Полная версия
Формула клада
– Вот именно! Что математической бездари делать в летней физико-математической школе? – отрезал Вадька. И тихо добавил. – И в моем лицее вообще.
– Опять я не то сделала? Думаете, я не понимаю? Тебе приходится заботится и обо мне и о сестре, подрабатывать, с этими твоими сайтами, тестированием… я в твоем возрасте еще с подружками гуляла и ни про какие подработки не думала! Но что же делать, время другое, кризис опять и зарплату у нас в поликлинике вчера не дали. Вот я и кручусь, как могу! Не Шри-Ланка, так хоть Одесса, все-таки море… – мама уткнулась лицом в ладони и тяжело, некрасиво разрыдалась. – Я ж не на себя трачу, чтоб в «шанели» одеваться… Хожу в линялых тряпках… – она дернула себя за рукав льняной блузы от Versace. – Только чтобы вам…
Из ванной высунулся ярко-красный клюв, а потом и вся голова крупного белого гуся со сложным именем Евлампий Харлампиевич. Гусь запрокинул голову, чтоб видеть Катькино лицо, и вопросительно гоготнул.
– Я уже не успею вещи собрать…– с тоской пробормотала Катька.
– Я все собрала! – все еще всхлипывая, мама выволокла из комнаты туго набитую сумку на колесиках. – Тут для тебя сюрприз! От меня! – мама лукаво склонила голову к плечу. – Ходишь вечно в каких-то невразумительных джинсах с футболками, а девочка должна красиво одеваться, там же и дискотеки наверняка будут.
– Автобус через пятнадцать минут отходит. – процедил Вадька.
– На такси поедете! – Надежда Петровна схватила сумочку от Gucci и вытряхнула из пустого кошелька последнюю купюру.
– Мам, у нас есть деньги! – дружно запротестовали брат с сестрой.
– Не выдумывай! – отмахнулась мама, наскоро всовывая ноги в мокасины Prado. – Позвоните, как доедете! И не волнуйся, Катюнь, мы с Евлампием Харлампиевичем тут будем жить душа в душу, правда, Харли? Все, я побежала, а то уволят. – дверь захлопнулась.
Катька с тяжким вздохом полезла в собственную сумку, заменила оставленную мамой купюру на две более мелкие и направилась к забитому вещами скрипучему гардеробу. Ну и куда сунуть, в любимые мамины брюки Marks&Spencer или в заляпанный кухонным жиром халат? В брюки правдоподобнее, но если мама не найдет деньги сегодня, завтра ей хлеба не на что будет купить – значит, в халат.
– Сейчас приедут. – холодно сказал Вадька. – Руководителю я тоже позвонил, нас подождут.
– Помочь не хочешь? – Катька зло уставилась на сумку.
– Совершенно не хочу. – буркнул Вадька, закидывая рюкзак на плечо
Катька появилась минут через пять, когда такси уже въезжало в арку старого двора.
– Я понимаю, почему ты с Муркой встречаешься! За ней не надо сумки носить! Наша Леди-Дракон и тебя в случае чего на ручках унесет.
Вадька ответил сестре непроницаемым взглядом из-под затененных стекол очков. Брат и сестра молча тряслись на заднем сидении. Первой не выдержала Катька:
– Я не виновата. Что мама все это затеяла, что у нее денег нет, а у нас – есть, но мы не можем ей об этом сказать. Что даже дорогие вещи мы покупаем ей тайком и выдаем за подделку. Не виновата, что она засунула меня в твой лицей – я не хотела!
Такси затормозило у ажурных ворот лицея. Пестрая толпа вокруг поджидающего автобуса весело вскипела.
– Народ, грузимся! Тихонов приехал! – проорал кто-то.
– И сестричку с собой привез. – услышала вылезающая из такси Катька злой девчоночий голос.
– Все наши хотели поехать в эту летнюю школу. – нагибаясь над багажником такси, наконец соизволил ответить Вадька. – А путевок хватило не всем. Догадываешься, из-за кого?
