Бумажная девушка

– Не понимаю, как я мог бы вас узнать. Мы с вами никогда не встречались.

Она насмешливо хмыкнула, но я отказывался играть в ее игру.

– Ладно, хватит, мисс! Что вы здесь делаете?

– Это я, Билли! – сказала она таким тоном, будто это было очевидно, и натянула плед на плечи.

Я заметил, что она дрожит и губы у нее трясутся. Ничего удивительного: она промокла, а в гостиной царил ледяной холод.

– Не знаю никакой Билли, – ответил я, направляясь к большому шкафу из орехового дерева, который служил мне чуланом.

Отодвинув дверцу в сторону и порывшись в спортивной сумке, я нашел пляжную простыню с гавайским рисунком.

– Держите! – крикнул я ей, бросая полотенце с другого конца комнаты.

Она поймала его на лету, вытерла волосы и лицо, с вызовом глядя на меня.

– Билли Донелли, – уточнила она, ожидая моей реакции.

Не понимая до конца смысла ее слов, я долго стоял без движения. Билли Донелли была второстепенным персонажем моих романов: девушка трогательная, но несколько жалкая, она работала медсестрой в государственной больнице Бостона. Я знал, что многие читательницы узнавали в этой девушке себя: эдакая «девушка-соседка» с чередой неудачных любовных историй.

Опешив, я сделал несколько шагов навстречу девушке и направил на нее фонарь: изящная стройность, динамичная и чувственная, как у Билли, ее же сияющие волосы, чуть угловатое лицо с несколькими едва заметными веснушками.

Но кто эта девушка? Одержимая поклонница? Читательница, отождествляющая себя с моим персонажем? Почитательница, которая несколько не в себе?

– Вы мне не верите, так? – спросила она, устраиваясь на табурете у барной стойки в кухне, вылавливая из корзины с фруктами яблоко и вонзая в него зубы.

Я поставил фонарь на деревянную рабочую поверхность. Несмотря на острую боль, пронзавшую мой мозг, я решил сохранять спокойствие. Навязчивые поклонники знаменитостей в Лос-Анджелесе не могли удивить никого. Я знал, что как-то утром Стивен Кинг обнаружил в своей ванной комнате вооруженного ножом мужчину. Начинающий сценарист однажды пробрался к Спилбергу, чтобы заставить его прочитать сценарий. А сумасшедший поклонник Мадонны угрожал перерезать ей горло, если она откажется выйти за него замуж…

Долгое время эта участь обходила меня стороной. Я не появлялся на телевидении, отказывался от большинства интервью и, несмотря на настояния Мило, никогда не появлялся на сцене, чтобы продвигать мои книги. Даже гордился тем, что мои читатели ценят мои истории и моих персонажей больше, чем мою скромную персону. Но мои отношения с Авророй попали в прессу и помимо моей воли перевели меня из категории писателей в менее почетную категорию «публичных людей».

– Эй! Алло! Есть кто-нибудь на другом конце провода? – окликнула меня Билли, размахивая руками. – Можно подумать, что вас сейчас удар хватит с этими вашими глазами, похожими на яйца ласточки!

Та самая «образная» речь, как у Билли…

– Все, достаточно, сейчас вы что-нибудь на себя наденете и благоразумно отправитесь к себе домой.

– Полагаю, что мне будет трудно вернуться домой…

– Почему?

– Потому что мой дом в ваших книгах. Для гения литературы вы, на мой взгляд, слишком тормозите на старте.

Я вздохнул, не поддаваясь отчаянию, и постарался ее урезонить:

– Мисс, Билли Донелли – это выдуманный персонаж…

– До этого момента я с вами согласна.

«Это уже неплохо».

– Но сегодня ночью в этом доме мы с вами в реальности.

– Ясное дело.

«Хорошо, продвигаемся понемногу».

– Итак, если бы вы были персонажем книги, вас бы здесь не было.

– А вот и нет!

«А все так славно начиналось».

– Объясните мне, как это вышло, но только быстро, потому что я очень хочу спать.

– Я упала.

– Откуда упала?

– Из книги. Выпала из вашей истории!

Я смотрел на нее, не веря своим ушам, не понимая ни единого слова из ее рассуждений.

– Вот, выпала из строчки посреди незаконченной фразы, – добавила она, указывая на лежащую на столе книгу, ту самую, которую Мило отдал мне за завтраком.

