Домик №16

– Караваева Эльвира Семёновна, – Михаил прыснул. – Эльвира Семёновна! Кто так ребёнка называет? Была бы Эдуардовна или там Альбертовна.

Выглядела Эльвира Семёновна простовато для своего имени, в то же время с апломбом для отчества. Чёрные, смоляные волосы зачёсаны за уши, тёмная помада, яркие брови. Женщина-вамп, а если честно, девочка недо-гот. Из подросткового увлечения выросла, а до женщины так и не доросла. И всё бы ничего, пусть бы Эльвира Семёновна, двадцати трёх лет от роду, самовыражалась, как ей угодно, но она шепелявила. Михаил с большим трудом понял её английский. С тем же успехом можно ребятам из Новой Зеландии приставить переводчика с удмуртского. Понять не поймут, но весело будет, особенно с учётом внешнего вида Эльвиры Семёновны.

– Давай Изотову, – вздохнув, произнёс Михаил. – Маленькая, но ничего, не под венец.

– Миш, – Ольга покачала головой в осуждение выбора, – она же ребёнок совсем, немногим старше моего Андрюшки.

– Я помню, сколько тебе лет, – походя, бросил. – И что предлагаешь? Сама возьмёшься, да? Английский знаешь, встретить сможешь, ну, поговоришь, походишь, развлечёшь.

– Не хами, – отрезала Оля.

– Не спорь с начальством, – тут же ответил Розенберг, – Изотову давай.

– У тебя Стив Коулс прилетает, – вернула с оттягом Ольга Алексеевна и посмотрела победно на Михаила, – что плохого тебе сделала бедная Изотова?

Михаила передёрнуло, впрочем, как всегда, когда Ольга оказывалась права.

Права, Азазель её соврати! Михаил вёл переговоры о серии боёв двух ребят из Новой Зеландии, Бьюден Смит – отличный спортсмен, перспективный парень, борется в среднем весе, первый бой Михаил хотел провести с Олегом Евсеевым, учеником Матвея, таким же отличным и перспективным. Парня нужно было выводить на международный уровень, Бьюден – лучший кандидат для этого. Стив показывал тоже хорошие результаты, но главное, он показывал шоу, оброс армией поклонников, на его бои ходили, платили, ставили на тотализатор. Отлично!

Вот только шоу Стива Коулса продолжалось и в реальной жизни. Он устраивал стычки с персоналом гостиниц, дерзил окружающим, хамил, сквернословил, а то и лез в драки. В прошлом сезоне он доводил Джен до невменяемого состояния, а Женя отличалась практически непробиваемым спокойствием. Несколько раз Михаилу приходилось отпаивать сотрудницу горячим чаем и давать выходной, а один раз Михаил не выдержал и съездил Стиву по лицу, чуть было не сорвав контракт с огромной неустойкой в сторону новозеландцев. Было страшно представить взаимодействие несчастной пухлощёкой Изотовой и Стива Коулса.

– Эльвира Семёновна? – Михаил сам не верил, что говорил это. Его бросало в дрожь от мысли, что подобное недоразумение будет мельтешить перед его глазами. Это не женщина, это оскорбление всего женского рода! Мечта владельца похоронного бюро, причём с отвратным вкусом.

– Поплавская, – Ольга кивнула, – мне кажется, она подойдёт, хотя бы временно, с Коулсом.

– Какая Поплавская? – Михаил схватил анкеты и стал перебирать. – Нет никакой Поплавской! Где?

– Ты сказал выбросить её анкету, а лучше сжечь, но я приберегла, – невозмутимо сказала Ольга.

– Ах вот какая Поплавская! – воскликнул Михаил.

Михаил и забыл, что Альбина не Иванова, а по мужу – Поплавская. Альбина Поплавская, звучит-то так! Вот только Ивановой она от этого быть не перестаёт.

– Я сказал – она не подходит. Хуже дурака только инициативный дурак, – прошипел Михаил, нисколько не заботясь о собственном тоне и словах.