– Я не просила! – она схватила сумку и помчалась к автобусу. Не хочет она рядом с Вадькой сидеть! Одно место было в самом конце салона…
– Занято. – рослая девчонка, кажется, из Вадькиного класса, плюхнула на свободное место кулек с продуктами.
– А кто здесь сидит? – удивилась Катька – вроде, все уже в автобусе.
– Моя сумка. Иди отсюда… сестра своего брата.
Катьке показалось, будто ей врезали поддых. Ее взяли за плечо.
– Пойдем, я места занял. – Вадька обернулся на девчонку и одними губами шепнул. – Больше не проси тебе программу проверить. – и потащил Катьку обратно по проходу. – Если бы ты нормально училась. – устало пробормотал он, умащиваясь в кресле. – Чтоб ребята не спрашивали, как ты вообще к нам попала!
– Ладно, ты у нас гений, а я – математическая бездарность! А ничего, что на свете кроме математики и программирования еще предметы есть? Я в наш химико-биологический хочу!
– Мы об этом уже говорили. У нас ты за полцены учишься, потому что ты – «второй ребенок в лицее», а там надо полную сумму платить. Мама не сможет…
– Я сама заплачу!
– И как ты объяснишь это маме? – совсем уже душераздирающе зевнул Вадька. – Нам нельзя светить, что мы сами зарабатываем, пока мне не исполнится восемнадцать! Или ты всерьез думаешь, если мама узнает, нам дадут сохранить агентство?
– Мы можем сделать вид, что я выиграла конкурс, за меня платит какой-нибудь фонд…
– Фонд, типа, уже платит за меня. Мама не поверит в такое количество фондов – и все жаждут облагодетельствовать именно ее детей! Слушай, мелкая, это ты перед большим скандалом выспалась, а я работал всю ночь. Дай хоть сейчас поспать… – и не дожидаясь ответа, засопел.
Почему Вадька делает, что считает нужным, а она – что считают нужным мама и Вадька? Невидящими глазами Катька глядела в стекло, на проплывающие мимо улицы, вскоре сменившиеся прямоугольниками полей. и слезы одна за другой скатывались по ее щекам.
Глава 2. Катькино место
– Технически, бассейн есть. И собственный пляж – тоже. – сказал Олег Федорчук из параллельного класса.
– Технически… – согласился Вадька. Техники и впрямь было предостаточно. Рядом с ямой бассейна стояла бетономешалка. Вдалеке сверкала полоска моря – и на его фоне скелетами механических динозавров рисовались два экскаватора. По «стопкам» бетонных плит у воды было не понять: есть под ними вообще песок, или нет. Зато во дворе пансионата песка оказалось предостаточно – крупного, зернистого строительного песка, моментально набившегося в сандалии. Зато возвышающийся впереди корпус пансионата выглядел неплохо: темно-красная крыша металлочерепицы, новехонькие стеклопакеты…
– Может, и внутри все в порядке? – пробурчал Ярик Охрименко, такой же худой и очкатый как и Вадька, только встрепанный и небрежно одетый – приятель и вечный соперник в борьбе за звание «компьютерного гения».
– Так сильно нам не повезет. – Настя Яровая два года была старостой Вадькиного класса, а оптимизм и вера в лучшее сдохли в ней после полугода на этой должности. – Парни, тащите вещи в холл, а я узнаю, куда нам.
– А как же европейские ценности и равные права для парней и девушек? – пробурчал Ярик. – Например, равное право чемоданы таскать.
– А как же мужское превосходство? – парировала Настина подружка Оля.
– Оно у нас умственное. – встрял Олег, но спорить уже было не с кем: хрустя кроссовками по песку, Оля рванула за Настей. – Нечего возразить, так сразу сматываться? – торжествующе проорал ей вслед Олег и… пошел разгружать багажник.
Навьюченный сумками Вадька продрался сквозь турникет на входе. Из полумрака холла донесся тихий смех… и живым огнем блеснули рыжие волосы.
