Как я провёл лето

Николай Липницкий

Как я провёл лето

По траве, насквозь пропитанной росой, осторожно шёл кот, брезгливо отряхивая от влаги лапки. Не матёрый котище и не котёнок, а, так, обычный молодой кот, постоянный обитатель городских помоек. Прошуршав колёсами по мокрому асфальту, подъехала машина, усатый-полосатый напрягся и, наученный горьким опытом бродячей жизни, на всякий случай, юркнул в подвальное окно ближайшей пятиэтажки. Я поднял голову, ловя лицом ласковые утренние лучи, и зажмурился от удовольствия. Люблю конец мая, когда, ещё, свежая зелень, словно почуяв свободу после зимы, буйно раскидывается по газонам, солнце ещё не такое агрессивное, а впереди ещё целое лето. На душе хорошо. Погода удалась нынче, и привычный утренний променад, прописанный врачом после выписки из госпиталя, превратился в приятную прогулку. Рядом остановилась девушка и принялась с интересом наблюдать за маленькой девчушкой, упорно тащившей за поводок упирающегося спаниэля. Выглядело, и вправду, очень комично, и я тоже улыбнулся.

– Какое у вас удивительное лицо! – вдруг, произнесла девушка.

– Удивительное? – от неожиданности я завис на пару секунд.

Честно говоря, удивляться было чему. Ну, не повезло мне с внешностью. Сколько себя помню, меня всегда звали уродцем. Или, ещё конкретнее, уродом. Правда, когда, лет в тринадцать, я, неожиданно, обогнал в росте самых высоких парней класса, так называть меня желающих поубавилось. А, когда, в восьмом классе я, играючи, разбросал двух десятиклассников, державших в страхе всю школу, желающие обзываться вообще исчезли. Вот, только, внешность моя от этого совсем не изменилось. Из зеркала всё так же на меня смотрела уродливая физиономия с низким покатым лбом, мощными надбровными дугами, крупным бугристым носом и тяжёлым квадратным подбородком, слегка выдающимся вперёд. И, если, к этому добавить рост метр девяносто пять и сто двадцать килограмм сплошных мускулов, зрелище получалось ещё то. Не сказать, что это меня сильно напрягало. Всё-таки, за свою жизнь привык. Но проблемы с противоположным полом возникали регулярно.

– Да, – девушка смешно наморщила носик. – Вы интересный экземпляр. Я бы с вас скульптуры лепила.

– А, вы скульптор?

– Нет. Я дизайнер. И вашим бюстом с удовольствием украсила бы одну из проектируемых мной гостиных.

– Мной, обычно, детей пугают.

– Ну, это они преувеличивают. Меня, кстати, Лерой зовут.

– Очень приятно, Глеб, – маленькая изящная ладошка утонула в моей лапище.

– Вам это имя подходит.

Я, уже, по новому, с интересом, посмотрел на собеседницу. А, она ничего! Лет двадцати пяти. Высокая, для женщины, мне, примерно, по плечо, спортивная фигура, с узкими бёдрами и немного широковатыми плечами, бесконечно длинными стройными ногами и породистой головкой на тонкой изящной шейке. И косметикой не злоупотребляет. Так, слегка тронутые помадой пухлые, уточкой, губы, и, чуть-чуть подкрашенные, длинные пушистые ресницы.

Хотя, женщин в таком деле, не поймёшь. Может, она просто за хлебом выскочила. А, через полчаса, тонну косметики по лицу размажет, литры парфюма на себя выльет, и платье от кутюр вместо этого джинсового костюмчика наденет, чтобы просто на работу сходить. Не красавица в современном понимании этого слова, но, симпатичная. Из той категории, что при помощи косметики могут сногсшибательные образы из себя ваять. Чистый холст для стилиста, как я однажды слышал, не помню от кого. Такие, обычно, цепляют внимание и заставляют оборачиваться.

