Таежный ангел для бандита

Rimma Snou

Таежный ангел для бандита

Пролог

Встречаю лицом леденящий ветер и вытягиваюсь струной, предчувствуя непогоду, как старый корабельный пес. Здесь, на берегу Имеретинской бухты, ветер сильнее и пробирает до костей. Все равно теплее, по сравнению с Соликамом… Я так и не привыкну к югу никогда, собственно, не в ветре дело… Суровые тучи грузные, они быстрее, чем в центре равнины набегают с моря, угрожая раздавить. Нависая, внушая тревогу, напоминая слишком многое из того, что я безуспешно пытаюсь похоронить в себе не один месяц.

Память, как уличная торговка, нет нет да и выудит из головы мимолетное видение – случайная светлая прядь у незнакомки, улыбка, взмах ресниц, а еще она любила разглядывать дождь, забираясь с ногами на подоконник и сидя так по часу с чашкой в худеньких ладонях. Нет дождя, только свинцово-серая хмарь и редкая изморось прямо на изумрудную траву и синевато-зеленые хвойники.

– Поймали, босс! – слышу за спиной.

– И кто же? – разворачиваюсь и бросаю взгляд на худенького мальчишку в кепке, которого бросили к моим ногам на колени, как узника. – Вы за ним мотались весь день? – удивленно спрашиваю Адара.

Я орал на него еще утром, требуя объяснений. Сейчас солнце клонится к закату. Моя правая рука, цепкий и изворотливый, благодаря южному происхождению, всегда отличался исполнительностью, но сегодня удивил, потратив целый день на погоню за тощим беглецом.

– Какого хера, сопляк, ты делал на территории особняка на Якорной? – спрашиваю, давая мгновение на ответ, и срываю с пацана кепку.

Он не удосужился даже поднять голову, взглянуть на меня, возвышающегося над ним скалой. Да, что там… Его чудом не пристрелили мои люди! Не знаю почему, но каким-то образом, я почуял, что в особняк, где располагались серверы, залез обычный воришка, щипачок, возомнивший себя удачливым фармазоном! Велел не стрелять, и тот гонял моих амбалов, как заяц по полям! Дернув кепку, снимаю ее вместе с темными волосами до плеч, и взгляду открывается пшеничная макушка с прибранными, прилизанными светлыми волосами. Они рассыпаются шелковым золотистым водопадом по плечам… и «парень» врезается в меня влажными усталыми глазами.

– Ты… – выдыхаю, роняя кепку с приклеенным куском парика.

Она поднимает свое исхудавшее повзрослевшее лицо, и я готов рухнуть перед ней сам, настолько резко меня пронзает васильковый взгляд. Это она. Делаю шаг и впиваюсь пятерней в пшеничные локоны. Они все такие же блестящие и нежные, обжигают мне пальцы как раскаленное золото.

– Не верю в совпадения! – ору что есть мочи ей в лицо, а она, храбрая сука, даже ухом не ведет. Таращится на меня своими глазищами, хватает воздух красивым ртом. И я понимаю, что по-прежнему готов сдохнуть за эти губы, и глаза, и чертовы пшеничные локоны! Ее боль в синих озерах обжигает меня адским пламенем, от которого я бежал, считая эту темя для себя давно закрытой. – В камеру! Вниз! – отталкиваю ее, и худенькое тело оказывается на зеленой лужайке. – Стоять! – команда уже ребятам, резво ринувшимся к ней.

Курточка распахнута, на футболке влажные пятна на груди, светлые джинсы на коленях грязные. Не припомню, чтобы видел ее когда-нибудь в таком виде. Она осталась при деньгах, не на улице, что ж я вижу сейчас? Вся моя жизнь прошла под пулями, совпадения – это точно не мой конек. Эта девка – средоточие вопросов, и я намереваюсь их получить, раз уж голубка решила сама залететь в мои сети.

