Стёклами внутрь

Роман Шкарин

Стёклами внутрь

Часть 1.

1.

Вторая улица по загруженности после центральных. В обе стороны снуют автомобили, периодически выезжая на встречку, чтобы объехать припаркованные возле тротуаров.

Казалось бы, пешеходы и работники близлежащих магазинов и офисов давно обратили бы внимание на машину с двумя мужиками внутри, которая утром приезжала, а вечером покидала район. Почти всегда на одном и том же месте. В редких случаях отправлялась куда-то, но обязательно возвращалась в течение часа. В салоне неизменно находилось двое мужиков: один, водитель, с бородой, другой без и всегда в кепке. Оба крепкого телосложения. Всегда одеты в свободном стиле, по моде, но без вычурности.

Впрочем, ничего удивительного. У каждого свои дела, проблемы. Никого не трогают, и ладно. На вид приличные люди, посудачить не о чем. Как итог, отношение сродни фонарным столбам или выносным рекламным штендерам.

– Кто он такой и почему мы должны его охранять? – спросил бородатый, с позывным «Первый». Однажды в кабинете начальника ему с напарником было предложено выбрать как себя называть. Бородатый достал монетку, любитель головных уборов пронумеровал орла и решку. Металл повертелся в воздухе, приземлился на стол, быстро улёгся как ему вздумалось. Так и определили, кого как называть.

– Не забивай голову.

– Странно всё.

– Нам не платят за раздумывания. Нам платят за охрану.

– Чтобы лучше выполнять работу, нужно понимать ситуацию.

– Слушай, а не из-за этого ли тебе из УФСКН пришлось уйти? Слишком много вопросов задавал? – покосился с усмешкой собеседник.

– Меня из-за этого пригласили здесь работать.

– Как раз здесь, с тобой, и странно, а не с нашим клиентом. Может, его папочка или мамочка обратились в контору, чтобы сыночка оградить от непонятно чего.

– О чём и речь, – бородатый показал на прохожих, улицу. – Одно дело, если бы он кутил, по районам опасным бродил, дела с бандитами имел. Обычный же парикмахер!

– У богатых свои причуды. Я про его родителей.

– Это и не даёт мне покоя. Денег у них полно. При этом, работает он даже не в барбершопе. Живёт не в хоромах, а в общаге. На зарплату.

– Ну, я слышал, что некоторые богачи так воспитывают морально и финансово перед тем, как передать бизнес.

– Может быть, – сказал бородатый и повернулся ко Второму. – Тем не менее, сам подумай. Тебя в нашу контору тоже пригласили. Ты, я, другие коллеги – профессионалы, все офицеры. Мы кого только не охраняли. В том числе, бывало жарче, чем в горячих точках. А тут, повторю, обычный парикмахер. У нас очень серьёзная организация. Охраняемый объект не укладывается в картину.

– Тебе надо открыть канал на «Ютьюб», – Второй отстранился, насколько позволяло место в машине. – Например, «Агент Смит вещает». Конспирологический.

– Угу, – Первый положил руки на руль и на них голову. – Я пробил его родителей.

– Что? – Второй даже подскочил. – Это категорически запрещено!

– Угу.

– Ты сам сказал, что у нас очень серьёзная контора!

– Да, сказал. Вот и не складывается паззл.

Второй помотал головой, хлопнул себя по лбу и провёл рукой вниз, словно умылся:

– На этот раз я ни при делах, извини. Ничего личного.

– Не парься. Я профессионал. Хочешь узнать, что я откопал?

– Нет.

Первый меланхолично, по-прежнему лёжа на руле, протянул:

– Два факта и будет два агента Смита.

–Удиви меня.

– Это не его родители.

– Бывает.

– Вот тебе самое интересное. Он чист.

– Обычный добропорядочный гражданин.

– Настолько чист, что я копнул дальше.

– Удиви меня.

– Я не знаю, кто это.

Второй пощупал лоб бородатого:

– Температуры нет.

Первый прислонился к спинке сидения, сложил руки на груди:

– Все документы поддельные. Подделывались не задним числом, а с момента рождения. Ему 26 лет. Всё это время его кто-то ведёт. «Шоу Трумана» смотрел? Прошлогодний диплом о Высшем образовании – липа. Юрист, тудыть растудыть! Ты у него стрижку делал. Нормально получилось?

– Тут не отнять, парикмахер он хороший. Очень хороший.

– Согласно документам, три месяца назад стал парикмахером. Согласно поддельным документам.

