Город, который…

Синего Фита ждали, несмотря на позднее время: обещал быть. Девушке пришлось пересесть вперёд, а салон солдатики загрузили какими-то опечатанными ящиками. Машинка заметно присела.

Пока шла погрузка, Тимофей прогулялся, глядя через колючую проволоку на тёмную неподвижную воду и отражающиеся в ней «фейерверки». Вроде всё было по-прежнему спокойно, но… Что-то его беспокоило. Озираясь и потирая виски, он постоял ещё несколько минут, вдыхая особенный, свежий морской воздух. Наконец сообразил: Женя. От неё веяло страхом.

Машину загрузили, старший – майор – пожал руку, пожелал удачи.

Перед самой плотиной Тимофей остановил машину, заглушил двигатель, повернулся к пассажирке.

Утомлённое осунувшееся лицо, светлые длинные прямые волосы, упрямо спадающие на глаза. Руки нервно стискивают ремешок сумочки. Она рвалась к детям и при этом ужасно боялась. Боялась неведомой опасности, боялась не увидеть больше своих ребятишек… Это было плохо. Твари чувствовали сильные человеческие эмоции, особенно – страх, и словно шли на них…

– Женя… – он взял её руку, накрыл другой рукой. – Не надо бояться. Я обещаю вам, что всё будет нормально. Я – лучший в своём деле. Я чувствую, когда опасно, а когда нет. В данный момент конкретно нам ничего не угрожает, понимаете? Мы сейчас спокойно доедем до Левого, и вы увидите, наконец, своих детишек. С ними – тоже всё в порядке, вы же узнавали! Верьте мне, хорошо?

– Да, н-но… Чудовище… А если нас… Как они потом…

– Чщ-чщ-чщ… Во-первых, это не чудовище. Это просто большая водяная… непонятная хреновина, которая, может, сама нас боится. Во-вторых, сейчас она или спит, или прячется. Её видели только днём, ночью она никогда не показывается.

– Да?

– Истинная правда! Какой смысл мне врать, если я с вами в одной машине? Тем более, что за вами же я приехал? Ну? – Он почувствовал, как она слегка расслабилась. – Вот и славненько. Не бойтесь, просто смотрите по сторонам. Как на экскурсии. Доводилось хоть когда-нибудь ночью по ГЭС кататься? Да под северное сияние…

Он завёл двигатель и потихоньку тронулся. Налево, в море, он старался не смотреть.

Мандраж, задвинутый глубоко-глубоко, конечно оставался, но в целом, Тимофей ощущал себя в норме. Газку бы поддать! Но проезд по плотине как нарочно был вихлястым и неровным. То какие-то контейнеры посреди дороги, то заснеженные рельсы, скользкие и тряские, то металлические громыхающие листы… В самом конце перед выездом на участок водосбросов зад слегка занесло на кривулине, но обошлось; бетонный столб скользнул буквально в пяти сантиметрах.

– Встречай, Олег Иваныч!

– Красавец, ей-богу! – тот улыбался, как на свадьбе. – И барышню себе ещё ухватил…

– Да не хватал я её ещё, чего ты прям! Держи, с Врезки передали… – он отдал Иванычу объёмистый пакет с консервами, булкой хлеба и парой пластиковых бутылок.

Подспудный многотонный груз с души свалился, внизу – знакомый Левый, где даже зыбь родная! Тимофей с удовольствием бы побалагурил ещё, однако же – ночь, как ни крути. А ну как цветомузыку выключат раньше времени…

Пока свободная караульная смена разгружала машину, к нему подошёл дежурный.

– Фит, такое дело… Однако, застрял ты у нас немного. Пойдём, глянешь.

Тимофей напрягся было, но выяснилось, что всё не так уж страшно. Пока он мотался на Правый, дорогу перед воротами части перепахала какая-то змеюка. Тварь выбралась из моря, перемахнула дамбу и скрылась внизу, в каменистых осыпях, заросших молодым сосняком.

Канава с полметра глубиной, вокруг кучи гравия и земли, булыжники… Чтобы привести дорогу в порядок нужно было пару часов и – солнце.

Конечно, можно было бы и переночевать в части, но что-то гнало Тимофея домой.

– Капитан, слушай… Мне девочку сегодня край нужно доставить! Может, шестьдесят шестой мне дашь? А я за своей завтра заскочу.

Тот смотрел с большим сомнением.

– До утра никак не потерпит? Бойцы только спать легли.

– Дело срочное, сам понимаешь. Не зря же через ГЭС сунулся. Опять же – за вами должок, а? А с коллегой я договорюсь: у меня переночует. Накормлю по человечьи. Когда парни в горячей ванне в последний раз мылись? Завтра с ним и вернусь.

– Ты меня под трибунал подведёшь! – начал давать слабинку капитан.

