Петля любви

Мы ускоряемся, и вот уже несемся по узкой дороге, в рытвинах и колдобинах, за окном темнеющий ночной лес, густые кусты, высокая трава. Не проходит и десяти минут, как солнце заходит за горизонт, и становится совсем темно. Только два желтых пятна впереди от света фар, да темные тени за окном.

Чем дальше мы едем, тем лес становится гуще, уже не видно просветов, он как стена, что воздвигнута по краям дороги, кажется, если выйти из машины и пройти сквозь эту стену, ты попадешь в другую реальность, или на другой уровень игры.

В голову начинают приходить странные мысли. Мы сели в машину с человеком, у которого мозги немножко того, Алекс словно вышел из другого мира, в его голове переплелось все, а водителя мы не знаем от слова совсем, может они маньяки, и работают на пару, сейчас увезут далеко, далеко и что-нибудь с нами сделают. От этих мыслей у меня мороз по коже, Волоски на руках и ногах встают дыбом и по коже бегут мурашки. На очередной кочке хватаю за руку Алину, и чувствую, что и ее кожа холодная, чуть потная и покрыта мурашками.

Мы смотрим друг другу в глаза, в них плещется страх, он не просто пронизывает до костей, он уже течет в наших жилах, бежит по нейронам, рисует самые страшные картины в нашем воспаленном мозге.

И Алина тихо шепчет мне: Бежим отсюда!

Глава 8 Мы в бегах…

Мой воспаленный мозг нарисовал уже сцены насилия над нами двух страшных маньяков, и в своих видениях я уже лежу на окровавленном столе, разделанная как кусок мяса, надо мной стоит наш водитель с мясницким ножом, а рядом Алекс с окровавленной бензопилой, как в фильме «Резня бензопилой…». И, конечно, все действо должно обязательно происходить где-нибудь в заброшенном доме, где в окна будет заглядывать бледная луна, вокруг стены с кусками старых обоев, сломанная мебель и старая утварь, и где нас никогда не найдут.

И вот, словно в подтверждении моих слов, машина едет мимо полянки, где в зарослях каких-то кустов стоит сарай, а вокруг густой лес, темнота, и только над верхушками елей начинает вставать огромная желтая луна.

Алекс оборачивается к нам и улыбается, и в темноте кажется, что я вижу все тридцать два его белых зуба, и клыки у него как-то длиннее, чем все остальные…

Что только не нарисует воспаленный мозг, зубы начинают непроизвольно выбивать дробь, по спине бежит струйка холодного пота, страшные видения просто парализуют мой мозг. Волосы на всех местах встают дыбом! Все! Приехали!

Это два вампира, они сейчас высосут нас досуха! Смерть пришла за нами!

Видимо не только мне пришли такие мысли, вижу краем глаза, что Алинка как-то вытянулась вся, бледная сидит так, словно кол проглотила, дрожащей рукой она коснулась меня. И когда на следующей кочке водитель притормозил, она схватила меня за руку, словно испугавшись чего-то, а затем резко распахнула двери машины и выскочила наружу, увлекая за собой меня!

Господи! Как это страшно, мы скатились в глубокий овраг, обдирая колени и локти, бежим по его дну непонятно в какую сторону, а потом карабкаемся по его склону, и слышим над головами зловещее, завывающее: Кссссссссаааааанияяяяяя…..

Это как вой тысячи волков, звук раздирает барабанные перепонки, пугает до чертиков и без того воспаленный мозг.

Но и придает нам силы, мы с удвоенной скоростью ползем вверх по склону оврага в надежде, что в темноте нас не заметят.

Но его крутые склоны заросли густым кустарником, ветки так переплелись друг с другом, что образовали крепкую стену, они рвут на нас одежду, царапают кожу, наши и без того пострадавшие колени и локти жжет крапивой, но мы не останавливаемся, у нас нет времени, мы боремся за свою жизнь.

Там на верху оврага высокая по пояс трава, редкие кустарники, и от этого становится вдвойне страшно, здесь не спрятаться от наших преследователей. Слишком открытая местность. И тут Алина бормочет: Смотри, смотри, деревня. И мы рванули туда.

Действительно где-то вдалеке светятся какие-то фонари, желтый свет то вспыхивает, то потухает, огоньки нас манят и притягивают. Мы бежим, уже не замечая, что траву под ногами сменила стерня, жесткие стебли ранят ноги, и наши лодыжки уже исколоты, ранки сочатся кровью, что привлекает комаров. И к боли от ран прибавляются укусы комаров, но мы ничего не замечаем, летим как сумасшедшие.