– Мурка? – покачиваясь под тяжестью чемоданов, изумленно шепнул Вадька. Рыжая девчонка в шортиках и таком же как у Мурки зеленом «камуфляжном» топе оглянулась и Вадька увидел совсем незнакомое тонкое личико с большими ярко-голубыми глазами и смешливыми ямочками на щеках. Да и волосы были светлее, чем у Мурки, и мелко вились, так что девчонка походила на растрепанный цветок.
– Привет! Лицей информационных технологий – это вы?
– Я. – сознался Вадька, мельком поглядывая на ее тронутые загаром ноги, и тут же торопливо отвел глаза. – Но не весь.
Девчонка посмотрела на него изумленно… и принялась обходить по кругу – Вадька только и мог, что поворачивать голову, следя за ней взглядом.
– Не могу понять, чего не хватает? По-моему, ты все-таки весь! По-моему, тебя даже больше, чем положено. – девчонка кивнула на чемоданы.
– Не весь лицей. – пояснил Вадька. – Я. Я – не весь лицей.
– А-а-а! – восторженно протянула она. – Когда будешь тут весь – лицей, а не ты – заселяйтесь на пятый этаж. Остальное уже занято. Хочешь, оставь пару сумок, я присмотрю, потом за ними вернешься. Или пусть хозяева сами заберут.
– Это девчонок наших сумки. Ничего, я донесу.
– Какие у вас в лицее рыцари! – улыбнулась девчонка и ямочки стали еще заметнее. – Это у вас такие все или только весь ты?
– Я пойду. – смущенный Вадька шагнул к дверям лифта. И вдруг осмелев, выпалил. – Если понадоблюсь, ты знаешь, где меня искать – на пятом этаже!
– Если понадобишься… чемоданы затащить, то обязательно. – серьезно ответила девчонка.
Катька проводила шагнувшего в кабинку брата долгим подозрительным взглядом. Чего это он с какой-то посторонней девчонкой… хотя, да, рыжая и в камуфляжном топе. Небось сослепу за Мурку принял. На пятом этаже тянулся обычный для пансионатов коридор со множеством дверей – все нараспашку, а между ними шло, как сказал бы Вадька, «броуновское движение».
– Кто видел мою сумку? Народ, сумка где?
– Я – с Лизкой, мое место не занимать!
– Я тоже хочу с девчонками!
– Жаров, ты не можешь с девчонками, ты – парень!
– Но хотеть-то я могу?
– Можешь… огрести сумкой по башке. И огребешь, как только я ее найду. Люди, ну кто видел?
Пытаясь разобрать груду багажа, метался приехавший вместе с ними молодой препод по программированию. Кажется, его не очень волновала где чья сумка, лишь бы каждому досталось по одной.
– Это, кажется, ваше! – словно почуяв пробирающуюся у него за спиной Катьку, «программист» сунул ей рюкзак.
– Моя вот, это Вадькин. – попыталась оттолкнуть сумку Катька.
– Ничего, главное, чтоб в коридоре не валялась. Мальчики – слева по коридору, девочки – справа. – «программист» уже пытался сунуть кому-то из парней гламурный чемоданчик со стразами на уголках. Парни отшатывались, будто боялись, что чемоданчик взорвется.
– Зараза, что ж ты сюда понапихал! – внутри Вадькиного рюкзака что-то металлически лязгнуло, Катьку под тяжестью выгнуло дугой. С двумя сумками ввалилась в ближайшую дверь. Друзей тут у нее все равно нет, сгодится любая свободная кровать. Устраивающаяся на соседней койке Настя Яровая вылетела в коридор.
– Вальцева! Дашка! – разнесся над коридором ее звонкий голос. – Давай к нам! У нас свободное место есть! – через мгновение она вернулась в компании миниатюрной блондинки. – Видишь, Тихонова. У нас все занято.
– Я первая пришла. – угрюмо пробурчала Катька.