– Ты сказал, она прекрасно владеет английским, романо-германская группа, кельтская, иврит, если это правда, она уникальная женщина, но дело не в этом, она такая… самоуверенная, броская… – Ольга и бровью не повела.

– Наглая, – подсказал Михаил.

– Пусть наглая, – Ольга согласно кивнула, – как раз для Коулса, ни одна нормальная женщина его не вынесет, понимаешь? А эта Поплавская… может, я ошибаюсь, выдержит.

– В противостоянии Коулс-Поплавская я поставлю на Поплавскую, пожалуй, – Михаил засмеялся.

Он прекрасно знал, что Альбина не согласится, просто чертовски хотелось снова увидеть блондинку. Незавершённый гельштат? Хотелось увидеть её вздёрнутый нос, копну светлых волос, ехидную улыбку, победный блеск в глазах, потом там же растерянность. Хотелось охватить взглядом стройную фигуру, а потом и не взглядом, руками, губами, всем телом.

– Позвони госпоже Поплавской, назначь собеседование в любое удобное для неё время, – согласился Миша.

– Для неё? – оказывается, Оленька умеет терять самообладание.

– Ведь это мы заинтересованы, – Михаил закатился смехом и показал рукой, что Ольга свободна.

Через два часа в кабинет снова заплыла Ольга, светлый брючный костюм её полнил, но не портил.

– Михаил Леонидович, Поплавская Альбина просила передать, чтобы вы шли в задницу, а вашим полисом она подтёрлась, – невозмутимо произнесла секретарь.

По лицу Ольги было сложно прочитать эмоции, но Михаил справился. Ольга веселилась, хотя больше её волновала степень близости этой невесть откуда взявшейся Поплавской и Михаила. Она не питала иллюзий, Михаил это понимал, все шансы, если они и были, давно потеряны. Миша никогда не воспринимал их связь серьёзно, даже когда она разбила его брак, не воспринимал. Брак всё равно трещал по швам, всё, что угодно, могло послужить катализатором, то, что им стала интрижка с Ольгой – случайность. Даже Софа это понимала. Какой брак, такой и любовный треугольник – фальшивая, низкопробная подделка.

– Прекрасно! – Михаил засмеялся, не в силах подавить эмоции.

Эта женщина, безбашенная и безрассудная, вызывала такой силы раздражение, что это приводило в восторг. Почему Михаилу не хочется её убить? Хотя нет, хочется. Отчаянно хочется уничтожить эту нахалку, но сначала переспать. Острое желание секса с Альбиной было куда отчаянней и, пожалуй, в данный момент, единственным.

Быстро распрощался с помощницей и рванул к Ивановой. В этот раз он будет умнее, подождёт, когда Олеся ляжет спать, а уж потом позвонит по телефону, если надо – залезет в окно, всего-то пятый этаж старого фонда Васильевского острова, сделает что угодно, но сегодня Альбина будет плавиться под его поцелуями.

На телефонный звонок, естественно, ответила сразу. Тревожные матери никогда не выпускают телефон из рук, это Михаил знал по своей матери, и даже Софа всегда была на связи. Также естественно для Альбины, отправила Михаила в увлекательное пешее путешествие по причинным местам.

Михаил видел из своей Тойоты, как припарковался алый Фольксваген Тигуан, как оттуда вышла блондинка в расстёгнутом пуховике, почему-то захотелось дёрнуть молнию до самого подбородка. Мороза не было, но всё равно холодно, к тому же ветер, а Альбина худенькая, ветер пронизывает до самых косточек, того и гляди воспаление лёгких подхватит. Потом наблюдал, как загорелся свет на пятом этаже, четыре окна, значит, остальные выходят на второй двор, оцепленный строительными лесами, ремонтировали фасад здания.

