Вампиры

Адам прокашлялся.

– …М-м, да, конечно, если оно так…

– Сынок, так не пойдет, – отчеканил Джек. – Или да – или нет. По-другому никак. Ты с нами или с кем-то еще? Да или нет?

Священник пару секунд молча глядел в лобовое стекло. Затем он посмотрел на Аннабель. Та тепло улыбнулась. Затем он перевел взгляд на Джека.

– Да, сэр.

За ними засигналила машина – мол, двигайте. Они двинулись.

Через несколько минут Джек свернул со знаменитых «17 миль» на боковую дорогу, карабкающуюся по склону холма над полем для гольфа «Пеббл-Бич». За ним сверкал синевой Кэннел Бей. Снизу располагались небольшие загородные дома, а сам хребет заняли поместья, отгороженные стенами, просторные, красивые, с могучими соснами, теннисными кортами, двориками будто с открыток и жрущими цветы оленями. Команда Ворона облюбовала чуть ли не самый большой особняк на хребте: громада в тюдоровском стиле поодаль от дороги, с крыльями и флигелями, двухэтажным гаражом на пять машин, японским садиком у испускающего пар бассейна на заднем дворе, и еще восемь акров земли, чтобы порезвиться.

– Настоящий дворец, – объезжая припаркованную машину и сворачивая в проезд, подумал Джек. – И, как ни странно, раньше он не казался таким просторным.

Но это было раньше.

И не надо думать про телефон.

Кот с Аннабель вывернули шеи – рассматривали что-то позади.

– Она? – спросила Аннабель.

– Похоже. Ее машина, – ответил Кот.

– Вы о ком? – спросил Джек.

– Это Даветт, – ответила Аннабель. – Она, наверное, ожидала, пока мы привезем Джека из аэропорта, и заснула.

– Хотите, сбегаю приведу? – предложил Кот.

– Нет! – отрезала Аннабель.

Джек завернул машину на пустующее место в гараже и удивленно посмотрел на Аннабель.

– Мне казалось, она нравится тебе.

– Да. Но мы уезжаем через шесть часов, и я хочу сперва взять у тебя данные. Потом можешь и поговорить.

Взять данные…

Джек сжался за рулем. Его окатила волна жгучего болезненного стыда. Взять данные – значит, загипнотизировать, заставить в мельчайших деталях вспомнить весь кошмар двухнедельной давности. Или он случился только вчера? Заставить выслушать, записать на пленку все до последней мелочи, потому что каждая мелочь может оказаться важной. Никто ни черта про вампиров не знает, и потому надо записывать все, изучать, узнавать… Энтони, о боже! Я не хочу это вспоминать!

– А вы еще не записали отчет о последней работе? – спросил отец Адам.

Память Джека послушно пришла на помощь, забилась в темный угол.

– Наверное же, записал, – вяло промямлил он, бледный, вспотевший, и нерешительно заглянул ей в глаза. – Разве нет?

– Нет, – лаконично и тихо, но решительно объявила Аннабель.

Это значило, что она любит и понимает Джека, но ему все равно придется вспоминать.

Джек закрыл глаза и подождал, пока откатит волна.

Он же и не вспоминал. И не пытался вспомнить. Тем более всё до последней мелочи. Ни разу.

По крайней мере, когда бодрствовал.

– А как так вышло, что ты знаешь про записи? – настороженно осведомился Карл.

И тут Джек очнулся. Я ж их вождь. От меня зависят. Рок, мать твою, энд ролл.

Джек повернулся и посмотрел на Карла.

– Этот парень и собирает пленки для Человека – уже три года как.

Он заметил, что внезапно заинтересовавшийся Кот аж подался вперед, впился глазами в того, кто, как оказалось, знает все их боевые секреты и страхи.

Но Кот лишь изрек «ох» и откинулся на спинку сиденья.

– Ладно, – буркнул Джек и распахнул дверцу, а потом повторил уже спокойней для Аннабель: – Ладно.

