Полет бумеранга. Австралия: сорок лет спустя

Николай Дроздов

Полет бумеранга

Издание выпущено при поддержке Муратова Владимира Николаевича и Кузнецовой Людмилы Николаевны

© Дроздов Николай, 2022

© Балашов Владимир, 2022

© ООО «Издательство АСТ», 2022

* * *

Николай Николаевич Дроздов

Полет бумеранга

От автора

Быстро бегут дни, месяцы и годы, наполненные интересными, важными и неотложными делами. Но когда в короткие минуты затишья возвращаешься памятью к прожитому, то для географа и натуралиста самыми примечательными, самыми яркими остаются страницы жизни, связанные с дальними путешествиями, длительными экспедициями, когда подолгу остаешься наедине с природой, наблюдаешь ее и пытаешься проникнуть в ее великие тайны.

Экспедиции и путешествия замечательны и тем, что удается увидеть новые города и селения, дотоле знакомые лишь по карте, проехать и пройти по дорогам и тропам, встретить новых интересных людей, добрых попутчиков и собеседников. Вспоминаются путешествия на Командорские острова и в горы Талыша, по пескам Каракумов и в тайгу Прибайкалья, крутые тропы на склонах кратера Нгоронгоро и непролазные заросли мангров на побережье Индийского океана, поросшие пальмами моготы на Кубе и прикрытая облаком могучая пирамида вулкана Као в архипелаге Тонга.

В предлагаемой вниманию читателей книге мне хотелось бы поделиться впечатлениями об одном из самых дальних и длительных своих путешествий – по Австралии. Этот материк, получивший еще название Пятого континента, примечателен прежде всего тем, что весь он лежит в границах одной страны, принявшей на себя почтенное имя материка – Австралия. Это единственный случай в истории континентов нашей Земли.

Расположение Австралии в Южном полушарии заставляет вновь прибывшего привыкать к тому, что Солнце и Луну надо искать на северной стороне неба. Труднее приучить себя к мысли, что оба светила – дневное и ночное – движутся по небосводу не слева направо, как у нас, а наоборот – справа налево. Поначалу так и кажется, что Солнце и Луна… пятятся назад по небу. Ночью над головой мерцают звезды в непривычных сочетаниях южных созвездий – Муха, Стриж, Меч Рыба и, конечно, романтический Южный Крест. Но и здесь подстерегают неожиданности: так, совсем недалеко от воспетого моряками и студентами созвездия обнаруживается очень похожий на него Ложный Южный Крест. И не сразу разберешься, какой же из двух Крестов «настоящий».

Прогулка по улицам австралийского города знакомит нас с чертами человеческого быта, некоторые из которых привнесены из бывшей метрополии.

Автомобили с водителями на правом сиденье скользят мимо пешеходов по левой стороне улицы. Забавно, что и люди на тротуаре, подражая машинам, спешат по левой стороне, почему приезжий в первые дни часто сталкивается со встречными пешеходами.

Но самое замечательное, самое впечатляющее и уникальное – это удивительная природа Австралии, ее растительный и животный мир, миллионы лет формировавшийся в условиях изоляции от флоры и фауны других континентов. Хотя Австралию и называют иногда пустынным континентом, но разнообразие ландшафтов здесь велико – от жарких влажнотропических лесов Северо-Востока до заснеженных альпийских лугов на юге Водораздельного хребта, от кишащих жизнью подводных коралловых садов Большого Барьерного рифа до выжженных солнцем каменистых пустынь Центра. Высокоствольные эвкалиптовые леса, засушливые акациевые редколесья, заросли древовидных папоротников, высокие, ярко-красные песчаные гряды – все это можно найти в разных районах обширного материка. Поражают воображение, будто изваянные сказочным скульптором, причудливые скалы, останцовые горы, живописные арки и гроты на морском побережье. Немало дней и ночей удалось мне провести среди дикой природы Австралии, в эвкалиптовых лесах, саваннах и пустынях, в горах и на тропических островах. В дневное время вел наблюдения за жизнью птиц и пресмыкающихся, а с наступлением темноты не раз при свете фар или сильного фонаря разыскивал на лесных полянах пасущихся кенгуру или валлаби, выслеживал в кронах эвкалиптов медлительных коал или пугливых сумчатых летяг, записывал концерты хорового пения лягушек на берегу пруда, наблюдал неуклюжую ехидну у разоренного ею муравейника или вместе с коллегами забрасывал в тихую речушку сети «на утконоса».