Самым сложным оказалось дождаться десяти вечера, покорно сидеть в Ленд Крузере, гоняя фм-каналы, листать новостную ленту, залезть на форум автомобилистов, в итоге обнаружить себя читающим статью по ядерной физике. И ждать, ждать, ждать. Ничего, дорогу осилит идущий, а дождётся – терпеливо ждущий. Салон заполнили звуки песни бит-квартета «Секрет» «Моя любовь на пятом этаже».

«Моя любовь на пятом этаже почти, где луна», – напевал знакомый голос.

«Моя любовь, конечно, спит уже. Спокойного сна», – подпевал Михаил, улыбаясь.

Сон? Никакого сна этой ночью, ничего похожего на сладкие сны. Михаил усмехнулся про себя. Глупости ситуации, в которой он оказался, глупости своих поступков. Альбина Иванова будила в Михаиле Розенберге едва ли не старшеклассника, пылкого, восторженного щенка с толстыми лапами. Взрослый мужик не станет ждать под окнами, а Михаил ждал, ждал и ждал.

Ровно в десять два окна на пятом этаже погасли, значит, Михаил не ошибся в расчёте, Альбина ревностно следит за режимом дочери, и сейчас малышка уже улеглась спать. Ещё бы не следить, с таким-то графиком у ребёнка, в этом Альбина была похожа на его ненормальную мать. У Светочки было такое же строгое расписание и режим дня.

Пока ждал под дверьми парадного, когда выйдет хоть кто-нибудь, и Михаил сможет проникнуть в дверь, зайцем, как в метро, смотрел на два горящих окна. Захлопнулась дверь за спиной, Михаил тут же набрал сообщение с требованием открыть дверь. Ожидаемо был отправлен по уже знакомому адресу.

«Я там уже был, милая».

«Иди к чёрту, проваливай».

«Если не откроешь, буду звонить в дверь, пока не разбужу Олесю».

«Я полицию вызову, только попробуй!»

«Без проблем, но сначала я перебужу весь дом» и смайлик. Идиотская подмигивающая рожа. Круглобокого Михаил нажимал, уже стоя под металлической дверью, звякнул телефон, он не глядя снял трубку, не было сомнений, кто звонит.

– Ты охренел, Миш?! Вали отсюда, – шептала в трубку Альбина, – видеть тебя не желаю!

– Ты не будешь видеть, милая, будешь в стенку смотреть, – засмеялся Михаил. – А я тем временем полюбуюсь на твой зад.

– Иди вон! – также шепотом прошипела Альбина.

– Ты рискуешь! – продолжал веселиться Розенберг.

Михаил поднёс руку к звонку и коротко нажал, совсем немного, в квартире пискнуло и тут же замолкло. Уставший за день ребёнок не проснётся, а предупреждение получено.

– Ты же не боишься меня, милая, – проговорил в трубку.

– Да иди-ка ты в жопу! – Альбина рывком открыла дверь и уставилась на Михаила. – С хера ли мне тебя бояться, кусок оленя!

– Надеюсь, лучшая его часть, – со смехом ответил Михаил, в это же время, быстро поставил ногу за порог. Теперь она не сможет закрыть дверь, как и вытолкнуть его взашей тоже, для последнего не хватит силёнок.

Миша любовался блондинкой, алчущим взглядом пробегал по телу и лицу. Макияж до конца не смыла, волосы влажные, собранные в косу, значит, была в душе, белый халат из плюша с дурацкими помпонами на карманах и капюшоном, но главное, запахнутым только на поясок. Дерни, и вот она, вся, во всей желанной красе.

Даже ладони вспотели, зазудели кончики пальцев, так захотелось потянуть этот пояс и увидеть тонкое тело, маленькие груди с розовыми ареолами и острыми сосками, тоненькую талию, схвати одной рукой – переломится, тазовые косточки и бесконечно длинные, стройные ноги.

