Любовь и ненависть в Ровердорме

Признаюсь, она напоминала мне недовольную, нахохлившуюся ворону.

Этим утром ей снова нездоровилось, но она все равно поднялась и встретила приезжих, явившихся к нам аж из самого Тригорода, что за пятьдесят миль от Ровердорма, чтобы тетя им погадала. Тем самым наша копилка пополнилась на пять фартингов, а в кладовую добавилась круглая голова сыра – тетя Примула принимала все, что приносили люди, не спрашивая с них определенной платы.

У нее были собственные принципы, которые я несказанно уважала. И еще тетя Прим хранила тайну, которой не спешила со мной делиться, заявляя, что мое время пока что не пришло.

Иногда мне казалось, что это самое время не наступит никогда, потому что тетя собиралась жить вечно.

Ей было… Признаться, я затруднялась сказать, как много, потому что праздновать свои дни рождения тетушка не собиралась, о своем возрасте никогда не заговаривала, а мои вопросы игнорировала.

К тому же в голове у меня постоянно путались воспоминания Миры Уилсон с моими собственными, из-за чего там царила настоящая каша. Из этой самой каши, пусть это было непросто, я все же выловила и составила более-менее правдоподобную картину семейной истории Уилсонов.

Из трех детей Инея Уилсона, нашего с Лиззи деда, Примула была самой старшей, причем почти на целых двадцать лет старше своих братьев, родившихся от второй его жены. Она была дочерью от первого брака, который дед по молодости заключил с женщиной из племени чикотто.

Иней Уилсон прожил в резервации чикотто больше десяти лет, но затем что-то произошло. То, о чем я не знала, а тетя никогда мне не рассказывала. Скорее всего, трагедия, потому что Иней Уилсон вернулся в Ровердорм с ребенком, но без жены.

Начал обычную жизнь, построил «Поющую Иву», а его Прим… Примула, как стали называть тетю на привычный для Элайра лад, пошла в школу в Ровердорме.

Через десять с лишним лет дед женился во второй раз, и в новом браке у него родились двое сыновей. Старший – Тобиас, наш с Лиззи отец, и младший – дядя Персиваль.

Но к сегодняшнему времени ни деда с бабушкой, ни родни со стороны нашей матери уже не было в живых – времена были тяжелыми, да и эпидемии никого не щадили.

Зато экипаж дяди Персиваля, который неплохо устроился в столице, взяв в жены обеспеченную вдову с малолетним сыном Лоуренсом, а потом отобрав у нас с Лиззи наследство, уже подъезжал к «Поющей Иве».

Первым возле крыльца верхом на белоснежном жеребце появился парень лет так двадцати. У него были длинные светлые волосы – и ровердормский ветер раздувал его задорные вихры. Остановившись, он окинул нас с Лиззи надменным взглядом, но затем, не ответив на наш поклон, отвернулся.

Ловко спрыгнул с лошади, после чего, оттолкнув подоспевшего Донахью, которому перед прибытием родни мы наказали заняться их лошадьми, а еще открыть дверцу кареты, подошел к остановившемуся на подъездной дорожке экипажу.

– Не мешайся под ногами, деревенщина! – приказал он Донахью, и я поняла, что с Лоуренсом Уилсоном мы вряд ли подружимся.

Первым из кареты вышел дядя. Застонав, он уткнулся руками себе в бока, затем резко выгнулся, распрямляя спину, и его темный камзол затрещал на объемном животе.

На нас с Лиззи и тетушкой он не обратил никого внимания. Вместо этого повернулся, протягивая руку к карете, и на подъездную дорожку «Поющей Ивы» ступила его жена, леди Азалия Уилсон.

Признаюсь, долгими вечерами я иногда размышляла о том, что тетя, которая в тот раз, пять лет назад, произвела на меня самое неприятное впечатление, могла быть совсем не такой.

Вдруг я ошиблась, и на самом деле она добрая и хорошая, просто забитая властным мужем? Если так, то я могу постараться и найти к ней подход…

Ясное дело, наш дом и земли дядя не отдаст, и приданое мы с Лиззи вряд ли получим, но, быть может, он согласится оставлять нам чуть больше денег на жизнь? Вернее, позволит не отсылать почти все, полученное от арендаторов, в столицу?

Дом давно нуждался в починке, слугам мы почти не платили, а Лиззи нужно было показать столичным докторам. К тому же есть все хотели каждый день, а я не могла надеяться только на тетушкины гадания и свои победы на скачках – это было слишком уж зыбко.

