Августа

– Я так и думала. Но у меня-то план есть все равно, и созрел он только что, – при этих словах лицо Августы прямо таки засияло, а все признаки ее недавней обиды исчезли, как будто их никогда и не было.

– И что же это за план такой, Густа? Нам тут всем очень интересно послушать! – Варя нахмуренно, но не без любопытства смотрела на сестру.

– А вот фиг вам! Узнаете завтра, когда я сначала, типа, выясню все подробности.

– Да ты что, Густа! Не, такой план никуда не годится! В опасности и наша школа, и этот важный особняк теперь, а ты хочешь ждать до завтра??

– Не думаю, что до завтра что-нибудь произойдёт. Смотреть надо лучше! А не только таращиться на автобусы с военными и лимузины с генералами. Взгляните-ка лучше назад, на улицу. И заодно на привычный маршрут нашего объекта.

Все разом обернулись и сразу увидели Его. Он шёл себе как ни в чем не бывало в своём стильном пальто и лихо размахивал все тем же чемоданищем. Шарф, как всегда, развевался по ветру, а по освещенному светом фонаря лицу никак нельзя было судить о страшных намерениях террориста. Вся компания смогла рассмотреть его так хорошо, потому что Хесам прошёл буквально в каких-то десяти метрах от юных сыщиков. Однако на них Он не обратил никакого внимания, а весело направился по к метро.

– Но… – только и смогла выдавить из себя Варя.

– Боковое зрение отличная штука! Между тем, как вы все смотрели на подъезд всего этого роскошного карнавала, я, типа, посматривала и по сторонам, в частности, и на нашу школу. Так вот, пять минут назад я отчетливо увидела, как наш Учитель спокойно вышел с парадного входа и, бодро сбежав по ступеням, направился сюда. Ну, а теперь он уже там, – и Августа махнула рукой в сторону удаляющегося Хесама, – если хотим, можем ещё и догнать, хотя, на мой взгляд, эта затея, ну типа, довольно бессмысленная.

– Это почему же, Густа? – спрашивала Варя уже на бегу, стремительно настигая Хесама.

– Да потому, что по любому так же придёт он завтра в нашу школу, да и более того, ещё и уроки, типа, будет вести. Точно вам говорю, мы ничего не добьёмся от того, что сейчас будем за ним следить. Ну, разве что спалимся. Это как раз легко может произойти – вон как Шанский своими длиннющими ногами скачет.

– Шанский, стой! – громким шепотом попыталась остановить своего друга Варя и, наконец, ей это удалось, – может, Густа и права, может, нам это ничего и не даст… В самом деле, зачем нам гнаться за ним? Захотел бы исчезнуть – быстренько взял бы себе такси. А так… Идёт себе как ни в чем не бывало. И ни в какой он не в штаб террористов идёт. Ерунда это все! Сердце его операции здесь! И тут мы и собираемся всей группой завтра с утра пораньше. Кроме того – мы все устали и продрогли, а Мама мне и так уже весь телефон оборвала. Тебе небось тоже, Дашь, да?

– Ага, – устало отозвалась Даша.

– А у меня вообще батарейка разрядилась, а ноги просто отмерзли, – прохныкала Ира.

– Ну вот я и говорю – на сегодня, значит, все, а завтра перед уроками в восемь утра собираемся здесь около школы, согласны?

Согласны все были единодушно, и уже через минуту каждый шёл в своём направлении. Ну, кроме, конечно, Вари и Августы, которые бежали домой вместе, а Варя ещё и постоянно пыталась добиться от сестры, что же у неё за «План»? Но догнать Августу было не так-то просто, даже несмотря на ее пораненную ногу, да и младшая сестра явно своими мыслями делиться была не настроена. Она отнекивались и отбуркивалась всеми способами. Единственное, что Варя от неё слышала через каждые пять минут, было: «Завтра, Варя, завтра. За ночь ничего не изменится. Вот увидишь». Наконец, Варя сдалась и отстала.