– Талант? – лицо Второго стало серьёзнее. – Впрочем, я начинаю приподнимать бровь.

– Держи вишенку на торт.

Первый достал фотографию из нагрудного кармана, дал Второму. На ней было изображение человека, проходящего через рамку безопасности и который был точной копией парикмахера. Второй без труда узнал железнодорожный вокзал.

– Он приехал в город месяц назад.

– Но мы охраняем его больше!

– Вот именно.

– Не понял.

– Вот именно. Ещё пунктик: он о нас не знает. Где такое видано, чтобы охраняемый объект не был в курсе?

Они в задумчивости стали смотреть на урбанистический пейзаж. Вроде бы те же лица, дома, автомобили, но что-то неуловимо стало иным. Второй ощущал это более отчётливо в виду новизны поступившей информации. Он встречался с заказами, когда охрана заказывалась тайно, но там всё было очевидно, когда ожидание прямого нападения, и надо было нейтрализовать врагов так, чтобы жертва ничего не узнала, продолжала жить своей жизнью. Бывало, под тайной охраной, как позже выяснялось, скрывалась банальная слежка. Частный детектив больше ограничен в применении средств и действий, чем они. Поэтому Второй лишь пожал плечами, когда им сказали, чтобы охраняли незаметно. И поддельные документы тоже встречались в работе чаще, чем настоящие. Но, воистину, вишенка на торте сделала своё дело, котелок начать варить. Первый ждал, пока у напарника каша зальётся водой и поставится на огонь. Второй довёл блюдо до полной готовки, дал остыть, попробовал на вкус, сказал:

– Этот рожон слишком гигантский, чтобы на него лезть.

– Угу.

– Смит, – протянул руку бородатый. – Агент Смит.

– Два, – сказал Второй, закрепив рукопожатием.

1.1

– О, Боже! Это ты! – воскликнула Юля, когда я приблизился к ней. Из-под каштаново-рыжеватых развевающихся от лёгкого ветерка волос на меня выплеснулось зелёное цунами, окатило с ног до головы, проникло внутрь, добралось до сердца. До того пронзительные искренность и восхищение пришли от любимой, что даже моторчик в груди заработал быстрее.

– Я. Или ты ожидала другого?

– Это ты! – не сдавалась девушка. – У кого ты стригся? Теперь только к нему ходи.

– Да, вроде, самая простая. Но, спасибо.

Я поцеловал Юлю, почувствовал жар её губ. Заглянул в глаза. Она смотрела на меня так, словно я совершил самый важный поступок в жизни. Юля щупала меня за руки, грудь, живот, нежно погладила по щеке.

– Это ты.

В памяти всплыл эпизод, когда мы впервые поцеловались. Буря эмоций, чувств. Сейчас случилось то же самое, но в разы сильнее. Я растерялся и сказал:

– Юлечка, родная, конечно, это я.

– Ты не понимаешь, – сказала Юля со взглядом, наполненным тысячелетней мудростью, держа ладони на моей груди.

Я попытался отшутиться:

– Где камеры? Куда помахать рукой?

– Ромка, милый мой Ромка. Это ты. Настоящий ты. Тот, в кого я влюбилась. Если раньше ты был как бы внутри, то сегодня ты проявился. Я люблю тебя.

Юля прижалась ко мне, мои руки погрузили её в объятия, сердце ёкнуло. Я прошептал:

– И я тебя.

Фоном запустился мыслительный процесс по поводу необычного события.

Мы приехали домой, Юля отправилась в душ, я на кухню. Сегодня решили не заморачиваться и купить готовой еды.

Я прилёг на диванчик и закрыл глаза. Через некоторое время почувствовал накатившие волны любви и нежности, от которых тело буквально растворилось и слилось с Космосом. Открыл глаза. Юля посмотрела на меня и сказала:

– Просыпайся.

– Я не спал.

– Согласна, – сказала она. – Просто дрых. Только мой поцелуй тебя и разбудил.

Я не нашёл, что сказать, просто обнял Юльку и расцеловал.

– Обед, – сказал я.

Юля организовала посуду, я распаковал еду. Всё делали слаженно, каждый своё. «Принцип Форда» – так мы назвали любую нашу деятельность, когда что-то делали вместе. Иными словами, разделение труда. Параллельные процессы. Логика простая – быстрее сделаем, больше времени на друг друга и/или на себя. Плюс, как в одном фильме героиня на вопрос о секрете их счастливых отношений ответила: «Не знаю, мы всё делаем вместе».

