По велению рока. Сборник рассказов

– Тору нравится то, что ты говоришь. Он благоволит твоему решению!

Обняв меня за плечо, Ярен вошёл со мной в колышущееся воды Дуная. Вновь приклонив колени, я наблюдал за бушующей стихией, пока мой друг обривал мою голову ножом.

Чёрные, как смоль, кучерявые волосы падали вниз, бурное течение уносило их прочь, а вместе с ними и то, что еще было моим. С волосами, стекающей по лицу и щекам кровью, исчезли последние оковы прошлого. Взяв у Ярена нож, я коротко постриг свою густую, длинную, курчавую бороду.

На скользкие, серые камни вышел уже другой человек, который снял и швырнул волнам хламиду, а следом и сандалии, принадлежащие другому миру.

– Пойдем ко мне, оденем тебя, викинг Гурнар – брат Ярена.

Часть IV

Жерло печи отпылало ярким пламенем, теперь, переливающиеся всеми оттенками рыжего, угли были куда горячее огня. От страшного, нестерпимого жара было нечем дышать, раскалённый воздух обжигал кожу и легкие. Мне пришлось не то, что фартук надеть, я с ног до головы закутался в грубую кожу, а плотная шерстяная ткань покрывала лицо и голову. Под кожаной защитой были шерстяные штаны и рубашка. Подходя ближе к печи, мне казалось, что я вижу, как внутри плавится камень. Длинным клещами я выхватил из углей кусок метрилла, положил на наковальню ребром и ударил молотом – раздался звон. Бросив инструмент, я пошёл к обрыву, нужно было хорошенько подумать.

Девять долгих месяцев – и нет результата, столько пота пролито впустую. Древесный уголь не мог пылать ярче, температура и так была колоссальна, большего нельзя достичь. Как не пляши, но этого мало. Возможно задачи богов не под силу простому человеку. Пытаясь совершить невозможное можно сломаться, сгореть.

Викинги получили настоящее железо – калибуре, как они говорили. Мое оружие было в сотню раз крепче того мусора, что мне приносили на перековку. Быть может это мой предел…

Живучая травка покрывала край обрыва, улегшись на неё, я уставился в бесконечно высокое небо. Голова кружилась от высоты и чистоты голубой вечности, в это же небо каждый день смотрят все люди. Кто-то надеется на него, кто-то ругает, другие молят о прощении, а я просто любовался им.

Давным-давно, уже кажется в другой жизни я так же счастливо прилёг тут, считая, что от моей судьбы меня отделяют дни, ну, максимум, недели – все сложилось иначе.

Чего не отнять у северян, так это умения работать. Руки у них из правильного места растут, трудиться они могут и любят. В помощь Энхель отрядил моего названого брата и молодого паренька Зинхаля. Втроём за две недели мы поставили печь почти у самого обрыва на южной окраине Хигэне. Здесь всегда гулял ветер и совсем не было домов. Несмотря на медный браслет свободного человека на руке, я с самого начала понимал – моя жизнь напрямую зависит от моего ремесла.

За это время Ярен стал мне настоящим братом, которого у меня никогда не было, всегда помогал и поддерживал, делил со мной кров и пищу. Надо признаться, без его дружбы жизнь была бы куда сложнее. С искренним интересом он наблюдал, как я перековывал оружие в тонкие пруты, рубил их на коротенькие кусочки и отправлял в печь. В плавильном чане, помимо металла, были обожженные кости, при низкой температуре железо забирало силу кости. Долгие часы огонь объединял железо и смерть, порой это длилось сутками и кости приходилось менять.

Оружие викингов очень различно, по большей части добыто в бою и далеко не высшего качества. Благо оно, как ни странно, было железным, хотя встречались и бронзовые копья, щиты, шлемы. Я сам первым перекованным топором разрубил пополам бронзовый меч на глазах у изумленных викингов и показал хозяину топора лезвие без единой царапины, оружие получилось ладным. Унгер с выпученными глазами разглядывал острую кромку, вскинул топор над головой и зарычал как дикий зверь:

– Аррр! А-а-а-а! – после чего начал выкрикивать мое имя, а другие северяне вторили ему.