– Что ж тебя твой ебарь не содержит – зло выплевываю ей в лицо. – Зачем ты заявилась?

Она поднимается. Я позволяю ей это. Мои люди стоят, замерши. На мгновение кажется, что выражение лица тронуло головокружение. Сжала челюсти, удержалась на ногах, собирая тонкие длинные пальчики в кулаки.

– Моя жизнь теперь не стоит ничего, – отвечает настолько твердо и гордо, вздернув подбородок, что я диву даюсь. Мне не припомнить и пятерых таких же смельчаков за всю свою жизнь, чтобы смели так говорить со мной.

Сбрендила? Может, подсадили на наркоту?

Что ж, малышка. Я узнаю, что ты делаешь на морском побережье, у меня под носом! Киваю парням, чтобы забрали эту гордячку, пока я не передумал быть сегодня добрым.

– Разговорить ее? – слышу голос Адара рядом.

Даже он не решается лезть ко мне, когда я тону в воспоминаниях, глядя, как мужчины уводят ее, придерживая за плечи.

– Нет. Подключи камеру, буду любоваться. И пожрать ей принесите. – говорю, считая, что резкие движения не принесут никакого результата.

Она не просто худа, скорее истощена. Синие глаза померкли, ввалились, лицо немыслимо бледное для этого края. Прошло всего лишь несколько месяцев, но она изменилась до неузнаваемости. Моя Яська. Я вдыхал ее аромат, как ополоумевший и улыбался как мальчишка. До сих пор ору по ночам, не могу забыть. Разве можно так к обычной девчонке?

Обычной…

Ясмина никогда не была обычной, хотя бы только потому, кем являлся ее отец… и кем для нее был когда-то я. В другой жизни, не в этой. Я черкал и черкал по своему листу красными штрихами, пытаясь выдрать воспоминания о ней. Сколько бы ни старался – пустое. Как моя личная тьма, она засела в сердце, нависши над промозглой безжизненной пустотой и точила изнутри острыми ледяными осколками. Может ли обычная женщина сотворить такое с сильным мужиком?

* * *

Выкурив пару сигарет без перерыва, я отправился в дом. Налил виски и уселся за стол в кабинете. Она знала, что в камере пишется видео, потому что внимательно огляделась, очутившись внутри. Перемотал вперед, включил «онлайн». Подогнув колени, спиной к ледяной стене, она сидела и смотрела в одну точку. Некогда радостные синие глазищи, вздорный носик, сочные губы – все к чертям! Передо мной изможденная и исхудавшая почти детдомовка с короткими ногтями, под которыми, помню, грязь. Кофточка доходит до кончиков пальцев, она велика ей. В чужой одежде?

Встаю, закуривая вновь. Что она скрывает? За каким чертом пришла за мной? Послал Герей?

– Давид… – в дверном проеме голова Адара.

– Ребята приехали из особняка на Якорной. Она полностью уничтожила сервер.

– Как?

– Подпалила сначала резервник, потом сам сервер. – он замолчал. – Больше ничего. Влезла в дом только за этим. Знала, что возьмут, вот записи с камер.

Я отшатнулся от окна и уставился в экран телефона своего помощника. Полыхающий сервер Яська обвела взглядом и набросила на него покрывало, которое притащила из коридора. В особняке не было жилых комнат, но кое-какие вещи валялись в беспорядке.

Огляделась, обхватив себя за плечи. Как-то странно сжала ладонями свои груди, поморщившись, но убрала руки и рванула к окну.

– Что это? Почему? – задаю вопросы в воздух.

– Эта девушка пришла за тем, чтобы уничтожить сервер и всю информацию на электронном носителе-концептуале. Дубляжи остались обрывочно только на Вашем компьютере. Она точно знала, зачем шла, и уж точно она не случайная воришка. Выглядит странно для молодой девчонки, действует криво и грязно. Ее надо бы разговорить.

Отрываю взгляд от экрана мобильного и наливаю коньяк снова. Поднося ко рту, меня осеняет мысль.