Кроме того, дома их ждала немаленькая взбучка, которую им устроили родители. Так что Августе оказалось довольно легко прошмыгнуть на второй этаж своей кровати и зарыться там под одеялом. Мысли вихрем носились в ее непослушной голове, но была одна проблема. Надо сказать, Большая Проблема. Дело в том, что Августа и сама ещё представляла себе свой план очень смутно. Она даже в общих чертах видела его пока лишь частично, а что уж говорить о столь необходимых для каждого сыщика деталях. Единственное, что у неё было, это определённое чутьё, и ей почему-то казалось, что это ее чутьё не подведёт. А ещё Августа чётко успела зарубить себе на носу, что ее как самую маленькую опять наверняка никуда не допустят, а такой вариант ее совершенно не устраивал! «Завтра я по любому буду самой главной участницей всего, всего. Даже, если Варя будет против. Даже, если это и впрямь окажется опасным. Даже, если это… По любому, типа, буду, и все!» – подумала она, обняла своего Терри Херберта и заснула крепким безмятежным сном. Во сне она, правда, дергалась и как будто с кем-то дралась, но это был обыкновенный сон Августы – ничего такого неординарного.

Глава 10. План Августы в действии.

Утром, по пробуждении, Августа вела себя странно. Вернее, для любой другой девочки это было бы абсолютно нормальное поведение. Ну, то есть для девочки, которая заболевает. Кхеканье, сопли, опухшие красные глаза. Но дело в том, что Августа никогда не болела. И об этом знали все, а уж в первую очередь, конечно, члены ее семьи. Мама охала и ахала, и твердила, что ни о какой школе и речи идти не может:«немедленно градусник и в кровать!»Однако больше всех удивилась Варя – ведь в такой важный день, и вдруг… «Очень странно» – подумала она. Но потом Варя решила, что в принципе ничего удивительного: «Два дня на холоде, плюс дикие нервы (чего стоило ее приключение с забором хоть) – ну вот, даже и железный организм Августы не выдержал. Жаль бедную Густу, конечно, очень, да к тому же у неё вчера явно был какой-то план.» Впрочем, что называется, на ясную голову, план появился и у Вари. Поэтому ее младшая могла бы даже мешать со своими замашками. Так что, хоть, конечно, и жаль Густу, но так, может быть, даже и лучше. Да потом, в конце концов, всем надо хоть разок в жизни поболеть. К тому же, она, конечно, лично будет рассказывать Густе обо всех новостях, случившихся в школе и вокруг неё. На этом Варя окончательно успокоилась и поспешила в школу – ведь их команда должна была собраться сегодня в восемь утра.

Но как только дверь за Варей захлопнулась, из ванной появилась абсолютно здоровая и сияющая Августа. Никакого тебе ни насморка, ни кашля, глаза блестели, и даже вечно лохматые волосы были собраны в две более или менее аккуратные косички.

– Дитя мое, что с тобой? Ты ведь только выглядела абсолютно больной? А сейчас вроде такая свежая и здоровая… Ничего не понимаю! – удивилась Мама.

– Знаешь, Мамуля, я просто, типа, в зеркало на себя посмотрела, и то, что я там увидела, мне так не понравилось, ты прямо не представляешь… Поэтому я решила взять себя в руки и немедленно выздороветь! И заешь – у меня отлично получилось. Одной силой воли. Может быть, когда я вырасту, то смогу, типа, использовать свой талант и лечить других людей. Короче, решено – стану доктором! А теперь давай мне портфель, телефон, ну, и я пошла догонять Варю. А то у меня сегодня очень важная контрольная по Окружающему миру.

– Ну ладно, дочка, как скажешь, конечно. Но только дай мне слово, что если тебе вдруг станет снова плохо, то ты немедленно мне позвонишь, а я сразу за тобой приеду. Обещаешь?

– Конечно, Мама! Если что, то сразу наберу тебе. Мне же самой страшно неохота сидеть в школе, ты же знаешь, – тараторила Августа, уже выбегая на лестницу.

На собрание группы Августа опоздала минут на десять. Вернее, группа состояла из Вари и Даши, потому что Шанский по своему обычаю опоздал ещё сильнее, он как раз догнал Августу и теперь, страшно запыхавшийся, оправдывался какой-то очередной дурацкой небылицей. Но все внимание Вари и Даши было притянуто вовсе ни к нему, а, конечно, к Августе.

– Густа, можно тебя спросить, а что ты тут делаешь? Ты же должна быть в постели с градусником и какао и ещё не знаю, с чем там ещё?

– Ну, как бы это вам сказать, – начала Августа, утирая сопливый нос рукавом, – я тут решила, что, типа, никак не могу пропустить такой важный день, поэтому… Ну короче, я убедила Маму, что я совершенно здорова, и вот я здесь! Смотрю, вы, типа, не слишком рады, да? – Августа закинула свой рюкзак на ветку рядом стоящего дерева, а через пару секунд и сама оказалась там. Посидев так некоторое время и так и не дождавшись ответа, она лихо опрокинулась и повисла на ногах.