Затем они все полезли наружу, взялись за чемоданы и побрели по дорожке ко входной двери.

– Шесть часов, да? – ни к кому конкретно не обращаясь, спросил Джек. – Вы уже всё перевезли?

– Если бы мы тебе могли вовремя сообщить, ты мог бы лететь прямо в Даллас, – радостно объявила Аннабель. – У Карла осталась только одна порция груза.

– Оружие, – пояснил тот. – Арбалеты и все такое. Завтра отправлю их в Даллас на грузовике. Тупые федералы! Боятся, что кто-то из-за ящика со средневековым оружием угонит самолет «Pan American» на Кубу.

Он рассмеялся. Оба остановились на первой ступеньке крыльца. Джеку показалось, что телефон уже звонит. Он попытался улыбнуться. Остальные столпились перед дверью, и Джек понял: не телефон. Просто звякают ключи.

– Забавно, что, если бы там были пушки, которых и так уже все боятся до чертиков, федералы бы так не переполошились, – сообщил Карл и снова рассмеялся: – Джек, нам надо переходить на пушки.

Джек, торопливо ступивший в большое пустое фойе вместе с остальными, подумал, что и в самом деле – почему не пушки?

Да, почему? Ведь пушки. Пушки!

– Пушки?! – чуть не выкрикнул он.

Все встревожились, повернулись, в замешательстве уставились на него.

– Что? – спросил Карл.

– Пушки!

– Пушки?

Джек обнял его и вскричал:

– Ну да! Чертовы пистолеты, винтовки, дробовики! Ты разве не видишь?

– Пистолеты, хм…

– Рок-н-ролл, ребята!

Глава 5

Они сидели в баре, окруженные остатками выпивки, наблюдали глумливое веселье Джека и поневоле играли в его угадайку.

Карл просто излучал раздражение. Аннабель скучала, Кота происходящее забавляло. Адам пребывал во все том же ошеломленном состоянии, в каком явился из Рима. А Джек…

Он так веселился, что всем, в общем, было плевать на его загадки.

Кот подумал, что Джек наконец-то вернулся. А когда он заметил тот же невнятный, пьяноватый восторг в глазах товарищей, понял: они чувствуют то же самое.

– Ну смотрите, – снова заговорил Джек и водрузил ноги на ограждение барной стойки с грохотом, гулко раскатившимся по залу. – Осталось всего лишь свести воедино пару кусочков.

Он посмотрел на их пустые бездумные лица и умудрился из своей ухмылки изобразить улыбку.

– Ладно, класс. Начинаем урок заново.

Урок начался. И на этот раз они начали понимать.

…Помните ту дыру от пули шерифа во лбу твари? Дыра так быстро затягивалась. И в нее затекала кровь из раны, оставленной на лбу крестом отца Эрнандеса. Ведь так?

Все молчали.

– Так? – переспросил Джек.

– Так, – медленно повторил Кот. – И что?

– И что, черт возьми? – пробурчал Карл.

Внезапно понявший Кот подался вперед и выпалил:

– Порез не исцелился!

– От креста, – продолжил Адам.

– От святого серебряного креста, – поправил Джек. – Но ведь рана от пули уже закрывалась!

Карла вдруг осенило, и он даже подпрыгнул, громко хлопнул ладонью по стойке.

– А, ну вот, ты увидел, – лукаво ухмыляясь, констатировал Джек.

– Да я видел и раньше, я просто поверить не мог, – с отвращением выговорил Карл.

– Да я тоже не поверил, – застонав, сообщил изумленный Кот и тоже ухмыльнулся.

– Если кто-нибудь не скажет мне тотчас же, что происходит… – угрожающе начала Аннабель.

– Ха, происходит туча пыли и йо-хо-хо – гребаные серебряные пули! – подавшись вперед от избытка чувств, завопил Кот.

Все рассмеялись – кроме Аннабель. Она рассердилась.