Но сейчас, вглядываясь в высокомерное тетино лицо, я поняла, что первое впечатление о ней оказалось верным. С ней мы тоже не подружимся, нашей ситуацией она не проникнется и влиять на мужа не станет.

Потому что на лице Азалии Уилсон было написано величайшее презрение ко всему, что происходило вокруг. Не только к моему любимому дому – это распространялось и нас с тетей и сестрой.

Я украдкой вздохнула, похоронив очередные надежды. Затем посмотрела на тетю немного другими глазами, не ожидая от нее ничего хорошего.

Азалия Уилсон оказалась темноволосой женщиной с резкими чертами лица. Немного полноватой, хотя это нисколько ее не портило. Портило ее выражение брезгливости, с которым она обвела взглядом дом и сад, словно, выйдя из кареты, тетя очутилась рядом с большой помойкой.

Но ведь это было не так!

Подъезд к дому Патрик аккуратно выложил брусчаткой, выровняв выступавшие камни. Дорожки были подметены, кусты и трава подстрижены, и даже колонны нам удалось побелить.

Правда, фасад давно не красили, а крыша в западном крыле все равно протекала – попробуй ее почини своими силами, если денег на строительные материалы нет!

Поэтому мы западное крыло закрыли, отложив ремонт до лучших времен. Но с восточным все было в полном порядке.

– Девочки, можете выходить! – заглянув в карету, заявила тетя, не обратив внимания на стоявших на крыльце нас с Лиззи и тетю.

Лиззи вздохнула, и я обняла сестру. До этого мне казалось, что Лиззи не совсем осознавала, насколько унизительным оказалось отношение к нам столичной родни. Зато сейчас я поняла, что сестра прекрасно обо всем догадывалась.

Но больше всех жаль мне было именно тетю Прим – на нее оказалось больно смотреть.

Кожа на худом лице натянулась еще сильнее, нос заострился, став похожим на клюв, а потом вокруг тети закрутились… Она была магом, причем довольно сильным, хотя я не до конца понимала природу ее Дара. Зато сейчас почувствовала, с какой силой взволновались магические потоки.

Но такое нам было совсем ни к чему. Силой нашу проблему не решить – все могло стать только хуже.

– Давайте дадим им время немного освоиться, – произнесла я примирительно.

Тут из кареты показалась, подозреваю, моя кузина – худенькая, черноволосая и кареглазая, с немного смугловатым лицом, чертами лица похожая на дядю Персиваля. Не сказать, что Илейн Уилсон обладала классической красотой, но несомненно кузина выглядела ухоженной и еще манерной.

– Выходи, Кейт! – оглядевшись, заявила она. – Никакой опасности здесь нет.

– Если только умереть от скуки в первый же день в этой глухомани, – раздался недовольный голос, и на свет явилась еще одна девица – с каштановыми волосами, голубыми глазами и пухлым, похожим на хомячье лицо. – Но мы же поклялись друг другу, Илейн, что спасем друг друга от подобной участи.

– Спасем, – согласилась Илейн, повернув голову к крыльцу.

Уставилась на нас цепким, неприятным взглядом.

– А это кто? – поинтересовалась Кейт, кивнув в нашу сторону.

– Какие-то слуги, – поджав губы, произнесла кузина.

– Вообще-то, это твои… кхм… двоюродные сестры, Илейн! – возвестил дядя. – Их зовут Мира и Лиззи, а рядом с ними твоя тетя Примула.

Голос дяди прозвучал так, словно он был порядком смущен из-за подобной ситуации. Правда, я не до конца понимала причину его смущения – быть может, из-за того, что мы все еще живы, хотя он приложил максимум усилий, чтобы уморить нас голодом?

– Подойти же ко мне, исчадье Ада! – раздался торжественный голос тети Прим, и дядя поморщился.

– Только не начинай, Прим, не надо скандалов! Так было лучше для всех!

– Как ты смеешь об этом говорить после того, что натворил?!

– Перси, любовь моя, – поморщилась тетя, – не кажется ли тебе, что твоя сестра давно уже выжила из ума и ее пора отправить в богадельню? Она остается в этом доме лишь по твоей милости, но может в любой момент переехать туда, где за ней присмотрят и помогут скоротать последние дни в ее старческом маразме.

На это тетя вздохнула возмущенно, после чего… закрыла рот.

