Беру тебя напрокат

– Умерь свое больное воображение, Антон. Я предпочитаю не смешивать деловое и личное. Ты же знаешь.

***

Вечеринка – у Тохиного кореша. В пригороде. Мы долго премся туда по пробкам, а, когда все же добираемся до гудящего, как улей, коттеджа, я понимаю, что у меня совершенно нет настроения веселиться. В доме тесно, а народу много. А еще музыка какая-то тупая и заунывная. Я прочесываю взглядом толпу на предмет смазливых мордашек и чувствую невыразимую апатию. Есть, конечно, пару сносных цыпочек, но почему-то не цепляют.

Через пару минут я понимаю, что сравниваю их с Никой, потому они мне не нравятся. Они просто не похожи на злючку. Вот подстава! Никогда я еще не был таким избирательным.

Я торопливо опустошаю предложенный официанткой стакан и подкатываю к знойной блондиночке. Ее глаза почти сразу вспыхивают интересом. Я пытаюсь шутить, а она повисает на моей руке и самоотверженно хохочет. У нее классные сиськи, но отстойные духи – слишком сладкие. Я пытаюсь как-то абстрагироваться от этого запаха, но ни фига не получается.

Чтобы помочь себе отвлечься, хватаю блондинку за задницу. Девка хохочет еще громче и никнет ко мне, как собачонка. Не, так не пойдет! Если она продолжит об меня тереться – весь пропахну ее отвратными духами.

Я перепоручаю блондинку какому-то дрыщу и выхожу в сад. Там тоже веселье. Всюду снуют какие-то парочки, а в компании у беседки уже пытаются бить друг другу морды.

– Боже, ты – Никита Петров, да? – возле меня словно из ниоткуда возникает худенькая брюнетка, чем-то похожая на Одри Хепберн.

– Допустим, – говорю я и обнимаю ее за талию.

Она слегка смущается, мягко отводит мою руку:

– Я твоя давняя поклонница.

– Серьезно?

– Да, смотрю все твои видео.

– Круто! – киваю я и улыбаюсь.

Кажется, наконец мой типаж. Настоящая домашняя девочка, мамина радость.

– Ты здесь с парнем? – спрашиваю я на всякий случай.

– Нет, с подругами. – Щеки брюнетки предательски краснеют.

– Хочешь потанцевать?

– С тобой?

Я киваю.

– Почему бы и нет? – говорит она и застенчиво смеется.

Смех у нее приятный – легкий и мелодичный.

Я осторожно беру ее за руку и веду в дом.

– Как тебя зовут?

– Ангелина.

– Очень красивое и необычное имя.

Ее ладонь в моей руке чуть подрагивает.

Когда мы оказываемся в гостиной, где танцуют другие пары, Ангелина становится чуть более расслабленной. Ну и я стараюсь не напрягать – держусь на расстоянии. Мой дед любит повторять: женщина – это скрипка, – перед тем, как играть на ней, ее надо как следует настроить. Я уже не единожды убедился в мудрости этих слов.

Мне везет с музыкой, и я танцую с Ангелиной несколько танцев подряд. Времени даром, конечно, не теряю: шепчу Геле всякие милые глупости об окружающих. И постепенно сокращаю дистанцию. К концу третьего трека Ангелина почти прижата ко мне. Щеки ее полыхают, но отодвинуться она не пытается.

Вот только мои мысли опять сворачивают к Нике. Черт! Держать ее в объятьях было во сто крат приятней.

Ангелина замечает перемену во мне и принимает виноватый вид:

– Что-то не так?

– Кажется, я перебрал, – вру я, отстраняясь. – Мне, наверное, лучше на воздух.

– Хочешь, пойду с тобой?

– Не надо, – я хмурюсь и стараюсь не встречаться с ней взглядом. – Выпей пока чего-нибудь, а я скоро вернусь.

– Хорошо. – Геля смотрит на меня преданными глазами.

Очаровательная девчушка! Надеюсь, не добавлю ей комплексов.

