Прометей. Каменный век

Стараясь не обжечься, я подогрел тушеную кашу из перловки. Отыскав среди инвентаря, прихваченного со станции, вилку я осторожно, стараясь не обжечься, прикончил банку тушенки, запил её водой с бутылки и растянулся в палатке. Полуденная сиеста, у меня нет начальников, нет отчетности, и жизнь теперь будет зависеть от моих желаний. Продуктов, набранных с МКС, было довольно много. После той обработки, которую они проходили, бояться, что они испортятся, не было оснований.

Вскоре мои мысли вернулись к свежей натуральной еде. Самой доступной едой мне показалась рыба, и я решил побродить по линии прилива. Сегодня вода отступила еще дальше, видимо луна убывала, надо будет посмотреть ещё ночью. Лески и крючка у меня не было, поэтому я решил попробовать острогу. Примерно за час я изготовил её из вчерашней палки, тщательно заострив конец с помощью мачете. Потом я подкинул немного хвороста в костер и обжег острие.

Зайдя в воду по колено, я терпеливо высматривал рыбу. Мелкие рыбешки смело сновали вокруг. Простояв так полчаса, я уже перестал надеяться на добычу, когда в метре от себя заметил в воде довольно крупную рыбу. Отведя руку назад, я напряженно ждал. Рыба вильнула хвостом и, лениво разворачиваясь, подставилась под удар. Я промахнулся, лишь задев темную спинку. Второго шанса она мне не дала, исчезнув в глубине. Надо будет сделать, что-то типа вил или трезубца, тогда шанс нанизать рыбу на острие значительно возрастет.

Вернувшись к палатке, я стал сортировать свое имущество. Одежда отправлялась в палатку, где уже занял свое место кейс со вторым пистолетом и мачете. Первый пустой кейс пригодится по хозяйству. Часть утвари, импровизированный котелок, несколько пластиковых тарелок, две пластиковые кружки и вилку, столовый нож из нержавейки я оставил в тамбуре. Надо будет соорудить стол, чтобы посуда не валялась на земле.

Весь инструмент, а также барашковые винты, несколько карабинов, три бухты тонкого крепкого троса длиной по пятьдесят метров я оставил снаружи. При виде троса, вспомнил про капсулу: привязав один конец к капсуле, вторым обвязав вокруг валуна, теперь можно не беспокоиться, что ее унесет волнами.

Кроме кроссовок, в которые я был обут, у меня была запасная пара и две пары мягких домашних тапочек, нечто среднее между обувью борцов – борцовками и обувью балерин – пуантами, специально сделанных для передвижения внутри станции. Подобно чулку они надевались на ноги, плотно обхватывая лодыжки. Материал был очень мягкий, но невероятно износостойкий – все же нанотехнологии. Из одежды было пять пар трусов и маек, спортивный костюм, хлопковый пижамный костюм две пары, в котором обычно спали и два толстых флисовых костюма, одеваемых под скафандры, несколько пар носков, носовые платки. Погода здесь стояла очень теплая, но в то же время не душная.

Смотрим что еще захватил с МКС. Записной блокнот, специальная ручка для космоса и два карандаша. Два тюбика зубной пасты, два куска мыла. Мыло использовалось для обработки шлюзовых поверхностей, а для гигиены был ультразвуковой очиститель, который остался на МКС. В кейсы с инструментами не заглянул, пока не было необходимости, просто отложил их в сторону.

В самой капсуле ещё оставался запас сублимированной пищи. Также можно было разобрать внутренние компоненты капсулы, жаль, что кресло не вытащить. А разобрать и собрать его моими силами и умением вряд ли получится. Изнутри кабина была обита очень плотной крепкой тканью, вместе с амортизаторными подушками, она мне очень пригодится в дальнейшем.

Теперь стоило подумать о том, как жить дальше – мясо у меня под боком гуляет, только стреляй. Но без умения его хранить это просто бессмысленное убийство. Океан также под носом, надо только научиться ловить рыбу. Несколько мелких рыбешек, не успевших уйти с отливом, лежало на песке. А что если выкопать в песке яму, чтобы в ней осталась рыба, во время отлива? Эта мысль показалась мне здравой. Завтра, когда будет отлив, попробую.

Часа два я провозился в капсуле, отдирая при помощи мачете обивку и подушки. Работа шла медленно, ткань была такой прочной, что все время приходилось использовать мачете. Упаковки с продуктами питания мешали принять устойчивое положение, поэтому мне приходилось корячиться на креслах. Я сумел освободить больше трети материала и немного подушек, которых могло хватить на один матрас.