Бежим быстро, спотыкаясь, падая, раня колени, но упорно продвигаясь в сторону спасительного света. Не могу сказать, сколько прошло времени, часов у нас не было, но нам показалась дорога очень долгой. Луна за это время поднялась из-за горизонта и встала в центре небосвода, освещая путь своим белесым светом, высветила строения вдалеке, и теперь мы видим перед собой избушки и сараи, там точно есть люди, там нам окажут помощь.

Но чем ближе становились постройки, тем грустнее становились мы, не веяло от них жилым духом. Луна своим белым безжизненным светом высветила прорехи в крышах, заборы с дырами, словно это гнилые зубы во рту бомжа, пустые глазницы окон. От некогда видимо большой деревни несло запустением и унынием. И только в одном месте горел какой-то тусклый фонарь, он мигал, словно зазывая путников к себе.

И мы свернули на боковую дорожку, в конце которой было желтое пятно света. Дорожка была натоптана, что давала нам уверенности, что по ней ходят, а значит, кто-то все же живет в этой убогой деревеньке.

Минут через пять мы вышли к маленькому домику. Помните сказку о бабе Яге? Сюрреалистично! Один в один домик бабы Яги!

На высоком фундаменте стоит избушка, больше похожая на квадратную коробку, с очень маленькими оконцами и дверью, сколоченной из досок.

Вот так и хочется сказать: Избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом!

Вот только мы, наверное, и стоим возле этого «переда».

Стоим, смотрим на странное строение, как откуда не возьмись, на нас бросается чудовище. Ну, прямо собака Баскервилей…

Огромный волкодав, с глазами, горящими как у демона, пасть такая, что туда ребенка засунуть можно, и эта тварь не подавится. Лай стоит такой, всю округу разбудить можно!

Мы в ужасе и от собаки и от ее громкого лая, ведь на этот шум могут явиться наши похитители.

Но на этот шум скрипит дверь, и на пороге избушки возникает…баба Яга…

Нет, без шуток! Сгорбленная от старости старушка с крючковатым носом, с усами как у Буденного, с бородавкой на щеке, хромая и сердитая. Прямо картинка из моей детской книжки…

– Чего голосишь, Бобик? – скрипит старушечий голос.

Бобик, она это серьезно, вот этот волкодав, который легко может откусить ногу – Бобик! Ой, держите меня семеро, сейчас от смеха умру!!!

И тут старушка замечает нас, из-за кустистых бровей на нас смотрят два горящих недобро ока, у нас аж мурашки по всех коже. Но лицо старушки меняется, разбегаются во все стороны морщины, и вот уже беззубый рот улыбается нам самой доброжелательной улыбкой.

– Ой, у нас гости, – радостно воскликнула старушка, а у самой голос поменялся, исчезла старческая скрипучесть и охриплость.

– Здрасте,– пробормотала Алина.

– Здравствуйте, помогите нам, пожалуйста, – я беру в свои руки спасение наших задниц.– Мы заблудились…

Ну, не объяснять же старушки, что мы только что из дурдома сбежали, того и гляди захлопнет дверь и оставит нас ночевать со своим волкодавом.

Бабушка засуетилась, замахнулась на пса, и это исчадие ада исчезло где-то в глубине построек.

– Проходите, проходите, будьте как дома.

В этом приглашении было что-то слащаво-сладкое, и где-то внутри со скрытой угрозой, или мне это только кажется, у страха – глаза велики.

– А вдруг бабка нас заманит и съест, – шепчет мне Алина на ухо.

– Очнись, Алина, сказок начиталась, – но у самой ой, как неспокойно на душе.

– Проходите, проходите, цыц, Бобик, – бабушка успевает цыкать на своего волкодава, одновременно заманивая нас рукой внутрь избушки.

Вот что-то мне нехорошо. Я словно в игре «бродилке» на выживание. Симуляция реальности. Мы словно передвигаемся в игровом поле, избегая смерти, находим выходы из лабиринта, и игра началась тогда, когда я попала в петлю…

Где конец этой игры…

В избушке, куда мы входим, тесно, но чисто. У окон выстроились деревянные лавки, с накинутыми на них домоткаными коврами, русская печка чисто выбелена, на дубовом столе нарезанный каравай хлеба, прикрытый сверху вышитым полотенцем. На окнах белые кружевные занавески, от печи веет теплом и сладким запахом пирога. Все как, наверное, было и лет так эдак сто назад. И снова в моей голове рождаются мысли, о нереальности происходящего, словно это не со мной.

Старушка суетится, накрывая на стол, и сердится на нас, когда мы пытаемся отказаться от еды.

Но у нас через пять минут начинает течь слюна от запаха всех вкусностей, что бабуська выставила на столе. Мы и сами не заметили, как очутились за ним, уплетая за обе щеки бабкину еду.