– Гур-нар! Гур-нар! Гур-нар!

– Брат! Гурнар! Ты где?

Ярен нашел меня лежащим в траве у обрыва. Подойдя ближе, он присел рядом, сорвал травинку и, жуя её, неожиданно заявил:

– Тебе нужна татуировка!

– Зачем?

– Чтобы раскрыть свою внутреннюю силу.

– Ярен, ты уверен? Мне кажется…

– Поверь брату! Я знаю, о чём говорю. – Ярен стукнул меня по ноге и добавил, – Нет такого металла, что тебе не под силу, ты справишься.

Рыжий несгибаемый великан торопливо удалился за инструментами для татуирования, заявив, что скоро вернётся.

– Это обязательно сегодня делать?!

– Ага, надо сейчас.

– Э-э-х, спорить с тобой всё равно бесполезно!

– Ага…

Проплывающий надо мной на воздушных волнах орел, писком привлёк внимание к небу. Наблюдая за птицей, я думал обо всем и не о чем, лежал и смотрел в высоту. Тихо и незаметно я задремал под песнь ветра…

Меня оторвал от работы паренек Зинхаль и сказал, что меня зовет к себе Энхель по очень важному делу. Я вошел в дом конунга, но вместо него в кресле сидел большой чёрный волк. Он поведал мне, что несколько недель назад его люди среди лесов нашли, упавший с неба, камень, а в нём обнаружили странный серебристо-синий металл.

– Я хочу подарить тебе его.

Ко мне подошел старший сын Энхеля, тот самый, что лишил меня уха и передал бесформенную каплю, замотанную в тряпицы. Это был метрилл – волшебный метал из сна. В тот миг я понял, что всё так и должно было быть. Зверь задал вопрос:

– Что ты будешь делать с этим даром?

Я ответил то же, что уже однажды говорил Энхелю:

– Сделаю для тебя лучший из всех мечей на земле.

Алые, алчные глаза волка с прищуром уставились на меня.

– Это приятно осознавать. Проси всё, что хочешь, и ты получишь это, друг.

Я кивнул и, подняв голову, оказался уже высоко на вершине горы. Справа и слева – заснеженная пропасть, лишь узкий хребет вел к зданию без крыши. Порывы ветра за малым не сбрасывали меня вниз, крупные снежинки, застилая глаза, таяли на лице. Живым и здоровым я добрался до пяточка земли у домика, оказавшегося кузней.

Заглянув в дверной проём, я увидел хозяина, могучего атлета с буграми мышц, которым позавидовал бы сам Геракл. Правой рукой он поднимал и опускал загадочный механизм, узкое сопло которого, задувало воздух под жерло странной, открытой со всех сторон, печи с широким воздуховодом в размер горна – слово само легло на язык. С каждым нажатием на рычаг мехов, топка завывала, будто разъярённый зверь, взлетали, кружась искры, а угли накалялись добела.

Кузнец сделал шаг в сторону, открыв моему взору метрилл, плавящийся в раскаленной топке. Жадно всматриваясь в каждую деталь кузницы, я старался всё запомнить и только решил зайти рассмотреть поближе, как вдруг бешеный порыв ветра сбросил меня с обрыва. Меньше, чем за мгновение из груди даже не успел вырваться крик страха, я обрушился вниз…

Открыв глаза, я увидел все тоже безоблачное небо. Пару раз моргнув, вспоминая все видение, я спешно поднялся и пошел домой за братом. Встретившись с ним по пути, я попытался вкратце объяснить, что нам нужно сделать. Ярен внимательно выслушал, кивнул, но все-таки спросил:

– А татуировку делать будем?

