История болезни. Том 2. Терапия

Решили ждать. Прошло где-то недели две, мы во дворе собрались. Тут прибегает один из наших пацанов: привезли, говорит, маленькие линзы. Мы всей толпой к киоску направились. А тут навстречу Толькин батяня, опять под газом. Он-то знал для чего деньги нужны, Толька темнить не стал. Увидел нас, заулыбался. "Что", говорит, " за лупой пошли?"

Юра вдруг мечтательно улыбнулся.

– У меня так свербело ответить "нет, ногами"!.. Еле сдержался, зубы сжал, аж челюсти свело. Иначе Толькин батя мне язык в задницу запихнул бы… Несмотря на доброту выпивошную.

Кто нас только учил?..

Помните детский фильм про Буратино? Когда Мальвина интересуется, кто занимался образованием длинноносого хулигана. Мне этот вопрос задали в военкомате, а вместо куклы с голубыми волосами передо мной сидел майор с блестящей лысиной.

Разговор был аккурат после окончания ПТУ. Образования на тот момент у меня было даже меньше, чем у Адама. Если кто не смотрел "Божественную комедию" Центрального театра кукол Сергея Образцова, поясню. Есть в спектакле такая сценка: Бог только сотворил Адама, и ангел затеялся заполнять на него анкету. Имя "Адам", фамилии нет, отчества тоже нет, поскольку отца нет и не было… Добрались до графы "Образование":

– Да какое у него образование? – удивляется Бог. – Его ж только что сотворили! Ничего не знает, ничего не умеет!.. Пиши "среднее"!

Так вот у меня тогда было "неполное среднее". То есть, восемь классов, и то с очень большой натяжкой. Если честно, то из восьми классов реально я в школе проучился всего класса три. При этом умудрился ни разу не оставаться на второй год! После восьмого класса перескочил в ПТУ, там курсы десять месяцев. По идее, параллельно должны были девятый класс закончить, но почему-то не сложилось.

Меня, правда, вопрос неполного образования не беспокоил никак. Хотя мысль о поступлении в институт иногда забредала в голову, но до меня почему-то никак не доходило, что для получения образования высшего сперва неплохо бы получить среднее.

И вдруг на тебе! Почему военкомату так приспичило загнать меня в школу? Не знаю. Хотя уже было известно, что в армию служить я не пойду, прицепились ко мне вояки крепко. Настолько, что всучили направление в школу рабочей молодежи, которая располагалась на Восьмой Советской улице.

Делать было нечего, попёрся в эту школу. После работы (заканчивали мы без десяти четыре) спустился в метро, доехал до "Площади Восстания". И сдуру решил пройтись пешком, благо от метро до школы рукой подать. А дело было то ли в конце февраля, то ли в начале марта. То есть, на тротуарах мерзкая жижа из снега и соли, под которой толстый слой льда. Да-да, при Советской власти улицы тоже плохо убирали! Если кто не верит, то можете поискать художественный фильм "Чехарда", который снят в 1987-м году. Есть там эпизод, где главный герой и его старый преподаватель, которого играл Евгений Лебедев, идут по заснеженному тротуару вдоль ограды Таврического сада со стороны улицы Салтыкова-Щедрина (ныне Кирочная). Здесь хоть тротуар широкий, раз или два в неделю трактор сгребал снег к поребрику. А моя дорога к знаниям шла по Греческому проспекту, по узким тротуарам которого трактор пройти не мог. Не пролезал. И потому снег спокойно себе лежал, спрессовываясь под ногами ленинградцев в непроходимую полосу препятствий из обледенелых кочек и заполненных соленой жижей ям. Добавьте сюда короткий зимний день и крайне скудное освещение нецентральных улиц города-героя. Представили картинку? Теперь вы понимаете, почему восемьсот метров от метро до школы я шёл почти час, пришел злой на весь мир, хлюпая мокрыми сапогами.

Завуч школы, молодой мужик, был плохим психологом и моего настроения не уловил. Иначе бы он не начал разговор с расписания, которое ничем не отличалось от расписания обычной средней школы. Те же предметы, кроме физ-ры и труда, так же бывает пять или шесть уроков, только занятия пять дней в неделю…

– Чего? – переспросил я, решив, что мне послышалось.