– Сейчас бабка нас откормит и потом съест, – шепчет мне Алинка.

– Алина, ты, видимо, в сказки еще верить не перестала…

Но бабка оказалась на редкость умная, выспросила нас о наших злоключениях, мы, конечно же, утаили, что сбежали из психушки, еще испугается и выставить нас за двери. Только и рассказали, что сели в автомобиль с двумя неизвестными личностями мужского пола, потом от них сбежали, и бежали до тех пор, пока не увидели фонарь над ее домом. После расспросов, она нас разложила по лавкам на ночлег, дав каждой по подушке и одеялу. Спать на лавках было жесть как тяжело, но после всех приключений, что с нами произошли ночью, мы так быстро уснули, что не заметили, как наступило утро.

А утром наступило почти мгновенно, мне показалась, что я только успела закрыть глаза, а уже взошло солнце.

Баба Варя, как она себя назвала, уже метала из печи пироги и рогалики, за окном кукарекал петух, и радостно крякали утки.

Я села на скамейке и глянула на Алинку, та тоже, видимо, только проснулась. Вид у нее был ошарашенный: волосенки стоят дыбом, морда расцарапанная, как у алкоголички после недельного запоя и боя с собутыльником за последнюю рюмку (вот откуда мне это известно); она словно забыла, как попала сюда.

– Привет! – говоря я ей. – Бабуля, доброе утро.

– Доброе утро мои милые, вставайте, уж завтрак готов.

Нам не очень удобно объедать бедную старушку, но пахнет так вкусно, что уже текут слюни. Бабка погнала нас предварительно умываться, а там …

– Девки, коромысло, ведра взяли и за водой пошли, умывальник во дворе на яблоне висит…

Коромысло? Она это серьезно?

Это оказалась странная выгнутая деревянная штуковина с крючками на конце, мы долго вертели ее и так, и сяк, но так и не догадались, как на этом воду носить. Поэтому, взяв два оцинкованных ведра, взвалив на плечо странную штуковину под названием коромысло, побрели к колодцу.

А тут свой квест!

Эта как оттуда воду доставать?

Мы постояли возле странного деревянного сооружения с цепью, решили повесить на крючок коромысла ведро и опустить его вниз, но длины этой странно изогнутой штуковины до уровня вода не хватало. Стоим, репу чешем…

– Ну, чего, девки, взгрустнули, – мимо лихо на кобыле чешет дедок лет так восьмидесяти.

– Да, вот, дедушка, воды нам набрать надо…

– Чего, городские чоли? Не знаете, как воду из колодца набирать.

– Из Москвы мы!

– Мммммм, ну да, ну да, сердешшшшные, вы от деревни, оторвались, петуха от утки не отличите, корову с козой спутаете, небось, бычка с коровой перепутаете и доить не за то начнете.

Смеется над нами дедок, потом спешивается, легко спрыгивает с кобылы, как будто ему восемнадцать, а не восемьдесят, и давай лихо крутить ручку с цепью. Ведро со звоном и шумом упало внутрь колодца. Ах, вот оно для чего ведро на цепи? А мы-то решили, что ведро на цепь посадили, чтобы не украл никто.

Не прошло и двух минут, как в наших ведрах уже плескалась вода.

Дед подхватил коромысло и водрузил его на плечи Алины, а потом на крючки повесил ведра.

– О, я бы в жизни не догадалась как это надо, – шмыгнула носом Алинка.

– А тебе, красавица, вот ведро картошки, неси бабе Варе, давно ей обещал завезти.

И мы нагруженные водой, картошкой потащились обратно во двор.

Но умыться у нас тоже получилось не сразу…

Умывальник представлял собой емкость, наполненную колодезной водой, внизу у него была пупочка, на которую надо было нажать, чтобы в ладошки вылилось немного жидкости. Приходилось периодически наливать себе немного водички, и плескать в лицо, часть воды просто разбрызгивалась по сторонам, да и то место, что я терла, не становилось особо чистым. Грязь размазывалась по коже, чище не становилось. А такого сервиса мы никогда за свою недолгую жизнь не видели, да и в деревне первый раз. Кое-как умывшись и расчесавшись, наконец сели за стол.

В свете дня баба Варя уже не казалась нам страшной, она оказалась очень заботливой, одинокой старушкой, которая была рада внезапно свалившимся на ее голову гостям. Поэтому мы были накормлены, напоены, и даже одеты.

Наша одежда пришла в негодность после забега по кустам, да и как могла выдержать старая ткань колючки и острые ветки, мы, наверное, на тех ветках оставили добрую половину наших халатов, поэтому с антресолей бабушкой были вынуты все вещи, которые хранились там лет тридцать.