– Ради бога, кто-нибудь, наконец, скажет мне, в чем дело?

– Серебряные пули, – ответил отец Адам, затем кивнул Джеку и уточнил: – Святые серебряные пули, благословленные церковью.

– Но я думала, что серебряные пули – это для оборотней, – заметила Аннабель.

– Да, для них, – спокойно подтвердил отец Адам.

Джек подумал, что священник сказал это слишком уж спокойно, потому поднял руку, предупреждая вопросы, и гаркнул:

– Нет! Адам, я не хочу ничего знать об этом!

Тот улыбнулся, посмотрел в свой бокал.

– Ты меня слышишь?

– Слышу, конечно.

– Хорошо. Карл, ты можешь отлить пули?

– Конечно, могу, – самодовольно ухмыльнувшись, ответил Карл и уселся. – Но кто-нибудь здесь, кроме меня, умеет стрелять?

– Джоплин, ты не идешь, – хмурясь, напомнил Джек. – Ты – наш основной. Сколько уже раз я говорил…

– Теперь не так, – не унимался Карл. – Я – снайпер. Кто-нибудь другой может…

Джек упер локти в стойку и смотрел на Карла до тех пор, пока тот не потупился, а затем тихо сказал – будто вбил последний гвоздь:

– Друг мой, этого не будет.

Кот подобные демонстрации силы ненавидел.

– Ну, черт возьми, а ты что, можешь стрелять?

– Когда меня позвал Дядя Сэм, я неплохо отстрелялся.

Карл фыркнул:

– Неплохо, мать моя, отстрелялся. Ну, дерьмо. Для Дяди Сэма любой, кто не стреляет себе в ногу, уже неплох.

– Тогда у меня для всех вас хорошая новость, – лучезарно объявил Кот. – Значит, по меркам нашей любимой страны, я неплохой стрелок!

– Что, так скверно? – вздохнув, осведомился Джек.

– Скверновато, – мило улыбнувшись, подтвердил Кот. – В амбарную стену я, наверное, попаду шагов с десяти, но…

– Что «но»?

– Притом лучше б я был внутри амбара, а не снаружи… чтобы уж наверняка, знаешь.

– Замечательно, – похвалил Джек и закрыл лицо руками.

– Джек, но я… – начал Карл.

– Карл, заткнись. Ты не будешь стрелять.

– Ох, верзила наш, ладно, – вдруг согласился Карл и рассмеялся. – Но мне ж придется вас учить! Ну, разве только вы, святой отец, не стрелковый ас.

– Этому в семинарии не учат, – улыбнувшись, ответил Адам.

– Потому я и не пошел туда, – поддакнул Кот.

– Вишневый Кот, молчать, – скомандовал Джек. – Карл прав. Нам нужно тренироваться. Скажи-ка мне, Зоркий Глаз, сколько нам времени потребуется натаскаться до твоего уровня?

– Вечность, – отпив, определил Карл и поднял руку, предупреждая возражения Джека. – Джек, я серьезно. Это особый, очень специальный инструмент. К нему нужна привычка, особый подход. По мне, так вам он не слишком нужен, так, на экстренный случай. Джек, твои чертовы арбалеты слишком несподручные, в спешке не перезарядишь, а Коту нужно что-то, помимо его кольев и деревянных ножей. Да ему всегда это надо было.

Он откинулся на спинку, опустошил свой стакан.

– Никто из вас не умеет стрелять так, чтобы стрельба в самом деле могла разрешить внезапные сложности и сделать дело. Если б вы были настолько хороши, сами бы понимали это. Я могу вас научить, и вы станете лучше – это да. Но если серьезно, то вам нужен настоящий стрелок.

– Ты же говорил, что нужны, самое малое, двое, – напомнила Аннабель.

– Да, по меньшей мере, – подтвердил Джек.

– И один лучше бы был стрелком, – добавил Карл.

– А лучше двое, – сказал Адам.

– Лучше двое, – согласился Джек.

