И это всё – наша жизнь

Вот и подумай – кто хороший, кто плохой? Я ведь человек объективный, не говорю, что мои дети и внуки золотые. Все хороши.

– А я? Чем плоха я? В смысле – жена, мать, хозяйка? Чем я ему не угодила? В чем провинилась?

Мама вздохнула и ответила:

– Ты, Ира, жуткая эгоистка. В этом и корень всех твоих проблем. Ты – пуп земли. Самая честная, самая гордая, самая правильная. И боль твоя самая глубокая, и обида самая смертельная. Советую тебе об этом подумать, может, в чем-то разберешься, хотя бы для себя, может, что-нибудь придет в голову?

– Не придет! – крикнула я и бросила трубку.

* * *

Я решила пойти на работу. Дома наедине со своими мыслями больше находиться невозможно – я поняла, что просто скоро сойду с ума.

В толстом журнале о вакансиях строго ограничен возраст. Я поняла, что шансы мои минимальны. Да что там – их практически нет. Моя специальность… Да какой я специалист? Кому нужен мой покрытый пылью диплом? В секретарши я тоже не гожусь. В продавщицы не хочется. В няньки тоже. Я неплохо знаю английский. Но сейчас вся молодежь знает языки, без них никак. Надомная работа мне не подходит – нужно вырваться из дома, накраситься, одеться и общаться с людьми.

Я поняла – я не умею ничего. Получается, я никому не нужна!

У Анюты своя жизнь, у мамы свои заботы и проблемы. Про Галину я не говорю. Выяснилось, что мы с ней почти не общались – так, ни о чем. Только недавно поговорили по душам. Может, это мне было удобно – не видеть ее проблем? Не замечать их? Близких подруг у меня нет. Никогда я в них особенно не нуждалась. В социуме для меня тоже нет местечка – даже самого малого, незначительного. А муж… Не знаю, что он больше хочет вернуть – привычную, размеренную жизнь или меня. Думаю, что первое. Про любовь говорить не хочу. Любимым не изменяют. Просто там ему оказалось хуже, чем здесь. Вот и весь ответ. Для чего я живу на свете? И – для кого?

Ответа у меня нет. Зато есть ощущение полнейшей безысходности.

* * *

Позвонила старая знакомая – Светка Горб, пригласила на пятидесятилетие. Сказала, что справлять будут в шикарном ресторане – самом модном и очень дорогом. «Муж денег на меня не жалеет!» – повторила она раз пятнадцать. Как говорит Вася Горб, всех везу на своем горбу! Юмор у него есть, это правда. Я за Светку очень рада. Баба она неплохая, невредная. Любит прихвастнуть, правда. Может, оттого, что долго жила в нищете, а потом резко и стремительно разбогатела? Деньги там не просто большие, а очень большие – даже невозможно представить, насколько большие. Света и Вася не просто зажиточные люди – они люди богатые.

Чем занимается Вася, я не очень представляю. По-моему, что-то, связанное с зерном.

Разумеется, у них полно недвижимости в разных странах, роскошные машины, сын живет в Лондоне, там у него успешная адвокатская контора и красавица-мулатка жена, известная модель. А дочь где-то в Швейцарских Альпах, на огромном ранчо.

Светка рассказывала, какое готовится пиршество. Петь будет «сам Киркоров». Для Светки это высший шик.

– В общем, подгребайте, – подытожила Светка. – Все будет офигительно.

Не знаю, почему я, обычно такая скрытная и сдержанная, раскололась и объявила Светке, что муж мне изменил и мы разводимся.

– Удивила! – фыркнула она. – Знаем мы этих козлотонов! Как дело к полтиннику, они как с цепи срываются, просто чердак сносит. На кого записано имущество? У тебя есть акции его компании? – деловито спрашивала она.

– Да при чем тут это! Какие акции, господи? Он разводиться не собирается!

– А кто тогда собирается? – не поняла Светка.

– Я!

– Сдурела, что ли? Ну, ты, мать, даешь! То есть это ты слиться хочешь, что ли? В смысле – развестись?

Я объяснила, что да. Именно так. «Слиться» хочу я.

– А почему? – осторожно спросила Светка.

– По кочану, – буркнула я. – Не хочу жить с предателем! Вот почему.

