажется, выход я предложил достойный – увольнение по выслуге лет, а не с другой, тяжёлой формулировкой. И мне кажется, вы с благодарностью потом меня вспомните. Итак, жду звонка. Звоните на домашний.

Дома, на удивление, новость, которой Седов поделился с женой, обрадовала Анну Петровну.

– Мысль прекрасная! И почему ты раньше об этом не думал? Боже мой! Уже двадцать пять выслуги… Антон, и не рассуждай, пиши рапорт, с твоими руками и головой ты миллионером станешь.

Он страшно на неё обиделся. Ничего не сказав, закрылся в комнате. К ужину не вышел, лежал на кровати, повернув голову к стене.

Говорить о том, что ночь была бессонной, не стоит. Да, он не спал. И не просто не спал, он всю ночь думал: что делать дальше? Что на чаше весов? Жизнь? Но как жить? Себя вне армии он не представлял. Уйти? Это значит конец всему: карьере, будущему, в конце концов, это просто предательство, он присягу давал Родину защищать. С другой стороны, на этой чаше не только его жизнь. А семья? Дети? Он их всю свою армейскую службу видел лишь по вечерам, и то не всегда. Интересы семьи были на втором плане. Прежде всего служба, служба всегда в приоритете. А уж потом семья, просто жизнь. А правильно ли?

Антону и обидно, и больно. Четверть века отдано наиважнейшему, как он считал, делу. И вот финал: он выдавлен из привычной колеи, из привычной военной атмосферы, где всё организовано, стройно, подчинено единому руководству, вполне ему понятному. Ему сорок, он силён, крепок, обучен, организован и нынче вынужден искать в этой жизни свою нишу, осваиваться со своим новым положением – добытчика денег. Это не только обидно и больно, это ещё и смешно. Думал ли он о таком завершении карьеры? Да нет, в страшном сне такое не приснилось бы. Конечно, он понимал, служба не бесконечна и жизнь на пенсии когда-нибудь да наступит. Но так чтобы в сорок лет…

К утру решение вызрело: как бы обидно и неприятно ни было, надо увольняться.

Глава третья

1

Ритм жизни семьи Седовых дал серьёзный сбой. До увольнения в запас домашние осознавали главенство Антона Ивановича как военного человека, мужа, мужчины, отца, старшего по возрасту, в конце концов.

А нынче он оказался в ранге просто пенсионера.

Состояние мужа как никто понимала Анна. Она, спутница его военной жизни, тоже не представляла такой исход его карьеры. Чем она сейчас могла ему помочь? Конечно, не причитаниями и слезами. Сейчас мужа надо поддержать, помочь пережить сложный период, ни в коем случае не дать опустить руки, всячески показать, что он нужен, по-прежнему он главный, самый сильный, самый мужественный человек и самый любимый. А что добытчик? Все они сегодня добытчики.

Как дети восприняли увольнение отца в запас? Конечно, по-своему. Дети в психологию не вникали, у них свои дела, своя колокольня.

Уже в обед Егор потребовал прогулки в Кремль.

– Пап, ты давно обещал. И в зоопарк? Ты и туда обещал. Так что теперь не открутишься.

Елена натура тонкая, деликатная, девушка, никак. Однако и она обошлась без сюсюканий и просто порадовалась за отца:

– Папочка, наконец выспишься, за все те годы, что в части жил, выспишься.

А что, верно!

В том разговоре отметилась Наталья Ивановна:

– Антон, ничего, выживем как-нибудь, меня ещё просят учеников взять. И возьму! Деньги лишними в доме не бывают.

Анна Петровна пыталась на ногу тётке наступить, мол, что ты несёшь, однако старушка ножки спрятала под стул. Семейство взгрустнуло. Особенно Анна Петровна. Денег действительно катастрофически не хватало. Их просто не было. А тут ещё…

Выручил Егор, со свойственной молодому человеку простотой он обратился к отцу:

– Пап, у отца моего товарища, Сергея, «копейка» старая, «старым драндулетом» они её называют. Но другой нет, а ездить надо. Серёга говорит, дня не проходит, чтобы машина не ломалась. Папа, ты у нас в этом деле мастер, помоги, его отец и деньги заплатит.

О деньгах парень зря сказал. Отец глянул на него, и Егорке стало стыдно.

– Понял, папа, пошутил. Так что Серёге передать?

Так Егор и грустную тему закрыл, и, как потом оказалось, работу отцу нашёл.

Утром следующего дня Анна Петровна провожала мужа в гаражи, даже пакетик с бутербродами организовала. Антон достал старый, застиранный, но ещё живой с капитанской поры комбинезон, портфель с инструментами и ровно в восемь вышел на улицу. Николай Николаевич Предыбайло ждал.

Минут двадцать в пути, и они в гаражах. Сердечко у Антона Ивановича слегка прыгнуло.

– Показывай, Николаич, где твой «чёртов драндулет»?

С уходом отца в гаражи дома вроде ничего не произошло. Но это только казалось.

Елена позвала маму пошептаться на кухню.