Вода еще не отступила от капсулы, поэтому мочить будущий матрас я не стал. Вернусь за ним ночью. По пояс в воде я попер на берег. Костер уже погас, но угли были еще горячие, и я раздул их. Взяв мачете в руки, я подошел к кустарнику. Это была настоящая «путанка» наподобие той, которую пускают по периметру в тюремных лагерях или режимных объектах. Вначале я думал, что имея мачете, быстро справлюсь, но реальность оказалась куда хуже. Ветки амортизировали, цеплялись за одежду, несколько раз я оцарапал руку до крови. Результат был малоутешительным, три куста никак нельзя было назвать победой.

Вначале я хотел бросить их в огонь, но растения были сырые и, глядя на мощные шипы с загнутыми краями, я придумал кое что получше. Если огородить пространство вокруг палатки такой защитой, то можно не беспокоиться о непрошеных гостях. Еще два часа я, исходя потом, махал мачете. Было срублено около десятка кустов, после чего в чаще появилась тропа шириной в метра полтора и глубиной около пяти.

Начинало вечереть, снова разогрел себе кашу с тушенкой и поужинал. Очень хотелось чая или кофе, но с их отсутствием придется мириться, если случайно не найду чего-то подходящего среди местной флоры.

Разомлев после еды, я попытался определить, где я могу находиться территориально. На ум приходило несколько вариантов. Я точно промахнулся мимо Франции. С учетом траектории движения станции, попасть в Атлантический океан я тоже не мог. То, что это было Средиземное море, практически не было сомнений. Только, вот, в какой стороне меня прибило? В какую сторону были волны и ветер? Определить стороны света – пара пустяков. Если ты знаешь где находишься, то и карту мира несложно представить.

Часы у меня работали, они были настроены по московскому времени, и завтра в полдень я постараюсь определить примерную долготу. А сегодня ночью я смогу узнать широту, если не будет туч. Еще в шестом классе, читая «Таинственный остров» Жюля Верна, я повторил действия инженера из той книги, когда он, попав на остров, подручными средствами определил его координаты. Широта в Северном полушарии определяется очень просто: высота Полярной Звезды над горизонтом в градусах, примерно соответствует широте местности в месте наблюдения. Сомнений, что я нахожусь в северных широтах не было никаких. Никакими тропиками и субтропиками не пахло ни по виду растительности, ни по температуре воздуха.

Пришла ночь, и вскоре я без труда отыскал искомую звезду. Мысленно нарисовав острый угол, я провел воображаемую линию на Полярную Звезду. Получалось примерно нижняя треть, возможно чуть выше. Хорошо, примем для сведения, что ориентировочная широта местности от 35 до 38 градусов северной широты. Если ориентироваться по Средиземному морю, это широта части Италии, Испании, островов в эгейском море, Кипра, Турции.

Проведя два года в Центре подготовки космонавтом и два месяца на орбите, где на дисплее двадцать четыре часа в сутки отражается карта планеты и систематически на нее ставятся индикаторы траектории станции, трудно было не запомнить карту по координатам.

Начался отлив, вода уходила, обнажая дно, а вслед отступающей воде убегали маленькие крабы. Изрядно помучавшись, я поймал около десятка, набирая их в свою «кастрюльку». Чтобы крабы не передохли раньше времени, я набрал немного воды и поставил «кастрюльку» рядом с потухшим костром.

Необходимо было придумать, как добывать огонь. Зажигалки у меня не было, а запас охотничьих спичек был ограничен. Добывать огонь трением – заведомо гиблая затея. Наши предки к этому умению пришли за тысячи лет, подбирая разные виды древесины. Завтра надо поискать на каменных осыпях, что ограждают мою бухту разные камни, может, найду сочетание, дающее искру. Вот если бы у меня была пара лишних часов, то как герой Жюля Верна я сделал бы увеличительное стекло, слепив стекла глиной и залив их водой.

Стоп, какой я идиот в самом деле! У меня есть капсула, которая, по сути, является космическим кораблём. И там есть встроенные камеры, а камера всегда имеет линзу! Если бы не глубокая ночь, то прямо сейчас я полез бы в капсулу искать и разбирать камеру.