– А я еще раньше приходила… аж два раза. – отрезала вновь прибывшая и не вдаваясь в долгие споры, метнула свою сумку на свободную кровать.
Катька возмущенно хмыкнула и вышла. Гордо поднятой голове здорово мешала согнутая под тяжестью сумок спина. В следующей комнате ее встретили невинные взгляды и безапелляционное: «У нас все занято!». Еще в одной конкурентка чуть не сшибла Катьку в дверях и плюхнулась на незанятую кровать. Причем это была та же самая блондинка-Дашка, что и в первой комнате!
– Ты же с Яровой! – возмутилась Катька.
– Передумала. – хмыкнул Дашка.
– Ладно, значит, я пойду туда.
– Тогда я снова передумаю! – донеслось вслед, а торчащая на другом конце коридора Настя презрительно ухмыльнулась: типа, ну и что ты сделаешь?
Катька подавила панику. Чего она делать точно не собиралась, так это бегать из комнаты в комнату, давая этим великовозрастным козам возможность поразвлечься! Она им не малолетка, она сыщица детективного агентства! Что бы на ее месте сделала Мурка? Набила бы ближайшую накрашенную морду, и все дальнейшие морды тоже, но у Катьки так не получится. За Кисоньку давно бы вступились все местные парни… которые Катьку и за девчонку не считают… Ха! А парни – это мысль!
Три пары глаз изумленно воззрились на нее, когда Катька свалила сумки рядом со свободной, кроватью, и с блаженным вздохом вытянулась поверх покрывала.
– Это чего такое? – обалдело спросили у нее над головой.
– Тихонова сестра. – раздалось в ответ.
– Это которая тупая? А чего она сюда приперлась? Эй, ты! – над Катькой нависла голова. – Тебе сюда нельзя: понимаешь – нет?
– Не-а. Я тупая.
– Оно и видно! Здесь парни!
– Я тупая, а не глухая. – любезно сообщила Катька. – А больше негде, у девчонок все занято.
– Ты ненормальная! Ты понимаешь, что здесь ты жить не можешь?
– Это в коридоре я жить не могу – там спать не на чем. А здесь запросто. Будете выходить когда я переодеваюсь.
– Что ты с ней наговариваешься, сейчас мы ее просто выкинем… – крепкая рука ухватила Катьку за плечо.
– Я буду орать и сопротивляться. – педантично заявила Катька… и обеими руками вцепившись в спинку кровати пронзительно заорала. – Ой, мальчики, не нада-а-а!
Парней унесло.
– Что такое? – размахивающий толстой тетрадью препод ворвался в комнату. – Даже если опять сумки перепутали, чего орать? Найдем и поменяем!
– Она комнату перепутала! – один из парней гневно ткнул пальцем в Катьку.
– Я же сказал, комнаты девочек – напротив. – раздраженно бросил «программист» Катьке.
– Там все занято. – сообщила Катька ему в спину. – Мне так старшие девочки сказали.
– Скажи девочкам… А, ладно, пошли… – он махнул рукой, Катька вскочила, и волоча Вадькину сумку по полу, заковыляла за ним. Вслед ей донесся дружный облегченный вздох.
Вспугнутые Катькиным воплем обитатели пятого этажа толпились в коридоре. Девчонки хихикали, на лицах парней рисовалось нездоровое оживление. Катька завертела головой, ожидая, что сейчас сквозь толпу к ней протиснется злющий Вадька… Брата не было. Странно.
– Девочки, где свободное место? – требовательно спросил «программист».
– Для этой – нигде. – насупилась Настя.
– Яровая! – «программист» звучно захлопнул тетрадку. – Что за «дедовщина»?
– «Бабовщина»… – тихонько фыркнули у него за спиной.
– Нашли одну-единственную младшую и взялись ее изводить? Ты с кем поселилась, Яровая?
– С Олей и Дашей.
– Значит, она будет вместо Даши.
– Алексей Владимирович, почему? – завопила вся троица девчонок.