– А-а, – протяжно пропела Светка. – Не хочешь жить с предателем… – повторила она мои слова и задумчиво произнесла: – Знаешь, а я была о тебе лучшего мнения. Значит, ты хочешь развестись и жить одна. В одиночестве то есть. Поделить с ним все по-честному и сама зарабатывать себе на хлеб. Тоже по-честному. Да и пенсия не за горами. Сколько там у тебя накапает? Тысяч пятнадцать?

– Ты далека от жизни, – ответила я. – Всего лишь – двенадцать.

– Ну, какая разница-то? – усмехнулась Светка. – Все равно хорошо. На все хватит. Ни в чем себе отказывать не придется.

– При чем тут деньги? – возмутилась я.

– Деньги всегда при чем. И при всем, – назидательно проговорила Светка. – Ладно. Разберемся. А ты все равно подруливай. Будет весело. Да и мужиков – целый рой. Есть даже парочка подходящих.

– Подходящих для чего? – не поняла я.

– Тяжелый случай. – Она, кажется, начала терять терпение. – Для тебя. Не в смысле брака, конечно, а в смысле – потусоваться. Один из Краснодара. Пузан такой небедный. Жена у него там осталась. А здесь ему грустно. Девки молодые – это на час, на два. Больше-то ему и не надо. А он человек семейный. Привык пообщаться, поговорить.

– А чего он жену не привез для общения? – уточнила я.

– А на хрена? – коротко ответила Светка.

Договорились, что она пришлет приглашение и водителя.

Я неопределенно сказала, что ближе к делу мы созвонимся.

Понятно, что никуда я не пойду. Ни к Светке, ни к краснодарскому пузатому, грустящему купчику, ни к королю поп-сцены. Эти игры не для меня. Да и компания тоже не моя.

Не к моему настроению.

* * *

Я рассказала Анюте, что хочу устроиться на работу.

– А зачем? – наивно спросила она.

Я объяснила. Дочь обиделась:

– Я скоро рожу. Какая работа? Я так рассчитывала на тебя!

Вот. Наконец-то. Наконец-то я кому-то понадобилась. Кто-то во мне нуждается. Наверное, это счастье. Странно, что это самой мне не пришло в голову. Наверное, мама права. Я жуткая эгоистка, думающая исключительно о себе и своих проблемах. Даже о родной дочери не подумала. Все ношусь со своими обидами как курица с яйцом.

Обо всех забыла. А надо бы к сестре лишний раз съездить. И к маме не помешает. А про дочь я и не говорю.

Наверно, я не так безнадежна? Если я все это поняла?

Все – разговоры. Днем можно потрепаться, даже похихикать. Над Светкой, например. А ночью…

Ночью я остаюсь одна. Одна – со своими обидами, тоской. И ничто не помогает. Ничто не может заглушить боль. Я перебираю рассказанные мне истории, вспоминаю чьи-то судьбы, чьи-то жизненные коллизии. Пытаюсь себя успокоить. Вспомнить все хорошее, перестать злиться на мужа, ненавидеть его. Ничего не получается. Так же, как не получается по нему не скучать. Не вспоминать его. В общем, ничего у меня не получается.

А его свитер я выкинула! Прочла, что фетишизм – одна из форм психического расстройства. Не дождетесь! Много чести!

Хорошо Светка сказала: козлотоны. Вот как получается – был любимый, единственный, самый родной и близкий. А стал – обычный козлотон. Обычный, как все остальные. Даже обидно как-то за него стало…

* * *

Я не сижу дома! Я – медведь-шатун! Я – шатаюсь! Именно так! По магазинам, выставкам, киношкам и кафешкам. Регулярно езжу к Анюте и выгуливаю ее в парке. Навещаю Галку. Прибираюсь и готовлю какую-то несложную еду. Мы вместе обедаем. Скорее, заставляем друг друга хоть что-то съесть. Потом долго болтаем обо всем. Столько мы не говорили за всю нашу жизнь. Мы даже смеемся, когда вспоминаем что-нибудь из нашего детства. Как, например, она порезала перочинным ножиком руку, чтобы не ходить на ненавистную музыку. Как мы готовили по кулинарной книге в мамино отсутствие. Разумеется, получалось далеко не все – и мы старательно заметали следы. Однажды перевели всю муку и испугались. Добавили в банку от муки соду. Мама начала печь оладьи и ничего не поняла. А мы молчали как партизаны. Вспоминали, как Галка надела на свидание мамины выходные сапоги на каблуке. И каблук сломала. Этот бедный каблук мы пытались приклеить клеем ПВА. Сапоги погибли. Мама так тогда плакала! Поди достань – белые, финские и на каблуке. Связи-то были, а вот просить лишний раз мама не любила.