– Впусти меня, – прошептал Михаил, нагнувшись к лицу женщины, близко-близко к лицу, губам, почувствовал запах зубной пасты и ванили, еле удержался от поцелуя. Губы, намазанные блеском, вблизи было отлично видно, что это блеск, он и пахнет ванилью, с готовностью приоткрылись.

– Прям вампир, – фыркнула, как кошка. – Дэймон Сальваторе третьесортный.

– Не знаю кто это, но польщён, было бы печально, будь я отменным … как его, Дэймоном, – Михаил толкнул внутрь Альбину и быстро сделал шаг. – Ты ведь не будешь шуметь, милая?

– Миш, – пропищала она, зажмурив глаза.

– Ну, милая, – Миша остановился на минуту, аккуратно закрыл дверь, не щёлкая замком, – не бойся, я не сделаю ничего плохого, ты ведь знаешь это.

Альбина молчала, ноздри нервно дёргались, губы сжаты в линию.

Испугал? В принципе, было чего испугаться. Альбина одна в квартире, с ребёнком, беззащитная, всё её фырчание, шипение, брань – сущая ерунда, даже разозлить не может, не то, что испугать. Она не настолько глупа, чтобы не понимать этого.

– Милая… – Он сделал шаг к ней, обхватил лицо ладонями, кожа тёплая, даже горячая, нагнулся к губам. Она губы приоткрыла, дышит часто, глаза закрыла, лицо приподняла, подалась вперёд. Невербальные знаки, красноречивые.

Дотронулся губами до губ, легко заскользил, предвкушая лёгкость первого поцелуя. Ох, и любил он целовать эту женщину. Михаил любил поцелуи, хотя считается, что мужчина не должен, ему бы сразу основное блюдо, а Михаил обожал, где-то боготворил.

Поцелуй с женщиной – поцелуй с богом, не меньше. Поцелуем она расскажет о себе больше, чем самой красноречивой тирадой. Поцелуй – вот маркер, по которому становится ясно, есть злосчастная «химия» или нет. Если нет – не беда, это не слишком мешает, по большому счёту, но если есть искра в момент поцелуя, разряд электричества в позвонки, запах, ложащийся на предпочтения, дыхание, которое необходимо поймать в плен губ, Михаил заводился мгновенно, сильнее, чем от самой изысканной и откровенной ласки.

Сладкий, тягучий момент до, неспешное скольжение языком между губ, как укол – ощущение от встречи с языком, таким же, готовым смаковать поцелуй.

– Давно никто не целовал, милая? – не удержался Михаил, прошептал самодовольно в губы.

– Вот ещё, только сегодня, – ответила нараспев Альбина, губы в губы, не разобрал бы слов, если бы не был готов к такому ответу.

– Он не умеет целовать тебя, – пробубнил он и накрыл губы жарким глубоким поцелуем.

К чёрту прелюдию к прелюдии. К чёрту невербальные знаки. Он не за этим сюда пришёл. Вдавил в себя худое тело, которое идеально распласталась по телу Михаила, нога скользнула между расставленных ног мужчины, вдавила бедром в пах, потёрлась животом. Михаил ответил тем же – ногой между её ног. Синхронные движения. Слаженные.

– Куда? – нашёл в себе силы оторваться от губ Миша. Он бы взял её прямо здесь, в полутёмной прихожей с бюджетными обоями, нагнул, как и собирался, и взял. Но ребёнок в квартире мешал смелым планам.

Альбина неопределённо махнула рукой, Михаил одним движением поднял её на руки. Она так мало весила, что почти не ощущалась в его руках. Тонкая, лёгкая.

– Миш, – протестующее пробормотала Альбина.

Михаил поморщился. С трудом терпел намёки на свою некогда беспомощность, травму, последствия. Даже такая, вроде бы искренняя забота, не умиляла, а злила его. Уж донести это почти анорексичное создание до кровати он сможет!