Карл побрякал ледышками в пустом стакане. Джек долил.

– Но проблема в том, – произнес Карл почти про себя, – что парень, который нам нужен, – он вряд ли к нам впишется. А кто впишется, вряд ли будет стрелком, каким надо.

– И нечего стыдиться того, что мы не умеем стрелять по людям, – буркнула Аннабель.

– Ну да, – согласился Карл.

– А ты умеешь.

– Да, умею, – подтвердил Карл и отпил. – Я хорошо стреляю из пистолета. Но настоящие стрелки… хм… а для нашей работы нужны настоящие стрелки. Знаешь, они совсем не такие, как я.

– Ну, провалиться мне, – сказал Джек и вдруг встал.

Он ухмыльнулся, обвел команду взглядом и сказал Карлу:

– Карлос, амиго, все, что ты говоришь сегодня, мне кое о чем напоминает. Серебряные пули, и вот теперь…

– Стрелок? – вставила Аннабель.

Джек проигнорировал вопрос.

– Адам, позвони Человеку. Пусть срочно пришлет в Даллас серебро. Аннабель, дай ему адрес.

– Я могу достать серебро и тут, – возразил Карл. – Парень может благословить его?

– Парень, хм, – сказал Адам. – Нужен, по крайней мере, епископ.

– Ладно. Звони Человеку. Пусть пришлет пару слитков, – велел Джек. – Эй, а как насчет дробовика? С ним может обращаться любой. Или М-16…

Адам покачал головой.

– Нужна одна пуля, причем маленькая. И она должна быть частью креста.

– Откуда ты знаешь? – полюбопытствовал Карл.

– Неважно, – отмахнулся Джек. – Насколько малой должна быть пуля?

– Любая пистолетная.

Джек смотрел в спокойное, уверенное лицо отца Адама и думал о том, что парень знает свое дело.

– Пусть он вышлет нам на тысячу патронов.

– И сколько это? – улыбнувшись, спросил Адам.

– Узнаем, когда приедет серебро. Карл, ты уверен, что сможешь расплавить серебро и отлить нужные пули?

– Отвали, – фыркнул Карл.

Ухмыляющийся Кот наклонился к Адаму.

– Позволь мне перевести. «Отвали» у нас значит «конечно же, мистер Ворон! Я удивлен тем, что вы спросили».

Адам тут же улыбнулся, но рассеянно и как-то невпопад.

– Ты еще с нами? – осведомился заметивший Карл и усмехнулся.

– Извините, я просто задумался, – тряхнув головой, смущенно пояснил Адам и посмотрел на Джека: – Уже четыре сотни лет… на самом деле, конечно, дольше, но записи существуют за последние четыре сотни лет. Все это время люди дрались с вампирами, и никто никогда не подумал использовать против них серебряные пули. …Его Святейшество был прав. У вас отличные инстинкты.

Адам покраснел и отхлебнул.

Когда Кот увидел, что Джек тоже покраснел, то почти рассмеялся. Но все-таки, слава Богу, не рассмеялся.

– Ну да, – промямлил он, но вдруг стряхнул смущение, поднял бокал и начал тост. Все подняли свои бокалы и стаканы.

– За великих! – провозгласил он.

– Которых осталось так чертовски мало, – в унисон вставили Кот, Аннабель и Карл.

Они переглянулись, Адам заметил: между ними будто проскочило что-то неизбывно тоскливое, печальное. То же самое у всех. И что это?.. Адам задумался и вдруг понял: это усталость.

Терзающая душу, ноющая болью в костях, изнуряющая усталость. Потому что их война никогда не закончится.

– Так расскажите мне про этот дом в Большом Далласе! – вскричал Джек, снова без малого радостный. – Сколько спален?

Чертов тост прозвучал слишком уж больно в огромном пустом особняке.

Аннабель протянула пустой стакан.

– Семь. И очень симпатичных.