В городах и на маленьких фермах, на улицах и в дальней дороге было много встреч и бесед с самыми разными людьми: студентами и профессорами университетов, фермерами и рабочими, шоферами и служащими контор, пожилыми домохозяйками и юными хиппи, журналистами и безработными бродягами, не имеющими крыши над головой. Люди похожи друг на друга в своих маленьких и больших заботах, в своих мечтах о счастье. Конечно, нужды и заботы, а отсюда и понятие о счастье у каждого разные. Они зависят от индивидуальности, характера человека и от того окружения, в котором он живет, от уклада самого общества. Поэтому так интересно было узнать об особенностях быта и нравов, об основных критериях ценностей в духовной жизни австралийцев – людей, населяющих столь далекий континент. Национальный характер этих людей сложился сравнительно недавно, – пожалуй, немногим более ста лет назад жители Австралии стали осознавать себя как самостоятельную нацию, со своей историей и традициями.

О городах и людях Австралии, о ее красочной и своеобразной природе, об удивительных животных, населяющих материк, вы узнаете, если совершите путешествие по страницам этой книги. Предлагаемое второе издание дополнено ранее не публиковавшимися материалами.

Глава первая

Под созвездием утконоса

Москва – Канберра

Столица Австралии Канберра живописно раскинулась по берегам искусственного озера Берли-Гриффин, посреди озера поднимается струя мощного фонтана

В наши времена всякое дальнее путешествие начинается обычно с самолета. Так и на этот раз. Поздним ноябрьским вечером 1972 года из московского аэропорта Шереметьево я вылетел рейсом на Сингапур. Ночью пролетаем над Пензой, Актюбинском, Самаркандом, но за иллюминатором самолета лишь черное звездное небо. Летим на высоте десять километров, за бортом температура минус пятьдесят пять градусов. Восход солнца прочерчивает на горизонте резкую красно-сине-черную полосу.

Ранним утром самолет совершает посадку в аэропорту Дели. Позади осталось уже четыре тысячи восемьсот километров. Всего пять часов сорок минут понадобилось нашему самолету, чтобы преодолеть это огромное расстояние. Свежий утренний ветерок встречает нас, едва мы ступаем на трап. В пять часов утра здесь тринадцать градусов, но поднимающийся из-за горизонта красный шар солнца предвещает жаркий день.

После небольшой остановки мы снова в воздухе – теперь курс на столицу Малайзии Куала Лумпур. Под крылом самолета сплошь возделанный безлесный равнинный ландшафт. Уже с утра горизонт скрыт в серо-желтой дымке. Местами среди равнины возвышаются группы холмов. Пролетаем над раскинувшейся бисером домов и строчками улиц Калькуттой. За ней – океан, как черная пустота, прикрытая пеленой мелких кучевых облаков с отдельными крупными «башнями», будто из белой ваты.

И снова побережье – теперь уже впереди полуостров Индокитай. Вдоль берега – квадраты тщательно возделанных полей, а дальше в глубь суши – сплошной темно-зеленый покров девственного тропического леса. Каналы, прорезающие поля, изливают в океан шлейфы бурой воды, и морское течение сносит их к югу. У берега вода океана серая, на мелководье – светло-зеленая, а дальше – до горизонта – темно-синяя.

Ближе к Куала Лумпуру возделанные земли все дальше забираются от побережий на окружающие холмы. Посадки сельскохозяйственных культур образуют на склонах изящные узоры, точно повторяющие линии горизонталей.

Садимся в Куала Лумпуре в десять часов утра. Еще четыре тысячи километров остались позади. Здесь уже чувствуется полное дыхание тропиков – температура тридцать градусов. Следующий бросок – на Сингапур. Расстояние сравнительно небольшое, поэтому самолет не набирает большой высоты, идет прямо над облаками. До горизонта видны только поля и посадки; местность здесь более равнинная, поэтому леса всюду сведены.