– А поговори, Адар. Только так, чтобы… спокойно вышло, – я метнулся к столу и выудил из ящика крохотный наушник. – Держи. Я подскажу, что тебе ей говорить. – протягиваю Адару.

Его черные глазки успокаиваются, потому что допрос обещает быть подконтрольным и при полном моем наблюдении. Помнится, этот человек может слишком увлечься при разговоре, и в прошлый раз допрашиваемый просто не дожил до рассвета…

Может, так мне стало бы легче? После предательства Яськи я не ценю ее жизнь, и свою не ценю, и мне плевать, что будет, но тремор в руках не дает понимания, что это правильно. Всегда был безжалостным и четко шел к своей цели, чтобы вот так глупо споткнуться на одной блондинистой дырке, что обвела вокруг пальца! Ударила, сука, со спины! А ведь я искал и скучал как сумасшедший! Возненавидел с той поры, когда увидел здесь, с Гереем, и безмерно жалел себя. Да, позиция слабака, но получив удар только глупец или безумный рвется получить следующий!

Адар удаляется, а я включаю звук на ноуте на полную.

Его коренастая фигура вальяжно вваливается в камеру, и Яся поднимается, придерживаясь рукой за стену. Ее самочувствие действительно оставляет желать лучшего. Приближается, хватая подбородок толстыми пальцами.

– Как тебя зовут?

– Ясмина.

– Фамилия!

– Калев.

– С какой целью ты уничтожила сервер в особняке? Кто навел?

– Тот, кто тебе платит, все знает. Доставляет удовольствие показывать силу?

– Сука красивая! – взвывает Адар, занося руку над ней.

– Не бить! – командую, отмечая, что Яська даже не прищурилась, предвидя удар.

Что с ней? Я пальцем ее никогда не тронул! И Калев тоже! Стоит, дрожа, и ждет удар… отверженно, не пытаясь противиться.

– Если ты будешь молчать, сучка, то тобой займутся сразу все свободные охранники… – противно шипит ей в лицо, но я снова вижу эту реакцию. Полное отрешение от услышанного. Ей действительно по хер на все угрозы.

На мгновение мне кажется, что она под кайфом, настолько хорошо она изображает безразличие, но в тот же миг Адар сильней сжимает ее челюсти и просовывает в рот палец. Девчонка начинает сопротивляться, изворачивается, цепляясь руками, и кусает Адара в запястье. Невозможно удержать его сейчас от ответного удара, поэтому срываюсь вниз, в подвал, чтобы предотвратить хотя бы последующие…

Яська уже на полу с окровавленными губами. Адар потирает руку, матерясь на нее.

– Свободен. – холодно говорю, приседая на корточки.

Дожидаюсь, когда он скроется в коридоре.

– Ты понимаешь, что совершила. Я не могу тебя отпустить после этого. – внезапно взгляд цепляется за ключ… На полу камеры в паре шагов от головы Ясмины лежит ключ, по виду напоминающий те, что выдаются к камере хранения на вокзале, в аэропорту…

Она кидается к нему одним прыжком, но я быстрее. Выпрямляюсь, чувствуя, как она тоже встала. Звериный взгляд сканирует меня и этот ключ. Стоит и смотрит, молча. Что там?

– Что за секреты, твою мать?! – ору ей в лицо, как сумасшедший. – Ты выбрала другого мужика! Скакала по хуям молодой козочкой! Слила меня так, что я чуть не сдох, сука богатенькая! Зачем ты снова здесь?!

Сжимаю в кулаке вещицу, гневно глядя в синие горящие глаза. По бледным щекам струятся слезы, и она опускается на колени передо мной. Не передать, что творится в груди. Пожар, бля*! Гребанный взрыв и афтершок с разверзнутой бездной! На коленях, чуть живая и молчит!

– Сука! – ору, выходя из себя, и подхватываю ее за плечо.