– Есть даже комната для хобби Карла, – лукаво ухмыляясь, добавил Кот.

– Хобби, в мою задницу! – допив, буркнул Карл.

– Я постараюсь, – с каменным лицом пообещал Кот. – Но у тебя такая большая задница. А у меня такой маленький хобби.

– Дети! – с деланой строгостью завопила Аннабель.

– Правильно, хватит цапаться, – поддержал Джек.

Он домешал коктейли и вышел из-за стойки.

– Аннабель, ладно. Давай уже покончим с нашей работой.

– Хочешь прямо сейчас записывать?

– Да. Сделать и забыть.

– Но нельзя же пьяным!

Он, крепкий будто медведь, обнял ее, поднял со стула и поставил на пол.

– Юная леди, вы бы удивились тому, сколько я всего наделал пьяным.

– Я бы не удивилась, – поправляя юбку, отрезала она.

– Черт возьми, я даже бился с вампирами пьяным.

Она сурово, как школьная учительница, глянула на него и объявила:

– Ты никогда не шел на бой пьяным.

– Это да, – кивнув поддакнул Джек. – Но если дела так пойдут и дальше, я начну.

Затем они рука об руку вымаршировали из комнаты. А Кот с Карлом остались и завели беседу с юным отцом Адамом, чтобы выяснить, на что он годен, и немедленно, к великому своему смущению, выяснили: он считает их героями. Нет, вот так: Героями – человечества, церкви, Героями Бога.

Жуть.

Кот мало того что был готов провалиться, так еще и глубоко озадачился. Парень слушал записи, и все еще считает Кота героем? Он знает, сколько раз я бывал перепуган до смерти и как орал? А я ведь орал и на запись. Аннабель говорила, что однажды под гипнозом я как заору! И он так и думает, что я герой?

Кот налил себе еще и с подозрением уставился на молодого священника. И подумал про себя, что святоша, не иначе, замыслил нехорошее.

Карл тоже чувствовал себя ничтожеством. Хоть и не до такой степени, как Кот. Когда ты техник, а не боец, молодой святоша не так мощно пожирает тебя глазами. Хотя, конечно, все равно слишком уж сокрушающее обожание.

Кот с Карлом узнали многое. И прежде всего то, что Адам был хорошим священником и человеком, крепким в вере, со всеми вытекающими, и истым бойскаутом, всегда спешащим на правое дело.

Наверное, слишком уж спешащим, но, может, это и правильно для той дурацкой работы, которой занимается Команда?

Родился будущий отец Адам под именем Адам Ларранс в Беркли, Калифорния, вырос там и пропитался местным духом, а заодно и левыми убеждениями тамошнего молодого священства: теология свободы для народных масс Центральной и Южной Америки, ограничение оборота оружия, запрет смертной казни, освобождение женщин, две мировые сверхдержавы – два одинаковых зла, и, конечно, надо побольше социальной помощи. Но несмотря на все это и плюс к тому убеждение в пользе ненасилия, парень знал, зачем явился сюда: убивать вампиров. Просто убивать. Он не хотел «социализироваться» с ними, получать для них социалку, добиваться для них бесплатной психиатрической помощи или, прости Господи, возвращать их к Нему.

Адам хотел прикончить их, вычистить, стереть с лица Земли.

Он хотел, чтобы их не было.

Чертов недоросль даже выучился стрелять из арбалета. И да, Адам и в самом деле верил в то, что серебряные пули заработают. И, что замечательно, не стал раскрывать причин своей веры. Конечно, он мог и проболтаться, но пока Команде удавалось не впутываться в работу с оборотнями.

Затем парень учинил кое-что еще, удивившее, смутившее и обрадовавшее. Он встал, чтобы идти в туалет, но не пошел сразу, а повернулся и сказал:

– Я хотел сказать, что в аэропорту, когда обсуждали насчет репортера, я вел себя как последний засранец. Я поступил неправильно. Потому я искренне прошу прощения.

С тем и удалился мочиться.