Странно, чем же я так её заинтересовал? Судя по её внешности, проблем с кавалерами у неё, и быть не может. Или, это из серии «Красавица и чудовище»? А, что? Мы из курса физики знаем, что противоположности притягиваются. Ботаники влюбляются в падших женщин, пай-девочки – в хулиганов. Ха! Размечтался. Девчонке, просто, заняться нечем, вот и прикалывается от скуки. В груди, неожиданно, образовалась пустота, как всегда, когда, вдруг, разочаровываешься в человеке, и я, разжав ладонь, быстро убрал свою руку.

– Что-то случилось? – почувствовала изменение моего настроения Лера.

– Нет, ничего, – я, почему-то, смутился и отвёл взгляд в сторону.

– Как, ничего? Я же вижу.

– Говорю же, ничего, – обычно, когда я смущаюсь, начинаю грубить, а, когда грублю, люди меня пугаются окончательно и бесповоротно.

– Я вас чем-то обидела? – девушка, вопреки моим ожиданиям, не испугалась. – Если обидела, извините. А, знаете, тут, недалеко, кафе неплохое. Там хороший кофе и свежие круассаны. Я угощаю.

Честно говоря, меня ещё никогда не приглашала девушка. Тем более, в кафе, пусть, даже, на круассаны. Поэтому, наверное, и не отказался. Просто, кивнул головой, и Лера, взяв меня за руку, потянула, словно маленького мальчика, по боковой аллее куда-то в глубину сквера. И я пошёл, механически переставляя ноги и мучительно пытаясь поймать хоть одну и мыслей, хаотично мечущихся у меня в голове. Вся абсурдность ситуации совершенно выбила меня из колеи. Зато, девушка чувствовала себя, как рыба в воде. Уверенно свернув направо, она провела меня вдоль фигурной декоративной ограды и, посторонившись, бесцеремонно втолкнула через проход на летнюю площадку небольшой кафешки. Народу здесь, по случаю утреннего времени, не было, и все пластиковые столики стояли пустыми. Только, у барной стойки под навесом из гофрированного пластика скучали официанты, вяло переговариваясь между собой, или зависая в своих смартфонах.

Мы выбрали столик у самой ограды, и расселись на пластиковых стульях. Честно говоря, я не сильно доверяю такой хлипкой мебели. Всё время кажется, что сейчас, не выдержав моего веса, ножки разъедутся, и я шлёпнусь на землю своей пятой точкой. А этого не хотелось бы. С детства не люблю нелепых положений. Точнее, панически боюсь показаться смешным. Особенно, перед женщинами. Но, стул выдержал. Увидев нас, от кучки отделилась тоненькая девчушка в чёрной юбочке и белой блузке и, на ходу достав из кармашка кружевного передничка блокнотик, замерла возле нас.

– Ты какой кофе будешь? – обратилась Лера ко мне, совершенно естественно перейдя на «Ты».

– Капучино, пожалуй, – брякнул я первое, что пришло в голову.

– Чудесно! Я тоже капучино. И два круассана.

– Будет сделано, – официантка, кажется, даже попыталась изобразить книксен, и быстро удалилась.

– Ты здесь часто бываешь? – счёл возможным и я перейти на «Ты».

– Да. Я здесь завтракаю.

– А, почему не дома? Я, обычно, с утра умоюсь и, сразу, бутер с колбасой под «Нескафе».

– Ну, тебе можно, – окинула меня взглядом Лера. – Не повредит. А я фигуру блюду. После сна – только стакан сока. А, потом, примерно в это время чашку кофе с круассаном. Я, кстати, как раз сюда шла.

– Работаешь где-то неподалёку?

– Да, мой офис вон там, – небрежно кивнула она куда-то в сторону. – А ты?

– А я, пока, не работаю. Отдыхаю после лечения.

– Ты чем-то болен? – девушка посмотрела на меня и, неожиданно, смутилась. – Прости, я, наверное, бестактна.

– Да, нет. Ничего. Я, уже, здоров и чувствую себя прекрасно. Но доктор дал мне ещё месяц на восстановление. Вот и бездельничаю. Моцион в первой половине дня, моцион – во второй, а, в перерыве – читаю.

– Любишь читать?

– Люблю. Только, всё, как-то, не получалось никак. А тут – такая возможность. Вот и навёрстываю упущенное.