Борясь с сомнением, я на всякий случай согласился. Теперь нужно было не просто собрать печь, задача – полностью воспроизвести, увиденную кузницу. Каждая деталь может оказаться неимоверно важной, следует соблюсти всё, в том числе и размер, но сперва нужно поговорить с конунгом.

По дороге меня приветствовали жители Хигэне, за эти месяцы каждый из них стал мне обязан, мотыги и другие инструменты были почти в каждом доме. Я создал калибуре – лучшее железо, и они были искренне благодарны.

Конунга не было дома. Фриген – коренастый викинг, охраняющий чертог подсказал, что правитель на побережье прогуливался с женой. Я застал Энхеля на реке, медленно идущего вдоль берега. Завидев меня, он приветственно махнул рукой.

– Гурнар, рад тебя видеть. Как идет работа над моим мечом?

– Об этом и нужно поговорить, – постепенно приближаясь к чете, крикнул я.

Конунг отпустил руку жены и пошел мне навстречу.

– Что-то случилось, Гурнар?

Я почесал лысину на затылке и неопределенно заявил:

– Как бы и да, и нет.

Часть V

Сегодня возможно самый важный день, и сейчас наступит момент истинны, когда деяния богов и людей, слившихся в единую цель, обретут жизнь. Раскалённый светло-желтый метрилл лег на наковальню, я выдохнул воздух из легких и в тот же миг нанёс удар. Молот смял край металлической капли. Моя душа ликовала и пела, а руки обрели, невиданную доселе, мощь. Один за другим, нанося ритмичные удары, туда, где было необходимо, я торопился предать форму дару небес. Безупречно чистый металл не оставлял корки, абсолютно никакой грязи – такое я видел впервые. Всё ещё мягкая капля быстро остывала, становясь чудовищно прочной.

Кузница была возведена меньше, чем за месяц, я украл это знание у неба и поплачусь за то, но потом, а сейчас я исполню предначертанное.

Положив металл в горн, я начал ритмично подавать воздух мехами, реакцией воющих углей был страшный жар. Метрилл пожелтел. Закинув очередную порцию пищи в пылающее жерло, я извлек металл и принялся править его. Подчиняясь моей воле, дар небес предавал мне сил, и я жадно впитывал их без устали и жалости к себе, творя чудо.

Ночью пришел Ярен и буквально силой заставил меня остановиться. Я был покрыт с ног до головы чёрным пеплом, абсолютно весь мокрый от пота со, вздувшимися от напряжения, венами и красными, слезящимися глазами. Я чувствовал, как подрагивают мои руки от силы, переполняющей их. Прижав меня к стене, заслонив горн, Ярен, глядя мне в лицо, что-то говорил, я не сразу его услышал.

– И, видимо, не зря. Брат, ты слышишь меня?! Ты, понимаешь меня?

Я взял себя в руки, кивнул и попросил:

– Воды, – горло пересохло так, что, казалось, его что-то царапает изнутри. Ярен, неуверенно отпустив меня, с хмурым видом ушел к дождевой бочке снаружи и вернулся с полным черпаком воды. Сделав сначала несколько маленьких глотков, смочив глотку, затем я осушил весь черпак. Глубоко дыша, поблагодарив своего названного, брата я вышел наружу.

Над головой сияли яркие звезды, а за спиной возвышался недовольный Ярен.

– Ты что, теперь вообще отдыхать не будешь? Так нельзя, Гурнар! Если я тебя не уберегу, Хьельга мне голову оторвет…

Я невольно улыбнулся, представляя, как хрупкая девица отрывает голову этому великану. Пожалуй, она её даже не поднимет, или поднимет?..

– А потом рыдать будет, что снова одна осталась, – договаривая, Ярен широко улыбнулся, – Дура, такого викинга загубила! Жалко, эх. Так что, пока оба целы – двигай к реке, купайся, пойдём кушать и спать, брат.