Вспоминали, как после школы покупали в кулинарии какие-то безумные ромштексы в сухарях и жарили их на обед. А мамины голубцы, которые она крутила полночи, выносили во двор собакам. Хорошие девочки, что говорить!

Про нашу нынешнюю жизнь мы старались не говорить. Все разговоры сводились к тому, что мне, по Галкиному мнению, надо вернуться к мужу. А ей, по моему мнению, от мужа уходить.

Мама уехала в санаторий по путевке, купленной любимым зятем. Я считала, что она должна была отказаться! Она ответила, что здоровье ее ей дороже, чем мои пустые и раздутые амбиции. Галина осталась толерантна, сказала уклончиво: «Здоровый человек понять больного не может. И потом, мы же не купили маме путевку! Как мы можем ее осуждать!» Она права. Все, получается, правы. Значит, и мама права – у всех своя правда.

Мама звонит нечасто. Говорит, что всем очень довольна. Образовалась чудесная компания – по возрасту и интересам. Просит не приезжать – чего мотаться? Ей ничего не нужно, всего хватает.

– Смотри, замуж не выйди! – шучу я.

– А почему бы и нет? – смеется мама.

Интересное кино. Может, и вправду у нее нарисовался кавалер? Не знаю, как на это реагировать, но точно – не радуюсь. Глупость какая-то! Никому этого не надо. Наверное, я действительно жуткая эгоистка!

И все же мне стало легче, хотя боль не отступила, обида не сделалась меньше. Необъяснимо – просто чуть притупилась острота, что ли? Я пыталась анализировать свое состояние – и ничего не понимала. Часто ловила себя на том, что смотрю на свой мобильный и хочу набрать Ленин номер. Но что-то не пускало. Не получится сказать легкое «привет!».

Не получится спросить безмятежно: «Ну, как дела? Что новенького?»

Да и надо ли?

Звонила Веруня и опять уговаривала прокатиться. Куда? Да какая разница? Куда угодно! Хоть в Турцию, хоть в Рим!

Я сказала Веруне, что нет денег, брать с карточки его деньги я не хочу.

– Видала я дур, – вздохнула Веруня. – Но таких!.. Думаешь, ты гордая? Нет! Ты не гордая! Ты глупая! И даже очень!

И Веруня, похоже, обиделась.

Я развеселилась, даже посмеялась от души! Веруня, сама вершина глупости, так меня припечатала! И поделом, наверное! Глас народа, вот что это!

Я стала мечтать о том, как вернется мама и мы все вместе: мама, Галка и Анюта, всем нашим бабьим царством, поедем к маме в Дорохово. И ничего, что домик крошечный – всего две комнатки и кухонька-терраса. Мы разместимся! Конечно, разместимся! И нам будет так хорошо всем вместе! Мы станем ходить в лес и на озеро. Мама напечет пирогов с малиной. Мы с сестрой будем крутить банки с огурцами и мариновать чеснок. А еще – ходить в соседнюю деревню к бабе Нюре за молоком. Если эта Нюра еще жива.

И все у нас будет хорошо! И даже – очень хорошо! И никто не нарушит наш покой и границы нашего женского государства!

Если, конечно, мама не выйдет замуж…

* * *

Позвонила Рита Марголина! Вот это радость так радость!

Сашка Марголин был нашим однокурсником – учился в параллельной группе. Конечно, была общая компания, где тусовались все вместе у кого-то на даче или на свободном «флэту». Ездили вместе в Рыбачье. Сашка был лучшим другом Леонида. Они вместе считались лучшими мальчиками курса. Завидные женихи, из хороших семей, хорошо воспитанные, да и внешне загляденье – оба спортсмены, один блондин, другой брюнет. Сашка еще и играл на гитаре. Девок менял, как царственная особа перчатки. А на четвертом курсе появился с Ритой, и все поняли, что это серьезно, более чем. Сашка больше не острил и никого не подкалывал. И стал петь не хулиганские частушки, а задушевные песни, все больше про любовь и верность. И смотрел на Риту печальными глазами. А смотреть было на что! Рита была сказочно красива какой-то нежной, акварельной боттичеллиевской красотой. К тому же она оказалась и умницей, и абсолютно «своим» человеком, без выпендрежа и кокетства. Вместе со всеми убирала со стола и мыла на кухне посуду.