Снижаемся над огромным городом, делаем круг над дельтой широкой реки; кое-где видны острова, и поверхность воды усыпана лодками и баржами. На мелководье стоят деревянные частоколы в виде буквы «V», обращенные открытой частью вверх по течению, очевидно, для ловли рыбы.

Центральный сквер в Канберре с галереей магазинов и кафе – любимое место отдыха и прогулок горожан

Карта мира глазами австралийцев (они по-своему правы!)

В Сингапуре полдень; температура – те же тропические тридцать градусов, солнечная погода. В двухэтажном аэропорту придется до вечера ждать пересадки на новозеландский самолет, идущий через Сидней. Поднимаюсь на второй этаж, осматриваю киоски с товарами для пассажиров. Особенно хороши игрушки. Хозяин – старый японец – расставляет их перед входом в лавочку и ждет очередной волны пассажиров с детьми. Как только с эскалатора сплошным потоком выходят люди с прилетевшего самолета, хозяин быстро заводит все игрушки. Мохнатая обезьянка начинает ходить по кругу; слон играет на ударных инструментах и звенит колокольчиком, который держит в хоботе: собачки прыгают, пищат; самолеты кружатся на полу, сверкая яркими огнями, и, когда они останавливаются, открывается фонарь кабины, оттуда высовывается пилот в шлеме и очках. Дети, как зачарованные, глаз не могут оторвать от оживших игрушек; смотреть на детей даже интереснее, чем на сами игрушки. Когда родители вынуждены силой тащить малышей дальше, дети ревут, как пожарные сирены.

Часов в пять вечера разразился тропический ливень. Полило как из ведра, земля сразу покрылась слоем воды. Но через полчаса непогода улеглась, а к заходу солнца стало совсем тихо и безветренно.

Взлетаем мы в десять вечера. Сингапур сверху – сплошное море огней. В гавани на черной воде – силуэты судов, очерченные горящими лампочками по бортам и вантам. И каждый из них повторяется своим отражением в воде, как в черном зеркале.

Проснулся утром, смотрю в иллюминатор – под нами Австралия! Сквозь пелену облаков видны заросли серо-желтого ксерофитного вечнозеленого кустарника – скрэба в темных пятнах редко разбросанных деревьев. Затем местность становится все более гористой, а растительность – густой. Пересекаем Водораздельный хребет, поросший густым эвкалиптовым лесом, снижаемся над Сиднеем. Город раскинулся до горизонта. Кроме центра, он весь одноэтажный. Бесконечные ряды коттеджей, и почти у каждого – ярко-синий кружок или квадратик – небольшие бассейны. Здесь и там видны стадионы для крикета – посреди желтовато-зеленого поля вытоптанная по диагонали полоска земли. Гигантские автостоянки забиты машинами; в центре – много эстакад: в таком городе жить и ездить на одном уровне становится явно невозможно.

В половине девятого садимся в Сиднейском аэропорту. Подходя к двери самолета, предвкушаю: сейчас я ступлю на землю Австралии! Но не тут-то было: по брезентовой трубе, придвинутой вплотную к двери, нас, не пустив на землю, проводят сразу на второй этаж здания аэропорта в багажный зал.

Эвкалипты цветут в сентябре – ноябре

Парни в белых комбинезонах ловко схватывают чемоданы, появляющиеся с транспортера, и размещают их на вращающемся круге. Все это очень слаженно и красиво, однако я не вижу моего большого чемодана. А в нем – километр фото и кинопленки, все мои африканские и алтайские слайды, которые я взял с собой для демонстрации на лекциях.

Вспоминаю шуточную рекламу авиакомпании «Люфтганза», как ее пересказал мне однажды профессор Б. Гржимек, имеющий большой опыт общения с авиасервисом многих стран: «Наша компания точно и в срок доставит вас в Токио, а ваш багаж – в Дар эс Салам!»