Угроза была реальной – родня, обошедшаяся с нами настолько ужасно, могла упечь тетю в богадельню. По Ровердорму давно ходили слухи, что с головой Прим Уилсон не все в порядке, но причина была в том, что она родилась и выросла в резервации и так и не вписалась в местное общество.

Мне же столичные родственники не могли ничего сделать – разве что вышвырнуть вон, отказав от дома, потому что я была совершеннолетней. А вот Лиззи грозил пансионат, куда могли ее отправить, а потом забыть заплатить за содержание.

Поэтому я стояла и помалкивала.

– Идемте, девочки! – произнесла тетя. – Посмотрим на ужасное место, в котором нам предстоит провести это лето. С виду оно похоже на дом, но внутри, уверена, все пропахло провинцией. Да и местные крысы, подозреваю, давно растащили и распродали то, что им не принадлежит.

В этот самый момент я поняла, что знакомства не состоится. Вообще ничего не состоится – потому что мы, по мнению родни, были крысами.

Правда, пусть мы и остались без денег, но не растащили и не продали ничего из нашего с Лиззи наследства, пусть и отобранного родственниками.

Тут, словно из ниоткуда, появились те самые ускользнувшие из птичника курицы. Истерически квохча, они едва не кинулись под ноги Илейн и Кейт, стоявших на пути их заполошного бега.

Кузина вскрикнула от страха, а Лоуренс попытался пнуть ближайшую к нему рыжую наседку. Но промахнулся, запутался в ногах и едва не растянулся на дорожке.

– Вот они, прелести сельской жизни! – усмехнувшись, возвестила Кейт.

– Что это вообще такое?! – выдохнула Илейн. – Оно… Оно бегает на двух ногах!

– Это курица, моя дорогая, – нахмурилась тетя. – Или же ты думаешь, что яйца растут на деревьях?

– Мама! – обиженно воскликнула Илейн, а дальше я уже отвлеклась, потому что дядя подошел к крыльцу.

Окинул нас с Лиззи непроницаемым взглядом, но ничего нам не сказал. Вместо этого, поднявшись по ступеням, остановился напротив своей сестры. Возвышался над тетей, дыша ей чуть ли не в макушку.

– Я рад, что ты еще жива, Прим! – наконец, возвестил он. – И присмотрела за девочками.

– Если я жива, то явно не твоими молитвами, Перси! – саркастически отозвалась тетя. – Чтобы выжить на те крохи, которые ты нам оставлял, нам пришлось хорошенько постараться.

– Это были никакие не крохи! – нахмурился дядя. – Вполне нормальное обеспечение.

– В гробу я видела твое нормальное обеспечение, – возразила ему тетушка. – Но знай, Перси, если я умру с голоду по твоей вине, я этого так не оставлю! Стану являться тебе каждую ночь – я и мои духи. И тогда тебе не станет покоя ни в этой жизни, ни по ту ее сторону.

Произнеся это, тетя стукнула тростью по крыльцу, а дядя поморщился.

– Оставь свои глупые шутки чикотто для других, Прим! Я знаю тебя как облупленную, и меня ими не пронять.

– Это ты зря! – усмехнулась тетя Прим, и я была полностью с ней согласна.

Дядя погорячился – магию чикотто ни в коем случае не стоило недооценивать.

– Мы устали с дороги, так что ругаться с тобой я не намерен, – произнес он примирительно. – Давай отложим это хотя бы до обеда.

После чего обратил внимание на нас с Лиззи.

– Ты выросла, Мира, – заявил мне, – и стала настоящей красавицей. Очень похожа на свою мать!

Я хотела ответить что-то едкое, но затем решила, что дядя прав. Нет, не в том, что я выросла и стала, по его словам, красавицей, а в том, что у нас еще будет время на споры и разногласия.

– Спасибо, – ответила ему вполне вежливо.

Он кивнул, после чего взглянул на мою сестру.

– Тебя я запомнил совсем малышкой, Лиззабет! Но ты тоже выросла и совсем скоро тоже станешь красавицей.

Если Персиваль Уилсон ждал ответа и от Лиззи, то он мог оставаться на этих ступенях до самого Второго Пришествия Богов, о котором нам рассказывали на уроках Богословия.

– Моя сестра не разговаривает, – отозвалась я через какое-то время, потому что дядя явно не понимал причину ее молчания. – Лиззи нужно показать врачам, но у нас нет на это денег. Я вам об этом сообщала.

На лице дяди промелькнуло растерянное выражение, затем он кинул быстрый взгляд на жену, но та с независимым видом задрала подбородок. Гордо прошествовала мимо нас, не обратив внимание ни на меня с сестрой, ни на сестру своего мужа.

