Как мы стали детективами после того как я умер

Сейчас перед ней ее друг, почему она должна вести себя так отвратительно?

Но выдавить хотя бы дежурную улыбку все равно не получается.

Потому, что ей страшно.

Страшно думать о том, что могло произойти в доме Ханако.

Друг резко поднимает голову и смотрит на нее тяжелым взглядом, заставляя девчонку поежится и обхватить себя руками. В его взгляде плещется ярость. Суженные донельзя зрачки смотрели в лицо подруги ища, какой-то скрытый смысл.

Она действительно боится, ее выдает крупная дрожь, которая прошибла тело.

Секунда.

Глубоко вдохнув и задержав дыхание, девушка отрывает от себя трясущиеся руки и медленно тянется к окровавленным рукам своего друга. Ужасно медленно, но вот она обхватывает его запястья, чувствуя под пальцами, что все мышцы напряжены до предела. И засохшую корочку крови под ладошками.

Ханако удивленно смотрит на нее, на несколько мгновений удушающая атмосфера между ними ослабевает. Пользуясь этим моментом и более свободно выдыхая, девушка тянет его за собой, заставляя перешагнуть порог квартиры.

Стук каблуков бьет обоим по ушам.

Она проводит его в коридор, где оставляет, огибая для того, чтобы закрыть дверь.

Нет, нет!

Но разум воспринимает все будто через толстый слой дыма.

Она поворачивается и вздрагивает, уставившись в глаза, которые, кажется, даже горят изнутри. Тело от страха прошибает холодный липкий пот, и девушка прижимается к двери спиной, стараясь смотреть в эти глаза, борясь с желанием зажмуриться.

Ведь, если она закроет глаза, что-то произойдёт.

И не важно, что это лишь иллюзия.

Не придумав ничего лучше, Ханако опускает голову и поддается вперед, упираясь лбом в плечо подруги.

Зачем?

Он тяжело вздыхает.

Иногда адреналина слишком много в крови и Ханако делает неправильные поступки.

Он боится стать таким же, как отец.

– Тебе бы помыться, – тихо шепчет Мегуми, покрываясь мурашками от того, что сейчас слипшиеся от крови волосы щекочут нежную кожу шеи.

Друг хмыкает и отстраняется, а челка спешит прикрыть его глаза.

Но девушка поднимает руки и заправляет непослушные пряди за уши, открывая лицо вновь. Она хмурится, потому что волосы все равно падает ему на лицо, но сейчас нет смысла закалывать невидимками, она же его в ванну отправляет. Мыться с убранными волосами, которые пропитаны кровью – такое себе удовольствие.

–– Пройди по коридору и сверни влево, а я пока поищу сменную одежду, – уже более уверенным голосом произносит подруга, а ее губы трогает легкая улыбка.

Да, определенно, Ханако так нравится больше.

Пока девушка исчезает, пусть и слишком поспешно, в одной из виднеющихся комнат, он, немного пошатываясь от перенапряжения, которое стало резко его отпускать, направился в указанном направлении.

Ванная встретила его белым светом, и Ханако пришлось прищуриться, чтобы глаза не сильно болели. Присев на краешек ванной, он стянул с ног ботинки и с наслаждением отложил подальше от себя, вытягивая ноги. После чего потянулся руками к замку на осенней куртке, но, пальцы все никак не могли нормально нащупать замочек.

Этот звон буквально въедался в Ханако, заставляя его снова злиться и уже руками рвать этот замок.

– Я принесла полотенце.

В дверь постучали, и после тихого «Да» в ванную зашла девушка. Она положила большое махровое полотенце на стиральную машину и посмотрела на друга, который боролся с курткой.

– Помочь?

– Помоги.

Ханако внимательно смотрел, как блондинка подходит к нему, такому странному в этой жалкой пародии на куртку. Она склонила голову, чтобы лучше видеть замок, а Ханако наблюдал за ее длинными ресницами, подрагивающими от движений глаз.

– Готово, – с тихим щелчком расстегнулся замок, и куртка оказалась в руках девушки.

Она повернулась, прикидывая, куда ее деть, после чего бросила на стиральную машинку. С тихим звоном замок ударился и затих.

– Спасибо.