Эвкалиптовый лес в национальном парке Блю-Маунтинз («Голубые горы»)

Умиротворение

Дежурная, узнав о пропаже, аккуратно записывает приметы моего чемодана. На специальном бланке изображены все возможные типы и формы чемоданов, нужно лишь отметить свой вариант. Очевидно, розыск потерянного багажа – привычное занятие, поставленное на широкую ногу. Я отыскал «свой тип» и назвал наиболее характерное из его содержимого – сетки для ловли птиц и коробки с пленками. Выдают копию бланка, чтобы уже в Канберре обратиться в отдел авиакомпании «Квонтас» и получить чемодан. «Когда мы его найдем», – добавляет дежурная с очаровательной улыбкой. «Я очень надеюсь», – все, что остается мне ответить, не выходя за рамки международного этикета.

Войдя в зал местных линий, уже с некоторым трепетом сдаю последний оставшийся у меня чемодан и сажусь в большой автобус; меня везут по городу в аэропорт местных линий в гуще машин, петляя по эстакадам. Одна из них строится – нависла нелепым обрубком над улицей. Вдоль шоссе много складов, заводов.

Это промышленный район города. Около аэропорта протекает зловонный канал с черными берегами, покрытый пленкой нефти.

Перед местным аэропортом образовалась «пробка» из машин. Чтобы дать автобусу заехать в аэропорт, полицейский выскакивает на мостовую, держа надпись «стоп» на большом круглом щите. Машины нехотя останавливаются, и автобус заезжает в аэропорт. Полицейский убирает «стоп», и лавина срывается с места, чуть не сшибая его.

Небольшой самолет, который должен доставить меня в Канберру, берет курс на юго-запад. Летит низко, среди облаков. Сквозь их разрывы видна холмистая местность, покрытая пожухлой травой, и отдельно стоящие эвкалипты. Весь пейзаж очень напоминает саванны Восточной Африки с той лишь разницей, что кроны деревьев здесь округлые, а не зонтичные. Полет длится недолго, и наконец завершается весь воздушный маршрут от Москвы до Канберры.

В зале ожидания аэропорта слышу по радио свою фамилию: просят подойти к стойке. Меня ждет молодой человек – служащий ректората Австралийского национального университета (АНУ). Эдуард Хелшби (так зовут моего нового знакомого) отвозит меня в общежитие – «Дом университета». Мне выделяют комнатку на втором этаже и сразу приглашают на ленч. Все обитатели общежития обедают в общем зале. Обслуживают их дамы, потомки английских переселенцев, с милыми и приветливыми лицами. Говорят они на австралийском диалекте, к которому мне еще нужно привыкнуть.

После ленча ко мне подошел доктор Николас – заместитель заведующего департаментом зоологии АНУ – и повез показывать город и университет. Объезжаем разбросанные по зеленым паркам и лужайкам здания университета. Все они малоэтажные, и нет двух одинаковых по архитектуре. Между ними живописно проложены пешеходные дорожки, созданы площадки для гольфа, крикета, теннисные корты.

Столичный университет

Вместе с доктором Николасом въезжаем по серпантину на смотровую площадку, расположенную на вершине горы Блек Маунтин. Отсюда открывается панорама столицы. Город раскинулся по берегам искусственного озера Берли Гриффин. Названо оно именем американского архитектора, чей проект послужил основой при планировке молодой австралийской столицы. В центре озера вздымается вверх метров на тридцать струя мощного фонтана.

– Хотя озеро и расположено в центре города, но в нем можно иногда увидеть утконосов, – с гордостью говорит доктор Николас. – Неплохое свидетельство в пользу наших работ по охране местной фауны, не так ли?

Охотно соглашаюсь: утконос в центре столицы – звучит очень привлекательно. На одном берегу озера, перехваченного большим мостом, расположился административный центр с высокими зданиями-коробками, а на другом – парламент и дипломатические миссии. Университет построен в стороне от центра, его здания невысоки, утопают в зелени. Близ университета, будто улеглось среди деревьев, – плоское и круглое, с окнами иллюминаторами здание Академии наук. От центра городка разбегаются на прилежащие склоны холмов рядами одно-двухэтажные довольно однотипные коттеджи.

Спускаясь с горы, по дороге осматриваем естественный лес из эвкалиптов и искусственные посадки калифорнийской сосны. Насколько эвкалиптовый лес радостнее для глаза своим разнообразием, неравномерностью, пестротой! А ровные ряды посаженных сосен – без подлеска, все одинакового роста – нагоняют скуку. Даже птиц в таком лесу гораздо меньше, чем в эвкалиптовых зарослях.

