До сих пор Энгус держался непринужденно, не желая расстраиваться раньше времени, но сейчас волнение прорвалось наружу. Он встал и шагнул навстречу незваному гостю. Одного взгляда хватило, чтобы оправдать худшие подозрения влюбленного. Элегантный наряд, телосложение гнома, дерзко торчащая бородка, умные зоркие глаза, холеные нервные пальцы. Перед ним стоял не кто иной, как Исидор Смайт, некогда мастеривший кукол из банановых шкурок и спичечных коробков. Исидор Смайт, наживший миллионы на механических трезвенниках-дворецких и благонравных горничных из железа. В мгновение ока угадав конкурента, мужчины взглянули друг на друга с холодным снисхождением, которое как ничто другое выражает самый дух соперничества.

Однако мистер Смайт и виду не подал, только воскликнул:

– Мисс Хоуп видела витрину снаружи?

– Снаружи? – удивился Энгус.

– С остальным разберемся потом, – заявил крошка-миллионер. – Сперва займемся этим дурацким розыгрышем.

Элегантной тростью он ткнул в витрину, недавно опустошенную свадебными приготовлениями мистера Энгуса, который с изумлением заметил на ней длинную белую полосу. Ее определенно не было здесь раньше. Выйдя вслед за деятельным мистером Смайтом из кондитерской, он увидел, что кто-то аккуратно приклеил к стеклу не меньше полутора ярдов гербовой почтовой бумаги, на которой размашисто написал: «Если выйдете за Смайта, ему не жить».

– Лаура, – произнес Энгус, просунув рыжую голову в дверь кондитерской, – вы не сошли с ума.

– Это написал Уэлкин, – мрачно сообщил Смайт. – Я не видел его несколько лет, но он никогда про меня не забывал. За последние две недели он пять раз подбрасывал в мою квартиру письма с угрозами, и я понятия не имею, кто их приносит, разве что сам Уэлкин. Консьерж божится, что не видел никого подозрительного, а теперь этот тип у всех на виду заклеил витрину кондитерской, а посетители преспокойно…

– Совершенно верно, – подхватил Энгус, – сидят и пьют чай. Я согласен с вами, сэр, нужно действовать без промедления. Об остальном после. Этот тип не мог уйти далеко. Клянусь, десять-пятнадцать минут назад никакой бумаги тут и в помине не было. С другой стороны, едва ли мы догоним его, к тому же нам неизвестно, в какую сторону он убежал. Мой вам совет, мистер Смайт: поручите это дело энергичному сыщику, и лучше частному. Я знаю на редкость толкового малого, до его конторы на вашем автомобиле рукой подать. Молодость Фламбо прошла бурно, но сейчас вы не найдете человека честнее, а голова у него просто золотая. Мой приятель живет в Хэмпстеде, в Лакнау-мэншнз.

– Странно, – заметил коротышка, подняв черные брови, – я живу за углом, в Гималаи-мэншнз. Не хотите поехать со мной? Я заскочу к себе, чтобы забрать эти дурацкие письма, а вы заглянете к своему приятелю-сыщику.

– Вы совершенно правы, – вежливо ответил Энгус. – Не будем терять времени.

Оба соперника в порыве учтивости церемонно поклонились даме и запрыгнули в крошечный автомобильчик. Не успели они завернуть за угол, как глазам Энгуса предстал громадный рекламный плакат с безголовой железной куклой, которая держала в руках кастрюлю. На плакате значилось: «Кухарка, которая никогда не злится».

– Я сам пользуюсь такими же, – смеясь, сказал чернобородый коротышка, – отчасти ради рекламы, отчасти ради удобства. Я не вру, эти заводные болваны принесут уголь для камина, бокал вина или расписание поездов куда шустрее, чем слуги из плоти и крови. Главное, нажать правильную кнопку. Впрочем, не стану утверждать, что у них нет недостатков.

– Неужели? – отозвался Энгус. – Есть что-то, чего они не умеют?