– Мамочка, давно хотела с тобой посоветоваться. Знаешь, в университете загруженность не такая уж и серьёзная, я даже не ожидала, свободного времени много. Это я, собственно говоря, к чему. Поговаривают, сумму оплаты обучения увеличат вдвое, и я подумала, накладно для семьи будет. А что, если я на заочное обучение переведусь. Работать пойду, всё семье поддержка будет. Я на площадке с девочкой познакомилась, Соней звать, у неё родня в коммерческой фирме работает, вот она и говорит, мол, её мама может на работу устроить. На хорошую работу. Недалеко от нас появился рынок, новый вещевой рынок, называется «Покровский». Езды пять остановок на автобусе. Три дня обучают, консультируют, а потом вперёд, стой себе в тёплом помещении, улыбайся и коврами торгуй. Ковры хорошие из Турции завезены, Соня рассказывает, очередь за коврами. Правда, очередь и на вакансию продавца тоже есть. Как ты? Что скажешь?

Анна не была готова к такому повороту. Ещё месяц назад, когда Антон служил, и разговаривать на эту тему не стала бы, но со временем ситуация поменялась. Она посмотрела на дочь. Выросла её Еленка, красивой девушка стала, серьёзная, не капризная, понимает, что в семье происходит.

– Доченька, это серьёзный шаг. Опрометчивость не нужна. Деньги мы найдём, эта проблема вполне решаема, отец на работу устроится, я новое место подыщу, Наталья Ивановна обещала больше учеников взять. А тебе надо учиться. Выучишься, кормить нас будешь. На юристов сейчас спрос солидный. Подумай. Давай сделаем так: отец придёт, с ним поговорим.

На том и остановились. Лена ушла на занятия.

Анна Петровна, достав газету объявлений, на страничке работодателей стала внимательно искать подработку учителем рисования. Эта газета была далеко не единственной и не первой в её поисках. Но, к сожалению, требовались не учителя, требовались бухгалтера, юристы, продавцы, водители и охранники. Судя по размещённым в газетах и журналах объявлениям, страна сошла с ума: все что-то кому-то продают, а в магазинах по-прежнему пусто.

Парадокс!

Одно объявление её заинтересовало. Требовался дизайнер выставочных проектов. Чем-то подобным она в Свердловске занималась. Занималась бесплатно, муж директрисы возглавлял сбыт обувной фабрики, и она по просьбе директора оформляла фабричный стенд на нескольких местных выставках. Работа была не в тягость. Творчество, выдумка, предложение чего-то нового, что ещё не видел потребитель, её в те дни просто захватывали. И, надо сказать, получалось. Дома от тех трудов даже парочка грамот профкома фабрики осталась, ну и, конечно, эскизы стендов. Она иногда их пересматривала, видела несовершенство отдельных, знала, как подправить, но… Она пока просто учитель рисования, правда, в изостудии и здесь творить можно, однако в рабочее время больше внимания уделялось программе подготовки учащихся: рисуй яблоко, кубик, фрукты в вазе. О творчестве особо не порассуждаешь.

Дизайн – это интересно.

Анна набрала номер телефона.

– Да, да, мы ищем человека. Конечно, не с улицы, на этой должности подготовка определённая нужна, вы же это понимаете. Ну и хорошо, приходите, побеседуем, и обязательно работы свои возьмите. Адрес в объявлении. Всего доброго.

Анна Петровна записала адрес. Надо бы сходить, а вдруг…

После разговоров в семье об увольнении отца из армии и Егор понял: занятия в секции придётся прекратить, здесь всё в деньги упиралось, пусть и не очень большие, по сотне в месяц он приносил сюда, но всё же сто баксов – приличные деньги. Форма, перчатки, боксёрки, шлем, даже бинты и капа – всё стоит денег. А ему ещё год в школе прозябать. Надо думать, что делать.

Хорошо думать…

Но вернёмся к гаражам.

«Чёртов драндулет» оказался вполне приличным автомобилем. Другой вопрос, запущена «копейка» основательно. Диагностику Антон Иванович сделал быстро. Записав на бумажке Николаичу потребные на первый случай запасные части и жидкости, присел на лавочке у бокса. Предыбайло с соседом по гаражу уехал в автомагазин.

Гаражное товарищество было большим. Боксы стояли линейками, проезд между ними вполне позволял разъехаться двум машинам. Таких линеек было восемь, в ряду насчитывалось два десятка гаражей. У шлагбаума скучал охранник, ещё один, сидя на открытой площадке второго этажа бытовки, видно было издалека, что-то кричал в телефонную трубку. На цепи сидел огромный пёс, уж никак не походивший на дворнягу, но тем не менее прозванный милым именем Тузик. Псина, лениво поглядывая на гаражную суету, отдыхала.

Внешне всё пристойно, тихо и спокойно.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

Шпак (разг., устар.) – презрительное название военными штатского человека. «Положим, тебя в ресторане оскорбил какой-нибудь шпак… возьмём крайность – даст тебе какой-нибудь штатский пощёчину» (А. Куприн. Поединок). «Вид у тебя, как говорят, больно гражданский. Раньше таких звали обидней – шпак» (Б. Горбатов. Алексей Гайдаш).

2

Авоська (разг.) – название сетчатой, сплетённой из суровых нитей хозяйственной сумки, используемой преимущественно для посещения рынков и магазинов.

3

Нувориш (от фр. nouveau riche – новый богач) – быстро разбогатевший человек из низшего сословия. Появление этого термина соотносится с буржуазными революциями в Европе, эпохой зарождающегося капитализма и связанного с этим первоначального накопления капитала.