Я выхожу из дома и сразу вызываю такси. К черту тупую вечеринку! У меня был тяжелый день – надо поспать и привести мысли в порядок.

***

Идея свалить оказывается правильной. Утром я свеж как огурчик, а вот Тоха блеет в трубку что-то про то, что сегодня задержится. Слабак! Я сажаю подвалившего к девяти Валеру за монтаж, а сам набираю Нике.

Она довольно долго не берет трубку. Я уже собираюсь сбросить вызов, как вдруг она все же отвечает:

– Что тебе надо, Петров?

В ее голосе плещется беспричинное раздражение, но мне все равно приятно ее слушать.

– Мне нужны сканы твоих документов, – говорю я, пытаясь отгадать, чем она занимается.

– Боже! Из-за этого ты звонишь в такую рань?

Неужели она все еще в постели? Маленькая соня…

Мои губы трогает легкая усмешка. Интересно, Ника спит голой или в пижаме? Если в пижаме, она у нее точно какая-нибудь карамельная – с сердечками или цветочками. С ночной сорочкой Ника не вяжется. Сорочки – это для женщин постарше, а у злючки явно шортики и крохотная маечка, под которую я бы сейчас с удовольствием запустил руки.

От нарисованной воображением картины над губой выступает испарина, а ниже пояса наблюдается заметное оживление. Черт! Как бы не забыть, какого фига я вообще звоню этой соне.

Я кое-как отгоняю пошлые мысли и деловито продолжаю:

– Я собираюсь заняться бронированием. Так что, пожалуйста, Ника, сделай над собой усилие и доберись до сканера.

– А может, ты меня разводишь, Петров? – хмыкает она. – Может, ты собираешься взять на мой паспорт какой-нибудь кредит?

Вздохнув, я провожу языком по верхней губе. Да уж! Голос злючки совершенно невыносим. У меня мысли в косичку заплетаются от ее сексуальных интонаций.

– Давай колись, что у тебя там сломалось, – продолжает мурлыкать Ника, – стиралка или холодильник? А может, ты новый телевизор собрался прикупить?

– Даже мысли о таком не было! Но идею ты подала неплохую, – с наигранным безразличием отвечаю я. – Если что-то забарахлит, обязательно воспользуюсь в магазине твоим паспортом. Сейчас же тебе бояться нечего – я только недавно поменял всю бытовую технику!

Она некоторое время молчит, а потом вздыхает:

– И все же я тебе не доверяю. Давай баш на баш. Ты пришлешь мне скан своего паспорта, а я тебе скан своего.

– На черта тебе мой паспорт?

– Просто так. Это вопрос доверия. Покажи свою уязвимость – тогда я смогу в ответ довериться тебе.

– Ладно, – соглашаюсь я. – Я пришлю тебе паспорт. Но только если ты сейчас скинешь мне селфи.

– Что? – она, кажется, огорошена. – Зачем?

– Это вопрос доверия, – возвращаю я ее же слова. Вру, конечно. На самом деле, мне просто хочется взглянуть на ее пижаму. – Уязвимость за уязвимость. Ты узнаешь мой адрес и сможешь слить его хейтерам, а я взамен погляжу на тебя помятую и заспанную.

– Но ведь ты тоже узнаешь мой адрес, – пытается возражать она. – У нас честный обмен.

– Вообще-то, нет. Я сейчас отвалю немалые деньги на билеты и круиз. Я вкладываюсь куда больше, чем ты. Понимаешь?

И опять я вру. Большую часть трат возьмут на себя наши спонсоры. Но об этом злючке знать необязательно.

– Ладно, – выдыхает она. – Сейчас пришлю тебе что-нибудь.

– Давай. Только, чур, без косметики и без фильтров.

Она сбрасывает вызов, а секунд через двадцать мой телефон сигнализирует о новом сообщении в «Ватсапе». Открываю и победоносно вскрикиваю.