Впечатываю в неровную бетонную стену и вглядываюсь, все еще ожидая ответ. Дрожит, ее колотит в моих руках. На мгновение ловлю себя на мысли, что чувствую ее неестественно упругую грудь под своим локтем и разрываю к чертям тонкую кофточку. Дикая боль и похоть берут надо мной верх, и я больно сжимаю ее груди. Сочные и налитые, словно с закаченным гелем. Трахнуть эту сучку на глазах у охраны, унизить, как унизила меня! Втоптать в грязь! Сминаю их пальцами, и Яська кричит, как от удара. Отпрянув, она ударяется головой о стену, прикрывая себя руками. Ни черта не понял. На моих ладонях влага… опускаю взгляд и вижу, что действительно так.

С силой отнимаю ее руки от груди. Она плачет навзрыд, опуская голову, но я упорото пялюсь на красивенную женскую грудь во влажном бюстике. Прибавила размер, не меньше. Зачет, козочка!

– Красивые титьки! Мокрые-то с чего? Подхватила болячку? – спрашиваю недоуменно и несколько брезгливо.

Пожалуй, впервые в жизни я вижу такое… Удерживаю ее от падения снова на колени. Яська безвольно оседает на пол, закрывая руками обнаженную грудь и трясется в рыданиях. Она выглядит жалкой, несчастной, обессиленной. Мотает головой, отрицая, что что-то скажет мне. Дьявол! Сжимая ключ в руке, я резко срываюсь из камеры, хлопая замком.

– Врача этой суке! – грохочу Адару, стоящему в гостиной. – Содержимое ячейки я хочу видеть немедленно! – сую ему в руки ключ и широкими шагами направляюсь в ванную.

Мысль о том, что девчонка может меня чем-то заразить, не особо напрягает. Самое заразное в человеке – кровь, а это какая-то жидкость… возможно, силиконовый гель, который бабы качают себе для объема. Гадость… Споласкиваю руки в раковине, и упершись руками о края, заглядываю в зеркало. Посеревшее, перекошенное от злости лицо. Зверь, познавший слишком многое, главное – предательство! Что ты со мной сделала, девочка с пшеничными волосами? Одним ударом пускаю по зеркалу паутину трещин, и с грохотом захлопываю дверь.

Зачем же она явилась? Сказать, что преемник Салмана имеет на меня планы? Это маловероятно, хотя бы только потому, что я лично участвовал в его ликвидации. Сервер она спалила с этой целью? Если предположить, что она «работает» на Герея, то срастается, но информация с серверов могла быть использована против меня намного эффективнее. Уничтожение сервера больше выгоднее мне самому, нежели кому-то еще. В моих интересах действовала?

– Подъехал Антон Юрьевич. Велите отвести? – в дверь просовывает голову один из охранников.

Машу рукой почти безразлично. Яська живет в моей голове, давно уже, поэтому ее физическое существование непривычно. Жестоко, конечно.

– Дима, отнеси ее в комнату наверху и врача туда, а не в подвал. – отдаю указание.

Лучше не смотреть, как ее худенькое тело возьмет на руки чужой мужик. Мое сознание столько раз обрисовывало эти пикантные моменты, что и не счесть. Сейчас просто жалость. К ней у меня жалость – убеждаю себя, вытаскивая свое человечье сострадание наружу.

– Девушка в критическом состоянии. Еще немного и будет сепсис на фоне мастита. Мне нужна операционная, струйные антибиотики и реанимационная палата. – выдает Антон Юрьевич, пожилой мужчина, не раз спасавший нашу «братию» от пуль.

Он смело вошел в кабинет, не опуская глаз, потому что в отличие от меня все еще ценил человеческую жизнь.

– Чего? – прищуриваюсь, услышав едва знакомое слово.

– Мастит. У нее воспаление тканей грудных желез. – качает головой. – И общее состояние стремительно ухудшается. Если прибавить часа четыре, то я не ручаюсь за ее жизнь.