– Да, даже когда Густа больная, это все равно моя сестра, – мрачно констатировала Варя, –Конечно, мы всегда рады тебе, Густа, вот только план у нас уже готов, и не знаю, насколько он тебе понравится. Кстати, не могла бы ты спуститься на землю, а то разговаривать с тобой вверх ногами не слишком-то удобно. Да и скоро уже уроки начинаются, так что тут сплошные учителя мимо ходят.

– Да не вопрос, – и Густа, снова утеревшись рукавом, сделало сальто назад и приземлилась точно в центре кружка друзей, – так, и какой же у вас план? Я вся, типа, во внимании.

– Ну значит, смотри, мы так же ждём Его после окончания уроков – а они будут, потому как в школу он, как ты и предупреждала, пришёл за пять минут до тебя (Августа только кивнула головой). Да и Школа стоит на месте, как ты тоже говорила (Августа снова кивнула). Вообще, Густа, ты очень во многом была права, чего уж там… В будущем из тебя и впрямь может выйти супер сыщик, ну, или полицейский следователь там…

– К чему такая похвала, типа, а? Меня снова хотят выкинуть из основного состава, так, Варь? – немедленно перебила Августа.

– Да нет, Густа! Ну зачем ты сразу так. Я же только что столько дифирамбов тебе пропела. Просто мы решили, что раз ты, как и Ира, заболела, то… Ну, в общем, пришлось нам как-то выкручиваться и придумывать план без вас. Так вот, слушай, а то до уроков осталось всего пять минут. В общем, ждём мы его, как я уже говорила, но после уроков мы за ним на улицу не пойдём! – тут Варя торжествующе подняла указательный палец вверх.

– Это почему не пойдём, Варь? – недоумевающе спросил Шанский.

– Не перебивай, Шанский! Ну ладно, Миша, Миша, – Варя немного смягчилась, вспомнив вчерашний героический поступок Шанского, затем продолжила, – Неужели непонятно, что в особняк он сегодня точно не пойдёт. Там теперь все в охране, и вообще… Короче, пойдет он в свой подземный ход, ясень пень! А мы за ним и проследим! Да, Густа?

– Типа наверняка, Варь, – ответила Августа как-то без особого энтузиазма.

– Ну, не расстраивайся, сестренка. Я понимаю, что это и был твой план, а я лишь додумалась до него позже, поэтому и предлагаю назвать его Планом Густы, – Варя снова торжественно подняла руку, надеясь, что это-то точно развеселит сестру, тем более, что с ее, Вариной, стороны это была не маленькая жертва. Но справедливость была второй Вариной натурой, так что сомневалась она недолго. Потом Варя вновь посмотрела на сестру. Никакой особой радости на лице Августы она не увидела. Наоборот, та стояла хмурая, да ещё периодически кашляя в рукав.

– Знаешь что, сестренка, надо бы тебе домой. Ты уже приехала, удостоверилась, что все идёт по твоему плану – более того, он даже назван в твою честь, а теперь давай-ка, марш лечиться. Сейчас я позвоню Маме, и она за тобой приедет.

– Не, не, Варь, Маме не надо. Температуры у меня пока особой вроде нет, так что я здесь, типа, в школе потусуюсь. Может, на все уроки ходить и не буду, но последним у меня как раз будет Окружающий мир, по которому у меня, типа, контрольная, и туда мне обязательно надо.

– С каких это пор, Густа, тебя интересуют контрольные как факт? – очень удивилась Варя.

– Да ни с каких, но тут совсем другое дело – это по Окружающему миру, и я к ней готовилась, потому что этот предмет, ну типа, интересный. Возможно, когда я вырасту, кхе-кхе, я даже стану географом, ну или что-то типа того.

– А как же твоя идея стать сыщиком?

– Ну, во-первых, одно другому не мешает, а во-вторых, сыскное дело мне как-то уже не так интересно.

– Ладно, как знаешь, Густа, только, если почувствуешь себя хуже, то сразу звони мне или Маме, договорились?

– Лады, Варь, сразу наберу.

– Ну и пойдёмте тогда, а то мы уже прилично опаздываем.