– Идемте же, девочки! – произнесла она, поманив за собой Илейн и Кейт. – Посмотрим, что нас ждет в доме. Лоуренс, не отставай, дорогой! Вполне вероятно, нам понадобится твоя защита, если вдруг на нас нападут грызуны или пауки. Как же хорошо, что наши слуги совсем скоро прибудут.

Кузина и ее подруга прошли мимо нас, обдав запахом дорогих духов. Илейн хмыкнула, смерив меня взглядом, а Кейт даже не повернула головы.

Зато Лоуренс остановился возле меня и принялся разглядывать. Начал с лица, затем задержался на груди, после чего порядком завис на моих бедрах.

– А ты ничего так, кузина из провинции! – заявил он. – Думаю, это лето станет для нас с тобой жарким.

– Ну какой же гадкий мальчишка! – пробормотала тетушка, когда к ней вернулся дар речи. – Вот я ему задам!

Она потрясла тростью, а я приложила руки к вспыхнувшим щекам. И все потому, что дядя Персиваль прекрасно слышал слова Лоуренса, но ничего ему не сказал. Словно это было в порядке вещей – вот так на меня смотреть, а потом произнести подобное в его присутствии!

Это означало лишь то, что проблемы обещали быть куда более серьезными, чем мне казалось. Мне предстояло не только защищать от несправедливых нападок свою сестру и тетю, но еще и сберечь свою честь от кузена, который решил позабавиться, выбрав меня для своих развлечений.

Глава 4

На обед, пока обещанные слуги Уилсонов еще не приехали, так как у их повозки сломалась ось и мужчины остались помогать, Уна подала нам тыквенный суп, тушеные овощи с куриным мясом и ягодный мусс.

Но до столовой мы добрались только после того, как я выслушала миллион жалоб и обидных комментариев со стороны тети Азалии и кузины на бедность обстановки, убогость постельного белья и на то, что наши с Лиззи комнаты расположены так близко к отведенным им спальням.

Подобное соседство не пришлось столичной родне по душе, поэтому нам с сестрой было приказано убираться… Хорошо, хоть не на улицу, а из восточного крыла в западное.

В то самое, сейчас закрытое, с протекающей крышей.

Спасла нас тетя Прим, появившаяся в коридоре, привычно постукивая тростью по паркету.

– Девочки останутся жить на моей трети дома, которая досталась мне по завещанию Инея Уилсона. В богадельню вы меня еще не отправили, поэтому ночевать они будут в восточном крыле, в моей спальне.

Азалия Уилсон посмотрела на нее ненавидящим взглядом, но ничего не сказала. Вместо этого заставила нас с Уной перестелить во всех их комнатах постельное белье.

То, что было выстирано, а потом старательно отглажено к их приезду, ее не устроило, и она потребовала сменить на привезенное из столичного дома. Заявила, чтобы мы пошевеливались, после чего можем подавать обед, а то они проголодались с дороги.

Лиззи, посмотрев на тетю большими глазами, развернулась и ушла в сад – правила ей в принципе были не писаны, из-за чего на сестру частенько жаловались школьные учителя. Я же принялась помогать Уне, мысленно уговаривая себя, что стоит всего лишь немного потерпеть…

Каких-то три летних месяца, после чего столичные уберутся восвояси. Не останутся же они зимовать в Ровердорме?!

К тому же им у нас не понравилось, и вряд ли приезд слуг, которых ждали в ближайшие пару часов, что-либо изменит. Вполне вероятно, наша родня уберется домой раньше запланированного срока.

Или же молодой герцог Кавингтон так быстро заскучает в Ровердорме, что укатит в столицу, забрав с собой тех, кто по его милости наводнил провинцию.

Чтобы побыстрее разделаться с бельем, мы с Уной разделились. Но когда я заканчивала застилать постель в комнате Лоуренса Уилсона, в дверь вошел сам хозяин.

– Ну что же, моя маленькая кузина, – произнес он с усмешкой, – мне нравится твоя сговорчивость! Значит, готовишь нам кровать, чтобы было где позабавиться?

На это я решила не доводить до беды и выскользнула из комнаты. Заявила, что меня ждут на кухне, поэтому надо идти. Хотя мне уже стало ясно, что до этой самой беды оставалось совсем недолго. Она обязательно нагрянет, если я внятно не объясню Лоуренсу, что со мной такие вещи не пройдут.