Кот с Карлом молча переглянулись и нахмурились. Затем Карл вытащил из бара еще выпивки, оба принялись отхлебывать и глядеть в пустоту. И молчать.

Адам вскоре вернулся и занял свое место в треугольнике. Священник слегка нервничал и тоже молчал. Наконец Карл посмотрел Коту в глаза и сказал Адаму:

– Если ты с такой легкостью будешь извиняться, тебя будет неинтересно подначивать.

Вернулась Аннабель и сообщила, что они с Карлом уже всё закончили. Кот подумал, что она выглядит чертовски хорошо, учитывая обстоятельства. Да, она слегка бледновата и не в себе, но в общем очень неплохо.

Может, такое и лучше проделывать выпившим. Тут Кот напомнил себе, что она уже отплакала за всех.

Она сообщила о том, что Джек мирно спит и пребудет в таком состоянии еще в точности сорок три минуты.

«Ага! Значит тебе, красотка Аннабель, потребовалось семнадцать минут, чтобы привести себя в порядок перед тем, как идти к нам. Но все равно, Анни, ты отлично управилась. Считай, что я погладил тебя по головке».

Но Кот все равно тревожился о Джеке.

– С ним всё в порядке? – тихо спросил он.

Аннабель удивленно посмотрела на него, затем ободряюще улыбнулась:

– Вишневый, ты же его слышал.

– …Ну да, – поразмыслив, подтвердил он и улыбнулся себе под нос.

– А это кто? – спросил глядящий в витражное окно отец Адам.

Все повернулись и посмотрели. По дорожке ко входной двери брела девушка с очень светлыми волосами, в помятой одежде. Она пыталась одновременно эту одежду разгладить, проверить макияж в ручном зеркальце и пощупать языком зубы, попробовать, чистые ли.

– Ага! – поднимая бокал, провозгласил Карл. – Явилась пресса.

– Репортер? – нервно спросил Адам.

– Угу, – ответил Кот. – Похоже, она провела ночь в машине в ожидании нас. Или в любом случае изрядную часть дня.

– Благослови ее, Боже, – подумала вслух Аннабель. – Должно быть, она отчаянно хочет этого интервью.

Она посмотрела на Адама и добавила:

– Расслабься, дорогой. Мы не скажем ей, что ты священник.

– Ну, если она хороша, то сама выяснит, – заметил Карл. – Лучше уж поставить условие помалкивать насчет этого факта. Как они говорят, не на камеру.

– А если она не станет помалкивать?

– Ну, нам не впервой, – ухмыляясь, заметил Кот.

– Ох, я думаю, она смолчит, – высказалась Аннабель.

– Но если все-таки нет? – упорствовал отец Адам.

– Тогда мы завяжем ей сиськи узлом, – рявкнул Карл и залпом допил. – Причем за спиной. Эй, кто-нибудь собирается ей открывать?

Кто-то пошел и открыл. Кот проводил гостью до бара, предложил выпить. Она отказалась. Она выглядела нервной, растерянной, и…

И, как понял Адам, невероятно красивой. Невероятно красивой, но и хрупкой, а еще, как и сказал Кот, по-королевски величественной. Словно коснуться ее – ужасно и непростительно.

Так странно. Не то, чтобы Адаму она казалась привлекательней и сексуальней священников, но ауру притягательности он ощущал. Боже, какой из нее выйдет замечательный репортер! Люди расскажут ей что угодно.

Он встал, когда его представляли. Аннабель назвала его просто Адамом Ларрансом. Ладонь девушки была прохладной, взгляд казался теплым, дружелюбным, но проницательным, даже давящим. Такое приходит только с опытом и невзгодами. Интересно, откуда они у нее?

Повисла неловкая пауза. Аннабель похлопала ладонью по стулу рядом с собой. Гостья присела. У Адама с чего-то закружилась голова, он пихнул Карла Джоплина. Тот посмотрел на священника, распознал неловкость, затем не слишком натурально изобразил усталую скуку и принялся объяснять девушке, кто такой и что такое Адам и что именно может она написать об этом – если точнее, то абсолютный ноль.