На ночь я устроился в палатке на подушках, выдранных из капсулы. Это было блаженство – вытянуть ноги и спать, не боясь, что провалишься межу креслами.

Позавтракав спецпайком космонавтов, я сбегал к капсуле. Снаружи ничего не нашел, даже обойдя её три разу. Внутри, рядом с дисплеем для вывода данных телеметрии и других показателей, прямо у стены была небольшая трубка с мягким наглазником. Видимость была плохая, но часть моря было видно. Высокие температуры при прохождении атмосферы, наложили копоть или просто испортили линзу. В сердцах я схватился за трубку и дернул. Под обшивкой, которую я еще не успел снять, явно прослеживалось движение.

Что это? Подогреваемый любопытством, я освободил часть обшивки. Сегодня работа давалась легче, чем вчера. Трубка, согнувшись под углом девяносто градусов, шла в самый верх капсулы. Принцип перископа! Мысль не успела еще до конца сформироваться, как я уже начал расшатывать трубу. Алюминиевая труба подалась и через пять минут я смог ее разворотить, перекрутив в месте ее входа в купол капсулы. С куском трубы диаметром около пяти сантиметров я помчался на берег.

При помощи инструментов, сорвав кожу с большого пальца левой руки, я развернул алюминиевую оболочку. Все мои старания были вознаграждены. Примерно в середине трубы, установленное в специальный паз, блеснуло небольшое двояковыпуклое стекло. Линза! Теперь я был готов покорять этот новый старый

На моих часах было около двенадцати, и я чуть не пропустил время полудня, когда мне нужно было определять долготу. Я воткнул в песок сухой прутик, второй же воткнул к концу отбрасываемой тени. Через полчаса тень заметно укоротилась, и я переставил вторую палочку. Так пришлось переставлять прутики три раза, пока тень не стала снова удлиняться.

Значит, полдень здесь приходился на тринадцать часов по московскому времени. Разница в час. Москва лежит на тридцать седьмой восточной долготе. Разница в часовой пояс это пятнадцать градусов. Суммируем. Получается, что я нахожусь примерно между 35 и 38 градусами северной широты и примерно между 26 и 28 градусами восточной долготы. На ум сразу пришли Кипр, Родос и более вероятное – юго-восточное побережье бывшей Турции. Единственное, что смущало – это цвет и прозрачность воды, дно было видно в мельчайших деталях.

Глава 6. Рыбалка и проблема соли

Определив примерные координаты, я перевел стрелки на два часа назад, чтобы световой день соответствовал цифровой разбивке на часах. Начинался прилив, и надо было спешить. Ускоренными темпами я рыл продолговатую яму в песке, возводя бруствер со стороны наступающей воды. Вода, конечно, его размоет, но оставалась надежда, что не до конца. Когда вода подобралась к моим ногам, у меня уже была готова неплохая яма в песке для зазевавшихся во время отлива рыб. Около тридцати сантиметров в глубину, метр в ширину и больше двух метров в длину. Теперь только оставалось ждать отлива и подобрать улов, если он будет.

Желание отведать свежего мяса я переборол, отложив охоту на потом. Жалко было убивать огромное животное, чтобы съесть пару кусочков мяса. В любом случае мне надо было решать проблему добычи соли. Она была нужна для того, чтобы солить пищу, для засолки рыбы и повышения срока сохранности мяса. Соли в морской воде всегда предостаточно, а самый лёгкий способ ее получения в моей ситуации – это выпаривание. Процесс, конечно, трудоемкий, он требует постоянного огня, но ждать пока образуются солончаки, я не мог в силу ограниченности срока жизни человека.

Опять по каменной насыпи я сходил в рощу, чтобы срубить стойки-рогатины для своего «котелка». Перекладину можно было выбрать среди инструментов. Я нашел молодую поросль и срубил две ветви. Обрубив место разветвления, я получил рогатульки.

Конечно, сразу мне в голову пришла идея с луком. Но даже когда читал книги про попаданцев, которые на коленке мастерили лук и стреляли насмерть за сто метров, то в душе смеялся. Можно, правда, смастерить пародию на лук, даже добиться бреющего полета метров на семьдесят. Но, где взять наконечники, как сделать правильно оперение и как добиться убойности от лука? Жаль, что рядом сейчас нет этих горе-писателей, посмотрел бы я на творение их рук.