…Обед прошел именно так, как я и предполагала, – ужасно.

Столичные гости нисколько не оценили стараний Уны, которая сотворила невероятное буквально из ничего. Подала лучшее, что у нас было.

Усевшись за стол, дядя тотчас же приказал подать ему красного вина, на что я округлила глаза.

Впрочем, ситуацию Персивалю Уилсону прояснила тетя Прим. Сказала, что вина у нас нет уже давно – последнее выпил еще его управляющий, упокой Боги мятежную душу пропойцы!..

Зато у нее имелась рябиновая настойка собственного приготовления. Дядя, поморщившись, согласился на настойку, но, стоило ему выпить рюмку, как он покраснел и закашлял.

– Ты хотела меня отравить! – воскликнул он.

– Если бы я хотела, то давно бы уже отравила, – спокойным голосом произнесла тетя Прим. – Так что успокойся, Перси, и ешь то, что тебе принесли. И не забудь потом поблагодарить Богов Элайра и нашу кухарку.

– Но это возмутительно! – подала голос тетя. – Дорогой, я не потерплю такого к нам отношения!

– И вообще, где слуги в этом доме? – тут же подхватил дядя. – Почему нет вина? И почему нам подали какой-то… жалкий суп? Где в нем мясо? – Он повернулся ко мне, и его лицо стало наливаться нездоровым багровым цветом. – Я давно подозревал, что деньги в этом доме разбазариваются на всякие женские штучки! И это несмотря на то, что в своих письмах ты заверяла меня, будто бы все в полном порядке!

– Это я-то заверяла? – округлила я глаза, и тут же поймала ненавидящий взгляд Азалии Уилсон.

– Только посмей открыть рот и сказать, что это не так! – зашипела та, и мне стало ясно, что без нее тут не обошлось. – Вот же мерзавка! Клянусь, я сживу со света тебя и твою сестру!

Судя по всему, это был прямой приказ молчать, иначе нам с сестрой не поздоровится. Но я не собиралась выполнять чьи-либо указания.

– Все деньги, дядя… Вернее, всю требуемую вами сумму я отсылала в столицу. Аккурат раз в месяц на указанный вами счет. На то, что оставалось, мы с трудом сводили концы с концами. Но ваше письмо и все банковские бумаги у меня сохранены, так что я буду рада вам их показать.

Зато тетя Азалия нисколько этому не обрадовалась. Умело заткнула рот сперва мне, затем своему мужу, переведя разговор на другое. И я промолчала, решив, что обязательно улучу момент и принесу дяде бумаги, а дальше пусть он сам разбирается со своей женой, явно во всем этом замешанной!..

Повисшую тишину в столовой прервала подруга Илейн, до этого хранившая молчание.

– В народе говорят, что вы гадаете, – повернулась она к тете Прим. – Слухи о вашем мастерстве вышли далеко за пределы этой провинции и добрались даже до столицы. Я буду рада, если вы откроете мне будущее.

Тетушка Прим, немного подумав, кивнула. Заявила, что обязательно это сделает, причем уже сегодня после обеда.

– Я чувствую, что мои Духи ко мне благосклонны, – произнеся это, тетя прикоснулась к черной резной трости. – Они готовы говорить и дадут мне честные ответы.

В этот момент я тоже кое-что почувствовала – ощутила, как в просторной столовой принялись сгущаться невидимые глазу магические тучи. Судя по всему, тетушка призвала своих духов или же сделала что-то такое, что лежало за гранью моего понимания.

Впрочем, что тут говорить о моих способностях?

До страшной болезни Мира Уилсон не была носительницей магического дара, как и ее младшая сестра. Дар у нас появился после того, как мы оправились от лихорадки, но у меня не было нормальной возможности его развивать.

У Лиззи тоже – сестра замкнулась сама в себе, редко идя на контакт с посторонними людьми.

В школе о магии говорили лишь вскользь, поэтому я занималась ею по книгам в библиотеке Уилсонов и пару раз в неделю встречалась со стареньким учителем, который и пытался обучить меня базовым заклинаниям. Делал это безвозмездно, за еду и разговоры со мной и тетей Прим, потому что заплатить ему мы не могли.

Впрочем, еще был Шоун Белый Змей – он тоже кое-чему меня научил.

К удивлению, столичные гости заинтересовались гаданием, поэтому с обедом было покончено довольно быстро. Уна принялась собирать тарелки, а я стала ей помогать.