– Потому что для своей подружки ты место точно найдешь. – отрезал учитель. – Проходи! – и кинув на девчонок предостерегающий взгляд, направился дальше по коридору.
Скребя сумками об пол Катька потащилась внутрь. Все получилось совсем не так весело как она рассчитывала.
– Ну знаешь, Настя! – злющая Даша сгребла сумку в охапку. – Лучше я с кем-то другим…
– Даш, погоди!
Но дверь захлопнулась. Оля и Настя поглядели друг на друга, а потом уставились на Катьку, так, что та невольно попятилась, прикидывая, получиться ли у нее коронный Кисонькин удар ногой в голову – девчонки-то выше ее! Может, лучше им сумку под ноги кинуть?
– Везде она! И в лицее, и в школе… и даже в комнате теперь она! – процедила Настя.
– Коррупционерка мелкая! – с другой стороны возникла Оля. – То братец для нее расстарается, теперь вот препада припахала…
– Никто для меня… – начала Катька… и осеклась.
– Никто? А почему мою младшую сестру с такими же оценками как у тебя отчислили, а тебя – нет? – взгляд у Насти был совсем нехороший.
– Не потому ли что у тебя братец – гений? – в другое ухо прошипела Оля.
– А у моей мелкой всего лишь сестра – староста? – подхватила Настя. – Мамаша твоя тоже приходила, за Катеньку очень просила.
Катька растерялась. Была в параллельном классе какая-то Яровая… Ее что, отчислили?
– А ведь моя сестра хотела у нас учиться! Если бы не ты, ее бы не отчислили, а за год она бы выправилась! – почти выкрикнула Настя Катьке в лицо.
Катька плюхнулась задом на кровать. Она говорила и маме, и Вадьке – но они не послушались, а расплачиваться теперь ей! И даже разозлиться на Настю уже не получается, потому что староста в чем-то права.
– Все, сестра своего брата, ты сама сюда пришла, теперь ты – труп! И твой Вадька тебе не поможет!
– Не очень-то он рвется ей помогать – наверняка самому эта дурочка надоела! – хмыкнула Оля.
Катька отползла по кровати – две старшеклассницы… и «программист» больше на крик не прибежит! И Вадьки нет…
– Вадька! – заорали в коридоре. – Алексей Владимирович, там Тихонов… его в заложники взяли… или арестовали…
– Как… арестовали? Где?
– Так в туалете!
Катька выпустила из рук Вадькину сумку… и та всей тяжестью ляпнулась Насте на ногу. Не обращая внимания на взвывшую от боли девчонку Катька вихрем вылетела за дверь, и припустила в конец коридора, где столпились мальчишки.
– Тихонова… Стой! – за спиной топал «программист», но Катька и не думала оборачиваться. Штопором ввинтившись в толпу, она рванула дверь туалета.
Подняв руки, Вадька стоял у стены, а из ближайшей кабинки на него глядело темное оружейное дуло.
Глава 3. Гоп-стоп, англичанин!
– Стоять! Руки! – винтовочное дуло глядело ему точно в лоб.
– Ты гля, хлопцы, какой фраер на нас набежал – прям как с картинки! – тьма дрогнула, выпуская из своих глубин тощего хлыща. Поверх расшитой петухами косоворотки на плечи хлыща была накинута роскошная бобровая шуба. – И где ж ты такой шикарный прятался? – хлыщ обошел жертву по кругу – подол шубы волочился по грязной брусчатке.
– Нас дожидался! – хмыкнули из темноты и на эту немудрящую шутку мрак ответил многоголосым гоготом.