– А, что читаешь?

– Да всё подряд. Мне от родителей библиотека досталась. Ну, как библиотека? Просто, куча разных книг. Никакой системы. Знаешь, в советские времена книга сама по себе ценностью являлась. Возможностей покупать сериями у родителей не было, поэтому, брали всё, что смогли урвать. Там и Дюма, и Есенин… Да, много чего. Так я и читаю, что под руку попадёт. Вот, недавно, Достоевского дочитал. «Неточка Незванова». А, сейчас, за «Антологию советской фантастики» взялся. Ефремов, скажу тебе, очень, даже, ничего. И Обручев.

Появилась официантка и поставила перед нами чашки с кофе и по тарелочке с круассанами.

– А кем ты работаешь? – Лера пригубила из чашки и, сразу, с усиками пены на верхней губе стала выглядеть, как озорная старшеклассница.

– Я – военный.

– Ого! Офицер?

– Да. Капитан.

– Это, воинская часть на Орловке?

– Нет. Я далеко отсюда служу. Тут в отпуске.

– Так, ты местный?

– Да. Родился здесь. Учился, тоже. В тридцать восьмой школе. А, потом, военное училище и дальнейшая служба. Как-то так.

Кофе, действительно, оказался неплохим, как, впрочем, и выпечка. Мы ненадолго замолчали, отдавая дань местному кулинару.

– Женат? – наконец, закончила со своим круассаном Лера.

– Нет.

– А, что так?

– Не задалось, как-то.

– Странно.

Я с подозрением покосился на собеседницу. Она, что, издевается? Или, не видит, что я далеко не красавчик? С такой внешностью, как у меня, на долгосрочные отношения, даже, рассчитывать трудно. Не то, что я в монахи записался, но мелкие интрижки по пьянке – не в счёт. Неужели не понятно?

– Ничего странного. В школе ни с кем не встречался, в училище – ничего серьёзного, а, потом, дальний гарнизон, где особо женским полом мужской контингент не избалован. Потом, командировка, где женщин, вообще, одна на сто мужиков, если не меньше.

– Это, где такие командировки? На Северном полюсе, что ли?

– Типа того.

– Н-да, не повезло, – задумчиво протянула Лера.

– Мне?

– Нет. Женщинам, которые пропустили такой интересный экземпляр. От тебя просто веет первобытной мужской силой. Самцом от тебя веет, вот! Такие мужики женщинам нравятся.

– Не сказал бы.

– Просто, ты ещё не встречал настоящих женщин.

– Ага, – я язвительно хмыкнул. – Можно подумать, мне одни транссексуалки попадаются.

– Не надо ёрничать. Ты прекрасно понял, что я имею в виду.

– Извини, не понял.

– Настоящая женщина никогда не поведётся на смазливое личико, тугой кошелёк и высокое положение в обществе. Ей нужно крепкое мужское плечо, о которое можно опереться, и за которым не страшны никакие жизненные перипетии. Стена ей нужна. За мужем. Понял?

Вот, честное слово, если бы не золотая обручалка у неё на пальце, я бы подумал, что она меня клеит. Хотя, откуда мне знать? Меня, ещё, в жизни никто не клеил. Пьяный флирт в гарнизонной забегаловке не считается.

– Ты, не подумай, – словно прочитала мои мысли Лера. – Я безо всякого умысла. Просто, ты меня, как человек заинтересовал. Ну и, как бы сказать, на тебе, словно тень печали какая-то лежит. Тебя что-то гложет?

– Нет, – я опять растерялся. Что-то, в последнее время теряюсь часто. – С чего ты это взяла?

– Чувствую.

– Ерунда. Всё у меня в порядке.

Ну, не рассказывать же ей, что в последнем бою от нашей роты осталось только восемнадцать человек, израненных мальчишек, тащивших мою немаленькую тушку по руслу горной реки. А там, в ущелье, остались лежать остальные, такие же восемнадцати-девятнадцатилетние солдатики и офицеры не сильно их постарше. И эти потери до сих пор чугунной плитой давят мне на плечи, не давая разогнуться и вдохнуть воздух полной грудью.