– Всегда пожалуйста, – Мегуми тепло ему улыбнулась и скрылась за дверью, – Сейчас принесу сменную одежду

***

– Значит это все из-за отца? – подув на горячий чай, Мегуми сделала пробный глоток и поморщилась. Язык неприятно обжегся.

– Ага, – Ханако кивнул, наблюдая в окно за ночным Токио, который хорошо виднелся из окна его подруги.

Многоэтажный дом стоял на пригорке, а жила девушка на шестом этаже.

Он тоже держал в руках чашку с чаем, но так и не притронулся к напитку.

Она взглянула на друга и отметила про себя, что кофта с длинным рукавом и высоким горлом, а также широкие спортивные штаны, которые парень подвернул до колен, очень даже неплохо на нем смотрятся. Иногда полезно иметь дома вещи в стиле унисекс. Слабо улыбнувшись, она перевела взгляд на мокрые волосы друга, которые теперь пахли клубникой и забавно вились на концах, а капли стекали и мочили ткань кофты.

– Отец пришел после казино, – внезапно выдает Ханако и смотрит на удивившуюся подругу, – Ещё хуже пьяный, чем обычно.

– Казино? – тихо-тихо переспросила Мегуми, округлив от ужаса глаза.

Парень уставился на нее невидящим взором, а потом хмыкнул, возвращая взгляду ясность. Поставив чашку на журнальный столик, одноклассник продолжил.

– Там он встретил своего старого друга и, – голос срывается, а Ханако удивленно смотрит прямо перед собой, не понимая, с чего бы вдруг спокойствие, с которым он сидел минуту назад, вдруг решило его покинуть, – Они пришли домой и его другу, показалось хорошей идеей.

Тело пробила мелкая дрожь, которая начала нарастать, и парень опустил голову, закрываясь мокрыми волосами, которые тут же облепили его лицо. Он закусил нижнюю губу до крови, чувствуя, осознание того, что произошло, лавиной обрушилось на, с виду хрупкие, плечи.

Кажется, на глаза навернулись слезы, иначе почему изображение так смазывается и плывет?

Почему, почему ему так плохо?

Его должно было отпустить, он должен чувствовать облегчение, тогда почему? Мама ведь не принесла ему ничего, кроме шрамов, ведь так? Тогда из-за чего сердце так гулко стучит, а в ушах слышится шум крови?

«Ах ты, маленький ублюдок! Я учила и содержала тебя только потому, что из тебя было легко слепить то, что мне нужно. Не заблуждайся! Я никогда не любила таких…»       

Ханако понимал, что уже давно не чувствовал «любовь» мамы и отца.

Нет, он не ненавидел их, можно сказать ему даже было плевать, но слова, сказанные этими жестокими людьми, невольно отпечатались на израненной душе.

«Слышишь, что говорят твои родители? Они правы! Ты никому не нужен! И никогда не будешь!»

«Из тебя вырос ужасный сын, который никогда не слушается своего отца!»

И сейчас тянули где-то под грудью, заставляя сгибаться еще больше.

Как же он ненавидел это противное чувство!

Почему все это происходило!

Зачем?

Мегуми сидела рядом, не зная, что делать. Она ужасно паниковала, она не могла собраться с мыслями, подобрать какие-то слова, лишь бегала глазами по сгорбленной фигуре парня, и чувствовала телом передающуюся дрожь.

Шумно выдохнув, она протянула руки и, обняла Ханако, прижала его к груди, начиная легонько поглаживать спину. Парень тут же замер и напрягся.

– Что ты делаешь? – он говорил ей куда-то в грудь, а широко раскрытые глаза видели перед собой лишь тьму. Зато в нос ударил сладко-горький, с легким оттенком чего-то цветочного, запах.

– В детстве, – тихо начала девчонка и почувствовала, как чужие руки ложатся ей на талию, – Меня часто так обнимали, чтобы успокоить. И знаешь, работало. Может тебе тоже поможет? Я не знаю.

Руки болезненно сдавливают ее, и девушка охает, чувствуя, как пальцы сильно сжимают ткань её кофты. Но она продолжает гладить одноклассника по спине. Тот опять замирает и шумно вдыхает, после чего опаляет дыханием область груди. Его волосы уже промочили футболку, и капли тихонько ползут по животу девушки, вызывая табун мурашек.