Замерший в плотном кольце налетчиков юноша лет шестнадцати и впрямь казался пришельцем из давно забытой жизни – шевиотовая визитка2 поверх темного жилета, зато схваченный тугим галстуком воротничок выделялся во мраке полоской яркой белизны. Юноша жалко и беспомощно прищурился – увидеть кого-либо, кроме обладателя роскошной шубы, ему не удавалось, густой и плотный, как сапожная вакса, мрак покрывал улицы. Последние, самые стойкие фонари погибли еще в декабре 18-го, когда корабли Антанты били по городу, а когда закончились запасы угля, электричество исчезло вовсе. Налетчики виделись темными бесформенными силуэтами. Впрочем, что оружие есть у каждого, юноша не сомневался – после пяти вечера на улицах не вооружены только уже обобранные трупы. Тех, кто не успел вытащить оружие вовремя. И кажется, сейчас он пополнит их число. А ведь он уже почти добрался!
– Что ж тебя на улицу понесло, фраерок? Сидел бы и дальше где сидел, глядишь, живой остался. – с некоторым даже сочувствием сообщил обладатель роскошной шубы. – Ну чё уж, раз вылез, такой красивый… – он еще раз окинул юношу взглядом от уложенных волос до лаковых штиблет. – Так может, у тебя и закурить найдется? – ехидно поинтересовался он, на что темнота ответила новым гоготом.
Юноша кивнул и… потянулся к отвороту визитки.
– А ну стой! – держащая юношу на прицеле винтовка недвусмысленно дернулась. Юноша замер с рукой за бортом визитки. – За шпалером полез? – зло процедил «шуба». – Слышь, Петро… прибери, чего у него там…
Из мрака вынырнул еще один налетчик – в котелке и пальто из дорогой английской шерсти. Один с винтовкой, еще один за спиной – лязг передернутого затвора юноша слышал отчетливо, «шуба», этот, в котелке… Четверо? Или все-таки пятеро?
Пальцы с черной каймой под ногтями залезли юноше за пазуху…
– Портсигар! – небритая физиономия налетчика расплылась в улыбке, открывая редкие как сломанный забор зубы. – И впрямь сигареткой угощает! Надеется, небось, что живым отпустим.
– Коли угощают, грех отказываться. Налетай, братва!
Из темноты потянулись руки… и даже направленная на юношу винтовка чуть дрогнула… «Шуба» подцепил ногтем крышку портсигара…
– Чего тугая такая…
Пружинка едва слышно клацнула…
Юноша метнулся в сторону. Яркий, до рези в глазах огненный цветок раскрылся между ладонями «шубы», на миг выхватив из мрака его изумленное лицо с обвисшими усиками, желтые зубы «котелка», рябую физиономию того, что с винтовкой… Налетчиков было не пятеро, а шестеро, но это уже не имело значения – громыхнуло! Пламя вздулось огненным пузырем, наполняя улочку криками боли и отборным матом. Наматывая грязь и кровь на густой мех, «шуба» катался по мостовой, прижимая к груди искалеченную руку. Смотреть, что сталось с остальными юноша не стал – он уже несся к выходу из переулка…
– Стой, гаденыш! Убью! – заорали сзади. Это заманчивое обещание почему-то не заставило юношу остановиться – он только припустил быстрее. Навстречу из темноты топотали чьи-то шаги и бряцало оружие. Юноша заметался…
– Попался! На куски порву! – подбежавший налетчик успел вскинуть пистолет… грохнул выстрел.
Глаза налетчика безумно выпучились… и он ткнулся носом в брусчатку.
– Bravo, Hubert! – крикнул солдат во французском мундире, другому, с лицом настолько черным, что если бы не яркие белки глаз, он бы и вовсе затерялся во мраке. Чернокожий улыбнулся, сверкнув зубами, и побежал дальше, а следом за ним еще четверо солдат. И только командующий патрулем капрал остановился рядом с устало привалившимся к афишной тумбе юношей. – Comment vous sentez-vous, monsieur? – француз окинул быстрым взглядом хоть и испачканную, но все еще элегантную визитку юноши. – Pouvez-vous marcher bien?
– Tout va bien, merci… – юноша отвел глаза от африканца, хладнокровно вонзающего штык в пытающегося уползти «шубу».
– Ha, Anglais!3 – в миг разобрав акцент, ухмыльнулся капрал.