Так я нашла себе длинную черную юбку, подбитую кружевами понизу и белую футболку. На Алинку надели старые джинсы (бабка сказала, что их еще в юности ее дочь носила, мы, конечно, не стали уточнять, в какие годы прошла юность ее дочери), и не менее старую кофту «прощай молодость», на ноги нам нашлись стоптанные босоножки…

Ну, как босоножки, это скорее сандалики с застежкой на боку, я такие в детском садике носила…

Ну, если вы представляете, как выглядят дети самых бедных и нищих цыган, так вот это мы с Алинкой.

Баба Варя наскребла нам несколько рублей на дорогу, а дед пообещал подкинуть до станции на телеге!!!

Глава 9 Дом, милый дом!

И вот стоим мы такие красивые на станции, а денег на билеты нам не хватает, если только на электричку наскребем, да и то на один билет, но та идет только поздно вечером, говорят, переполнена так, что двери с трудом закрываются.

Сели мы на лавочку возле касс и сидим голову повесили, а Алинка у бабульки еще панамку прихватила. И вот сидит Алинка, панамку сняла и в руках держит.

Видим, мимо нас какой-то дядечка прошел, прихрамывая, и тут в панамке Алины что-то брякнуло, смотрим, а на дне несколько монеток лежит. Не успели мы отойти от шока, как проходящая мимо нас женщина кинула туда сто рублей…

– Они нам что…..это милостыня… что ли???? – у меня челюсть отпала так, что обратно не вставляется.

– Молчи, голову повесь, может еще подкинут, глядишь, на билеты хватит…– тихо шипит Алинка.

На перроне появился весьма респектабельный господин, проходя мимо нас, он пробурчал что-то под нос, но кинул в панамку две измятые бумажки.

– Стыдно-то как, побирушки вокзальные сидим тут, – ворчу я.

– Меньше ворчи, если еще чуток подкинут, тогда наковыряем на автобус, – шипит на меня Алина.

Две бабульки со словами «горемыщщщныыыые» бросили нам пару десятирублевок…

И мы так бы высидели, наверное, еще деньжат, но тут к нам подошел весьма дурно пахнущий мужик со словами: «Эй, девахи, вы откель и чьи будете? Чтобы тут побираться аще Кольке меченому мзду платить надо за место…!»

Вот мы не стали выяснять кто такой Коля меченый, что такое мзда, а прихватив панамку с деньгами, рванули в сторону автобусной станции.

Тот мужик, конечно, попытался за нами погнаться, но где ему догнать двух беглянок из сумасшедшего дома. Уже на первой стометровке он начал тяжело пыхтеть, на второй – хрипеть, а потом сошел с дистанции.

На билеты на автобус нам не хватило совсем немного, и Алинка долго упрашивала водителя автобуса, чтобы он взял за наличку без билета, наконец, ей это удалось, но нам пришлось тащиться за угол, где нас и подобрал автобус.

Москва встретила нас дождем, мелким, моросящим, противным, нагретый солнечными днями асфальт остывал, испаряя влагу, что падала с небес. Поэтому лужи были теплыми, а над поверхностью поднимался легкий туман. Земля, иссушенная неделями пекла, с благодарностью впитывала влагу, все цвело и благоухало, по краям тротуара прибило пыль, и она превратилась в вязкую субстанцию, что пачкает ноги и обувь. Люди спешили, они шлепали по лужам мимо двух странно одетых девушек, мокнущих под дождем, не замечая тех, да и кому какое дело как ты одета. Лица, закрытые зонтиками ничего не отражали, в своей обычной суете, людям не было дела до окружающих.

– Ну, чего, теперь куда? – спросила Алинка, я уже привыкла к ее простоватому говору, манерам уличной девчонки, мне в ней нравилась тяга к жизни и способность выживать в любой ситуации.

– Теперь нам надо добраться до моей квартиры.

Кое-как мы набрали денег на два билета и спустились в подземку, люди от нас шарахались, а дежурная по станции подозрительно смотрела нам вслед. И тут появился патруль, пара полицейских с рациями и резиновыми дубинками, идут по центру зала, дубинками помахивают, и так внимательно глазами в нашу сторону стреляют! Ну, все, сейчас как прицепятся, а у нас ни документов, сами сбежали из сумасшедшего дома, одеты как попрошайки вокзальные…

Нас спасла подошедшая электричка.

Мы с Алинкой в нее влетели и быстро забрались в уголок, чтоб не отсвечивать. Но и тут люди подозрительно на нас покосились, и старательно прижимали свои котомки и кошёлки к груди, вдруг чего…

Алинка решила быть приветливой и улыбнулась окружающим, ой, зря она это сделала…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.