– Всё в порядке, – повторил я. – Просто, взгрустнулось. Скажем так, соскучился по обществу. Привык, что вокруг всегда люди. На службе – сослуживцы, солдаты, опять же. В госпитале – тоже полная палата выздоравливающих, болящих, да немощных. А тут – целыми днями один. Вот уже неделю дома, а, даже, поговорить не с кем.

– Выходит, я для тебя, своего рода, спасение? – Лера, опять, шкодно наморщила носик.

– Наверное, – не удержался я от улыбки. – Не поверишь, но я столько слов за всю неделю не сказал.

– Вот и хорошо. Получается, что я ещё и психотерапевтом поработала.

– Пора за терапию гонорары брать.

– За кофе, тогда, ты платишь.

– Идёт. Тебя, кстати, муж не будет ревновать?

– К кому?

– Ну, ко мне, например. Доброжелателей хватает. Увидит кто-нибудь знакомый тебя в моей компании, и мужу доложит.

– Насчёт этого не волнуйся, – девушка расхохоталась, запрокинув голову. – Он у меня не ревнивый. Но, за напоминание спасибо.

– Какое напоминание?

– Совсем забыла, что нужно было мужу позвонить.

Лера достала из сумочки «Айфон» в розовом гламурном чехле со стразами и досадливо прикусила губу.

– Что-то случилось?

– Сотка села. Опять забыла на ночь на зарядку поставить. Слушай, дай свою, мне срочно надо позвонить.

Я протянул ей свой старенький «Самсунг» и смотрел, как она ловко набирает на нём номер. Всегда поражался, с какой скоростью девушки, обычно, печатают на маленькой сенсорной клавиатуре. И маникюр не мешает. А тут, тыкаешь, тыкаешь пальцами в экран, мучительно выискивая нужную букву. И не всегда попадаешь точно туда, куда хотел. И эта программа «Т-9» ещё палки в колёса вставляет. Набираешь одно, а выходит совсем другое. Лера прижала сотку к уху, дождавшись ответа, поднялась из-за стола и, отойдя в сторону, о чём-то оживлённо защебетала с невидимым собеседником. Разговор много времени не занял, но к столику девушка вернулась собранной и деловитой. От игривого настроения не осталось и следа.

– Ты извини, но мне бежать надо, – проговорила она, протягивая мне телефон.

– Да, конечно.

– Ну, до свидания. Запомни это кафе. Может, ещё кофе попьём.

– Обязательно попьём. Спасибо за компанию.

– Лишь бы на здоровье, – рассмеялась она и, подхватив свою сумочку, побежала к выходу.

Я, признаюсь, с сожалением, проводил её взглядом и махнул официантке, требуя счёт. И мне домой пора. Хорошего, как говорится, понемногу.

Всю неделю из головы не шла Лера. Даже, Беляев как-то не читался, хоть и «Человек Амфибия» в молодости была моей любимой книгой. Правда, это не освобождало меня от повседневных дел. Живу один, поэтому, если сам о себе не позабочусь, то никто не позаботится. Ни родни, ни друзей. В школе меня боялись, и друзей я так и не заимел. Честно говоря, в друзья многие набивались. Это было выгодно. Вряд ли нашёлся бы смельчак, рискнувший обидеть того, кто моим другом назвался. Но, по настоящему, я ни с кем не дружил. Сразу после школы уехал поступать в военное училище и поступил с первого захода. Да и, как тут не поступить, когда начальник кафедры физподготовки, оценив мои физические данные, вцепился в меня клещами. Не оторвёшь. Лично на каждый экзамен сопровождал и первым в аудиторию заходил с преподавателями из приёмной комиссии пошептаться.

Потом, уже на втором курсе, нелепо, трагически, погиб отец. Возвращался вечером из гаража и напоролся на нож озверевшего от ломки наркомана. Меня, тогда, на похороны из училища отпустили. Я стоял у гроба и в бессилии сжимал кулаки. Найти бы этого отморозка и медленно, по кусочкам, резать, резать и резать. Да, только, этот наркоша в тот же вечер и сам загнулся. Взял на отцовские деньги две дозы и, наверное, от жадности, обе сразу и вколол. Передоз, говорят. Закон бумеранга. Не успел назад вернуться, новая телеграмма. Умерла мать. Сердце не выдержало. Родственники, конечно, есть. Тётка, например, где-то в Красноярске. Но, как-то так получилось, что мы никогда с ними не общались. Даже на похороны никто из них не приехал.