Прошли тысячи лет, прежде чем лук стал смертельным оружием. Знания и секреты передавались по наследству, и луки как реальное оружие стали таковыми после многих сотен лет проб и ошибок. Сотворить такое оружие мне не под силу – это факт. Другое дело дротик или копье – это куда реальнее.

Вбив опоры для костра, я сходил и принес полкотелка морской воды. Потом я повесил котел и разжег огонь, используя линзу. Не так быстро как спичкой, но несколько минут спустя сухая береста занялась, после чего подложил немного хвороста. Буду доливать воду по мере выпаривания.

Я снова начал рубить кустарник, сегодня работа шла лучше, я начал привыкать к силе тяжести планеты и учитывать вчерашние ошибки. Срубленные шипастые кусты я начал выкладывать вокруг палатки на отдалении примерно пяти метров, чтобы оставить внутри необходимую площадь передвижения.

Скоро я почувствовал голод и перекусил. До этого я постоянно доливал воду в котелок и подбрасывал хворост, который принес во время рубки рогатулек. За хворостом пришлось сходить еще раз, он таял стремительно. Ближе к вечеру мне удалось прорубить коридор в чаще на две трети ширины. Завтра тропа будет готова и поход за хворостом станет легкой прогулкой.

В котелке уже выпаривалась шестая порция воды, когда я решил на сегодня прекратить и посмотреть, что получилось. Ужинал я уже при свете угасающего костра. Отлив еще не начинался, но ждать оставалось недолго. Что удивительно, комаров не было. А, может, они вымерли или место без живности их не привлекало. Думая о методах сохранить мясо и рыбу, я пришел к выводу, что надо его вялить или, проще говоря, сушить его на солнце. Кабеля и веревок у меня есть с избытком, надо просто развесить куски мяса и рыбы, предварительно натерев его солью, чтобы избежать гниения.

Начался отлив, и я в нетерпении подошел к своей ловушке. Уровень воды был еще высок, и испуганная рыба могла просто уплыть. Через час море отступило на три метра, и граница воды оказалась лишь на два метра ближе моей ловушки. Я решил немного подождать. Через полчаса было слышно, что рыба в ловушке есть. Бруствер, воздвигнутый мной из песка, размыло серьезно, но оставшаяся часть не давала двум рыбинам уплыть в море.

Мощные удары хвостами не помогли рыбам, и еще через полчаса я стал рыбаком, поймавшим две неизвестные рыбы в локоть длиной. Одна была хищная, ее пасть усеивали мелкие острые зубы, а вторая внешне была похожа на скумбрию, только смущало наличие чешуи.

Я оставил их в ловушке, деваться им было некуда, вода оттуда почти вся всосалась и ушла, сгладив бруствер и края. Было уже поздно, сильно давила усталость, пришлось отложить разделку на завтра. В котелке еще оставалась часть не выпаренной воды. Я вылил её, а котелок поставил на еще теплые угли. Завтра соскребу осадок и узнаю, сколько неочищенной соли я получил.

Утром я проснулся рано, это становилось уже нормой. В дикой природе нельзя щелкать клювом. Бегу к своей вчерашней добыче – обе рыбины на месте. Теперь при свете дня я могу почти уверенно сказать, что одна из них – скумбрия. Только почему на ней есть чешуйки? Не сплошь, но брюшко прикрывают солидно. Вторая – точно хищная рыба, даже не знаю можно ли ее принимать в пищу. Со скумбрией возвращаюсь к палатке, где вскрываю ей брюшко и пальцами втаскиваю внутренности. Скоблю мачете, снимая чешую, отрезаю плавники и голову. В ручье тщательно всё промываю и возвращаюсь обратно.

Отложив рыбу, беру котелок. Примерно до середины по стенкам котелка и на дне образовалась кристаллообразная накипь светло-серого цвета. Пробую кристалл на вкус – соль, только немного горчит. Ушками гайки, выбранной среди инструментов, долго и кропотливо скоблю стенки и дно котелка. Отставшие кристаллы ссыпаю в консервную банку из-под каши с мясом. Получилось почти полная банка. Банка вмешает двести пятьдесят граммов каши, соль, наверное, плотнее. Буду считать, что банка – это двести пятьдесят граммов соли, чтобы удобнее было считать. Вместе с моим запасом соли из НЗ капсулы, это около четырехсот граммов.