Да я чертов Нострадамус! Ника сфоткала себя через зеркало. На снимке она сидит на постели в нежно-розовой пижаме. Все, как я представлял: крохотная маечка и коротенькие шортики. Глаза злючки взволнованно распахнуты, а губки слегка приоткрыты. Так и хочется провести по ним своим…

Твою ж мать! Опять мысли не в ту степь.

Я перевожу дыхание и снова набираю Нике:

– Ага, получил. Фотка – класс! Сейчас отправлю тебе свой паспорт. И ты тоже не тяни, сканируй уже документы. Кстати, про оператора своего не забудь.

Минут через двадцать она присылает мне все, что нужно. Первым делом я, конечно, заглядываю не в ее паспорт. Меня больше интересует мужик, что так хорошо осведомлен о лучших ракурсах злючки. Хочется, знаете ли, глянуть на эту наглую рожу, что постоянно тычет камерой в декольте моей будущей «девушки».

Мои пальцы застывают на тач-паде. Ну надо же! Оператор злючки вообще не мужик: с фото на меня смотрит совсем юная девчонка. Чем-то она, кстати, похожа на Нику, и фамилия у нее та же. Наверное, это Никина сестра, – думаю я, и в груди разливается странное тепло.

Минут через двадцать приползает Антон. Видок у него такой, будто пару минут назад брат выполз из-под катка: лицо помятое, волосы взъерошенные.

– Я ща сдохну! – твердит Тоха и с опаской придерживает голову руками.

– Не, мамуля, так не пойдет, – ворчу я. – Сначала отработай, как положено, а потом сдыхай. И желательно не у меня дома. Мне труп хранить негде.

– А я тебе говорил, что холодильник надо брать побольше, – бубнит он. – Почему ты никогда не слушаешь мамочку? Мамочка жизнь прожила, а ты… Эх!

– У меня в аптечке было что-то от похмелья. Поройся. – Я встаю из-за ноута и разминаю шею. – И вообще, завязывай уже бухать. Беречь себя надо. В твоем-то возрасте! Двадцать семь – это не восемнадцать – в Древнем Риме ты бы уже отползал в сторону кладбища.

– Во-во! В Древнем Риме было хорошо. А тут меня заставляют впахивать от рассвета до заката. Кстати, ты чего вчера так рано слинял?

Я пожимаю плечами:

– Надоело.

– А кое-кто очень расстроился из-за твоего отъезда.

– Кто?

– Сестра хозяина дома. Она положила на тебя глаз.

– И когда только успела?

– Пока ты кружил ее в танце, наверное.

– Подожди! – оживляюсь я. – Ты сейчас – что, про брюнетку похожую на Одри Хепберн?

– Ага, про нее. Она – двоюродная сестра моего кореша.

– Как тесен мир!

– Она просила скинуть тебе ее телефон, кстати, – Тоха достает айфон и начинает рыться в «Контактах».

– Не надо, – отмахиваюсь я.

– А я все-таки скину! – бормочет он. – Нет ничего хуже руководителя со спермотоксикозом.

– Хм, кажется, кто-то давно не огребал…

Мой телефон тренькает, сообщая об эсэмэске. Тоха подмигивает.

– Не торопись отправлять ее в бан, Никитос. Ничего ведь девочка. Авось будет настроение – звякнешь. Возможно, с ней придется повозиться, зато, зуб даю, она девственница и изголодалась по мужской ласке.

– Слышал бы тебя твой кореш!

Тоха морщится и возводит глаза к потолку.

– Ладно, я – в тренажерку, – говорю я. – Арбайтен, парни! Приду – отчитаетесь.

***

Раньше, оказываясь за компом, я всегда первым делом заходил на свой канал, но сейчас, после тренировки, почему-то наведываюсь сначала к Нике. Хотя, в принципе, в моем интересе нет ничего криминального. Она мой деловой партнер – я должен быть в курсе ее дел.