Спальня оказалась рядом с входной дверью. Михаил уложил Альбину на кровать, мельком кинул взгляд на обстановку, какая была видна, свет выключен, тускло светил только торшер у кровати. Ничего особенного в месте, где спала Альбина, не было. Недорогая мебель, малоинтересная, никаких неожиданных открытий. Куда интересней женщина, лежащая на кровати, глядящая во все глаза на Михаила.

Он быстро разделся, под жадным взглядом, отбросил вещи в сторону и навис над Альбиной, опираясь на локти.

– Ну, здравствуй, милая, – дёрнул он, наконец, за пояс, полы халата разъехались в сторону.

Михаил окинул взглядом. Да! Да, да, именно то, что ему нужно. Необходимо.

Скользнул рукой под поясницу, выпрастывая из плюша, прижал голое тело к голому и, кажется, потерялся во времени. Не уставал целовать пахнущие ванилью губы и тело с запахом каких-то ягод, сходил с ума от тихих стонов и впившихся в шею ногтей. От понимания, что останутся следы и вовсе терял связь с реальностью.

Не смог оторвать себя от худенького, полупрозрачного в свете торшера тела, и первый раз вошёл сверху. Классика, тривиальная, при этом дающая полный контакт тел, губ, взглядов. Все изыски чуть позже, а пока Михаил ритмично входил, нависая над, двигал бёдрами в первобытном инстинкте, подложил подушку под женские бёдра, угол сменился, движения стали ещё жарче, ещё теснее. Так и кружило в стихийном порыве, пока не испытал оргазм, заваливаясь на бок, вжимая в себя тоненькое тело, ловя губами рваные стоны, слишком громкие.

Позже дорвался, оставлял следы на теле, всасывал кожу, соски, ареолы, груди, аккуратный пупок, линию бикини, изничтоженную под ноль, всё, что ниже, удерживая сопротивление. Не любит она… Главное, что любит он, хочет он, берёт он. А хотел он именного этого. Стонов от откровенных ласк и оргазма от них же. Помнится, она сказала, что не кончает от оральных утех, это послужило сигналом к действию, теперь кончала, всегда.

И он всё-таки нагнул, а она зарылась лицом в подушку, стонала и плакала, просила ещё, кричала бы, если бы не сомнительная звукоизоляция.

Под утро не удержался от ещё одного раза. Мягкая, податливая, полусонная, недовольно бормочущая, кончающая тихо, будто осторожно, не веря себе. Лучшее начало дня, пожалуй.

– Ты, кстати, чего приходил-то? – спросила Альбина в дверях, сонно потирая глаза.

– Не за полисом же, – Михаил засмеялся. – Сожгла, съела?

Было любопытно, что она сделала, главное, чтобы не куклу Вуду, с неё станется.

– Порвала, – равнодушно пожала плечами блондинка. – Ты же получил дубликат, – уверенное утверждение. Железобетонная уверенность. Или наглость, или глупость.

– Не ждать же милости от тебя, – дёрнул молнию пуховика и провернул замок. – Так ты придёшь на повторное собеседование?

– Зачем оно мне? – Альбина вспыхнула, как огненный шар, мгновенно.

– Я даже переспал с тобой ради этого, – загоготал Михаил, тут же одёрнул себя. – Харассмент совершил, выходит.

– Какие жертвы! – Альбина толкнула входную дверь, широко раскрыв. – Вали отсюда!

– Я серьёзно, мне нужен работник, тебе работа, – почесал Розенберг переносицу, а просить-то он и не умеет… не знает как, тем более – эту особу. Это она его просит, а не он её.

– Ладно, – вдруг ответила Альбина. – Я подумаю. Сегодня я до трёх, до репетиции Олеси у меня будет время, можешь меня куда-нибудь пригласить, обсудим.

– Выбери время, место, я буду, – показал он на телефон и вышел за дверь. Она тут же закрылась, без хлопка.

Что он только что сделал? Позвал на работу Иванову Альбину? Лично? Видимо, вместе со спермой она проглотила и его мозги тоже!