– Пять дней в неделю, начало уроков в восемнадцать часов…

Дальше я уже не слушал, мрачно просчитывая примерное расписание:

05:30 – Подъем, туалет, завтрак;

06:10 – Выход из дома;

07:00-15:52 – Работа;

16:00-18:00 – Время на то, чтобы где-то пожрать и доехать до школы;

18-00-23:00 – Школа.

Домой при таком графике я в лучшем случае приезжал к полуночи. Оставшееся время нужно было распределить между сном и выполнением домашнего задания.

Проанализировав вводные данные, я послал опешившего завуча вместе со школой и военкоматом по всем известному адресу. После чего отбыл восвояси.

На какое-то время от меня отстали. Я успел переквалифицироваться из слесаря в комплектовщики и уже сам начал подумывать, что без среднего образования шансов на карьерный рост у меня немного. Но даже с учётом более лёгкой работы впрягаться в пятидневное шестичасовое обучение не хотелось. Район у нас уже тогда был криминально неблагополучный, дорога к дому лежала через пустыри, где могли запросто лишить не только кошелька, но и жизни. И это не преувеличение.

К стыду своему, я не помню, кто именно мне посоветовал школу номер 133. Вечерняя сменная школа предлагала просто шикарный график – занятия один день в неделю, с девяти утра до четырёх часов вечера. Из расписания убирались всякие труды с физкультурами, иностранные языки с черчениями… За честно отбытый в школе день выдавалась справка. Которую мастер механического участка Тихенко, под чьё крыло я перешел со слесарного участка, посчитал как единовременный документ. Месяца два я каждый понедельник честно ходил в школу и приносил свежие справки. Которые никому на фиг не были нужны. А если нет никакой разницы, то зачем ходить в школу? И я потихоньку начал школу прогуливать…

В итоге дело дошло до того, что я не появлялся в школе с декабря по май. И был невероятно удивлен, когда в почтовом ящике обнаружил открытку от нового классного руководителя. В открытке сообщалось, что несмотря на мои прогулы меня всё-таки перевели в десятый класс и очень ждут в новом учебном году. А чтобы я не забыл случайно дорогу, о моих прогулах сообщили по месту работы…

На работе мне, конечно, влетело. Школу больше не прогуливал и выпускные экзамены сдал на четвёрки. Девятнадцатого июня девяносто первого года я получил аттестат о среднем образовании. А в августе грянуло…

Думаю, нет смысла пересказывать историю ГКЧП, развала Советского Союза и перехода к рыночной экономике. Просто в какой-то момент стало ясно, что про институт можно забыть. Не до жиру, выжить бы… Но человек предполагает, а Господь располагает.

В сентябре девяносто первого года я перешел старшим кладовщиком в цех 135. А в начале девяносто второго за какие-то заслуги нашему цеху выделили персональный компьютер. Изначально предполагалось поставить один IBM 386 в кабинет начальника цеха. Зачем? Сам не знаю. Компьютерных специалистов в те времена вообще было немного, а в нашем цеху с такой техникой дела не имел никто. Компьютерной безграмотностью тогдашнего начальника цеха Анатолия Николаевича Вепренцева воспользовался кто-то более продвинутый и предложил обмен – вместо одного IBM 386 давал две отечественные EC1841. Вепренцев, как он сам потом признавался, сдуру поверил, что вся разница в мониторах – у импортного был цветной дисплей, а к нашим прилагались чёрно-белые. И согласился. Второй компьютер поставили ко мне на склад.

Вепренцев быстро понял, что его облапошили, но крутить назад уже было нереально – материальные ценности поставили на баланс.

Сейчас мало кто знает, что такое эта ЕС1841, так что чуток о своем первом компьютере расскажу:

IBM-совместимый компьютер отечественного производства. Память 640 килобайт, два дисковода по 720 килобайт на каждый. Была у производителя конфигурация с жёстким диском на 20 мегабайт, о котором нам приходилось лишь мечтать. Изначально шёл в комплекте с дискетами отечественной системы Альфа-ДОС, которой пользоваться было невозможно.

Стали думать, как это добро можно использовать. Первым делом искали игрушки. Начальство азартно рубилось в Digger, я часами летал в Elite, мой напарник Толя Корняков предпочитал подзабытую игру Kicks, смысл которой заключался в отвоёвывании территории у какой-то летающей хрени.