– Серьезно? – удивленно переспрашиваю. – Почему? Откуда мастит? Она же молодая… – бормочу.

– У молодых рождаются детки, а вот если не кормить деток грудным молоком, оно скапливается в железах и дает воспаление.

– Ребенок? У нее ребенок? – ошарашенно говорю, напоминая себе болванчика.

– Не говорит, конечно, но судя по всему родила примерно месяц назад, может два. Она не дала себя осмотреть.

Как обухом по голове. У Яськи ребенок? От кого-то из пермских ублюдков? Герея? Злая усмешка проскальзывает по моему лицу, но в то же время я осознаю, что она действительно может умереть. Все эти бабские примочки с детородными органами и болячками…

– Я выдам троих человек. Они должны быть все время у палаты. Желательно, чтобы была без окон.

– Подвальных камер у нас нет, но реанимация очень похожа, только в белых тонах. – с сарказмом выдает, разворачиваясь и выходя из кабинета.

Значит, жидкость на моих руках была всего лишь грудным молоком. Теперь в голове родился еще десяток вопросов на счет Яськи. Какого черта женщине практически сразу после родов срываться куда-то и палить сервер человека, от которого сама ушла? Если у нее ребенок, то зачем теперь в ее голове я? По какому такому велению ее принесло снова в мою жизнь?!

Негодуя и нервно выпуская дым, я наблюдаю, как Яську выносит охранник к машине. Она не встает на ноги, он просто укладывает ее на заднее сиденье мерса и закрывает дверь. Зачем так долго пыталась от них убежать? Адар ловил ее полдня по южному низкорослому перелеску и частному сектору. Одни вопросы, бля*!

Глава 1

Два года назад

Давид

В богатом особняке под Пермью должны были проходить отборочные бои в охрану одного из влиятельных людей области. Мне предложил поучаствовать подельник. Мне тридцать, я только что вернулся с настоящей войны. Денег хватило заплатить долги брата, поставить памятник матери. Голодный и злой, как черт, я хочу заработать хоть немного, потому что задолбался работать грузчиком по ночам. Не самый лучший расклад для мужчины слегка за тридцать, но мне без вариантов.

– Давай, парень. Покажи себя. – скалится один из наблюдателей.

– Правила? – хмуро спрашиваю, разглядывая противника, подергивающего плечами.

– Минуты три повесели толпу, если сможешь, а дальше – твое дело. – пожимает плечами.

Круто и погано. Наматываю плотные бинты на козанки, глядя исподлобья на стоящих в круг мужчин. Много сидельцев, «Белый лебедь» под боком, там за тайгой… На кой только черт я вернулся сюда? Тоскливо оглядываю всех, словно они успели мне опостылеть до тошноты. Моя внутренняя крепость со мной. Я намерен выдержать и бой, и все, что будет после. Избавление от тьмы возможно лишь полным в нее погружением. Бессмысленно бежать и дергаться. Если сможешь выплыть, сможешь выжить.

– Поехали! – кривится паренек с белобрысым чубом, махая рукой и отступая к остальной толпе.

Мы сходимся. Противник старше, тяжелее. Суровый бывалый взгляд из-под тяжелых бровей, кое-где пересеченных шрамами. Грудь в наколках синеватых, купола – два, три, пять! Это значит, с малолетки не выбирался… Не местный, из «Лебедя» подкаченными и здоровыми не выходят. Мышцы перекатываются угрожающе на предплечьях и грубо подшитый край губы кривится в ухмылке. Даем круг, зацепившись взглядами, прощупывая почву. Выпад прямым в голову – я ушел. Тяжелый удар, вкладывал много силы, скорость – швах. Даю обманку и щупаю печень хуком слева – кривится, не приятно. Знаю, браток! Снова обманка – попадаю хуком справа в середину ребра. Скорее всего сломал. Мужчина прижимает локоть к правому боку, но «держит» лицо. Злое, тревожное, у него явно нет плана на мой счет.