Что ж. Берегись, Стив Коулс. Михаил засмеялся, громко, в голос.

Глава 6. Альбина

Альбина никогда бы не согласилась работать на Михаила Розенберга. Никогда! Но видимо, в тот день Венера была в Стрельце, или повлияли погодные факторы, может быть, атмосферное давление, но она дала согласие.

Скорей всего, сыграла роль глухая обида на сеньора Помидора и даже на Егора Севастьянова, хотя он-то был ни при чем. Ему предложили должность, почти сразу после института, кто же откажется? Сердиться Альбине можно было только на саму жизнь, на несправедливое общество, но не на Егора.

Правда, рубить концы не стала. У «Ирбиса», как узнала Альбина, хорошая деловая репутация, как и у «Русского богатыря», только вот причин верить его владельцу лично у Альбины не было, так что, она договорилась об отпуске за свой счёт. Декабрь подходил к концу, деловой мир замирал, погружался в подведение итогов года, потом чередой шли новогодние праздники и каникулы, с середины января ажиотажа не наблюдалось, так что сеньор Помидор хоть и удивился, но отпуск за свой счёт дал без лишних разговоров.

Опыт работы устным переводчиком у Альбины был, как и переводчиком-синхронистом, иногда она работала на самом высоком уровне, чаще же сопровождала сделки среднего бизнес-звена или занималась письменными переводами, так что официальных переводов в ООО «Ирбис» не боялась. Какая разница продаёт предприниматель молоко, металл или бои смешанных единоборств. Система одна и та же. Получаешь от заказчика основные данные, те, что не являются коммерческой тайной, составляешь список основных терминов и положений, изучаешь пару дней сферу и приступаешь к работе.

Устный перевод Альбине нравился значительно больше письменного, пусть переводчик – это только тень на переговорах любого уровня, но всё равно это намного интересней, чем работа один на один с цифровым файлом.

Альбина приступила к обязанностям через день после ночи с Михаилом, тот никак не прокомментировал появление Альбины в офисе, сухо поздоровался и уехал по каким-то неотложным делам. Альбина лишь плечами пожала. Всё, что нужно, они обговорили накануне, в «Садко». Ничего особенного в ресторане русской кухни не было, но каждый раз проезжая мимо, Альбина любовалась на люстры, виднеющиеся в окнах, и всё время хотела сходить, тем более, отзывы на сайтах и форумах были хорошие.

Она назначила встречу именно там, Михаил никак не прокомментировал выбор, на встрече был удивительно корректен, что ее озадачило, ответил на все вопросы будущей сотрудницы, дал необходимые ссылки, выслал материалы на электронную почту, потом оплатил такси домой и убрался восвояси.

Было даже немного обидно, но Альбина настолько загорелась новой работой, материалами, которые ей необходимо было узнать, а то и выучить, что не посчитала нужным оскорбиться на поведение Розенберга.

Через несколько дней прилетели партнёры из Израиля, их Михаил встретил лично, как старых приятелей, Альбина до основных переговоров видела их мельком. Двое мужчин, один лет пятидесяти, араб, невысокий, худой, с юрким взглядом карих глаз и смоляными волосами, кажется, без единого седого волоса. Второй – моложе, внешне ровесник Михаила, высокий блондин, тоже худой, точнее сказать жилистый. Он в открытую флиртовал с Ольгой Алексеевной, именно так попросила себя называть секретарша, и Альбина была уверена, что флирт этот не на пустом месте.

Следом прибыли ребята из Новой Зеландии, вот тут и началась работа Альбины. Она встретила и сопроводила до гостиницы, проследив за размещением и соблюдением всех пожеланий, включая не менее двух килограммов грейпфрутов в номере Стива Коулса, а также живые цветы в монобукетах.