Девушка встала, принесла мне ее и открыла на странице 266. Второй раз за день я пробежал глазами абзац, в котором история резко обрывалась:

«Билли вытерла глаза, почерневшие от потеков туши.

– Пожалуйста, Джек, не уходи так.

Но мужчина уже надел пальто. Он открыл дверь, даже не взглянув на любовницу.

– Умоляю тебя! – закричала она, падая».

– Вы видите, здесь написано: «…закричала она, падая». Вот я и упала к вам.

Я шалел все больше и больше. Почему такого рода ситуации сваливаются (удачно я слово подобрал) всегда на меня? Чем я это заслужил? Я, конечно, немного сдвинутый, но не до такой же степени! Я же принял всего несколько капсул снотворного, а не ЛСД! Как бы там ни было, но девушка, вполне вероятно, существовала только в моей голове. Она вполне могла быть досадным симптомом передозировки лекарств, от которых у меня начался бред.

Я попытался уцепиться за эту идею, стараясь убедить себя, что все происходящее всего лишь головокружительная галлюцинация, оккупировавшая мой мозг. И все же не удержался от замечания:

– Вы совершенно сумасшедшая, и это еще эвфемизм. Вам об этом уже говорили, верно?

– А вам бы лучше пойти и лечь спать. Потому что у вас вместо головы задница. И это не эвфемизм.

– Да, я собираюсь пойти и лечь спать, потому что не намерен терять время с девушкой, у которой голова не варит!

– Мне надоели ваши оскорбления!

– А мне надоело возиться с безумной девицей, упавшей с луны, чтобы появиться в моем доме голышом в три ночи!

Я вытер капельки пота со лба. Мне снова стало трудно дышать, от волнения спазмы скрутили мышцы моей шеи.

Мобильный телефон оставался в моем кармане, поэтому я достал его, чтобы набрать номер поста охраны, который следил за порядком в Малибу.

– Конечно, давайте, выкиньте меня на улицу! – крикнула она. – Это же куда проще, чем помочь человеку!

Я не должен был вступать в ее игру. Разумеется, кое-что в ней не оставило меня равнодушным: мордашка из японского комикса манга, смеющаяся свежесть, мальчишество, которое смягчали глаза-лагуны и бесконечные ноги. Но порола такую чушь, что я не понимал, чем ей помочь.

Я набрал номер и стал ждать.

Первый гудок.

Лицо у меня горело, голова становилась все тяжелее и тяжелее. Потом что-то случилось со зрением: предметы стали двоиться.

Второй гудок.

Мне нужно было плеснуть водой в лицо, мне нужно было…

Но все вокруг меня потеряло реальные очертания, заколыхалось. Я услышал третий гудок, донесшийся откуда-то издалека, а потом потерял сознание и упал на пол.

7. Билли при свете луны

Музы – это привидения, и им иногда случается выходить на сцену без приглашения.

Стивен Кинг

Дождь все так же лил, не переставая, оставляя огромные капли на стеклах, дрожавших под порывами ветра. Включилось электричество, хотя огоньки ламп все еще иногда мигали.

Малибу. 4 часа утра

Укрытый покрывалом Том крепко спал на диване.

Билли включила радиаторы отопления и надела его купальный халат, который был ей слишком велик. Волосы замотаны полотенцем, в руке чашка чая, она прошлась по дому, открывая шкафы и ящики, проводя тщательный осмотр содержимого, от платяных шкафов до холодильника.

Если не считать беспорядка, царившего в гостиной и в кухне, ей понравился богемный и рок-н-ролльный стиль интерьера: доска для сёрфинга из лакированного дерева, подвешенная к потолку, лампа из коралла, подзорная труба из никелированной латуни, музыкальный автомат того времени…

Она провела полчаса, просматривая книги на полках книжного шкафа, выхватывая то одну, то другую, повинуясь своему вдохновению. На письменном столе стоял ноутбук Тома. Билли включила его без всякого стеснения, но ее остановил пароль. Она попробовала несколько слов из мира литературы, но ни одно из них не позволило ей проникнуть в тайны компьютера.

В ящиках она нашла десятки писем от читателей, присланных Тому из всех уголков земного шара. В некоторых конвертах были рисунки, в других – фотографии, засушенные цветы, амулеты, медальоны на удачу… Больше часа Билли внимательно читала все эти письма и с удивлением констатировала, что в большинстве из них шла речь о ней.