Заходя в воду, зачерпывая её руками, я смывал с лица и шеи сажу. Под светом луны и звезд вода казалась серебром. Сделав ещё несколько шагов вглубь, оттолкнувшись и, уйдя под тихую речную гладь, я замер. Телом, ощущая прохладу и спокойствие стихии, впитывая ее вечную, безмятежную мудрость, я остывал.

Казалось прошла уйма времени, пока, наконец, я не стал задыхаться и не вынырнул. На берегу ждал Ярен, заплетая свои длинные, рыжие пряди в тонкие косички.

Ели мы почти молча, Хьельга, лишь поведала о том, как научилась быстро и просто вырезать кости из рыбы. Она была по-настоящему счастлива с моим названным братом. Когда я первый раз спросил у Ярена почему у него нет жены, тот замялся, с розовыми от смущения щеками и носом, стал нести что-то про битвы и отвагу, и до меня внезапно дошло – у него вообще не было женщины!

Я не мог оставить все так и взял дело в свои руки. Поговорив с Хьельгой, прямо спросив про брата, получил ожидаемый ответ:

– Я всё бы отдала за такого мужчину, но ведь он даже не смотрит на меня…

– Не от того, что не нравишься… Слушай меня, женщина, и все у вас получится.

Взяв девушку за плечи и усадив на табурет, я поведал ей свой план. Она была в восторге и готова на все ухищрения.

– По сути, всё просто. Ярен должен встретится со мной ночью на берегу, мы собирались выпить, поесть и может быть искупаться. Но я там появлюсь с опозданием, а ты будешь ждать в реке. Завидев его, начнешь тонуть, он обязательно спасёт тебя. Ты же будь нежна, беззащитна и жутко напугана.

Хьельга заговорщицки хихикнула. Судя по шальным огонькам в её глазах, она сделает все, как надо!

Я опоздал всего на час, другой и по картине страсти на берегу понял – всё получилось. Эти двое были созданы друг для друга, просто не знали о том.

Ночью я плохо спал, мне было то жарко, и я обливался потом, то холодно, и я закутывался в шкуры. В голове, будто осы в потревоженном улье, роились мысли и образы, сделав меня по итогу разбитым с ощущением потерянного времени.

С первыми лучами солнца я ушёл работать. Горн всё ещё не остыл, тлели мелкие угольки, и это хорошо. Чуть позже, едва я успел разжечь угли, но они еще не ярко горели, пришел конунг. Как обычно, заботливый и любезный, он интересовался, как там его меч, и как скоро он будет готов. Энхель в одеждах тонкой работы и меховой накидке не решался войти внутрь кузницы, и стоял у входа. Взглянув на правителя, я улыбнулся и заверил:

– Максимум, две недели, мой конунг.

Энхель, удовлетворенный ответом, тут же удалился. Вновь заработали меха и взвыл горн, метрилл теплел, а я приближался к цели.

Ровно неделя ушла на то, чтобы бесформенный металл обрел контуры заготовки клинка. Работая без устали, я ковал и жёг уголь, отдыхая всего по нескольку часов в день, делая перерывы, лишь по крайней необходимости. Нужно было спешить – спешить закончить работу, как можно быстрее. И я торопился, выбиваясь из сил.

Нанеся последний удар, я завершил процесс и принялся точить кромку клинка. Заточка была особой, под острым углом.

За долгие часы мне удалось, лишь немного обработать лезвие. Солнце уже ушло в закат, и можно было прерваться. Самая важная часть уже была готова, рукоять и ножны могли подождать. Клинок был почти готов, он лишь немного нуждался в заточке. «Всего пару дней», – засыпая, говорил я себе.

Не одна сотня камней стерлась в пыль при шлифовке и заточке оружия. Руками в кровавых мозолях я аккуратно положил меч перед собой. Ярен, сидящий напротив, казалось не дышал. В его ясных, голубых глазах читались восхищение и восторг.