– Пора и на работу, – усмехается Николас, лавируя по затейливым изгибам проезжих дорожек. Он тормозит у входа в департамент зоологии. В этом небольшом двухэтажном доме мне предстоит работать почти целый год.

Хлеба краюху – ту пополам…

Корпуса университетского общежития утопают в зелени посадок

Квадратное здание с внутренним двориком стоит на склоне, так что главный подъезд расположен на уровне второго этажа, а сзади можно подъехать ко входу на первый этаж.

Стоянка для автомобилей перед главным подъездом огорожена метровым каменным забором. За ним виден ров, куда выходят окна первого этажа.

– Сначала этого забора не было, один лишь тротуарчик по краю, – рассказывает Николас, пока мы выбираемся из машины. – Так один из наших докторов – ученая рассеянность – умудрился въехать прямо в лабораторию на первом этаже, соскочив в ров. Я покажу вам снимок – его автомобиль на лабораторном столе. После этого случая пришлось сделать высокий и прочный забор.

Николас провел меня по всем комнатам и представил каждому сотруднику. Встречают радушно – все уже знают, что должен приехать научный работник из СССР. На доске объявлений у входа и еще в нескольких местах вывешены объявления: «Всем сотрудникам департамента. 12 ноября к нам прибывает Николай Дроздов из Московского университета, СССР, зоолог и географ. Он будет работать в нашем департаменте в течение десяти месяцев. Его специальные интересы, а также степень знания английского пока неизвестны». При первых же беседах замечаю, что мой английский язык учебно схематичен, а речь собеседников насыщена своеобразными идиомами, сугубо австралийскими жаргонными словечками – да, местный диалект английского языка еще предстоит осваивать.

Обойдя оба этажа по кругу, пожав руки всем оказавшимся на месте сотрудникам и не запомнив, конечно, почти ни одного имени, я спускаюсь в «чайную комнату»: там в половине четвертого на послеполуденный чай собираются все – от профессора до уборщицы. Правда, в нашем департаменте «уборщицы» – это трое пожилых мужчин, двое польских и один югославский эмигранты, попавшие в Австралию еще в 40-х годах. Более квалифицированную работу таким «иноземцам» найти нелегко. Во время чаепития близсидящие выясняют, чем я собираюсь здесь заниматься. Одного из моих собеседников отличает гортанное произношение – явно американское. Я не ошибся – это действительно стажер физиолог из США, доктор Уилкокс, приехавший сюда на год.

Сегодня корпуса уже современные

После чая заведующий департаментом профессор Энтони Барнетг провел меня в комнату на первом этаже с окнами во внутренний дворик. На двери уже висит табличка: «Доктор Н. Дроздов». В комнате пишущая машинка с латинским шрифтом, все необходимые писчебумажные принадлежности, телефон.

– Номер вашего телефона будет опубликован в справочнике телефонов университета через пару недель, – говорит профессор. – Скажите, пожалуйста, что вам еще требуется, и мы постараемся все сделать.

– Благодарю вас за любезный прием. Комната очень удобная. Но раз уж вы предлагаете, то выскажу вам сразу просьбу: нельзя ли мне получить также пишущую машинку с русским шрифтом?

– Это – славянский шрифт? Гм, – смущенно запинается профессор. Видно, что мой вопрос ставит его в тупик. – Мы сделаем все возможное, – решительно добавляет он. (Следует заметить, что через два дня я уже обнаружил на своем столе пишущую машинку с русским шрифтом).

Горный воллаби вечером пришел покушать

Распрощавшись с профессором, оглядев комнату, иду в коридор – осмотреться.

Интересно, кто же из сотрудников соседствует со мной? Рядом две комнаты подряд с надписью: «Опасно, радиация!» Приятное соседство, нечего сказать! А следом за этими комнатами вижу надпись на двери: «Доктор Уилкокс». Ну что ж, и то хорошо – значит, к гостям с Востока и с Запада они относятся одинаково «бережно».