Когда игры поднадоели, стали думать, как приспособить технику на благо человечества. Я к тому времени проштудировал учебники Фигурнова и полностью освоился в MS-DOS. На компьютерах без жёстких дисков, с объёмом памяти 640 килобайт я ухитрялся создавать виртуальный диск, куда зафутболивал командные файлы системы. В итоге производительность выросла в разы, поскольку машине не приходилось каждый раз считывать данные с пятидюймовой дискеты.

Естественно, одними книжками дело не обходилось. Я познакомился с несколькими программистами, поднабрался кое-каких знаний и узнал, что такое базы данных. Так родилась идея сделать электронную картотеку. Поскольку своих знаний не хватало, то для начала взяли по совместительству одного паренька. С его помощью на базе dBase IV (кто-то ещё помнит, что это такое?) сочинили нечто, по функциям напоминающее современное 1С: Предприятие. Но начальство результат не одобрило. Для запуска картотеки нужно было сделать несколько движений, включающих замену дискет. То есть, сперва нужно было загрузить оболочку dBase, а уже из-под неё запускать программу. Неудобно, особенно если начальство может часами искать клавишу [SPACE]…

Стали думать, как быть. Знакомые программисты советовали сделать исполняемый модуль на FoxPro, но нам этот вариант не подходил. Программа получалась объёмом больше мегабайта, а у наших дискет ёмкость была всего 720 килобайт.

И тут кто-то вспомнил про систему управления Clipper. У кого-то даже нашелся дистрибутив Clipper Summer'87, но вот беда – с ним никто не работал. И документации нет…

Выход из тупиковой ситуации нашёлся случайно. Где-то мне попалось объявление о курсах повышения квалификации, на которых изучали MS-DOS, Windows, Norton Commander… И – СУБД Clipper. Полностью весь курс мне был на фиг не нужен, стадию "чайника" я к тому времени давно прошёл. Позвонил по указанному в объявлении номеру, узнал, что почём. Оказалось, что три недели обучения с отрывом от работы стоят пять тысяч рублей. Моя зарплата на тот момент была чуть больше тысячи. Пришлось уламывать начальство, оплатили мою учёбу…

Курсы у нас вела Наталья Леонидовна Евдокимова. Я влился в группу, когда закончилась программа для компьютерно безграмотных. Желающих учиться управлять базами данных набралось около десятка человек, в том числе одна дама "слегка за сорок". Как оказалось, дама умудрилась стать ведущим программистом, будучи клинической идиоткой в плане освоения компьютеров. Через пару дней группа уже делала первую практическую работу по Clipper, а дама пыталась сдать "хвост" по MS-DOS. Ей нужно было написать простенький batch-файл, последовательно выполнявший десять команд. Минут через десять компьютер дамы наотрез отказался выполнять какие-либо действия, выдавая ошибку "Нехватка памяти". Как оказалось, ведущий программист в хвост пакета написала "NC.exe" и система послушно загружала в память новую копию Нортон Коммандера. На пятнадцатой копии память кончилась…

В итоге эта дама надоела всем, включая преподавателя. Наталья Леонидовна попросила меня сделать курсовую по клипперу, лишь бы отвязаться от бестолкового ведущего программиста. И, поскольку мне была нужна практика, то я в просьбе не отказал, отработал диплом свой дважды.

А ещё через месяц я самостоятельно настрогал две весьма приличных программы для родного цеха. Начальнику склепал картотеку работяг с функцией расчёта зарплаты, себе на склад картотеку номенклатуры. И всё это исправно работало на компьютерах, которые уже тогда считались устаревшими!

К чему я все это всё вспомнил? У себя на сайте я про себя написал "образования никакого, то есть, среднее, с элементами специального". Последнее время мне частенько тычут в нос этими словами. Вот, например:

Козыряя поверхностными знаниями истории, Вы лишний раз напоминаете людям о своей некомпитентности и необразованности. Прощайте "необразованный" троль

Орфография и пунктуация оригинала. И это пишет человек с высшим образованием.

А как вам история, когда Денису Драгунскому, про которого написаны "Денискины рассказы", позвонили с телеканала "Россия" и попросили позвать папу? Очень хотели с Виктором Юзефовичем поговорить о современных детских книгах.

Или совсем свеженькое: пресс-служба Губернатора Санкт-Петербурга пригласила жителей и гостей города на Петропавловскую набережную, посетить памятник морякам.

Это всё люди с высшим образованием. Я со своим "никаким" образованием почему-то знаю, что Виктор Драгунский умер, когда мне трёх лет не было. И что в Питере нет Петропавловской набережной, а памятник работы Аникушина установлен на Петровской. И при всей своей безграмотности я никогда не напишу "компитентность" или "притензия".