Про возможную судьбу сисек он не упомянул.

Да и не потребовалось. Пусть тут все дружелюбные и вежливые, и она, Даветт, им нравится (это она ощутила сразу). Но она поняла с одного взгляда: предупреждают всерьез. О священнике не писать! Даветт пыталась утешиться мыслью о том, что и не собиралась. Но в любом случае факт: теперь с Командой самый настоящий священник – и это меняет многое.

Ох, что за люди. Она никогда не видела подобного сборища. От них прямо так и разило здоровьем ярдов на десять во все стороны. Не совсем физическим, хотя все, за исключением Карла, казались спортивными. И не то чтобы они были так уж уравновешены и умственно превосходны.

Наверное, тут как раз и уместно сказать, что здоровьем душевным. В прямом смысле этого слова: здоровые души.

Наверное, такое бывает, когда искренне считаешь себя кем-то вроде крестоносца, частью Добра, поднявшегося против Зла.

– А мистер Ворон тут? – спросила она уже прикорнувшего Кота.

– А?

– Мистер Ворон тут? – улыбнувшись, переспросила она.

– Скоро спустится, – буркнул Кот.

Затем они говорили о Далласе. Команда переезжала туда, а Даветт там жила. Она пересекла полстраны, просто чтобы повидаться с Командой.

– Это не та история, на которую натыкаешься каждый день, – пояснила девушка.

Они говорили про рестораны в Далласе, о тех, кого знали в Далласе, и известных техасцах в общем. Оказалось, что Даветт была Даветт Шэндс из когда-то знаменитого семейства Шэндс по прозвищу «Нефтяное поле».

– Но сейчас уже ничего такого нет, – виновато улыбнувшись, заверила она.

Аннабель усомнилась в том. Девушка была богатой всю жизнь, и, похоже, будет. Потом Аннабель одернула себя. Зависть и злость – скверные чувства.

Адам улыбался, слушая светскую болтовню, но сам не сказал и слова.

– А, он у нас в ауте. Кажется, он уже встречался с репортерами, – объяснил Карл, намешивая себе очередную дозу.

– Мистер Джоплин, по-вашему, все репортеры нечестны? – спросила девушка.

– Хм, многое зависит от того, это еще репортер или уже журналист, – глубокомысленно изрек Карл.

– А какая разница? – попытавшись улыбнуться, спросила Даветт.

– Репортеры лгут ради лучшего материала и перспективы стать журналистами.

– А журналисты уже не лгут?

– Хм, тоже лгут. Но исключительно из сочувствия и ради заботы о ближних.

Она довольно-таки непринужденно рассмеялась вместе с остальными. Кот подумал, что выходит неплохо.

Аннабель посмотрела на часы. Через несколько минут явится Джек. Они поболтали еще немного и услышали странную историю от Даветт. Похоже, в колледже она была главным редактором местной газеты, но прошлой весной бросила занятия, в последнем семестре последнего года. То есть она совсем бросила учебу и вернулась домой работать.

– Мне понадобилось, э-э, пошевелить задним местом, – снисходительно улыбнувшись, пояснила она. – Повидать настоящую жизнь.

Кот застонал про себя. «Боже. Ненавижу, когда меня разводят».

Огромные дубовые двери распахнулись, и в зал ворвался Джек, свежий, взбодрившийся и алчный. Карл изобразил бармена, а Джек познакомился с Даветт, крепко сжал ей руку, потряс и объявил, какая та красотка. Похоже, она привыкла, что все обычно вокруг да около, а не так прямо, и заметно смутилась.

– Юная леди, вы хотите взять у меня интервью?

– Почему бы и нет? Подходящее время.

– Оно будет подходящее еще пару часов, а затем мы ноги в руки – и ходу отсюда. Так что приступим.