Изящный сцинк на корявом пне

В конце рабочего дня забегает доктор Николас и отвозит меня в «Университетский дом». Ложусь немного отдохнуть перед ужином и… просыпаюсь в девять часов вечера. Ужин уже кончился. Совершаю ознакомительную прогулку по общежитию. Здесь есть читальня с газетами и журналами, кофейная комната – даже поздно вечером можно налить себе чашечку кофе. В музыкальном салоне хороший выбор пластинок – от классики до песен австралийских аборигенов. Есть и телевизионная комната – там можно послушать новости, нечто подобное нашей программе «Время».

К ночи поднялся сильнейший ветер, даже стекла дрожат под его напором. Кроны деревьев едва выдерживают порывы. «А за окном шумят эвкалипты» – с этой мыслью я засыпаю.

Первое утро

В восемь утра выхожу из своей комнаты в общежитии – и в тот же момент открывается соседняя дверь. На пороге появляется высокий розовощекий старик в очках, со слуховым аппаратом. От него пахнет целым букетом лекарств. Мне даже кажется, что он специально сторожил меня, чтобы познакомиться.

– Меня зовут Рон Бейнбридж, – представляется он, – я статистик из Мельбурна, в университете я работаю на мощной ЭВМ, такого класса машин у нас в Мельбурне пока нет.

После завтрака Рон Бейнбридж приглашает меня в свою комнату и показывает серию туристических карт, а также книгу о птицах с прекрасными иллюстрациями. Оказывается, мистер Бейнбридж – заядлый турист, много ездит по стране и особенно интересуется птицами, знает названия многих видов и по-английски, и по латыни, хорошо различает их в природных условиях.

Художник-абориген Гарольд Томас

Попрощавшись с общительным соседом, отправляюсь в первую самостоятельную экскурсию по городу.

У самого входа в общежитие прыгают с веселым чириканьем самые заурядные домовые воробьи.

До центра города можно идти через лужайки с отдельно стоящими деревьями, мимо площадок для крикета, теннисных кортов. Тротуаров вдоль автомобильных дорог нет, тропинки пересекают зеленые лужайки в разных направлениях. Пешеходов почти нет, машин тоже немного – сегодня суббота.

Впереди торгово-административный центр города. Асфальт вытесняет зеленую траву, зато вдоль улиц появляются тротуары. Сегодня здесь все словно вымерло, как в фильме «Земляничная поляна» Бергмана. Лишь вдали видны отдельные фигуры пешеходов. Хочу спросить, как пройти к книжному магазину, пытаюсь догнать идущего на доступном расстоянии человека, но в последний момент он скрывается в подъезде дома. Гоняться за маячащими на горизонте пешеходами кажется мне нелепым, и я с надеждой смотрю на машины. Но светофоров поблизости нет, а на ходу не очень удобно расспрашивать водителя.

Увидев на мостовой «зебру», решаю перейти на другую сторону улицы. Сойдя на мостовую, собираюсь пропустить мчащийся «фольксваген», и в тот же момент девушка за рулем мягко тормозит перед самой «зеброй». Она приветливо улыбается и делает жест рукой: мол, проходите, пожалуйста. Вот, оказывается, отличный способ остановить водителя и задать ему вопрос – нужно лишь ступить ногой на «зебру».

Выясняю у девушки, что книжный магазин находится совсем недалеко, за углом, после чего становлюсь опять на тротуар и предлагаю проехать сначала ей: «Ladies first»[1]. – «It’s so kind of you»[2], – доносится в ответ из набирающего скорость «жука». В книжном магазине несколько отделов, книги выставлены на стеллажах и вращающихся стойках, все доступны для посетителя. Можно взять книгу в руки, посмотреть, хотя слегка разочаровывает не очень вежливая надпись поверх стеллажей: «У нас не библиотека» – напоминание для медлительных книголюбов. Мои первые покупки – книги о рептилиях, о пауках и популярная иллюстрированная «Природа Австралии». В отделе для книг карманного формата – целые серии «общеполезных» популярных изданий. Здесь можно найти книжечки на самые неожиданные темы: о гимнастике йогов, о сервировке стола, о методах релаксации, о том, как подобрать имя новорожденному, об искусстве произносить застольные речи, о способах похудения, о том, как делать бумажные игрушки, и даже о том, как разбогатеть. Причем каждая книжечка рекламирует свой единственно верный, совершенно новый, уникальный метод.