И все пошли в классы. Причем каждый по-своему довольный. Варя, что у ее умной, но назойливой сестренки поубавилось пылу, и теперь она сама сможет беспрепятственно и единолично возглавить всю операцию. Шанский, что Варя благосклонно дала понести ему свой рюкзак, Даша, что в ее новых сапогах она выглядит просто феерично, ну а Густа, что ей трижды удалось обвести всех вокруг пальца: «Врать, конечно, нехорошо, – думала Густа, – но если для Дела без этого ну никак не обойтись, то что ещё мне остаётся? Значит, придётся прикидываться больной и интересующейся только какой-то там контрольной, на которую я, если все пойдёт по плану, конечно, не пойду».

После первого урока младшие классы отправились завтракать. Старшие-то, конечно, брезговали овсянкой и прочей ерундой – разве что, заходили купить себе какую-нибудь вкусную пироженку. Густе же наравне с ее одноклассницами приходилось есть ненавистную манку, но сегодня ее это беспокоило меньше всего. Она бы не заметила, даже если бы у неё в тарелке вместо манки оказалась порция рыбьего жира – ее внимание было приковано к другому. А именно, к зоне буфета, точнее, к низенькой невзрачной двери за ним. Там хранился всякий уборочный инвентарь, ну, то есть мётлы, швабры, мешки для мусора и прочая дребедень, которая, кроме уборщицы Прокофьевны, не интересовала вообще никого в школе. Ну, разве, что того самого толстого директора, которому из-за его занудной должности приходилось лезть абсолютно во все дела школы, даже и такие малоинтересные. Во всяком случае, было точно известно, что за деятельностью уборщицы он следил весьма строго – ведь от ее не слишком благодарного труда зависела чистота школы, а от чистоты школы зависело уже очень много. Директор говорил, что это даже ее честь!

Августа же, будучи по натуре просто любопытной, как-то ещё давным-давно заглянула в эту дверь. Она покупала себе булочку и увидела, что дверь приоткрыта. А за ней… За ней шла довольно крутая лестница вниз, которую Августа никак не могла оставить без внимания. Она даже рассказала о своём открытии Ире, и они вместе несколько раз пытались проникнуть туда, но задача эта оказалась далеко не такой простой, как они поначалу думали. Во-первых, дверь была за буфетной стойкой, а за стойкой почти всегда была буфетчица – женщина с огромным бюстом и накрашенная так, что ей точно могли бы позавидовать какие-нибудь индейские племена. Звали ее Маргаритой Леопольдовной, для своих же, то есть для учителей, она была просто Марго. Школьники окрестили ее Леопольдовной, и главное в Леопольдовне была ее подозрительность – а вдруг, например, какой-нибудь мальчишка осмелится стырить лишний пирожок – вот и держи тут ухо востро. А во-вторых, даже если и обойти каким-нибудь образом строгую Леопольдовну , то дверь-то была заперта… В этом они один раз все таки умудрились убедиться, когда буфетчица отлучилась для того, чтобы поприветствовать тогда ещё нового директора. В общем, вскоре девочки и вовсе позабыли об этом, увлёкшись «новым интересным» в школе. Но два дня назад, когда впервые возникла идея с чёрным ходом, Августа вспомнила. С того момента она старалась ни разу не пропускать ни одного завтрака, обеда или тем более той перемены, когда учителя сами заходят чего-нибудь перекусить. И каждый раз Августа видела там Хесама и готова была поклясться, что он, пользуясь своим положением, а ещё и импозантной внешностью, подолгу задерживался у прилавка с булочками, якобы, чтобы поболтать с буфетчицей, но на самом деле… Его острый взгляд был всегда прикован к той самой заветной двери.

И сегодня Августа выдумала всю эту катавасию с болезнью совсем не просто так. Ей просто необходимо было попасть туда. Причем попасть туда непременно первой. Ведь она была убеждена, что именно эта лестница за той самой дверью ведёт к выходу из подземного хода. А раз так, то ей нужно туда проникнуть! И как можно раньше. Уж точно раньше самого Хесама. Августа вздохнула и уныло пошла сдавать свою тарелку. Когда она проходила мимо буфета, лицо ее стало совсем хмурым. Потому, что дверь была заперта, а как ее открыть, Августа пока не имела ни малейшего представления. Так что она снова села за свой стол.