Деловой корреспонденции тоже было много, но Том даже не сделал попытки ее открыть: счета, банковские выписки, приглашения на премьеры, копии журнальных статей, присланных пресс-службой издательства «Даблдэй». Без долгих колебаний она распечатала большинство конвертов, просмотрела список расходов писателя, погрузилась в отчет, который пресса дала о его разрыве с Авророй.

Читая, она часто посматривала в сторону дивана, чтобы удостовериться, что Том по-прежнему спит. Дважды она вставала и поправляла на нем покрывало, как сделала бы это для больного ребенка.

Билли долго рассматривала диораму фотографий Авроры в цифровой рамке, стоявшей на каминной полке. Пианистка излучала необыкновенную легкость и грацию. Что-то в ней такое было: сильное и чистое. Перед этими снимками Билли не удержалась от наивного вопроса: почему некоторым женщинам столько достается при рождении – красота, образование, богатство, таланты, – а другим так мало?

Потом она устроилась в амбразуре окна и стала смотреть на дождь, стучавший по стеклам. Она видела свое отражение в стекле, и оно ей не понравилось. Собственная внешность вызывала у нее сомнения. Лицо угловатое, лоб слишком широкий. Расхлябанная фигура делает ее похожей на стрекозу. Нет, она не считала себя очень красивой со своей маленькой грудью, узкими бедрами, неловкой походкой высокой и тощей девицы и веснушками, которые она ненавидела. Хотя, разумеется, у нее были длинные до бесконечности ноги… Это ее «смертельное оружие в игре обольщения», если повторить выражение, использованное в романах Тома. Эти ноги сводили с ума многих мужчин, хотя и не самых истинных джентльменов среди них. Она выбросила эти мысли из головы и, спасаясь от «врага в зеркале», покинула свой наблюдательный пост, чтобы пройтись по второму этажу.

В гардеробной гостевой спальни она нашла безупречно сложенную одежду. Эти вещи явно забыла Аврора, они свидетельствовали о внезапности ее разрыва с Томом. Билли осмотрела эту пещеру Али-бабы, глаза ее блестели, как у маленькой девочки. В гардеробе было несколько вещей из модной классики: пиджак от Бальмена, бежевый тренч «Берберри», сумка «Биркин» – настоящая! – джинсы «Нотифай»…

В ящике для обуви с поднимающейся дверкой она нашла настоящий священный Грааль – лодочки от Кристиана Лабутена. Чудо: они оказались ей по ноге! Она не утерпела и примерила их перед зеркалом со светлыми джинсами и атласным топом, подарив себе четверть часа превращения из Золушки в принцессу.

Билли закончила знакомство с домом посещением спальни Тома и удивилась тому, что эта комната купалась в голубом свете, хотя ни одна лампа не была включена. Она повернулась к картине, висевшей на стене, и, как зачарованная, смотрела на нежное объятие влюбленных.

В полотне Шагала было нечто нереальное, и оно, казалось, светится в ночи.

8-

Укравшая жизнь

Мир не сделает тебе подарка, поверь мне. Если хочешь иметь полноценную жизнь, укради ее сам.

Лу Андреас-Саломе[15]

Теплая волна пробежала по моему телу и коснулась лица. Я чувствовал себя защищенным, мне было хорошо в тепле. Я немного посопротивлялся желанию открыть глаза, чтобы продлить этот амниотический сон в ватном коконе. Потом мне показалось, что вдали звучит песня, вернее, припев песни в стиле регги, ноты которого смешивались с запахом, пришедшим из детства: оладьи с бананами и яблоки в карамели.

Моя мигрень испарилась. Наглое солнце заливало своим светом всю комнату. Прикрывая глаза рукой, чтобы оно меня не слепило, я повернул голову к террасе. Музыка лилась из моего маленького радиоприемника, поставленного на сервировочный столик из полированного тикового дерева.

Вокруг стола происходило какое-то движение, против света порхали прозрачные полы платья с разрезом до верхушки бедра. Я принял вертикальное положение и сел, опираясь спиной на спинку дивана. Мне было знакомо это розовое, цвета плоти платье с тонкими бретельками! Я узнал тело, которое угадывалось под просвечивающей на солнце материей!