Хотя соль называют «белой смертью», отсутствие ее в рационе вызывает серьёзные трудности. Начиная от проблем работы сердца, заканчивая возможным обезвоживанием при кишечных отравлениях. Бегу к ручью и прополаскиваю котелок. Все равно на стенках осталась соль. Не хотелось бы пересолить первый рыбный суп или, скорее, отварную рыбу. Её приходится делить на три части, чтобы она поместилась в котелке и могла хорошо провариться. Через полчаса я вытаскиваю первый кусок на пластиковую тарелку. От нее идет божественный запах и пар, дразнящий ноздри. Не дожидаясь остывания, обжигаясь, я глотаю кусок за куском. Ничего вкуснее в своей жизни я не ел!

Несмотря на весну, скумбрия очень жирная – обычно жир рыба набирает ближе к осени. Толстый слой темного жирного мяса идёт вдоль хребта. «Вот тебе и Омега-3», – крутится в голове. Будет отличная профилактика атеросклероза. Второй кусок последовал за первым. Рыба была немного пересолена, но есть можно. Доел, уже чувствуя, что насытился дальше некуда. Третью часть оставил на обед. Сходил к ловушке и притащил вторую рыбу. Эту попробую вялить. Съем кусочек, когда она провялится. На следующий день по ощущениям организма будет ясно – опасна она или нет.

Намучавшись с чешуей, я выпотрошил вторую рыбу. Чешуя, похожая на крупные роговые пластинки, никак не желала удаляться. Я плюнул на это дело, промыл рыбину и смазал солью. Потом вставил распорки, чтобы боковинки не соприкасались и лучше вентилировались. За неимением иного места, я подвесил рыбу в тамбуре палатки.

Затем я снова приступил к рубке коридора в кустарнике. Закончил в обед. Руки так болели, что мачете пришлось попеременно перекладывать из руки в руку. Зато теперь у меня был прямой коридор в рощицу шириной в метр. Срубленных кустарников не хватило, чтобы полностью закрыть изгородь вокруг моего жилища, поэтому пришлось дорубить несколько кустов. В периметре я оставил проход, который решил на ночь закрывать большим кустом. Чтобы не ранить руки его нижнюю часть я очистил от шипов.

Теперь я чувствовал себя в большей безопасности, чем раньше. Вряд ли хищник поднимется по узкой гряде, чтобы, пройдя по коридору напасть на человека за изгородью. В конце концов, звери не люди, они убивают лишь для пропитания, а не для забавы.

Вспомнив о людях, я погрустнел. Где они теперь, на какой планете устроились? Что стало с моими родителями и друзьями, с теми, кого я знал? Они, конечно, умерли очень давно. Но как они прожили, как перенесли информацию об исчезновении МКС с орбиты? Были ли поиски? Ведь, анализируя данные телеметрии, никто, наверное, просто не понял, что произошло? В ЦУПе и в Хьюстоне, скорее всего, решили, что станция распылилась на атомы. Но причину этого, наверное, так не смогли установить.

Чуть позже надо принести побольше хвороста, чтобы продолжить выпаривание соли и присмотреть себе копья. Пожалуй, сделаю пару штук и пару дротиков. Но без стального наконечника, это так себе оружие. Металл у меня был в избытке, даже такого качества, который никому из попаданцев и не снился. Одна капсула – это, пожалуй, несколько тонн высоколегированной стали с титаном и с секретным добавками. Всё это выдерживает столкновение с камнями в космосе на скорости восемьдесят тысяч километров в час. Только переплавить его было нереально.

Это только в книгах легко сооружают доморощенную кузницу и через пару дней у героя уже есть булатные ножи, превосходящие по параметрам лучшие ножи современного мира. Получить температуру, способную плавить металл в полевых условиях – это из области фантастики.

Надо искать другой вариант. Конечно, можно обжечь острия копий и дротиков или попробовать насадить острый камень, но все это до первого удара. Потом острие или затупится, или просто отлетит. Обычной дубинкой много не повоюешь против крупного зверя. Вот, хоть убейте меня, не верю, что древние охотники копьями убивали мамонтов. Они ему кожу проткнуть не смогут, не то чтобы нанести серьезную рану. Эти палеонтологи тоже хороши, вешают лапшу людям. Свидетели их вранья давно почили, вот и несут всякую чушь. Про одного я даже читал, что он черепа современных людей состаривал, удалял пару фрагментов и выдавал за доисторические. Но с развитием технологий его ложь всплыла.

Я вытащил мачете и проверил остроту режущей кромки. На палец – острая, сколов и замятин нет. То, что делалось в СССР, делалось на совесть, а отношение к космической отрасли было чуть ли не благоговейное.