На канале Ники обнаруживается новое видео – про выходные в Стамбуле. Я втыкаю наушники и жму «Плэй». Злючка опять начинает влог с провокации – в крохотном полотенце вещает что-то про хамам. Вроде ничего такого в кадре не происходит, но я залипаю. Пятнадцать минут (столько длится влог злючки) пролетают совершенно незаметно.

Самого Стамбула в видео чертовски мало, зато Ники – достаточно. Треть видео она разгуливает в полотенце, еще треть – в купальнике. Оставшееся время нам предлагается гадать, задерет ли морской бриз ее до неприличия короткое платье.

В душе у меня поднимается легкое раздражение. А где, мать вашу, уютные южные улочки? Где знаменитый Гранд-Базар? Где Босфор?

Но я, конечно, отключаю в себе критика. А может, он сам вырубается от эстетического восторга. Я ставлю Нике лайк и пишу комментарий в духе: восхищен – давай еще. А потом зачем-то кошу глазами на коммы других подписчиков.

«Клубничка, выходи за меня!»

«Я бы вдул».

«Малышка, я сегодня видел тебя во сне. В эротическом».

«Ну и страшила!»

Взгляд спотыкается о последний выпад, и я буквально на автомате набиваю ответ: «Проверь зрение, болезный! Ника – красотка!»

В душе тут же разливается удовлетворение. Даже странно! У себя на канале я уже лет сто хейтерам не отвечаю – не интересно. Я и Тоху так настроил (он иногда переписывается с подписчиками от моего имени): всех недовольных – в игнор.

«Ника, сколько ты стоишь? Почему нигде нет подробного прайса?»

М-да, еще один юморист! И откуда только вы, уроды, вылезаете?

«Отвали от девушки. По-хорошему» – пишу я в ответ на этот перл.

Впрочем, следующий коммент не лучше.

«Никуся, покажи сисечки – задонатю твоему каналу тысяч десять!»

И тут я не могу смолчать: «Дядя, а шел бы ты…»

– Ты чего творишь, Никитос? – восклицает подошедший зачем-то Тоха. – На фига ты пишешь Клубничке? Вы только на лайнере должны познакомиться.

– Все нормально, Тох, – отмахиваюсь я. – Я вполне могут быть ее давним фанатом.

– Не надо! – шипит он. – Не надо, блин, самодеятельности.

Резко крутанувшись на стуле, я пронзаю Тоху взглядом. Вид у него, как у разъяренного быка: зрачки сужены, губы нервно подрагивают. Кто-то совсем забыл о субординации? Я угрожающе подаюсь вперед.

– Оставь этот командирский тон, брат. Я сам буду решать, что и когда делать. Не нравится – ищи себе другую работу.

Тоха мигом теряет боевой задор, медленно пятится:

– Я же хочу как лучше.

– Не сомневаюсь.

Мой телефон опять тренькает. Снова «Ватсап». Снова Ника!

Я с трудом прячу идиотскую улыбку. Тут же отворачиваюсь от Тохи и утыкаюсь в телефон. Вот только ожидает меня отнюдь не приятный сюрприз.

«Оставь в покое моих подписчиков! – пишет злючка. – Какого черта ты вообще забыл под моими видео, рыцарь диванный?»

Вот это да! Я ее тут защищаю, а она обзывается. Мне становится чертовски неприятно. Признаться, я совсем на другую реакцию рассчитывал – пусть не на благодарность, но хотя бы на большее расположение с ее стороны.

«У нас свободный интернет, – отвечаю я, натыкивая кучу смайликов. – Где хочу, там и пишу!»

«О’кей! – отвечает она голосовым сообщением. – Не понимаешь по-хорошему – отправляйся в бан!»

Я даже ушам своим не верю. Она что, прикалывается? Или ей нравится читать все эти тупые приколы озабоченных?

Я пытаюсь еще что-нибудь прокомментить и понимаю, что Ника не блефовала. Она реально меня заблочила. Не, она вообще нормальная? Что-то сомневаюсь.