– Аврора… – прошептал я.

Легкий воздушный силуэт приблизился, закрывая солнце и…

Нет, это была не Аврора, это была та самая ночная сумасшедшая, которая принимала себя за персонаж моего романа!

Я прыжком сорвался с дивана, но тут же вернулся обратно, сообразив, что я голый, словно червяк.

Эта придурочная меня раздела!

Я поискал глазами одежду или хотя бы трусы, но на расстоянии вытянутой руки ничего не было.

Нет, так не пойдет!

Я схватил покрывало, обернул его вокруг талии и поспешил на террасу.

Ветер разогнал облака. Небо очистилось и сияло притягательной голубизной. В летнем платье «клон» Билли суетился вокруг стола, как летала бы пчела в лучах солнца.

– Что вы здесь до сих пор делаете? – разъярился я.

– Странный способ сказать мне «спасибо» за то, что я приготовила завтрак!

Не считая маленьких блинчиков, она поставила на стол два стакана с грейпфрутовым соком и сварила кофе.

– И потом, по какому праву вы меня раздели?

– Это была моя очередь! Вы ночью не постеснялись рассмотреть меня с ног до головы…

– Но вы в моем доме!

– Бросьте! Не станете же вы раздувать целую историю из-за того, что я видела вашего «дружка»!

– «Дружка»?!

– Ну да, вашего «Иисусика», вашу «маленькую зверушку»…

Моего «Иисусика»! Мою маленькую «зверушку»! Я поплотнее закутался в покрывало.

– Обратите внимание, что я употребила прилагательное «маленькую» ласкательно, поскольку с размером у вас все в полном порядке…

– Хватит шуток! – оборвал я ее. – К тому же, если вы хотите подольститься ко мне…

Она протянула мне чашку кофе:

– Вы когда-нибудь говорите спокойно?

– И по какому праву вы надели это платье?

– Вы не находите, что оно мне очень идет? Это платье вашей бывшей подружки, да? Я не могу представить, что вы переодеваетесь в женщину…

Я рухнул на стул и потер глаза, чтобы прийти в себя. Этой ночью я наивно надеялся, что девушка окажется всего лишь галлюцинацией, но я, к несчастью, ошибся. Это была женщина, настоящая женщина, да к тому же еще первостатейная стерва.

– Пейте ваш кофе, пока он не остыл.

– Спасибо, не хочу.

– У вас вид восставшего из могилы покойника, и вы не хотите кофе?

– Я не хочу ваш кофе, а это совсем другое.

– Почему?

– Потому что я не знаю, чего вы напихали в мою чашку.

– Не думаете же вы, в самом деле, что я пытаюсь вас отравить?

– Я знаю сумасшедших вашего сорта…

– Ах, «сумасшедших моего сорта»!

– Точно: нимфоманки с бредовой идеей, чтобы их любил актер или писатель, которым они восхищаются.

– Я нимфоманка?! Старина, вы действительно принимаете желаемое за действительное. И если вы полагаете, что я вами восхищаюсь, то вы попали пальцем в небо!

Я потер виски, глядя на то, как солнце победно поднимается над линией горизонта. Шейные позвонки болели, головная боль мгновенно вернулась, решив на этот раз терзать мой затылок.

– На мой взгляд, шутка слишком затянулась. Вы вернетесь к себе и не станете вынуждать меня вызывать полицию, договорились?

– Послушайте, я понимаю, что вы отказываетесь принимать правду, но…

– Но?

– …я действительно Билли Донелли. Я действительно персонаж романа, и, поверьте, ситуация пугает меня так же, как и вас.

Ошеломленный, я все-таки отпил глоток кофе, а потом после недолгого колебания допил чашку до конца. Возможно, напиток был отравлен, но, судя по всему, яд не обладал мгновенным действием.

И все же я держался настороже. Ребенком я видел телепередачу, в которой убийца Джона Леннона оправдывал свое преступление желанием получить часть славы своей жертвы. Я не был бывшим битлом, а эта женщина куда симпатичнее Марка Дэвида Чепмена. Но я знал, что многие сталкеры[16] были психопатами и переходили к действиям импульсивно и резко. Я постарался говорить как можно убедительнее, чтобы попытаться еще раз урезонить ее:

– Послушайте, я думаю, что вы слегка… не в себе. Такое бывает. Всем нам случается действовать неадекватно. Возможно, вы недавно пережили потерю близкого человека или лишились работы? Возможно, вас бросил ваш приятель? Или вы чувствуете себя отвергнутой и полной недовольства? Если это ваш случай, я знаю психолога, который мог бы…

Она прервала мою речь, помахав перед моим носом рецептами, выписанными доктором Софией Шнабель:

– Насколько я поняла, это вам нужен психотерапевт, разве нет?