– Приятного аппетита, Юлия Юрьевна.

– Спасибо, Роман Николаевич, – сказала она. – И Вам приятного аппетита.

– Категорично выражаю благодарность за столь добрые пожелания.

Юля жевала, я ловил периодически её осторожные, но, в то же время, наполненные обожанием взгляды.

Я знал, что она меня любит. Время это показало. Равно как и я её. Однако, сегодня что-то произошло. Квантовый скачок? Сработал триггер? Большое Ха-Зэ, в общем. Тем не менее, глупо отрицать, что случилось нечто из ряда вон.

Размышляя, я не заметил, как Юля молча смотрела на меня.

– Потрясающе! – сказала она. – Никогда бы не подумала, что увижу тебя.

– Радость моя, ты повторяешь это полдня. Приятно, конечно. Однако, ты разбудила моё любопытство. Что значит: «это ты»?

Юля улыбнулась, на секунду задумалась, затем озорно посмотрела на меня и начала жевать ролл. Глаза её смеялись. Включила дразнилку. Что поделать, пришлось демонстративно смиренно ждать ответа. Юля явно наслаждалась. Наконец, доела роллы и выдала:

– Без по ня ти я.

Я заржал. Насмеявшись, похлопал в ладони:

– Браво!

– Правда, я не могу объяснить. Словно ты стал цельным. Ну, или ты как будто персонаж фильма в ультра 4К качестве попал в экранку. Ты стал выделяться. Не только среди людей, а и на фоне домов, улиц. Самое близкое по ощущениям.

Я взял её за руки, притянул к себе, посмотрел в глаза, спросил:

– Красота в глазах смотрящего?

– Может быть, – ответила Юля и чмокнула меня в щёку, – давай проверим.

– Как?

– Сегодня ты встречаешься с друзьями. Китайский новый год у вас. Узнаем, что они скажут.

– Точно! Ты ж моя умничка!

– Что? Только умная? – надулась Юлька, перебравшись ко мне на колени.

– И красивая. Красивущая. Красивейшая. Кстати, ты там в ванной афродизиаки не припрятала, случайно?

– Что? Аа, чувствую, чувствую. Нет, зачем мне они, если я сама собой тебя афродизиачу?

– О, да.

Мы посмотрели друг другу в глаза, замерли в объятиях, затаив дыхание. Мгновение спустя наши губы встретились, языки переплелись, одежда полетела во все стороны.

Через два часа буйства плоти Юля пошлёпала в душ, я ещё немного повалялся, пошёл туда же, как только любимая вышла. Я подмылся, умылся, голову решил помыть после встречи с друзьями, посмотрел на себя в зеркало, вроде бы тот же, что и был.

Юля крикнула:

– Я на встречу, работа зовёт. До вечера.

– У филармонии за двадцать минут до, – крикнул я в ответ.

Выходя из ванной комнаты расслышал звук приехавшего лифта, стук каблуков, закрытие дверей. Пора к друганам. Быстро надел джинсы, футболку, пиджак, ноги нырнули в ботинки, годящиеся как для строгого костюма, так и для свободного стиля вплоть до шорт.

Через полчаса я вошёл в кафе. Девушки за барной стойкой, как обычно, с радостью поприветствовали вошедшего, в данном случае, меня. Надо отдать должное управляющей, персонал подобран и обучен на должном уровне. Я поздоровался, пробежался глазами по помещению, нашёл друзей, которые смотрели на меня.

Оба встали, когда я подошёл.

– Синьнянь куайлэ, бро! – поздравил брат, шатен ростом чуть выше меня, спортивного телосложения.

– Синьнянь куайлэ! – ответил я. – С Новым годом!

– Роман Николаевич, – поздоровался друг, светлорусый высокий тип с хорошим скелетом. Раз в пятилетку, когда заходила речь о генетике, спорте и здоровом образе жизни вообще, я говорил, что, если бы он подкачался, выглядел бы весьма внушительно, был бы «машиной».

– Антон Александрович, – поприветствовал я.

– Вот! Нормальная причёска! – сказал брат.

– Обычная, – ответил я. – Сегодня был у парикмахера.

– Где стригся? – спросил брат.

– Да там же.

– Да ладно?

– Ну да.

– Николаич, прича отменная, – сказал Антон. – Твоя.

Я насторожился, но виду решил не подавать. Попытался отшутиться:

– Моя голова, следовательно, причёска тоже.