Когда вернулась в столовую, обнаружила, что тетушка уже достала свои карты, выловив колоду из черного передника. Затем окинула взглядом столичных родственников и загробным голосом поинтересовалась, кто из них желает узнать свою судьбу.

В ответ установилась тишина.

Несмотря на то, что подруга Илейн завела этот разговор, становиться первой она не рвалась. Как, впрочем, и моя кузина.

Дядя к этому времени все-таки распробовал рябиновую настойку, подобрел и играл с бутылкой в «гляделки». Азалия Уилсон делала вид, что подобные глупости ее не касаются, а Лоуренс, уставившись на тетушку Прим с надменной ухмылкой, заявил, что считает гадание глупой девичьей забавой.

К удивлению, на стул возле тети первой уселась моя сестренка Лиззи.

– Хорошо, Лиззи Уилсон, ты будешь первой! – возвестила тетушка Прим. – Положи ладонь на колоду, дитя мое! Теперь возьми карты в руку. Вот так, сожми ладонь, затем прикоснись колодой к сердцу, а потом приложи ее ко лбу.

– Фу, какая гадость! – подала голос презрительно молчавшая Илейн, но никто не обратил на нее внимания.

Все выглядели заинтересованными. Разве что кроме дяди, которого больше увлекало быстро убывающее содержимое бутылки с рябиновой настойкой.

– Ну что же, приготовься услышать то, что поведают тебе Духи! – торжественно произнесла тетя, после чего вытянула из колоды несколько карт с пестрыми рисунками на лицевой стороне.

Разложила перед собой.

– Ведь Лиззи заговорит, тетушка? – не выдержала я, потому что задавала этот вопрос Примуле Уилсон много раз, надеясь на позитивный ответ ее духов и совет с их стороны.

Но те всегда оставались молчаливыми, если дело касалось меня или моей сестры. Зато теперь, раз уж на них напало красноречие, я не собиралась давать им спуску.

– Ты заговоришь, – посмотрев на Лиззи, произнесла тетушка, – но только после того, как найдешь в себе силы принять то, кем ты являешься на самом деле.

– Принять то, что на самом деле ты дурочка! – кривляясь, заявил Лоренс, на что кузина захихикала, и даже на хомячьем лице Кейт появилась насмешливая улыбка.

Лиззи потупилась, а мне захотелось запустить в Лоуренса боевой молнией.

Во всю столичную родню, если быть честной.

– Как только ты это примешь, – продолжала тетя Прим, не обратив внимания на обидные слова племянника, – и сможешь сжиться со своей тайной, ты обязательно заговоришь.

– Ну какие у нее могут быть тайны? – фыркнула Илейн. – Что за бред?

Но тетя Прим оставила без внимания и ее замечание.

– В будущем, когда ты вырастешь, – она уставилась Лиззи в глаза, – тебя ждут большие испытания, девочка моя! Ты несказанно важна для этого мира. Боги даровали тебе многое, но за подобный дар к тебе будет особый спрос. Но если ты станешь следовать велению сердца, тебя будет ждать самый главный подарок Богов. Любовь всей твоей жизни, и ты будешь несказанно счастлива, дорогое дитя!

На этом гадание для Лиззи закончилось.

– Я тоже хочу, – подала голос Кейт как раз в тот момент, когда я раздумывала, уж не пойти ли мне следующей.

Быть может, тетины Духи предрекут мне скорый отъезд родни? О, я тоже была бы несказанно счастлива!

– Ну что же, садись поближе, – кивнула тетя, подзывая Кейт. – А ты, Лиззи, пойди и поешь еще немного. Ты совсем исхудала, потому что тебя морили с голоду эти исчадия ада! То есть твои единственные родственники.

На это дядя возмущенно засопел, затем заявил, что нужно будет закупить побольше продуктов и вина. Непорядок, что их кормят какими-то овощами, а наливают вот это…

Произнеся эти слова, он икнул.

– Как тебя зовут, дитя? – поинтересовалась тетя Прим у подруги Илейн. – Мне нужно знать полное имя.

– Кейт. Леди Кейт Истром.

– Хорошо, леди Кейт Истром! Положи свою руку сюда, а теперь возьми в нее колоду. Коснись ею сердца, а затем лба. Теперь отдай ее мне. – Забрав карты, тетушка сделала быструю раскладку. – Готова ли ты, Кейт Истром, услышать то, что уготовили тебе Боги?

На это Кейт кивнула, а я подумала, что сейчас прозвучать слова об удачном браке и детишках. Тетушка не говорила людям плохого, даже если видела это в их будущем.