Снова выпад прямым мне в лицо, и я, не думая, сшибаю ему губы, чтобы не лез больше ко мне напрямую. Кровь сочится из разбитой губы на купола, кровь на моих бинтах. В мгновение картинка сбивается, и я снова там, в той жизни, что хотел забыть, выбить из себя любой ценой. Картинка пляшет перед глазами, и я пру дурной головой вперед. Удар, увернулся, снова удар. Даю себя задеть, чтобы подпустить ближе и бью наотмашь. Я правша, не промахиваюсь. Вокруг воцаряется тишина. Почти зловещая, заставляющая протрезветь. У моих ног лежит противник с широко распахнутыми глазами, устремленными в серые северные небеса, а лицо перекошено, и височная кость выпирает через кожу на черепе.

– Башку ему на хер сломал! Смотри, у Димана череп поехал! – восклицает кто-то позади и по толпе ползет сдавленный шепоток.

– Так, наш первый победитель… – паренек с белобрысым чубом расхлябано подходит и поднимает мою руку вверх, неуверенно держа своей, слово боится подвоха или брезгует.

Не жалко постоять и так, дураком со вскинутой рукой. Замечаю, что другой – плотненький с козлиной бородкой, обходит по кругу мужчин и собирает деньги. Видимо, делали ставки. Славные хоромы! Даже не целясь на большой куш здесь можно поживиться.

– Браво! – слышу увесистые хлопки и оборачиваюсь.

Не составляет труда узнать в этом человека виновника «торжества». Калев Милад, кажется, настоящее имя звучит именно так, но Пермский край знает этого человека как Пашу. Он считается криминальным авторитетом и перспективным бизнесменом. На черта его разглядывать? Ни к чему, верно? Я устал подчиняться за слова, устал от нищеты из разброда вокруг себя, устал питаться как быдло. Положив несколько лет за отцов-генералов, я поимел два ранения, обожженную душу и полную безысходность впереди.

– Откуда у нас такой умелый боец? – уверенный стальной тон, хоть и расслабленный. Он на своей территории, за ним трое бойцов из охраны.

Мужчина хорош собой и крепок. Широкая походка, уверенный взгляд, орлиный нос с видимой горбинкой.

– Из армии. – сухо отвечаю.

– Похвально. – он осматривает меня, как бабу, с ног до головы. – Идем, поговорим. – предлагает неожиданно, и передо мной расступается толпа.

Бросив короткий взгляд на мужчину с козлиной бородкой, я шагаю за Пашой, и в моих руках тут же оказывается пачка денег. По ходу меня «выбрали», а значит, кидок не простят. Убираю в карман брюк, прихватываю куртку. Шагая по идеально зеленой территории, я огибаю особняк и оказываюсь у открытой беседки. Кованые цветочки, узоры на бортах. Красиво, наверное, и офигенно дорого. Калев приглашает меня взглядом к столу.

Наспех разматываю бинты и убираю также в карманы. Костяшки красные, но кожа цела. Мужчина бегло проходится взглядом по набитым рубашкам на руках и орлу на груди.

Вспотевшим, в тонкой майке и наброшенной куртке, я выгляжу чужеродным организмом на территории этого богатенького особняка. Двухэтажный домище с огромными окнами, ухоженной территорией, парковкой на три машины. Даже крытая беседка человек на десять, не меньше, на отдельном фундаменты и с мраморным полом внутри. Стараюсь меньше озираться, чтобы не выказывать интереса.

– Ешь, – он машет кому-то жестом, и подают тарелку с приборами.

На белоснежной скатерти настоящий пир с икрой, мясом, колбасами. От запаха во рту клокочет слюна.

– Ешь, ты не один такой, кому глаза режет нормальная еда. Пожалуй, я найду тебе хорошее место среди своих людей. – он отпивает вино из бокала и ставит его обратно на стол. – Где служил-то?