Надо выпарить побольше соли и сходить на охоту. Я представил себе скворчащее на сковороде мясо, и у меня потекли слюнки. В роли сковороды мог выступить мой котелок с его идеально плоским дном, Надо просто растопить немного жира и жарь себе в удовольствие. Удивительно, как много новых навыков у меня появилось! Никогда не готовил, а уже рассуждаю, как заправский повар. Голода не было, но я решил съесть оставшийся кусок рыбы. Пообедав, я немного углубил вчерашнюю ловушку, снова подняв бруствер из песка.

После этого я продолжил работу в капсуле по сдиранию обшивки. Материал был очень плотный, думаю, он еще не раз пригодится. Панель дисплея мешала работать, и я с большим трудом вырвал ее. От нее в стене тянулся вниз какой-то провод и скрывался в полу. С трудом протащив туда руку, я нащупал что-то угловатое и теплое.

«Аккумулятор»? – подумал я. Скорее всего, именно он там и находится. Капсула не снабжена солнечными панелями, но что-то же питало дисплей? Его надо вытащить, там есть кислота и свинец. Если подумать, то им можно найти применение.

Когда я вылез наверх, вода уже дошла до моей ловушки. Снова пришлось топать по колено в воде. Сила прилива ослабевала. Наверное, это было связано с убывающей луной, потерявшей уже четверть диска. До ужина я сделал три ходки за хворостом. Во время третьей ходки я собирал его ближе к каменной гряде, у подножья которого тек ручей. Мне показалось, что среди каменных глыб есть дыра. Но лезть наверх с хворостом мне не хотелось, а бросать такую кучу и собирать её заново было лень. Я решил вернуться завтра и проверить всё на месте.

Я не удержался, чтобы не выйти на край обрыва и посмотреть на долину в лучах заходящего солнца. Вблизи животных не было, но вдали виднелись целые стада. Лучи солнца слепили глаза, не давая внимательно присмотреться.

Выпаривать соль на ночь глядя я не стал. Процесс это долгий, к тому же не мешало еще натаскать хвороста. Неотложных дел не было, после варки рыбы в котелке была вода, ещё бы пару ингредиентов из зелени и был бы прекрасный суп. Я попробовал её на вкус. Вода, отдающая рыбой… Совсем невкусно. Или просто я не проголодался. Чтобы разнообразить рацион я закончил ужин тюбиком «щи с квашеной капустой».

Мягко опустилась ночь. Странно было не слышать пения цикад и жужжания комаров. Воздух, насыщенный ароматами трав, и солью с моря, просто пьянил. Впрочем, может, виной тому было повышенное содержание кислорода. Заткнув кустом брешь в колючей изгороди, я даже не стал закрывать полог палатки на замок. Ночи становились теплее, и я, потея, спал в одежде.

Дважды я купался в море. Не доверяя морским обитателям, я старался не заходить глубже пояса. Неизвестно какие виды опасности таились в воде. Приятно было, что я пока не видел змей, перед которыми испытывал необъяснимый страх, видимо переданный через тысячелетия нашими предками.

Ночью мне приснился Михаил, глядящий на меня обвиняющим взглядом. Я проснулся в поту и вышел из палатки. Был отлив, море отступило на несколько метров. Но в ловушке, видимо, была рыба, потому что оттуда слышался плеск воды. Я уже хотел спуститься и посмотреть на ловушку, когда звук, долетевший до меня, заставил замереть от страха. Это был львиный рык! В тишине ночи он слышался прекрасно. В два прыжка я вернулся в палатку. Схватив пистолет, я переломил стволы и убедился, что патроны на месте.

Рык повторился, но уже немного слабее. Определить, откуда он исходит, я не мог. Рык мог идти с долины, но мог и из-за каменной гряды тоже. Я был уже целую неделю на Земле, но не удосужился подняться на самый верх гряды, чтобы посмотреть, что там находится. Обе гряды вдавались в море, но что если с другой стороны они более легкодоступны? Раньше их высота примерно в пятьдесят метров мне казалось достаточной. Но сейчас, услышав рык льва, я засомневался в этом. Со стороны долины хищники вряд ли полезут, одна гряда была вообще неприступна, а вторая уходила в долину метров на сто и там рассыпалась валунами. Зачем хищнику лезть на скалы, рискуя сорваться и получить травму?