– Густина, че застыла как гусыня, че на английский не идёшь? – нагловато спросил рыжий веснушчатый мальчишка из ее класса. На самом деле Августа давно ему нравилась. Красивая и при этом совсем не занудная, как все остальные девчонки. Но виду он, понятное дело, не показывал, а потому, наоборот, всячески поддевал ее при каждом удобном случае.

– А, это ты, Санек, – Августа даже не посмотрела на него, – Да я сегодня, кажись, заболела – жду, типа, когда за мной Мама приедет, – и Августа для убедительности в который раз утёрлась рукавом и шмыгнула носом.

– Да ладно, небось просто решила откосить, Густина Гусыня! Ну да ладно – дело твоё… – небрежно бросил Санек, залихватски тряхнул своим чубом, и, чуть дёрнув Августу за косичку, бросился удирать. На ступеньках он застыл и обернулся. Августа по-прежнему смотрела куда-то на буфет, но вовсе не в его сторону. Санек со злобой стукнул себя по лбу и поплёлся на английский. По дороге в класс он фактически пятился, нелепо задевая проходящих мимо одноклассников, надеясь что «его Густина» ну хоть разочек, да обернётся. Но Августа и не думала оборачиваться – она почему-то с заинтригованным видом наблюдала за уборщицей, которая начала мыть полы в столовой.

Уборщица в их школе была не просто уборщицей, но ещё и ключницей. Зинаида Прокофьевна представляла собой тип женщины старой закалки. Варя рассказывала, что раньше, ещё в советские времена, она вообще была старшей воспитательницей в пионерском лагере, ну, а когда все развалилось, то она волей случая оказалась в их школе, где уже решила и остаться. Взяли-то ее уборщицей, но очень быстро она захватила власть над всем хозяйственным инвентарем, а также стала заведовать ключами от всех помещений школы, исключая разве что ключ от директорского кабинета. Энергии ей было не занимать. Равно как и злобности. Сухая, подтянутая, немолодая, но совсем ещё и не старая, Прокофьевна вызывала трепет почти у всех учителей, потому что знала решительно все и про каждого. Что уж было говорить о бедных школьниках. Тем-то вообще периодически перепадало от неё, так что все старались держаться от злобной ключницы как можно дальше. Но работу она свою знала хорошо – Школа и впрямь сияла чистотой.

Сейчас Прокофьевна с яростью натирала полы в столовой. И как только она доходила своей шваброй до кого-нибудь, кто ещё задержался, тот сразу спешил убраться, даже не доев свой завтрак. Августа сидела у задней стены, так что до неё, по ее расчетам, очередь должна была дойти ещё минут через десять. И за эти десять минут как раз и надо было обязательно придумать, как попасть в сокровищницу Прокофьевны – в то самое подвальное помещение за буфетом. Ключ от двери в него наряду со всеми остальными ключами висел у Прокофьевны на большом кольце, прикрепленном к ее широкому поясу. При каждом ее движении они противно бренчали, но ее этот звук, видимо, только радовал. А школьники из-за него давно уже прозвали ее Крокодилицей по аналогии с крокодилицей из Питера Пэна – ведь именно по тиканью часов из ее желудка можно было всегда безошибочно предугадать ее приближение. О том, чтобы попытаться тихо снять ключ с остальной связки, не могло быть и речи – Прокофьевна сразу заметит и такого жару задаст, что лучше и не думать… Августа прекрасно понимала это и изо всех сил сейчас старалась сейчас найти какой-то другой способ. Выходило, что Крокодилица сама должна была открыть дверь в кладовую, но о том чтобы просто так вот ее попросить об этом… Ха-ха, да проще было попросить толстого директора станцевать лезгинку на его собственном шикарном лакированном столе. Так что этот вариант тоже отпадал сам собой. А между тем, время шло – дребезжание ключей становилось все отчетливее и отчетливее, а затем, к своему ужасу, Августу увидела швабру прямо под своими поджатыми ногами. Крокодилица выпрямилась и злобно посмотрела на Августу.

– А ты что тут делаешь, шмакодявка? Почему это не на уроках?! Сейчас живо нажалуюсь на тебя самому директору.

Августа от страха сначала язык проглотила, но этот же страх вдруг подсказал ей идею. Крошечную такую идейку, надежды, что прокатит, было крайне мало, но другой-то не было, поэтому попробовать стоило. И Августа, собравшись с духом, решилась.

– К-крыса… – пролепетала она как можно более напуганным голосом.

– Чего? Что ты мелешь? Какая ещё крыса? В нашей школе нет крыс! Я их всех повытравила ещё два года назад!