От отца осталась подержанная «Жигули» восьмёрка, которую я не стал забирать. Так и стояла в гараже. Может, память неприятная, или, просто, не хотелось мучиться, перегонять через половину страны. Она, конечно, в хорошем состоянии. Отец за ней следил, как за ребёнком. Но, всё же, не хотелось бы где-нибудь на полдороге стоять у сломанной машины и мучительно соображать, что делать дальше. Мысли, опять, вернулись к Лере. Интересная девушка. Ещё бы встретиться с ней. Пусть, и просто так, поболтать. Точнее, пусть она говорит, а я бы сидел и любовался. Что-то меня не туда занесло. Неожиданно запиликал «Самсунг», заставив меня вздрогнуть. Я посмотрел на экран. Номер незнакомый. Странно, кому я понадобился?

– Глеб, привет, – прозвучал в телефоне голос моей недавней знакомой. – Узнал?

– Да, Лера, конечно, узнал, – сказать, что я был в шоке, это не сказать ничего.

– Ничего, что я звоню тебе?

– Нет, что ты? А откуда у тебя мой номер?

– Помнишь, ты мне давал свою сотку, чтобы я мужу позвонила? Мой телефон тогда разрядился в самый неподходящий момент.

– Помню.

– Так, вот, я, потом, с его трубки твой номерок и списала.

– Зачем? – вот, почему я всегда туплю, когда разговариваю с симпатичными девушками?

– Не знаю. Просто списала. На всякий случай, наверное.

– И, тем не менее, мне приятно слышать твой голос. Хочешь меня опять пригласить на круассаны?

– Мне нужна помощь, – голос прозвучал устало и, как-то, обречённо, словно, именно в этот момент что-то внутри у неё сломалось. – Мне не к кому больше обратиться

– Что-то случилось?

– Это не телефонный разговор. Мы можем встретиться?

– Когда?

– Прямо сейчас. Срочно.

– Да. Я сейчас подъеду. Куда?

– Ко мне домой. Адрес я, тебе, сейчас, скину.

– Хорошо. Уже выезжаю.

– Глеб, мне страшно.

– Ничего не бойся. Я скоро буду.

Я, вообще, не люблю, когда женщина в беде. Особенно, если это Лера. Поэтому, не дожидаясь, пока на телефон придёт адрес, быстро, словно в училище по команде «Подъём» натянул джинсы, накинул на плечи джинсовую куртку и влез в кроссовки. Как раз тренькнул мой «Самсунг», оповещая о пришедшем сообщении. Адрес прочитал, уже, сбегая по лестнице и, выскакивая из подъезда, уже прикинул примерный маршрут. Верная отцовская «Восьмёрка» завелась с пол оборота. Мимоходом порадовался, что вчера поленился загнать её в гараж после того, как съездил на рынок за продуктами и оставил возле дома. Гараж в паре кварталов и пришлось бы время терять. Уже выезжая из двора, я подумал о том, что знаю эту девушку всего пару часов, а лечу на помощь, словно она самый родной мне человек.

Лера жила в тихом респектабельном районе, сплошь застроенном шикарными коттеджами, где, даже, машины, казалось, проезжают шёпотом и на цыпочках. Моя восьмёрка, уж, точно, каким-то недоразумением тут смотрелась. Я остановился возле бордовых ворот с ажурной вязью поверху, вышел из машины и нажал кнопку домофона.

– Глеб? – раздался в динамике голос девушки. – Заходи.