– Николаич, ты меня понял, – ухмыльнулся Антон. – Все девки теперь твои. Оглянись.

– Мне все не нужны, – сказал я. – У меня Юля есть.

– Я знаю, – сказал друг, похлопав рукой мне по плечу. – Ты меня понял.

– Там новый парикмахер? – спросил брат.

– Нет, тот же.

Брат недоверчиво посмотрел на меня. Я развёл руками, украдкой посмотрев по сторонам. Поймал взгляды посетителей. Может, показалось?

– Зелёный чай и пицца? – спросил я.

– Уже заказали, – ответил брат. – Антон договорился, что, как только ты придёшь, заказ принесут.

Не успел договорить, как появилась девушка и поставила поднос на стол. Затем посмотрела на меня, улыбнулась и сказала:

– Приятного всем аппетита.

Мы поблагодарили, она вернулась за барную стойку. Друг сказал:

– Видишь, она тебя хочет.

Брат закатил глаза:

– Антоныч, вот у тебя всегда всё ниже пояса.

– Ты сам видел. Сказала «всем», а смотрела только на Николаича.

Тут было бессмысленно спорить. Факт был фактом.

Брат разлил чай по чашкам, я разрезал пиццу. Мы подняли бокалы.

– Ну, будем!

Отпили по глотку за Новый год, который был лишь поводом для встречи. Однажды, несколько лет назад, условились раз в месяц собираться. Чтобы было интереснее, в каждом месяце нашли праздники: дни рождения, новые года, государственные знаменательные даты. Три праздника пришлось придумать, тем веселее. Фантик для встречи.

– Ща приду, – сказал брат и пошёл на зов природы.

Как только отошёл на достаточное расстояние, Антон сказал:

– Левелап.

Я снова попытался как-то сгладить реакцию на причёску:

– Кстати, да. Вчера выжал сотку.

– Николаич, давай без дураков. Ты другой. Но это ты.

Я внутри поёжился. Дело начало принимать иной оборот. Второй человек за день говорит одно.

– Поясни, – попросил я.

– Когда ты вошёл, мы сразу поняли, что это ты. Понятно, что друзья, много лет друг друга знаем. Чувствуем. Тем не менее, не только мы обернулись. Я успел посмотреть на других. Они увидели, что и я. Настоящего тебя. В смысле, мы все тут в масках, личностях липовых. Тут бац, входишь ты. Настоящий, без этого всего. Это привлекает внимание. Ты выделяешься. Теперь.

– Ты сказал ровно то же, что и Юля сегодня, – признался я. – Почти слово в слово.

Друг подался вперёд.

– Вот видишь, – сказал он. – Напомни, что ты там практиковал.

– Ничего. В зал хожу только. К лету надо показатели выровнять, а то после новогодних каникул упали сильно.

Антон посмотрел на меня изучающе.

– Нет, – через минуту вынес он вердикт. – Дело не в зале.

– Конечно, не в зале. В причёске.

– Пургу не неси, – посерьёзнел Антон. – В нашу сторону посматривают. Точнее, на тебя. Повторю, ты выделяешься. Как в фильме «Плезантвиль».

Аналогия была понятна, но не ясна. По сюжету, главные герои попали в чёрно-белый сериал. Логично, сами стали такими. Затем, по мере прокачки, как бы сейчас сказали, мягких навыков, становились цветными. Естественно, тем самым, в городе начался переполох. Впечатление Юли было ближе к реальности, но оба передали одно.

На горизонте показался брат. Я с долей облегчения сказал:

– Слушай, давай в другой день поболтаем про левелапы.

– Замётано.

Брат уселся, слопал кусок пиццы, не дожевав, выдал извечное:

– Надо тренироваться.

Словосочетание превратилось в некую констатацию факта за многие лета повторений. Мы писали в блокнотах, говорили на и после каждой тренировки. Выросшие на идеалах прочитанных легенд, уровней мастерства героев китайских фильмов. С годами возмужали, поумнели, помудрели, поняли, что как в кино не дерутся, легенды преувеличены в разы, значительная часть вовсе придумана. Тем не менее, должен быть ориентир. Не просто «быстрее, выше, сильнее». Гунфу, оно же кун(г)фу, мастерство, основанное на опыте, набитых шишках, семи в десятой степени ручьях пота. Будь то гунфу повара, слесаря или бойца. Все мы знаем примеры. Наверняка, среди контактов в телефоне найдётся Евгений Устандверей, Карина Ногти, Сергей Движок, Алёна Торт. Для записавших их номера они – мастера.