– Гурнар! Ты сумел! Ты сделал идеальное оружие!

Рыжий великан и так знал многое, но я, внимательно посмотрев брату в глаза, рассказал всё, как есть.

– Ты помнишь, я говорил тебе о том, что у меня есть цель, что на моих плечах лежит задача, – рыжий великан кивнул, слушая с интересом. – Я прибыл сюда и именно тут нашел метрилл – металл, посланный богами, но я не просто должен выковать клинок. Он должен оказаться в определенном месте, как можно скорее, и я уже почти точно знаю где. Все это: меч, кузница, металл и само это место – я все видел во снах, которые ведут меня. Отрекшись от своей веры, мои сновидения преобразились, но суть осталось прежней…

Дослушав мой рассказ от начала и до конца, Ярен утер лицо рукой и задал вопрос, на который сам и ответил.

– Конунг не получит меч, да? Потому что он не для него…

– Да, и эта кузница… Я украл её у богов. Чтобы на голову твоему народу не обрушилось небо, ты должен её уничтожить, разбить до последнего камня. Ты, веришь мне?

Викинг, ставший мне настоящим другом, молча, кивал, я знал – он всё понимает и сделает, как должно. Убирая клинок в деревянные ножны, я сказал:

– Прости, мне надо бежать, друг.

Ярен обнял меня, будто и правда родного, казалось в его глазах появились слёзы. Затем он отстранился и выпустил меня из своих крепких объятий.

– Беги за своей судьбой. Я никогда тебя не забуду, брат Гурнар.

– И я тебя, брат.

Эти последние слова преследуют меня уже не первый день. Давно не ев ничего, кроме червей, личинок и сырых грибов я, валясь с ног, выбежал к побережью. За мной по пятам шли люди Энхеля.

Пятые сутки бегства без сна не прошли даром, я начал отключаться на ходу, постоянный волчий вой за спиной не давал остановиться. Падая и спотыкаясь, я подбежал к кромке воды, но здесь не было лодки, как в моих снах. Что-то было не так, но это уже не имело значения. Скинув рубаху и сапоги, я бросился в воду, отступать было поздно, да и некуда.

Слабый, почти лишенный сил, я продолжал бороться с волнами. Загребая воду, я ощущал всю тяжесть меча, штанов, своего собственного тела. Стараясь держать голову над водой, я мысленно смеялся над всеми теми, кто утверждал, что именно здесь конец мира. Бескрайнее море и волны – вот, что отделяет одну землю от другой, просто нужно до неё добраться.

В плеске я слышал, как с берега кричал Энхель, слова было сложно разобрать, но он точно говорил, что всё простит, что, лишь хочет спасти меня, будто ещё все можно исправить. «Глупец!» – подумал я, продолжая плыть.

Несколько часов я держался на плаву, пока силы не покинули меня окончательно. Я понимал, что вот-вот утону, но берега впереди видно не было. Как глупо умереть здесь и сейчас, мысли сами собой рождались в голове.

Отчаяние и страх стали осязаемыми, ощутимыми. Ледяными руками они тянули меня на дно. На меня надвигалась очередная волна, а сил, оставаться на плаву, не осталась. Я перестал грести, смирившись, что не смог, не справился. Уходя под воду, я последний раз поднял взор и на волне над головой увидел доску. Выжимая из себя все до последней капли, я всплыл и в несколько отчаянных гребков догнал обломок, уцепившись за него скрюченными пальцами. Почти моментально я выключился, успев лишь подумать, что боги дали мне лодку, как и было обещано. Нужно было только добраться до неё… Всего лишь верить…

Сколько меня несло течением сложно сказать. Над водой стоял туман, я жутко замерз и устал, но нужно было двигаться.

Ориентируясь, лишь по своим ощущениям, я начал грести. Облачное небо скрывало солнце. Короткий отдых хоть и вернул толику сил, но не слишком изменил состояние. Я греб долго, пока тьма не окутала землю, а меня вновь не свалила усталость.