В домофоне пискнуло, замок щёлкнул, и калитка приоткрылась. Я толкнул её и вошёл во двор. Нет, уже по району, в котором живёт Лера, я догадался, что она не из простых. Но, английский газон, фонтан и мраморная беседка с витыми колоннами, всё же, впечатлили. Дорожка вела мимо фигурно подстриженных кустов в виде параллелепипедов, шаров и амфор (кажется, это называется топиарий) к высокому крыльцу. Витражная дверь оказалась незапертой. Сразу за ней – просторный холл с шикарным ковром на паркетном полу и мягкой мебелью по периметру. Справа и слева изящные лестницы вели на второй этаж, а между ними, в торцевой стене – три двери. Из средней вышла Лера и, зябко обхватив плечи руками, слабо улыбнулась.

– Ты прости, что я тебя выдернула. Просто, мне, в самом деле, обратиться не к кому.

– Ты мне объяснишь, что случилось?

– Да, – она кивнула в сторону дверного проёма. – Заходи.

Я вошёл в комнату и огляделся. Что-то вроде смеси кабинета и комнаты отдыха. Пушистый ковёр на полу, полукруглый диванчик, две полки с книгами на стенах, стол с раскрытым ноутбуком и большое кожаное компьютерное кресло. Ну, там ещё мелочи, вроде цветов в горшках, постеров по стенам и акустических колонок по углам. Я, особо, не приглядывался. Меня, больше, интересовали обстоятельства, заставившие, вот так, сорваться и помчаться сюда. Лера присела на мягкую банкетку и кивнула мне на диванчик. Сегодня она была в строгом костюме небесно-голубого цвета, с юбкой-карандаш и приталенным пиджачком, и выглядела, просто, сногсшибательно. Только, тёмные круги под глазами, и взгляд обречённый.

– Мой муж – бизнесмен, – начала она и обвела взглядом комнату. – Как видишь, не из последних. Не так давно ему подвернулся контракт, сулящий немалые деньги. Под это дело он занял крупную сумму. Не спрашивай меня, почему он не обратился в банк за кредитом, а пошёл к частному лицу. Не знаю. Это его бизнес. Я, как ты знаешь, просто дизайнер интерьеров.

– И, что?

– Три дня назад он уехал в Германию на встречу с деловым партнёром. А позавчера прислал по WhatsApp голосовое сообщение.

– Пока не вижу ничего серьёзного.

– А ты послушай.

Лера взяла со стола свой гламурный «Айфон» и, покопавшись в меню, включила запись.

– Привет, Лерок, – зазвучал из сотки грубоватый басок. – Я тебе сказал, что поехал в Германию на встречу с деловым партнёром. Это не так. Я бежал. Ты помнишь, я занимал деньги у серьёзных людей? Так вот, меня на эти деньги кинули, и отдавать нечем. Если я попаду в руки этим серьёзным людям, меня убьют. Поэтому, мне пришлось срочно уехать из страны. Ты прости, что взвалил на тебя свои проблемы, но, надеюсь, ты сможешь отбиться. Прикинься дурочкой, похлопай ресничками, скажи, что ты не при делах. Короче, придумай что-нибудь. Всё-таки, шесть лет ты жила за мой счёт и ни в чём себе не отказывала. Та же дизайнерская студия твоя на чьи деньги открылась? Вот, то-то. Пора и отработать. Меня не ищи. И другим скажи, чтобы не искали. Я не в Германии, а в, совершенно другой, стране. Ну, пока. Желаю удачи. Может, когда-нибудь и увидимся.

Запись закончилась, и мы просто сидели в тишине. Лера, обречённо глядя на меня, а я думал о сволочизме человеческой натуры.

– Так, а чем я тебе могу помочь? – наконец, нарушил я тишину. – Денег у меня нет. Точнее, есть, конечно. Но, вряд ли эта сумма удовлетворит тех, кто потребует возврата долга.

– Я не о деньгах. Тут, я сама думать буду. Дом продам, не знаю, кредит возьму. Тут, другое. Вчера вечером мне позвонили. Сказали, что сегодня приедут. Судя по голосу и тону разговора, быдло ещё то. Типичный браток из девяностых. Я одна с ними встречаться боюсь. А, не встречаться – нельзя. Всё равно найдут. Только, хуже будет. Хотела, чтобы ты подстраховал. Если, конечно, согласишься. Просто, побудь рядом во время разговора и всё. Если не согласен, можешь уехать. Я пойму.