Я поддакнул:

– Надо.

Антон уточнил:

– Танлан?

Брат остро среагировал на прекращение занятий Антона, разочарование не покидало, хотя прошло двенадцать лет с последней тренировки друга.

– Багуа, – съязвил брат. Мы пробовали заниматься разными стилями, остановились на кулаке богомола, «танланцюань». Антон изучал ладони восьми триграмм, «багуачжан», посещал семинары, распечатывал из интернета тексты, покупал книги, скачивал видео-пособия. На втором этаже гаража оборудовал зал с грушей посередине. Тренировался так, что протёр дорожки в бетоне. А потом перестал. За державу ушуистов было обидно, но это его выбор. Я махнул рукой, брат ещё нет.

Антон заулыбался:

– Тоже, что ли, потренироваться.

Брат не стал скрывать раздражения:

– Дома сиди. Дальше пузо отлёживай.

Друг поднялся, надул живот. Действительно, мышцы пресса прятались за слоем жира. Можно выкачать ведро. Он похлопал по выпяченному шару:

– Вот это?

Я скривился:

– Верни жопу на стул. Тебе ещё не говорят, мол, сначала входит пузо, потом ты?

– Трудовая мозоль, – погладил живот Антон. – Не говорят. Буду поститься.

Брат с большим трудом сдержался в высказываниях, отвернулся в окно.

– Дерзай, – сказал я.

– Когда ты можешь? – спросил меня брат.

– Давай завтра. Мы сегодня на Архиповского идём с Юлей.

Брат оживился:

– Тот самый? И мне не сказал!

– Первое, концерт переносили из-за пандемии на неопределённое время. Неделю назад реклама вылезла, успел купить. Второе, ты в командировках постоянно.

– Долбаные разъезды, – в сердцах сказал брат. – Расскажешь завтра. На складе позанимаемся.

– Без балды.

Дальше мы трепались обо всяком, то есть ни о чём. Шутки, прибаутки, взаимные подначивания, воспоминания забавных и не очень эпизодов прошлого. Всё время нахождения в кафе друг мне подмигивал, когда очередной посетитель обращал внимание на меня. Я качал головой, мол, да, заметил, всё потом. Наконец, мы распрощались и каждый пошёл по своим делам.

Идти до филармонии буквально четыре минуты, на всём протяжении я ловил интерес прохожих. Во всяком случае, тех, кто не смотрел под ноги. Старался отгонять мысли, что это из-за причёски, дабы не попасть под эффект Барнума. Иными словами, чтобы не придавать окружающему собственных надумок.

С Юлей мы одновременно подошли к условному месту.

– Ты права, – сказал я, имея в виду реакцию на стрижку.

– Кто бы сомневался.

Мы вошли внутрь.

Филармонию заполонил взволнованный народ. На лицах читалось предвкушение от встречи с Маэстро. Алексей Архиповский, как пишут в комментариях под видео с его выступлениями, «поцелованный Богом». Полностью согласен. Человечище с большой буквы.

Зрители постепенно занимали места, так получилось, я и Юля сидели на разных местах. Когда год назад отменили концерт, сдал билеты. Гарантий никто не давал, что ими можно будет воспользоваться. Мы не сильно расстроились – пришли наслаждаться музыкой, собой можно и дома. Тем более, возможно, в городе Архиповский больше не появится, надо ловить момент.

Прозвучал третий звонок, свет погас. Все таращились на сцену, адреналин вошёл в чат, руки сами собой захлопали. Луч прожектора вырвал из тьмы круг на сцене, внутри которого стоял стул и балалайка. К восторгу аплодисментов добавились такие же крики.

Из тьмы в круг света вошёл Алексей. Зал взорвался. Маэстро скромно поклонился, не стал дожидаться затишья, взял инструмент и сел. Народная буря не утихала. Архиповский погладил балалайку, что-то потрогал, проверяя, пальцы прошлись по струнам. Вынужденно, рукоплескание прекратилось. Из динамиков полилась Музыка.

Я не считал, сколько песен он сыграл. Забавно, ни одного слова не было ни сказано, ни пропето, а иначе язык не поворачивается назвать музыкальные творения композициями или треками. Потому что под руками мастера всерьёз не воспринимаемый большинством инструмент с всего лишь тремя нитями рождал поистине песни.