Захлопнув ноут, я выхожу подышать на балкон. Мелкий дождик спешит плюнуть мне в лицо. Ветер треплет волосы.

Ой, да к черту эту злючку! Тоже мне – королева «Ютуба». Подписчиков – кот наплакал, а самомнение – с Эверест.

Ворона с березы по соседству осуждающе каркает.

Ну да, я тоже хорош! Который день скачу вокруг этой фифы как щеночек – только что хвостиком не виляю. Не стоит она того. Она всего лишь безмозглая кукла с гонором. Пустышка! А то, что я так из-за нее завелся, – это фигня. Это у меня просто с голодухи.

Я нахожу Тохину эсэмэску с номером Ангелины-Одри и, забив последний в контакты, тут же нажимаю на «Вызов». Удача мне благоволит: Ангелина почти мгновенно снимает трубку.

– Да.

– Привет, детка, – я чуть понижаю голос, чтобы он звучал сексуальней. – Встретимся сегодня?

Глава 4. Вероника

Я опять раскачиваюсь на стуле. За линолеум неспокойно, но держать себя в руках не получается. В душе все кипит. А еще хочется немедленно отправиться к Петрову и надеть ему на голову какой-нибудь горшок с фикусом. Вот с какого перепуга он изображает героя у меня в комментариях? Думает, я впечатлюсь и забуду всю ту грязь, что он на меня вылил?

В комнату вваливается Женька, ее щеки полыхают румянцем, а в глазах – нездоровый блеск.

– Слушай, а вот эту кофту брать? – спрашивает она, потрясая перед моим лицом чем-то пушистым.

– Зачем? – вздрагиваю я. – Это же что-то зимнее.

– Но вдруг на лайнере будет холодно вечером?

– Не будет.

Женька обиженно поджимает губы.

– А я все-таки возьму кофту. И шапочку, пожалуй, тоже: мне только отита не хватало!

Я снова вздрагиваю.

– Ты что, уже чемоданы там собираешь, что ли?

Она смущенно прячет глаза. Ужас!

– Жень, мы вылетаем в Геную только через несколько недель! – напоминаю я и качаю головой.

Сестра нервно хихикает:

– Ну ты же знаешь, какая я медлительная! Я как раз к июлю и закончу упаковывать вещи.

– И все же…

– Слушай! – перебивает она. – Я совсем забыла: надо сгонять в аптеку – закупиться всем необходимым.

– Женя, прекрати панику! – прикрикиваю я, но сестра пулей вылетает из комнаты, а через секунду хлопает входная дверь.

М-да, кажется, сегодня, минимум, один аптекарь в нашем городе станет богаче.

На меня бетонной плитой наваливается чувство вины. Мне казалось, что сестра обрадуется, когда я сообщу ей про круиз, но она, наоборот, ужасно разволновалась. Женька у нас заядлый домосед. Я регулярно вытаскиваю ее из дома, но она так и не втянулась в путешествия. В каждую поездку она собирается так, будто готовится к концу света: обязательно берет с собой компас, жгут для раненых конечностей и охотничьи спички.

И бесполезно объяснять ей, что мы просто погуляем, например, по Сочи, а ночевать вернемся домой. Женька всегда уверена, что все пойдет не так, как запланировано. А еще она не умеет плавать, потому при слове «круиз» даже закачалась слегка. Я, конечно, поспешила напомнить ей о возможности полюбоваться европейской архитектурой, но делу это не помогло.

«Ну ничего! Еще войдет во вкус», – говорю я себе и пытаюсь сосредоточиться на монтаже. Ничего, впрочем, не выходит. С тех пор, как я согласилась работать с Петровым, он постоянно в моих мыслях. Вот и сейчас… нестерпимо хочется понять, какого черта он бросился меня защищать. Неужели осознал, что был не прав полгода назад, и решил загладить вину? Хотя нет, быть этого не может. Такие, как Петров, никогда не испытывают угрызений совести.

Вернувшись из аптеки, Женька устраивает мне сцену.