А кому-то пришлось долго учиться, получить диплом о высшем образовании, чтобы остаться дебилами.

От каждого по…

В школе нам твердили принципы социализма и коммунизма. При социализме каждый работал по способностям, а получал по труду. В теории…

Я уже тогда никак не мог в толк взять: почему моя мама пашет дни и ночи напролёт, а зарплата у неё все равно копеечная? Объяснение пришло несколько позже, в лице все того же Юрия Викторовича Парфёнова:

– Это при социализме каждому по труду. А у нас совок, здесь каждому по умению лизать жопу вышестоящего товарища.

Пошевелив мозгами, я вынужден был признать правоту коллеги. Не раз и не два слышал я от матушки, как ещё на железной дороге бригадир стрелочников Заничева всячески продвигала свою подпевалу и матушкину напарницу Риту. Как в ночь на стрелках дежурить – это Тома Уткина. А как премию получать – Рита.

Особенно забавным был такой эпизод. Где-то году в 1974-м или 1975-м, незадолго до увольнения с железной дороги, матушка неожиданно для себя угодила в кино. Ленинградская студия кинохроники тогда ежемесячно выпускала киноальманах о достижениях города-героя Ленинграда. Ну и прикатилась кинобригада снимать как лихо борются со снегом ленинградские железнодорожники. Зима тогда снежная выдалась. Не знаю, как сейчас, а тогда у стрелок были магистрали со сжатым воздухом. Берешь шланг и воздушной струей выносишь снег, очищая рельсы.

Вот, значит, прикатились киношники, расспросили чего как. У Заничевой интервью взяли, передовую стрелочницу Риту крупным планом сняли. А потом попросили на камеру продуть стрелку. "Дышите глубже, вы взволнованно чистите рельсы коммунизма!"

Рита шланг взяла, чуток вентиль приоткрыла и вроде как на рельсы дует. А воздух из шланга еле идет, таким напором воздушный шарик не надуешь, чего уж про снег говорить… От комариного чиха и то больше толку. А стрелка-то стоит. Матушка Риту обложила трёхвагонным с прицепом матом, отобрала шланг, открутила вентиль как положено и взялась чистить стрелку всерьёз. Кинохроникёры оказались ребята толковые, не драпанули, когда снег им за шиворот да в ботинки полетел. Честно засняли весь процесс, записали матушкины ФИО и только после этого помчались отогреваться.

Где-то через месяц в Клубе Железнодорожников на Лиговском было какое-то празднество, а заодно просмотр свежего киноальманаха с участием "наших железнодорожников". Матушку в очередной раз оставили дежурить на стрелках, так что посмотреть, как она выглядит на большом экране не удалось. Но на следующий день напарница Рита с маманей не поздоровалась и общаться отказалась наотрез. Матушка в полном недоумении – с чего вдруг такая немилость? Ответ дала Заничева. При всей бригаде мастер выговаривала своей прихлебале за нерадивость. Мол, её как передовика и ударницу в кино порекомендовали, так она умудрилась обосраться и вместо неё Уткину показали…

Матушке эти разговоры были глубоко по фиг. Но ровно до той поры, как однажды ей поручили собирать профсоюзные взносы. У нас на "Ленинце" профсоюз сразу вычитали, на стадии бухгалтерии. А на железке, видимо, не дотумкали. Поэтому в каждую получку Заничева с ведомостью обходила трудяг, собирая десятину. А тут накладка: Заничеву на какую-то конференцию послали заседать. Заместитель профорга тоже по какой-то причине отсутствовал. Кто-то из начальства опять нашел стрелочницу. В переносном смысле, хотя… Короче, сунули ведомость моей мамане как вечно крайней. Матушка в эту ведомость глянула, сравнила циферки, аккуратно сложила бумажку и вернула начальству.

– Я, – говорит, – у вас все ночные отпахала, все "горячие" стрелки мои, так? А как деньги получать, так Уткиной меньше всех? Мне, значит, на руки сто сорок рублей. А напарнице Рите, которая в конторе постоянно ошивается, сто восемьдесят. А Заничевой без малого три сотни насчитали!

– Заничева, – отвечают, – бригадир!

– Вот пусть бригадир теперь и дежурит ночами.

Вскоре матушка уволилась по собственному желанию.