Второго спортсмена, Бьюдена Смита, их агента и менеджера, в целом всё устраивало. И номера, и гостиница, и погода. Стиву Коулсу же требовались живые цветы и шампанское в номере. Не боец, а тургеневская барышня. Правда, барышня здоровенная и с ног до головы в татуировках – даже на лице были какие-то символы, – к тому же лысая. Одним словом, барышня на любителя.

Израильтяне встречались с новозеландцами трижды. Трижды Альбина присутствовала на переговорах и отлично справилась со своей задачей. Цену себе, как переводчику, она знала, как и понимала свои проколы, если они случались. В этот раз их не было.

Михаил Розенберг похвалил её, правда, походя, и даже Ольга Алексеевна, несмотря на присущую секретарше ауру высокомерия, на взгляд Альбины, необоснованную ничем, кроме телесной близости с Михаилом, заметила, что новый переводчик сработала «не хуже Джен».

В близости секретарши и Михаила сомневаться не приходилось, такие вещи не озвучиваются, не афишируются, но всегда видны, иногда больше, иногда меньше. Вот и связь Ольги с Мишей была шита белыми сермяжными нитками по чёрной ткани, не меньше.

Альбина должна была чувствовать себя ущемлённой, а то и оскорблённой, но ничего такого она не испытывала, напротив, это же не ей изменял Миша с секретаршей, а секретарше изменял с ней. А это, как говорится, «две большие разницы».

Гораздо больше Альбину злила связь Михаила с Софи – бывшей женой, никаких доказательств этой связи у неё не было, да и предлоги, по которым Миша встречался с матерью своих детей, всегда были благородные, но злилась от этого Альбина не меньше. Точно так же иррационально, как не реагировала на связь с Ольгой. А может, это женская интуиция?

Поставив точку и закрыв документ, Альбина вышла из своего кабинета. Пусть временного, зато отдельного, просторного, с видом на широкий проспект и аллею с противоположной стороны. Она задерживалась, пришлось договариваться с няней, чтобы та забрала Олесю после занятий, привела её домой и провела с ней весь вечер. Благо, если верить Розенбергу, теперь она может чаще позволять себе подобную роскошь. Соглашаясь на работу в ООО «Ирбис», Альбина здорово выигрывала в заработной плате.

Михаил стоял у стола Ольги, потом нагнулся через стол, к лицу грымзы, что-то тихо говоря, поправил невидимые пряди волос у лица, потёр большим пальцем щёку и коротко поцеловал в губы. Жест этот был настолько интимным и тёплым, что Альбина тут же вспыхнула.

Другого места не нашли для нежностей? Или времени? Чего ради устраивать демонстрацию отношений? Они бы ещё половой акт совершили на столе, с открытыми дверьми, на виду всего офисного здания. Мало ли, кто-то не в курсе, что эти двое спят, так парочка любезно продемонстрирует, как она это делает. Михаил знал, что Альбина ещё в офисе, знал, что с минуты на минуту она выйдет в приёмную, знал, но полез с поцелуйчиками к секретарше. Назло, что ли, делает?

– Ах, извините, – пропела Альбина, на ходу застёгивая пуховик. – Никак не могла подумать, что попала в филиал публичного дома. Не ожидала, а то бы непременно постучалась, прежде чем выйти в приёмную.

– Ничего, ничего, – с широкой улыбкой ответил Михаил. – Свои люди.

Ольга молчала, никак не реагируя на перепалку, она была выше этого, или ей просто хотелось так думать.

– Всего хорошего. – Альбина шагнула к двери и произнесла, глядя на Ольгу, – Отличной ночи.

– Спасибо, – спокойно ответила грымза, даже не пытаясь сделать круглые глаза или наигранно удивиться. Платье дорогое купила, а деловую этику забыла приобрести!

– Альбина, – окликнул Миша, когда она была уже у двери, собираясь хлопнуть ею со всей силы, – куда пойдёте?

– В каком смысле? – Альбина развернулась на каблуках и уставилась на собеседника. Не его дело, куда она пойдёт сегодня вечером, да и завтра тоже, как и послезавтра.