Понятно. В принципе, ничего страшного. Можно и подстраховать. Я ещё раз посмотрел на Леру. Если, действительно приедут братки, то, могут и не удержаться. Кто знает, что им взбредёт в голову при виде такой девушки. А муж у неё мразь. От подобных подстав никто, конечно не застрахован. Не удивлюсь, если эти серьёзные люди и те, кто кинул его на деньги – одни и те же лица. Бывает и такое. Но, логично было бежать вместе с женой, а не отдавать её на откуп кредиторам. По крайней мере, это было бы порядочно.

– Я останусь, – улыбнулся я Лере. – Хочется посмотреть на братков из девяностых. Может, у них машина времени есть. Ты, как, не прочь куда-нибудь в средние века смотаться?

Девушка непонимающе посмотрела на меня, потом, до неё дошёл смысл моей неуклюжей шутки, и она слабо улыбнулась.

– Извини, я, что-то, соображаю не очень. Всю ночь не спала. От каждого шороха вздрагивала. Всё казалось, что они в окно полезут.

– Почему, именно в окно, а не в дверь?

– Не знаю. Так страшнее.

– Ладно. Разберёмся. А, сейчас, может, по кофейку?

– Хорошо. Только, круассанов нет.

– Круассаны мы, позже, в той кафешке поедим.

Кофе, Лера, приготовила вкусный. С корицей и кардамоном, крепкий и ароматный. Я бы, ещё, туда капельку коньяка добавил. Был у нас в гарнизоне питерец один. Старлей. Любитель коньяка, кофе и сигар. Преферансист заядлый. Пытался и меня на преферанс подсадить. Не получилось. А на кофе с коньяком подсадил. Мы успели выпить по чашечке, когда домофон запиликал свою песню. Лера вздрогнула, сжалась и испуганно посмотрела на меня.

– Не бойся, – ободряюще улыбнулся я. – Иди, открывай.

Она вышла из комнаты. Сквозь неплотно закрытую дверь было слышно, как она о чём-то поговорила по домофону, а, потом, довольно громко, скорее всего, для меня, сказала: «Открываю».

– Лера! – крикнул я.

– Что? – заглянула она в комнату.

– Это они?

– Да.

– Ничего не бойся. Начинай разговор. Я выйду, когда надо будет.

– Ага, – похоже, она ничего не поняла, но, хоть, спорить не стала.

Ну и ладно. Я, сначала, хотел лично их встретить, но, потом, передумал. Захотелось понять, с кем дело имею. Понаблюдать, так сказать, со стороны. Наверное, военная привычка сказалась: не лезть без разведки.

– Ну, привет, коза, – раздалось из холла спустя пару минут. – Ждала? Вижу, что ждала. Все гляделки за ночь проглядела. Ну, чё, где базарить будем?

– Пацаны, цинканите, как терпила живёт! – прозвучал другой, до омерзения гнусавый, голос. – Может, нам тут зависнуть дня на два? А чё? Чем тебе не дворец? Поживём, отвиснем не по детски. Тёлка, надеюсь, не откажется часть долга натурой отдать?

Реально братки из девяностых! Интересно, из какого музея вылезли? А, может, действительно на машине времени сюда прилетели? Какой, только, бред в голову не лезет! Но, тем не менее, услышал я достаточно. Пора и выходить, пока они Леру заикой не сделали. Я поднялся с дивана, вышел в холл, скрестил руки на груди, опёршись плечом о косяк, и прочистил горло. Все обернулись на звук и замерли. Ох, не меня они ожидали увидеть! Далеко не меня. Я, даже, посочувствовал им. Гоголь называл это: «Немая сцена». По крайней мере, тишина была звенящей. Что делать, если моя внешность пугает людей, когда я сержусь. А, как тут не сердиться, когда обижают беззащитную девушку? Не люблю я этого. Когда я в часть по распределению попал, мне взвод напрочь отмороженных старослужащих дали. От них вся часть стонала. Ничего. Пару раз рассердился, как шёлковые стали.