– Вы рылись в моих вещах!

– Точно, – подтвердила она, наливая мне еще одну чашку кофе.

Ее поведение выводило меня из себя. Что я должен был делать в подобной ситуации? Вызвать полицейских или врача? Слова девушки заставили меня предположить, что в прошлом она попадала либо в полицию, либо в психиатрическую лечебницу. Самое простое было бы выставить ее за дверь, применив грубую силу, но если бы я до нее дотронулся, эта зараза вполне способна сделать вид, будто я хотел ею воспользоваться. Такой риск мне был ни к чему.

– Вы провели ночь не у себя дома, – констатировал я, предпринимая последнюю попытку. – О вас наверняка беспокоятся ваши родственники или друзья. Если вы хотите кого-либо предупредить, вы можете воспользоваться моим телефоном.

– Поверить не могу! Прежде всего, обо мне никто не беспокоится, и это печально, готова признать. Что же касается вашего телефона, его вам только что отключили, – метко парировала она, возвращаясь в гостиную.

Я увидел, как Билли направляется к большому рабочему столу, который я использовал вместо бюро. С улыбкой она извлекла из кучи пакет счетов.

– Ничего удивительного, – заметила моя незваная гостья. – Вы уже несколько месяцев не платите абонентскую плату!

Это было уже чересчур. Импульсивно я бросился на нее и толкнул так, чтобы она упала в мои объятья. И пусть меня обвинят в агрессии, тем хуже. Лучше это, чем слушать ее хотя бы еще одну минуту. Я крепко держал Билли одной рукой под коленями, другой за поясницу. Она отбивалась изо всех сил, но я не отпускал ее и вытащил на террасу, где и поставил без особой нежности на пол как можно дальше от двери. Потом я поспешил вернуться в гостиную и закрыл за собой стеклянную дверь.

Вот так-то!

Добрые старые методы, только они и помогают.

Почему я выдерживал эту неприятную компанию так долго? Не так уж сложно было от нее избавиться, в конце концов! Согласен, в своих романах я писал противоположное, но иногда не так и плохо, если сила побеждает слова…

Я смотрел на молодую женщину, «запертую снаружи», с довольной улыбкой. Она ответила на мою радость непристойным жестом.

Наконец-то я один!

Покой был мне необходим. Транквилизаторы у меня закончились, поэтому я взял мой айпод и на манер друида, готовящего успокаивающий отвар, состряпал для себя плейлист из произведений Майлза Дэвиса, Джона Колтрейна и Филипа Гласса[17]. Я включил звук, и комнату заполнили первые звуки «Kind of Blue», самой красивой джазовой композиции в мире. Этот диск нравился даже тем, кто не любил джаз.

В кухне я сделал себе новый кофе, потом вернулся в гостиную, надеясь, что моя странная гостья уже исчезла с террасы.

Но этого не произошло.

Явно в плохом настроении – еще один эвфемизм – она крушила то, в чем подала завтрак. Кофейник, тарелки, чашки, стеклянный поднос – все, что могло разбиться, было сброшено на терракотовые плитки. Потом она забарабанила в стеклянную дверь, а затем изо всех сил метнула в нее садовый стул. Но тот лишь отскочил от непробиваемого стекла.

– Я БИЛЛИ! – прокричала она несколько раз. Тройной стеклопакет приглушил звук, и я скорее догадался, чем услышал ее слова. Это буйство не могло не встревожить соседей, так что вскоре появится служба охраны Малибу и избавит меня от докучливой девицы.

Наконец, она села у двери, опустила голову на руки и казалась сломленной и отрешенной. Тронутый таким отчаянием, я смотрел на нее не мигая, осознавая, что ее слова произвели на меня не то чтобы завораживающее впечатление, но заставили задуматься.

Она подняла голову, и между прядями золотистых волос я увидел в ее глазах цвета незабудок калейдоскоп эмоций, от самой нежной до самой хаотичной.