Рассказал я тогда эту историю Юре Парфёнову. Не так складно, но смысл передал. Юрий Викторович пыхнул "беломориной" и пожал плечами:

– А ты думаешь, здесь иначе? Всё то же самое! Кто в цеху больше всех получает? Колька Смирнов! А почему? Да потому что жена нормировщица и с мастером всегда на всё согласный. А ты говоришь – социализм!

Четверть века с того разговора прошло. Вроде бы ну всё изменилось: другая страна, другие люди, компьютеры вот… А присмотришься – не-а, все тот же совок. И в чести все то же умение лизать жопу вышестоящего товарища.

И ещё иногда думаю: может, где-то сохранился тот киножурнал? Посмотреть бы…

Совпало

Мой коллега Юрий Викторович Парфёнов, светлая ему память, давно уже рассказывал:

"Прижало мотор, да так капитально, что пришлось в больницу на капремонт вставать. Батя, как отставной вояка, уговорил корешей в Первый медицинской к себе взять. Первые дни самые гнусные – рентген, кардиограмма, анализы… Погнали кровь из вены сдавать, на холестерин и сахар. Прихожу в процедурную, а там вместо красотки Валечки сидит будущий военврач. На практику сослали, чтоб знал почем фунт изюму. И я у него первый. Не в смысле очереди, а вообще первый, кому он в вену иголкой полезет. От страха этот эскулап белей своего халата, но молодец – руки не трясутся. Жгут наложил, иголку одноразовую распаковал, локтевой сгиб ватой со спиртом протёр. Кожу проколол нормально, а вот в вену попасть не может. И так он к ней, и этак – уходит вена из-под иглы. А в процедурной нас двое, никого из опытных нету и кричать "Мама!" уже без толку. Пришлось брать процесс в свои руки. Не буквально, но я руководил этим салагой. Не зря же двадцать лет донором кровь сдавал, насмотрелся чего как… Так и выкрутились. Парень кровушки нацедил сколько полагается, а в благодарность за науку казенного спирту отлил".

Поржали мы тогда всей бригадой. Прошло лет, не соврать бы, восемнадцать. Уже и Юру схоронили на Волковом, и я кучу мест работы сменил. А тут прихватило, да так, что в поликлинику пришлось идти. Тоже по моторной части. И тоже назначают анализ крови из вены, на холестерин. Ну, дело привычное, с утреца натощак попёрся. Пораньше, чтоб поменьше голодать. И, хотите, верьте, хотите нет, но угодил ровно в такую же историю! Сидит в процедурной темнице девица – косы нет, зато халатик укоротила аж по ягодицы. Практиканточка, руку набивает. И я у неё первый!

Как она у меня в руке иглой шуровала и вену искала, рассказывать не буду. Скажу лишь: когда вошел в процедурный, и эту красу неписаную увидал, то была мысль подкатиться на предмет телефончика. А выходил – не только её телефон не спросил, но и свой адрес еле вспомнил!

Беломор

Говорят, человек жив, пока его помнишь…

Юра Парфёнов году эдак в одна тысяча девятьсот восемьдесят восьмом отпуск провёл у друга в тундре. Как в песенке поется "Нарьян-Мар мой, Нарьян-Мар, городок невелик и не мал". Так вот от этого городка до нужного посёлка еще попутным вертолётом переть не меньше часа. Про тамошнее житьё-бытьё оленеводов и каким именно образом Юра околачивал местные груши я рассказывать не буду. Ибо навру безбожно, потому что плохо запомнил. А запомнил плохо потому, что от Юриных рассказов вся курилка от хохота помирала…

Я, кстати, ни тогда не курил, и сейчас привычки этой не имею. Так уж организм мой устроен, что даже по великой пьянке ежели и тянет подымить, то потом дюже погано в организме. Видимо, в детстве сам себя отвадил, когда по мальчишеству "Беломор" у матушки таскал. Маманя моя дама старой закваски и всякие сигареты не признавала. В плане курева Юра и моя матушка совпадали полностью. И, естественно, Юра не смог не привезти в качестве сувенира десяток пачек "Беломорканала" нарьян-марского разлива. Тем более, что горбачёвская перестройка уже шла полным ходом и с куревом становилось всё напряжнее.