– Есть, – холодно отозвался Смайт, – они никогда не расскажут, кто подбросил письма.

Автомобиль коротышки был мал и стремителен, как и его хозяин. Неудивительно, ведь это Смайт его усовершенствовал. И как бы вы ни относились к рекламе заводных механизмов, их создатель не лукавил. Ощущение скорости и миниатюрности усилилось, пока они мчались по белой дороге, огибая повороты, в мертвенном, но ярком свете заходящего солнца. Вскоре повороты стали еще круче, они поднимались по спирали вознесения, как выражаются современные последователи теософии. И впрямь, соперников занесло в ту часть Лондона, которая крутизной улиц, а возможно, и живописностью не уступает Эдинбургу. Ряды многоквартирных домов вставали один над другим, а еще выше, в косых лучах солнца египетской пирамидой золотилась громада здания, к которому мчался автомобиль. Они завернули за угол, и внезапно, словно распахнулось окно, вид изменился: теперь дом возвышался над морем зеленой черепицы. Напротив, на другой стороне полумесяца, который представлял собой Гималаи-мэншнз, тянулась живая изгородь, больше похожая на оборонительный вал, чем на элемент садовой архитектуры. Ниже лежал искусственный водоем, своего рода канал или ров вокруг неприступной крепости. Автомобиль миновал лоток с каштанами, а на другом конце полумесяца Энгус успел заметить смутно синеющую фигуру полицейского, который медленно прохаживался по тротуару. Лоточник и полицейский казались единственными человеческими существами на уединенной городской окраине. Энгуса посетило странное чувство, что эти двое олицетворяют собой безмолвную поэзию Лондона. Он представлял их персонажами рассказа.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

Предложила его Раиса Померанцева, редактор сборника 1958 года. – Примеч. Н. Трауберг.

Хук ван Холланд – порт в Голландии; соединяется каналом с Роттердамом. – Здесь и далее примеч. пер.

После смерти Роланда на земле воцарилась тишина. – В старофранцузском эпосе «Песнь о Роланде» после гибели славного графа король Карл зовет своих подданных, но ему никто не отвечает: «ни звука королю в ответ». «Песнь о Роланде», с. XXVI, ст. 2411.

Шесть футов четыре дюйма – 1 м 93 см.

…мудрость должна полагаться на непредвиденное. – Вероятно, речь идет о наблюдении Э. По из новеллы «Убийство на улице Морг»: «Искусство аналитика проявляется как раз в том, что правилами игры не предусмотрено».

Хэмпстед – расположенное на холмистой местности аристократическое предместье на севере Лондона.

Тэфнел-парк, Кэмден-таун – улицы и соответствующие автобусные остановки по пути в Хэмпстед.

Вестминстер – центральный район Лондона, где находятся правительственные учреждения.

Mon ami – мой друг (фр.).

Школа перевода В. Баканова, 2015

По евангельской легенде, на бледном коне скачет один из четырех всадников Апокалипсиса – Смерть. – Здесь и далее примеч. пер.

Отец Браун угрожал мсье Фламбо адскими муками, цитируя Евангелие от Марка, 9,44.

«Олбани» – знаменитый особняк XVIII века на Пикадилли в Лондоне, который с 1802 года домовладелец разделил на роскошные апартаменты для одиноких обеспеченных мужчин.

Милле Жан Франсуа (1814–1875) – французский живописец, член «Братства прерафаэлитов». – Здесь и далее примеч. пер.

…в духе Чарльза Диккенса. – Речь идет о «Рождественских рассказах» Ч. Диккенса (1812–1871).

Путни – южный пригород Лондона.

«Пираты из Пензанса» – популярная оперетта английского композитора Артура Сеймора Салливана (1842–1900), поставленная в 1879 году по либретто У. С. Гилберта (1836–1911).

Нравственная проповедь отца Брауна – полемика Честертона с циничной проповедью героя «Портрета Дориана Грея» (1891) лорда Генри: «Но когда вы станете безобразным стариком…» – Примеч. пер.