– В Средней Азии. – отвечаю, едва проглотив.

– Образование есть? После школы имею ввиду? Машину водишь?

– Любую.

– Значит, я правильно думаю, – усмехается. – У меня семья, Давид. В нашем сложном мире мне приходится весьма заботиться об их безопасности. – серьезно, но акробатически лукаво, прилизано чешет по ушам.

– Сколько всего человек и сколько в группе сопровождения?

– Какой ты скорый! Не сразу, пока потаскаешься водилой с моей дочерью Эрикой, иногда с женой. Мой безопасник проинструктирует тебя.

Перевожу взгляд на потолок беседки, замечая в углу камеру наблюдения.

– Да, Давид. В моем доме все по-взрослому. Осваивайся. Если справишься с ролью водилы, будут еще задания.

Киваю, соглашаясь. Локти расставлены на столе, еда вкусная. В мисочке на ножке сочный виноград, а хлеб еще теплый.

– Пап, ты же обещал! Пап… – осекается тонкий голосок совсем рядом.

Замираю, помня, что маленьких детей у Калева нет. Я не мог ошибиться! Поворачиваю голову и вижу нереально синие глаза, как два океана, глубокие, огромные на кукольном личике. Лет шестнадцати девочка в спортивных брючках и белой футболочке оказывается рядом с Калевом, сотрясая воздух какой-то то ли книжкой, то ли журналом. Стройная, нежная, почти ребенок.

– Обещал, значит, сделаю. Кто разрешил тебе выйти? – не ласково окидывает малышку взглядом.

– У тебя гости? – она боязливо переводит на меня взгляд, вздрагивая всем телом.

Пшеничные локоны, перехваченные резинкой, ниспадают по спине до самой поясницы. Они шелковые, золотисто-кремовые, почти волшебные, струятся так, что ладонь покалывает, как охота дотронуться. Прозрачная кожа и тонкие руки с длинными пальцами. Удивительная. Посреди этой компании…

– Я не могу играть эту чушь, прошу тебя. – она умоляюще смотрит на Калева, но тот хмурится и кивает ей в сторону дома.

Ребенок поспешно уходит, но у крыльца замечаю, что обернулась.

– Благотворительный бал скоро, а молодежь капризничает на счет репертуара. Не устраивает ее Бетховен, подавай кого по моложе! – хищная улыбка едва трогает краешки рта, но глаза остаются ледяными.

Младшая дочь? Почему-то о ней не упоминалось в досье. Распространена информация, что дочь Калева Эрика обручена с владельцем одной из лесоторговых компаний, а про младшую ни слова. Странно, но это же не мое дело? Продолжаю запихивать в рот куски, манерно пожимая плечами.

– Хорошо, Давид. Мне нравится твоя реакция. – подмечает Калев, не скрывая своего одобрения. – Тебе есть, где жить?

– Пока нет.

– Тогда скажи об этом Асхаду. Он устроит тебя на одной из дежурных квартир.

– Спасибо. – коротко бросаю, вытирая рот салфеткой, в которую были завернуты приборы. Передернувшись внутренне от такого показного шлака, тем не менее отмечаю, что и этот быдлячий жест не прошел мимо внимания опасного и влиятельного человека.

– Всего хорошего. И да, факты в пределах моего особняка не должны быть достоянием общественности. Ясно?

– Ясно.

Куда яснее, раз девочка живет под замком, хоть и в достатке. Значит, у Паши две дочери. Занятно. Почему-то не сомневаюсь, что и в этом незатейливом вопросе он уже придумал и начал реализовывать сложнейшую схему, как прогнуть под себя очередного нувориша. В свои неполные пятьдесят Паше удалось на удивление много – и удачно отбыть на зоне, и заработать сумасшедшие деньги, и пролезть во власть, и даже засветиться в торговле оружием. В этом краю за лидерство в теневой торговле бьются два человека, и один из них как раз и есть Милад Калев.