Я медленно подошел к стеклянной двери и тоже сел, сцепившись с ней взглядами, пытаясь понять правду, если не найти объяснение. И только тут я заметил, как будто от боли задрожали веки Билли. Я отодвинулся и увидел, что ее платье все запятнано кровью! Потом я заметил в ее руке нож для хлеба и понял, что она сама ранила себя. Я встал, чтобы помочь ей, но на этот раз девушка сама заблокировала дверь снаружи, подперев ручку столом.

«Почему?» – спросил я ее взглядом.

Она посмотрела на меня с вызовом и вместо ответа несколько раз хлопнула по стеклу ладонью левой руки, из которой лилась кровь. Наконец, она остановила израненную руку, и я увидел три цифры, вырезанные в ее коже:

144

9-

Татуировка на плече

Написанные кровью цифры плясали перед моими глазами:

В нормальное время моим первым порывом было бы набрать 911 и вызвать помощь, но что-то удерживало меня от поспешных действий. Из ран обильно текла кровь, но они не выглядели фатальными. О чем мне говорил этот жест? Почему эта женщина именно так разрезала себе руку?

Потому что она сумасшедшая…

Это понятно, а что еще?

Потому что я ей не поверил.

Какая связь между числом 144 и тем, что она мне рассказала?

Она снова со всей силы хлопнула по стеклу ладонью, и я увидел, что ее палец указывает на лежащую на столе книгу.

Мой роман, история, персонажи, вымысел…

Это же очевидно:

Страница 144.

Я схватил книгу, торопливо перелистал ее до нужной страницы. Это было начало главы:

На другой день после того, как она впервые занималась любовью с Джеком, Билли отправилась в тату-салон в Бостоне. Игла бегала по ее плечу, выталкивая чернила под кожу, мелкими штрихами нанося надпись вязью. Знак, который использовали члены древнего индейского племени, чтобы оценить суть любовного чувства: немного тебя вошло в меня навсегда и отравило меня словно яд. Телесный эпиграф, который она намеревалась отныне носить как помощь, чтобы встретиться с болью жизни.

Я поднял голову к моей «посетительнице». Она сжалась в комок, положила голову на колени и смотрела на меня потухшим взглядом. Неужели я ошибся? Действительно ли мне следовало что-то понять из этой мизансцены? Я неуверенно приблизился к стеклянной двери. Взгляд молодой женщины снова загорелся. Она поднесла руку к шее, чтобы скинуть бретельку платья.

На уровне лопатки я увидел узор, так хорошо мне известный. Индейский символ, который использовали яномами[18], чтобы описать любовное чувство: немного тебя вошло в меня навсегда и отравило меня словно яд…

10. Бумажная девушка

Разум писателей населен и даже захвачен их персонажами, как разум суеверной крестьянки Иисусом-Марией-Иосифом или разум безумца дьяволом.

Нэнси Хьюстон[19]

В доме буря сменилась затишьем. Согласившись вернуться в гостиную, молодая женщина сначала зашла в ванную. Тем временем я готовил чай и мысленно составлял список того, что есть в моей аптечке.

Малибу. 9 часов утра

Она присоединилась ко мне за столом в кухне. Билли приняла душ, надела мой купальный халат и остановила кровотечение, прижав полотенце к ранам.

– У меня есть аптечка первой помощи, – сказал я, – но она не слишком большая.

В сумке с красным крестом она все же нашла дезинфицирующее средство и тщательно обработала рану.

– Зачем вы это сделали?

– Затем что вы не желали меня слушать, черт возьми!

У меня на глазах она раздвинула края порезов, чтобы оценить их глубину.

– Давайте отвезу вас в больницу. Вам надо наложить швы.

– Я сама наложу себе швы. Не забывайте, я же медсестра. Мне потребуется только хирургическая нить и стерильная игла.

– Черт! Я забыл внести их в список покупок, когда в последний раз ездил по магазинам.

– И пластыря у вас тоже нет?

– Послушайте, это дом на пляже, а не отделение «скорой помощи».

– Но, может быть, найдется шелковая нитка или конский волос? Вполне подходящий вариант. Нет, у вас есть кое-что получше! Я точно помню, что видела волшебное средство вон там, в…

Она встала с табурета, не закончив фразу, и, как будто была у себя дома, начала рыться в ящиках моего бюро.