Час пролетел на одном дыхании. Зрители долго не хотели отпускать Алексея, уговорили исполнить на бис. Маэстро не отказал, с благодарностью поклонился, ушёл во тьму. Символично. Тьма невежества, пороков человеческого мира. Её пронзает свет, в котором случается нечто, в данном случае, музыка. И мелодия зажигает души, сердца слышающих. Словно светлячки, люди отодвигают тьму. Не для этого ли служит искусство? Не какая-то мазня, а когда создатель корпеет над завитушкой подолгу, исправляет одному ему видимые изъяны? Когда стремление произведением искусства побудить человека к чему-то высшему, светлому?

Как пример, в очереди за одеждой в гардероб зрители вели себя культурно, без давки, работы локтями. Мы с Юлей встретились в холле, обнялись, взявшись за руки, дождались выдачи одежды, вышли.

– Ты прав, – сказала Юля, имея в виду мои экстатические пересказы зрителей, побывавших на концерте Алексея.

– Кто бы сомневался.

1.2

Второй пихнул бородатого в бок:

– Ох, ты ж, ё-моё.

Первый оторвался от чтения книги:

– Что?

– Посмотри.

Второй показал пальцем в сторону парикмахерской. Издалека жеста видно не было, а мимо проходящий пешеход подумал бы, что пассажир на переднем сидении крутит регулятор громкости в автомагнитоле.

– Куда? На того чувака?

– Кто это?

– Постоянный клиент, – ответил Первый, вглядываясь. – Редко заходит.

– Наш объект растёт?

– По ходу.

– Он нас заметил.

– Да не, просто мазнул взглядом, – сказал бородатый и принялся вертеть головой по сторонам, создавая видимость маящегося от безделья водилы.

Второй снова толкнул Первого:

– Зырь, подружка его встретила. Любовь-морковь, ему не до нас.

Бородатый призадумался:

– Знаешь, его подружку можно понять. Он выделяется.

– Точно, – кивнул Второй. – Вот я и спрашиваю, кто это? Ты пробивал клиентов. Подними данные.

– Я о другом.

– Ты прав. Он стал выделяться.

– Наш объект растёт? Или…

– Хороший вопрос.

– Время покажет.

2

Было утро, мы располагались на кровати, ещё не вылезали из постели. Юля сидела, я переместился с подушки ей на бёдра, чмокнул в животик. Она погрузила пальцы в мою шевелюру:

– Пора обновиться. Превращаешься в своего любимого Мрака.

– Брат рассказал про наш Поход?

– Вообще, ты тоже.

– Кстати, благодаря ему, походу, мы с тобой и встретились.

Я перехватил её руку и поцеловал ладошку.

– Интересненько, расскажи.

– Я в то время очно учился. Пусть и со свободным посещением. Тем не менее, отправился в Поход как бы бросив универ.

– Не совсем понятно. Вас не было недели две. Автостопщики, хаха.

Юля положила ладонь мне на грудь.

– Да. Но там какие-то очень важные то ли экзамены, то ли проверки случились. Я уже подзабыл. Мне предложили сделку: я еду на всё лето работать в лагерь и этим соусом оправдывают моё отсутствие, либо «давай, до свидания».

– А ты, оказывается, хулиган!

– Как ни парадоксально, но нет.

Я встал с кровати, потянулся, приступил к разминке.

– Ну да, ну да, – засмеялась любимая. – А кому запретили вместе в одной смене работать в лагере? Не тебе ли с братом?

– Это исключение.

Юля плюхнулась на спину головой ко мне, раскинув руки и ноги в стороны:

– Очередное. Правда, замечу, ты другой стал. Мягче, добрее.

– Есть такое, – с лёгкой печалью сказал я. – Ладно. Пойду стричься. Волосы мешают ушами шевелить уже.

– Потом в кино?

– Конечно. С любимой пойду схожу.

– А как же я?

Я наклонился, прикоснулся лбом к её носику, лица наши были перевёрнуты относительно друг друга. Расширил зрачки, открыл все внутренние краники души и ручьями в зелёный омут излил мою любовь:

– Любимая – это ты.

Юля обняла меня за шею:

– Я знаю. Всё равно приятно слышать. И чувствовать.

Мы поцеловались, я выпрямился, оделся и пошёл на стрижку.

– Увидимся.

2.1

– О, тот чувак! – сказал Второй. Он жевал бутерброд, внимание сосредоточил на нём.

Сидение Первого было откинуто назад, но до лежачего положения было далеко. Он прокомментировал:

– Понравилось, по ходу. Впрочем, не первый раз сюда приходит.