– Ника, я все-таки не поеду. Я вспомнила, что в четыре года мне снилось, будто я стала жертвой кораблекрушения.

– И что? – невольно ухмыляюсь я. – Мне в том году постоянно снилось, будто меня на костре сожгли, но я, как видишь, на шашлыки регулярно езжу – и ничего.

Женька закатывает глаза.

– Нет, ты не понимаешь…

По ее лицу, мгновенно теряющему краски, становится ясно, что ничего хорошего меня не ждет. Ох, как же не вовремя! Вздохнув, я решаюсь на откровенность:

– Жень, я тебя не просто так с собой зову. Мне нужна твоя поддержка.

– Тебе? Поддержка? – ее глаза широко распахиваются.

Я вкратце пересказываю ей подробности контракта с Петровым. В моем пересказе звучит все довольно дико. Сестра слушает меня открыв рот, а потом медленно мрачнеет.

– Как-то это все странно… Тебе не кажется?

– Именно поэтому я и зову тебя с собой. Мне еще никогда не приходилось изображать чью-то девушку, потому я надеюсь на твои советы. Все же в делах сердечных ты лучше меня разбираешься: постоянно всякие книжки психологические читаешь.

– Ну что ты! – Женька польщено розовеет. – Я же только в теории разбираюсь, а практики у меня ноль.

– А я даже в теории – профан. Некогда мне образовываться: работа сама себя не сделает.

Сестра задумчиво чешет кончик носа, а потом опять бледнеет. Похоже, в голову ей пришел еще один ужастик.

– Ну что опять, Жень?

– Слушай, и все-таки предложение Петрова очень странное. Прям слишком. Тебе не кажется, что он этот круиз совсем не просто так затеял?

– Конечно, не просто так. Он хочет нашаманить еще пару миллионов подписчиков, хайпануть.

– Да нет же! – машет рукой Женька. – Я не про это.

Она подсаживается ко мне и делает страшные глаза:

– Тебе не кажется, что он решил тебя соблазнить?

– Что?

– Я слышала, сейчас у мажоров модно спорить на девушек, – деловито поясняет сестра. – Типа: не соблазнишь за неделю кого-то определенного – проставляешься.

– Женька, по-моему, у тебя фантазия разыгралась, – бормочу я, а сама как-то сразу напрягаюсь. А ведь что-то в этой безумной гипотезе есть. По крайней мере, она объясняет, почему Петров решил поиграть в защитника. Это он, видимо, в доверие уже пытается втираться, чтобы на лайнере время сэкономить. Но сестре об этом знать необязательно: еще больше запаникует.

– Нет, Жень, ты ошибаешься! – говорю я с наигранной уверенностью. – Хотя даже если он и поспорил там о чем-то – мне-то что? Петров, вообще, не в моем вкусе. Ему ничего не светит.

– Это тебе сейчас так кажется, – ворчит Женька. – А окажешься с ним в замкнутом пространстве – сразу какая-нибудь химия заработает, и голова отключится.

– Так ты поедешь?

На ее лице проступает решимость.

– Конечно, поеду! Я тебя на произвол судьбы не брошу.

***

Время до круиза пролетает незаметно. Наверное, потому что я все время занята работой. Еще весной я получила несколько приглашений в отели Крыма, так что половину июня азартно кочую из одного в другой – снимаю короткие влоги и наслаждаюсь жизнью. Каждый мой день не похож на другой: передо мной проносятся замки, горные вершины, многолюдные пляжи и вереница вареной кукурузы. И самое классное, что все (ну почти все!) – за счет спонсоров.

В Краснодар я возвращаюсь только накануне вылета в Геную. Настроение у меня боевое, радиус поражения – примерно тридцать метров (именно с такого расстояния мне начинают строить глазки встречные парни). При редких воспоминаниях о сотрудничестве с Петровым настроение, конечно, слегка омрачается, но быстро восстанавливается. В конце концов, я настраиваю себя так: это не Петров берет меня напрокат, это я его арендую.