Неожиданно меня что-то дернуло и крутануло. Открыв глаза, я понял отчего. Спасительный плот зацепился краем за камень, и его развернуло волной. Впереди, в десяти метрах поблёскивал мокрыми, каменистыми уступами берег – тот самый, виденный мной во снах. Из моих глаз не лились слезы радости, лишь потому, что я едва сдерживал их, балансируя на грани.

Ступив на каменное, скользкое побережье я сразу же двинулся вперёд. Там в глубине острова среди дремучего леса должен быть утес. Я оказался так близок к цели, что это пьянило и придавало сил идти, несмотря на усталость, холод, сведённые ноги и руки.

Через некоторое время, отыскав в пожухлой листве полянку с крошечными грибами, я утолил голод, набив ими живот, и пожалел. Спустя пару минут, появилась сильная сухость во рту и странные ощущения во всем теле. Зато я больше не хотел спать, а через какое-то время и усталость куда-то ушла.

Мне казалось, что я брёл среди живых деревьев. Ветвями они поддерживали меня, не давая оступиться, говорили шёпотом и шелестом, указывая путь. Солнце успело сесть и вновь подняться, покуда я вышел к утесу и озеру. Взобравшись на вершину, я смеялся, будто ребёнок, я был так счастлив, что, казалось весь мир радовался вместе со мной. Мне пели песни птицы и мошкара, а лес играл им волшебную неповторимую мелодию.

Обнажив клинок, держа на раскрытых ладонях, я поднял его над головой.

– Я все сделал, как вы хотели. Вот он я, и меч, так нужный вам! Придите и возьмите его! Да, где же вы?! Я жизнь угробил, чтобы сделать его! Арес! Тор! Чей он?! Заберите его у меня, прошу… Молю вас!!!

Я кричал в пустоту, ответом мне была лишь тишина, пока не стало дико холодно. Пошел снег, а под утесом собиралась стая волков. Они неспешно и вальяжно поднимались к вершине, их лапы медленно и плавно касались земли. Иногда образ животных сменялся, шагающими викингами во главе с Энхелем, затем они вновь оборачивались зверьми. Чёрный, матерый волк вышел немного вперёд и прорычал:

– Не глупи, Гурнар, вернемся домой. Ты достаточно побегал, тебе нужно отдохнуть, приди в себя.

Говоря, он не сводил глаз с оружия. Улыбнувшись, я попытался объяснить очередному видению, что этот клинок создан для богов.

– Но ты обещал его мне!

– Я не могу отдать то, что мне не принадлежит. Поэтому, прости, но я лгал. Ты и так получил больше, чем заслуживаешь.

Чёрный волк поднялся на задние лапы, мгновенно приняв облик конунга, и махнул рукой. Два зверя рядом с ним тоже обернулись людьми, крепко сжимая в руках, готовые к стрельбе луки. Последний вздох, и стрелы срываются в стремительный полет.

Внезапно время стало вязким, твердым, чем-то осязаемым. Два иссиня-чёрных ворона, зависли предо мной, громко хлопая крылами. Я тут же понял – дождался всё-таки.

Птицы, неподвластные мирским законам, оглушительно быстро пролетев мимо меня, с огромной высоты обрушились на водную гладь. Озеро исчезло, будто морок.

На дне, облаченный в доспех, стоял бог. Я не мог его разглядеть, но точно был уверен в этом. Одной рукой он поднимал кверху ножны, а второй призывно махал мне, как бы говоря: «Бросай сюда меч». Найдя в себе невероятную силу и прыткость, пока стрелы пробивались сквозь вязкий воздух, я сумел развернуться и швырнуть клинок на дно, прямиком в ножны.