– You are just in time, caporal!4 – и увидев как напряженно сморщился его нежданный спаситель, вернулся к французскому. – Не ожидал наткнуться на бандитов во французской зоне.
– Твари наглеют, мсье. – француз скривился. – Только наш патруль уже приканчивает третью банду. Хотя их можно понять, вряд ли за Дерибасовской осталось чем поживиться. Куда направляетесь?
– В гостиницу «Лондонская».
– Юбер! Николя! Проводите мсье до Николаевского бульвара5! Не хотелось бы, чтоб с представителем союзников что-нибудь еще случилось во французской зоне. – капрал коротко отсалютовал юноше.
Держась на расстоянии вытянутой руки – свирепствующие в городе холера и сыпной тиф не слишком располагали к сближению – трое людей шли по погруженным во мрак улицам и эхо их шагов отражалось от стен особняков. Город можно было принять за вымерший, если бы не едва различимое мерцание окон и слабое дуновение музыки – здесь, за зашторенными стеклами, остерегаясь выплескиваться на принадлежащие налетчикам улицы, по прежнему кипела жизнь: шуршали карты по ломберным столам, выплясывали девицы на сценах кафешантанов, терзали расстроенные пианино таперы в синемах, а на сцене великой Оперы похудевшая от постоянного недоедания дива трогательно пела о вечной любви.
Вдалеке хлопнул выстрел.
– Помогите! Убива-ают! – пронзительно закричала женщина.
Француз дернулся, но чернокожий Юбер отрицательно помотал головой:
– Вчера Поль вот так побежать – и не вернуться! Налетчик велеть женщина кричать – заманивать.
– Беда в том, что мы не знаем: заманивала она или мы бросили несчастную погибать. – ответил юноша, направляясь к слабо мерцающей окнами громаде гостиницы.
– Помогите, помогите! – не унималась женщина и наконец смолкла: то ли устала… то ли умерла.
– Франки, николаевские рубли, керенки, украинские карбованцы… – от входа отделилась фигура. – Фунты стерлингов и деникинские беру по отличному курсу, по всей Одессе лучше не найдете!
– Va-t-en!6 – рявкнул Николя. – Не гуляйте больше ночью, мсье англичанин, в следующий раз мы можем и не подоспеть!
– Месье слишком молодой умирать. – африканец белозубо ухмыльнулся, оба солдата коротко салютнули и направились прочь, держа винтовки наизготовку.
– Merci bien! – вслед им крикнул юноша и потянул на себя тяжелую дверь.
Свет керосиновых ламп, еще два года назад показавшийся бы тусклым и убогим, слепил после сплошной темноты улиц. Смесь запахов кофе, дорогого табаку, дамских духов и еды, обильной, без ограничений и пайков, ударил в нос, изгоняя привычную вонь нечищеной канавы. Навстречу шагнул швейцар – солидный, с уцелевшими от прежних времен золотыми галунами на форме и армейской выправкой. Встречать и провожать гостей за двери «Лондонской» он более не решался. Могут подстрелить.
– Good evening, master Jeremy! – на тяжеловесном, но понятном английском поздоровался тот. – Glad to see you again.
– Здра-вствуй, Потап Ифанович. – на столь же тяжеловесном – но тоже понятном русском ответствовал юноша. – Что Михаил Васильевич?
– Прибыли, ждут-с!
Юноша благодарно кивнул и на ходу пытаясь отряхнуть платком грязь с визитки, взбежал по застеленной алым сукном лестнице. Зал «Лондонской» сверкал, юноша замер на пороге, чувствуя как во рту становиться сухо. Его, Джереми, тринадцатилетие… как раз перед их с отцом отъездом в Россию. Когда это не мешало ни его собственной выгоде, ни бабушкиной светской жизни, дед вспоминал о традициях своего народа – на тринадцатилетие внука он устроил роскошный праздник в доме на Парк Лейн. Также негромко наигрывал оркестр, сияли драгоценности дам, также респектабельны и сановны были мужчины…