Женька тоже держит хвост пистолетиком. Не психует и не паникует, только инструктирует маму занудным тоном:

– Если я не вернусь, грохни мою свинку-копилку и передай все, что там есть, в какой-нибудь собачий приют.

Мама, как обычно, слушает ее вполуха, но потом спохватывается:

– А как же я и папа? Мы, конечно, не собаки, но вроде тебе не чужие. Можно нам хоть чуточку из твоих сбережений себе оставить? На мороженое?

Женька багровеет, но потом, видимо, вспоминает о дочернем долге, кивает:

– Оставьте. Но только немного.

Я быстро собираю чемодан по-новому, и мы отправляемся в аэропорт.

В Геную мы летим с пересадкой, потому мне приходится пережить целых четыре панических атаки. Женькиных. Я, в принципе, к ним готова. Пока сестра при взлете и посадке дышит в целлофановый пакет, чтобы успокоиться, я самозабвенно втираю ей про статистику смертности на дорогах. Ведь, как известно, риск погибнуть в автомобильной аварии куда как выше шанса расплющиться в авиакатастрофе.

– Спасибо! – говорит Женька, когда шасси нашего самолета благополучно касаются посадочной полосы Генуи. – Спасибо тебе, Ника за поддержку. Теперь я буду еще и в такси нервничать – переживать за свое здоровье.

– Не будешь, – утешаю я. – Потому что до порта мы поедем на автобусе, а дальше нас ждет вода и ничего кроме нее. Кстати, рассказать тебе о статистике смертности на воде?

Женькины глаза наливаются кровью.

– Не надо.

***

«Когда поднимитесь на борт, сразу зайди ко мне (номер моего сьюта – тринадцать-двести). Обсудим нашу первую встречу. Надо придумать что-то действительно эффектное!» – именно такие инструкции прилетают мне от Петрова, когда я и Женька проходим регистрацию на лайнер.

«Будет сделано!» – пишу я и ухмыляюсь. Мне, конечно, ужасно хочется поглядеть, как выглядит сьют, но я все же совладаю с любопытством. И ни на какое обсуждение не пойду. Вот еще! Рано или поздно мы с Петровым так и так встретимся, а пока пусть понервничает.

Когда я каталась по Крыму, мне пришло в голову, что месть Петрову не должна ограничиваться душем из капучино. Я из-за его январской выходки дергалась целую неделю, вот пусть и он столько же времени проведет на нервах. Он заслужил.

Для того чтобы найти меня было сложней, отключаю телефон. В конце концов, у меня ведь могла кончиться зарядка? Могла!

Лайнер встречает нас морем огней и зеркал. Женька глядит на все широко распахнутыми глазами, а я расчехляю одну из камер. Пришло время начать влог!

– Привет, ребята! Отгадайте, где я? Нет, это не аэропорт Стамбула! И не торговый центр в Паттайе! Я – на гигантском круизном лайнере, который только в этом году сошел с верфи. Меня ждут восемь дней и семь ночей в Средиземном море. Вы со мной?

Пока я эмоционально болтаю с камерой, Женька чуть колышется березкой в сторонке. Вид у нее такой, будто она вот-вот бухнется в обморок.

Виновато вздохнув, я ставлю запись на паузу.

– Женечек, ау?

– Что?

– Чего бледная такая?

Она делает жалостные глаза.

– У меня, кажется, морская болезнь начинается.

– Нет, Жень, для нее еще рано. Наверное, у тебя просто изжога от гамбургера, который ты ела в автобусе. – Я задумываюсь, как бы привести сестру в чувства, и почти тут же меня осеняет. – Слушай, хватит уже в сторонке стоять! Бери вторую камеру и снимай меня со стороны. Мне пригодятся разные ракурсы на монтаже.

Она кивает и с несчастным видом достает гоупрошку:

– Как именно снимать?

– Как хочешь. Я полагаюсь на твою интуицию.