Видение божества исчезло, стрелы пронзили спину, или волчьи клыки вгрызлись в неё, я уже не знал, что мне мерещилось, а что было правдой, и была ли она вообще. Моментально по телу разлилась жуткая боль, сковавшая дыхание, я сорвался с утеса.

Уже не пытаясь бороться, цепляясь за жизнь, не дыша, я рухнул в воды озера, подняв волны и испачкав серебряную гладь кровью. Медленно опускаясь на дно, доживая последние мгновения, я видел своё творение – меч королей. Экскалибур – его имя родилось само и лишь сейчас, в последний мой миг.

Я умирал и видел, как клинок глубоко вошел острием в подводный, скальный выступ. Он был прекрасен и неповторим, как и всё, созданное по воле небес. Умирая, любуясь им, я понял отчего он ещё тут. Просто не пришло пока его время… Нужно ещё подождать.

На самой грани, отделяющей жизнь от смерти, предо мной явилась прекрасная дева и нежно коснулась ладонью моего лица, и тогда я увидел последний свой сон.

Видится мне два ворона, летящих над землёй, и за каждый взмах их крыльев лес внизу расцветает и опадает пожухлой листвой сотни раз, затем они садятся на ветвь могучего дуба и наблюдают за путником…

Часть VI

Мирддин, борясь с головной болью, вызванной травмой, полученной в очередном сражении с саксами, брёл через леса Мерсии в Нортумбрию. После страшной битвы, где меч захватчика почти расколол шлем барда, боль стала постоянным попутчиком поэта. Из почти двух тысяч оборонявшихся бриттов, выжили, лишь сотни, если не десятки людей. Это разгромное сражение открыло саксонцам путь на Уэсекс.

Мирддин брёл в ничем ни приметном сером шерстяном плаще с капюшоном и простых хлопковых одеждах. Резко остановившись, он схватился за голову. Звон и треск, раздававшиеся в его голове, зазвучал оглушительно громко. Не выдержав, он вырвал себе под ноги, замарав сапоги.

Почти двухметровый поэт с, замотанным окровавленными тряпками, челом упорно продолжал идти в надежде на новую, спокойную жизнь подальше от, проигравшего войну, дома.

Среди раскидистых, зелёных крон то и дело вспархивали птицы, под ногами в листве шуршали мелкие грызуны, всё было тихо и спокойно. Мирддин потерял в сражении и щит и меч, получив сильную травму, он стал абсолютно беззащитен перед лицом опасности и полагался лишь на свою удачу. Она уже не раз улыбалась ему, и вот в очередной раз он, наевшись грибов, сел у небольшого озера. Постепенно они начинали действовать, убрав боль и звон в голове, подарив минуты спокойствия. Напившись кристально чистой воды, бард раздумывал, не пришло ли время искупаться. Мучаясь сомнениями, он вдруг услышал нечто, напоминающее голос девы. Прислушавшись, он насторожился, попытался определить источник, направление и сильно удивился, поняв, что звук доносится из-под воды.

По озерной глади прошла частая рябь, и из неё выросла прекрасная леди, сотканная целиком из кристально чистой воды. Паря над поверхностью водоёма, она постепенно принимала человеческий облик, направляясь к берегу. Остановившись в шаге от поэта, дева обратилась к нему:

– Мирддин, ты хочешь спасти свой народ? Хочешь подарить долгие годы спокойствия и процветания Британии?

– Но, откуда… – попытался возмутиться поэт, но прекрасное создание одним мановением руки лишило его голоса.

– Я знаю, что ты хочешь этого, и ты все сделаешь, как я тебе скажу. С сего момента, твое имя – Мерлин, ты больше никогда не снимешь с головы капюшон и не покажешь людям своего лица. Твоя речь отныне будет звучать, лишь в стихах. Жизнь твоя будет дольше, чем десятки жизней, но ты станешь моим голосом, и, если придется, плетью среди людей. Я дам тебе силу и возможность свершить должное, но не думай, что всё будет просто…