Ее приняли все и сразу – даже самые отпетые циники и остряки. Конечно, Сашке должна была достаться именно такая девушка! Через пару месяцев он сделал Рите предложение. Свадьбу играли у Риты дома, на Кутузовском, в огромной квартире ее деда – академика-физиолога, известного на весь научный мир. Ритины родители прилетели из командировки из Африки – там они работали врачами. Рита жила с дедом и старенькой няней Дарьей Павловной, которую Рита звала – нянюшей. Эта нянюша вырастила не только Риту, но и ее отца. Теперь она стала слаба и слепа, и все хозяйство вела Рита. О том, чтобы отправить нянюшу в деревню к родне и нанять новую прислугу, речи не было. Рита говорила, что нянюша – член семьи. Дед-академик тоже был плох – мучился давлением и ретиво надвигающимся склерозом.

Стол готовили Ритины подружки и родители Сашки. Свадьба была шумной и веселой – как положено студенческой свадьбе. Сашка светился от счастья.

После свадьбы жить, разумеется, остались у Риты. Ритины родители опять упорхнули к носорогам и жирафам.

К пятому курсу почти все переженились, но жили скученно, в основном с родителями. Собирались у Марголиных – там был простор и кубатура. И еще – всегда полно продуктов. Деду-академику еженедельно полагался правительственный продуктовый заказ.

Рита готовила кучу еды – запекала гуся или поросенка, пекла торты немыслимой вкусноты и сказочной красоты. На Новый год огромную, под потолок, елку украшали старинными, чудом сохранившимися игрушками.

Сашка по-прежнему смотрел на жену влюбленным и затуманенным взором. Рита смущалась и краснела, как подросток.

Дед и нянюша всегда на наших посиделках сидели за столом на почетных местах.

Все было замечательно, все были счастливы. Только у всех уже появились дети. У кого-то даже по двое.

А у Марголиных деток не было. Рита боролась изо всех сил, месяцами лежала по больницам, лечили ее лучшие врачи, ездила на курорты. Ничего, увы, не получалось. Ритуля не беременела.

Медицина еще не набрала должных оборотов. Не было ни ЭКО, ни суррогатного материнства. Были только детские дома. Но Сашка не соглашался категорически. Говорил, что ему нужен или свой ребенок, или не нужен и вовсе.

Рита не успокаивалась. Продолжались ее муки долгих пятнадцать лет. Сашка уговаривал ее смириться. Она плакала и продолжала бороться. Умерли и дед, и нянюша. Вернулись из саванны Ритины родители.

Рита стала раздражительна, она вконец измучилась. И тогда Марголины решили уехать. В Канаде у Сашки жила старшая сестра. Рита сказала, что уж там она точно родит. Сашка грустил. Они бросили успешный Сашкин бизнес, Ритину работу в должности заведующей отделения и умотали в полную неизвестность.

Рита, гениальная Рита, сдала экзамен и стала работать врачом – дело почти невозможное и бесконечно сложное. Сашка тоже встал на ноги и получил должность в хорошей корпорации. Они купили дом под Монреалем, на берегу озера с белыми лебедями. Объездили весь мир, катались на горных лыжах, занимались дайвингом и альпинизмом.

Ребенка Рита так и не родила. Не получилось.

Она остановилась в «Метрополе». Объяснила, что жить в родительской квартире не хочет – много суеты, лишних и ненужных разговоров. Квартира давно без ремонта, грязная и запущенная. Родители отказываются что-либо менять и делать ремонт. Просят, чтобы она оставила их в покое и дала дожить так, как им хочется. Договорились о встрече. Рита долго изучала свой ежедневник и назначила свидание назавтра, в восемь утра. Предложила позавтракать. Меня это удивило – какие такие у Риты важные дела? Ведь не бизнесом же она занимается в Москве? Ну да, наверное, встречи с друзьями, родней, родителями. Понять можно, но как-то неприятно зацепило.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.