Он прикрывает глаза, разжимая руки, и кладет одну ладонь на хрупкую поясницу, а другую – на уровень лопаток. Сильное нажатие – и парень вжимается в тело своей подруги, зарываясь лицом в грудь еще глубже и прикрывая глаза, позволяя легкому, приятному запаху окружить себя, а телу – расслабиться.

Девушка почти не дышит и приходится делать маленькие вдохи и выдохи. Руки все еще скользят по спине Ханако, и пальцы чувствуют, как мышцы под ними расслабляются, а напряжение пропадает.

Решившись, Мегуми решает спросить:

– Если не хочешь, можешь ни о чем не говорить. Но часто бывает, что рассказ помогает.

– Рассказать… – тянет друг, прислушиваясь к частому сердцебиению его подруги, оно эхом отражается в голове.

А с чего бы начать?

– Это не мое дело, конечно, но, Ханако, знай, что ты всегда можешь рассчитывать на меня. По крайней мере, как на верного слушателя, уж точно.

– Всегда.

Ему так хочется верить, но он не знает, с чего и как начать, как преподнести, как не отпугнуть.

Опять нарастает страх потерять друга.

Первого и единственного

– Всегда, – хрипло шепчет Мегуми, чувствуя, как хватка слабеет.

Глава 6

В жизни случаются неудачи – и некоторые из них слишком тяжелы для мгновенного преодоления. Зонт со звоном ударялся о пол, под ним необратимо образовывалась лужа. Горо сжал мозолистыми пальцами рукоятку крепче, затем молча проскользнул к стене и оставил заботливо подписанный – достаточно кривой каной – сестрой механизм из ледяных прутьев и влажной ткани. Как вода оставляет разводы на кафеле, так и на обычно приятном лице блондина оставила отпечаток неприятная пустота.

В студсовете президент был мрачен почти как погода за окном – перебирал кипу бумажек, присланных сегодня от администрации рано утром, даже раньше, чем они оба явились на свои места.

Осенние листья заметали двор, и, как бы персонал не старался расчищать дороги, зонтики учеников, лениво стекающиеся ко входу, словно капли вниз по стеклу, безжалостно растаптывали их, не вызывая приятных ассоциаций.

Лужи крови, человеческое тело, переломанное до неузнаваемости – все это останется в этой осени, и это будут единственные яркие воспоминания этого сезона для человека, который не успел.

– На моей памяти это первый раз, когда умирает наш ученик. Не знал, что для этого так много процедур, – голос Акиры выдернул Горо из потока мыслей и воспоминаний о сегодняшней ночи.

– Кто погиб?

Не делай чересчур спокойное лицо.

Изобрази волнение.

Школьная форма – единственное, что было понятно. И уже не хотелось смотреть. Этот тяжелый и чрезмерно сочувствующий взгляд, которым посмотрел на него президент внушал отвращение.

– Полагаю, твоя одноклассница. Смерть – что может быть трагичнее. Что может быть привычнее.

Холодный пот по ощущениям жег точно так же, как вчерашний дождь.

События, за которые люди порой берут на себя ответственность, могут быть ближе, намного ближе, чем кажется для начала.

– Нужно донести семье соболезнования от класса.

– Это странно, но у нас в базе нет контактов. Придется наведаться по адресу.

– Я займусь этим, – необходимо было, чтобы улыбка на его лице выглядела подобающе натянуто, подобающе «лишь для вежливости».

И с этим Горо справился.

Но: знать, что с некоторыми вещами все же не справляется, здесь не хотел бы даже он сам. Горо думает: вечером он придет – и мягкая семейная атмосфера разобьет чувство бессилия. Но уже к обеду тучи разошлись, выглянуло слегка теплое солнце.

К обеду Горо неожиданно понял, что из класса испарилась траурная атмосфера, вместо нее – улыбки на лицах из-за глупых шуток.

Исчезла белая лилия с пустой парты. Исчезли документы. Вернулся улыбчивый президент, разбирающий заявки в клубы.

И будто одному ему не было смешно от такой вот не поддающейся логике игры.

Исчезло чувство реальности, когда мимо него в коридоре прошла девушка со светлыми волосами и усталым взглядом. Исчез зыбкий контроль на спокойствии – окончательно.

Горо мешкал секунду, прежде чем окликнуть и положить ей руку на плечо:

– Извини за беспокойство, Мегуми-сан. Как ты себя чувствуешь?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.