– Огромная крыса! Вот такая, – и Августа показала руками нечто, что скорее могло быть среднего размера собакой.

– Где ты видела крысу? Говори немедленно! Но учти, если ты мне голову морочишь, то знай – тебе точно несдобровать!

– Во-он там за буфетом. Точно видела. Ой, ой – вон же она. Огромная и страшная, мамочки, мамочки, – и Августа даже сумела завизжать. Надо сказать, что это было великим достижением с ее стороны, потому как, в отличие от обычных девочек, Августа никогда не визжала, и это был ее первый раз.

– Да что такое! Неужели правда?? – тут Крокодилица круто развернулась и широким шагом направилась в сторону буфета. Августа незаметной тенью скользнула за нею.

– Она, кажется, под ту дверь прошмыгнула. Ой, вон она опять. Крыса!!! – завизжала Августа уже что есть мочи. Леопольдовна за прилавком и пожилая учительница, которые до этого мирно беседовали о чем-то, сразу пришли в дикий ужас. Началась паника. Леопольдовна с невероятной для ее габаритов проворностью вылетела из-за своего буфета, чуть не сбив своим огромным бюстом и Прокофьевну и Августу. Но Крокодилицу было просто так не остановить и уж тем более не испугать. Грубо оттолкнув от себя перепуганную буфетчицу, она мгновенно сняла нужный ключ и решительно стала открывать дверь. Ту самую дверь! Августа юркнула за угол буфета и притаилась пока там. Крокодилица мощно распахнула дверь, и оттуда снизу дохнуло сыростью и холодом. Помедлив мгновенье, она со звоном стала спускаться по металлической лестнице вниз. Августа тут же подползла ко входу и увидела неожиданно огромное и абсолютно темное помещение. Но уже через секунду Крокодилица включила рубильник. Сначала где-то на потолке прямо перед носом у Августы мигнула одна неоновая лампа, потом вторая, и уже через пол минуты все пространство подвала залилось холодным неприятным светом, что отнюдь не сделало его привлекательным, скорее, наоборот – теперь оно стало походить на настоящий морг.

Ни одного окна там не было. По стенам стоял разный хлам: старые стеллажи, какие-то доски, несколько сломанных школьных парт и даже совсем древний холодильник, не понятно, какими судьбами оказавшийся там. Крокодилица, вооружившись шваброй, как копьем, стала методично обходить и обстукивать все стены. Она заглядывала под шкафы, отодвигала доски и парты – в общем, было ясно, что она твердо решила найти злостную тварь. Поэтому назад Крокодилица не смотрела. Пока не смотрела. Августа поняла, что момент настал. Надо было действовать быстро, или весь спектакль, что она устроила, пойдёт насмарку. Августа подтянула колени к подбородку и одним движением перекатилась к лестнице. Затем, боковым зрением заметив узкое металлическое перило, она легла на него и с быстротой молнии скользнула по нему вниз. И сразу же спряталась под лестницей. Все это Августа проделала буквально за одно мгновенье, но Крокодилица все равно учуяла некое движение сзади и развернулась. Августа замерла от страха и вжалась в холодный каменный пол. Она ясно представила себе, как Крокодилица пойдёт обратно, неизбежно увидит ее и… «Для начала точно пришибёт, как крысу, своей шваброй, а потом либо потащит к директору, либо вообще добьёт – с неё-то легко станется» – думала бедная Августа, стараясь раствориться в затхлом воздухе подвала.

Только через пол минуты она наконец осмелилась приподнять голову и увидела, что опасность миновала. Крокодилица вновь яростно обшаривала шкафы. Августа лихорадочно обвела взглядом подвал в поисках места, где можно спрятаться. И тут она снова увидела тот старый холодильник. Его полукруглая дверца была приоткрыта, а полок в нем не было, похоже, уже лет тридцать. Августа поняла, что этот холодильник и есть ее единственный шанс, и осторожно выползла из под лестницы. А потом на цыпочках, но очень быстро, добежала до холодильника и залезла в него. Стараясь не дышать, она максимально притянула дверцу на себя, оставив только узкую щелку. Августа знала, что умела двигаться почти бесшумно, но знала она и то, что Крокодилица, будь она неладна, сейчас прислушивается к каждому шороху, так что манёвр был крайне рискованным. Августа вжалась в заднюю стенку, зажмурилась и стала ждать страшной расправы.