Тут надо сделать небольшое лирическое отступление. Дело в том, что "Беломор" отличается не только редкостной вонючестью, но и тем, что в папиросы идёт табак по принципу "чем хуже, тем лучше". То есть, остатки низкосортного табака. А, поскольку остатки везде разные, то и вкус папирос отличается. Знатоки утверждают, что могут отличить вонь питерского "Беломора" от, скажем, газовой атаки "Беломора" московского. Не знаю, может, врут. Хотя в Ленинграде всегда ценился "Беломор" фабрики имени Урицкого, а продукцию "Клары Целкин" (то есть, фабрики имени Клары Цеткин) брали только в случае острой нужды. Но вот Юрин "Беломор" из Нарьян-Мара наши мужики точно запомнили на всю оставшуюся и наверняка отличат от любого другого.

Когда Юра щедро раздал пропутешествовавшие через весь Союз нерушимый "беломорины" и первым спокойно закурил, то и мужики достали свои кресала и прочие огнемёты. Юра мастер был на всякие розыгрыши и ожидать от него подлянки основания были. Только не там мужики подвоха ждали! После первой же затяжки всех, кроме Юры, пробрал кашель аж до пердежа. Кто посильней – сумели отползти в сторону сортира, там вонь хоть и менее приятная, зато дышать позволяет.

Когда минут через десять прокашлялись, проперделись, продышались – сразу к Юре. Сперва, понятно, матом обложили, а потом поинтересовались: а с какого моржового оно так пробирает? И какого всё того же моржового сам Юрка словно заговорённый???

Загадка разгадывалась просто: в нарьян-марский "Беломор" привозной табак пускать жалели и щедро разбавляли его местным самосадом, сиречь махоркой. А Юра, как порядочный разгильдяй, с собой ленинградского "Беломора" взял только на дорогу туда. Да и за каким хреном заваливать чемодан куревом, если его в поселковом магазине хоть задницей ешь? Поэтому, когда последний окурок ленинградской "беломорины" был втоптан в вечную мерзлоту, выбора у Юры не оставалось: или быстренько привыкать к местному куреву, или две недели кутак на кулак наматывать. Теоретически ещё можно было в Ленинград смотаться, в "стекляшку" что на углу Белы Куна и Бухарестской… Но теория в очередной раз разошлась с практикой, а в итоге получилась эта вот история.

Может, я чего и напутал. Может, не Нарьян-Мар там был, а другой какой город. Не судите строго – запомнил плохо, а спросить уже не у кого…

Отпуск со смертельным риском

Давно дело было, ещё при Ильиче. Не том, что с бревном, а том, что с бровями. Приехал к Юре Парфёнову на погостить давний кореш с очень Дальнего Востока, сослуживец бывший. Встретил Юра однополчанина в Пулково, по дороге домой водки закупили, к водке прицеп, само собой… И, значит, под дары тундры пару бутылок в два лица уговорили. По пол-литре, стало быть, на брата. Корешок с дороги притомился, видать. Прям за столом ушёл в анабиоз. Юра корефана беспокоить не стал, а тихонько включил телевизор и стал культурно отдыхать.

А день, надо сказать, будний выдался. Юра то ли в отпуске тоже был, то ли накопившиеся отгулы решил использовать – набежало у него отгулов за первомай, за донорство… Не важно. Главное, что в квартире они вдвоём квасили. Пока жена с работы не пришла.

Супруга о приезде боевого товарища была извещена заранее, потому скандал устраивать не стала, а предложила перенести тело на тахту. Несолидно, мол – проснется гость лицом в салате…

И тут Юра с ужасом замечает, что дружок-то окочурился. То есть, за столом сидит тело в самом прямом медицинском смысле слова. И оно, тело, уже начинает покрываться трупными пятнами!

Делать нечего, вызвали "скорую". Долго ли, коротко ли ехали славные врачи – то мне неведомо. Знаю только, что к приезду эскулапов пятна ещё чётче стали. Каково же было удивление врачей, когда электрокардиограф показал синусоиду. Кореша тут же накачали всякой химией и уволокли в институт скорой помощи. Там после недолгого обследования обнаружили закупорку сосудов головного мозга, вскрыли мужику черепушку и вправили серое вещество.

Из комы приятель вышел где-то через неделю. Первые же его слова были: "Суки, что вы со мной сотворили?" Случившийся рядом хирург-мозговед разобъяснил: чудом, мол, выжил. Почти совсем помер, даже трупные пятна пошли… Мужик тут и возопил: "Идиоты! У меня всегда так с перепою!"