– Так и я о том же – где он теперь, тот трибунал? А потом… Ну – сочтёмся же? Хорошие люди должны помогать друг другу! Я тебе ещё литров сорок бенза залью. А?

– Чёрт с тобой, и дерево уболтаешь… Кого поднимать-то?

– Тарасика давай, он шустрый.

Тимофей знал уже этого сержанта – маленький, шебутной, с вечной улыбкой на лице. Пару недель тому назад пришлось из передряги выбираться вместе.

Напоследок он отогнал машину подальше от дороги за вагончики, закрыл, на всякий случай сложил зеркала, похлопал по тёплому курносому капоту.

***

Тарасик своё дело знал: через канаву перебрался как официант с разносом, покачал по булыжникам…

Женя жила на Школьной, к счастью – наверху, где проезды были не искрошены Большой зыбью. Добирались обходными путями, через море, чтобы внизу не зацепить гаражные заросли; потом свернули на Нагорную и оттуда по склону, без всякой дороги – к домам. Дальше – по тротуару вдоль садика, снова вниз, прямо по лестнице…

Тимофей с завистью смотрел, как Тарасик лихо управляется со своим вездеходом. На «Фите» ему пришлось бы дать крюка в пару лишних километров…

Прибыв на место, Тимофей остановил рвущуюся к детям Женю, и, строго наказав ждать в кабине, отправился проверять дорогу.

Домофон был отключён, замок не заперт. Он осторожно потянул за ручку, прикрываясь дверью от неведомой опасности. Распахнув, придержал металлическое полотно ногой и взял ружьё наперевес. Прислушался. Потом резко шагнул вбок…

В подъезде стояла почти полная темень. Тьма – всегда опасность, а свой фонарик он, как назло, забыл в бардачке «Фита»… В ту же секунду лестницу залил ослепительный свет фары-искателя – сообразительный Тарасик вовремя просёк ситуацию.

Внизу было чисто. Выше этажом через узкие окна на лестничные площадки пробивались разноцветные небесные сполохи, но Тимофею всё равно пришлось красться ступенька за ступенькой, с пальцами на спусковых крючках, обводя стволами тёмные углы.

Преодолев семь пролётов, он постучал в дверь. С улицы они видели свет в окнах, но это ещё ни о чём не говорило: лампы могли гореть и с прошлой недели… Никто долго не открывал, но, наконец, за дверью послышались шаркающие шаги.

– Кто там? – голос был женский, старческий.

– Здравствуйте. Мы Женю привезли. Она внизу, в машине. А у вас ничего нет посветить? На лестнице темновато…

– Женечку? Охти… Зараз, зараз!

Открыла старушка – совсем в годах, сухонькая, со строгим интеллигентным лицом.

– Свичка, ось…

Женя поднималась чуть не бегом, Тимофей еле поспевал. Пламя свечи металось, ему пришлось прикрывать его рукой, чтобы не гасло…

– Тётя Оксана! Как они? – Женя ещё даже не успела одолеть последние ступеньки. В голосе звенели страх и нетерпеливая надежда.

– Та добре, добре усе! Живи вси, здорови! Сплять…

Заходить Тимофей не стал; помахав Жене рукой, он вернулся к машине.

Потом мотнулись до стоянки на Иркутском шоссе, залили в бак пару канистр. Ползучая дымящаяся трясина, гуляющая между Нагорной и Кедровой, дважды оказывалась у них на пути, заставив кататься кругами, поэтому совсем уж быстро не вышло, но часам к трём они всё-таки оказались у Тимофея дома.

А наутро выпало сразу полметра снега, и стало ясно, что за хондой ехать уже бессмысленно. По крайней мере – до весны. Вряд ли кто-то будет чистить дороги этой зимой.

Глава 7. Проводник

Аэропорт

«Вот уж и ноябрь к концу… Хорошо хоть морозов таких нет, как в старые времена…»

Тимофей закончил утаптывать снег, осмотрелся. Вокруг молчаливой стеной стояла тайга. Низина, подлесок – густой, еловый, то что надо. Снега было пока не так много, но оно и к лучшему – дров быстрее наберут.

– Жерди нужны двухметровые. С десяток. Вот такой толщины, – он снял меховую рукавицу, показал пальцами. – Можно не шибко прямые, лишь бы не гнилые. Виктор Андреевич, это на вас. Возьмите топор и кого-нибудь в помощь. В ближней округе безопасно, но далеко, на всякий случай, не отходите…

– Нет, но зачем терять время? – снова воткнулся Филипп. – Отличная погода, никто не устал, не ранен… Ведь – рукой подать, даже по сугробам мы ещё засветло были бы на месте!

Тимофей медленно осмотрел его с ног до головы.

«Лет двадцать пять, зелёный совсем, но гонору! Говорят, он неплохо себя показал в конце октября, когда куроча по Нагорной шла. Девятерых из подъезда вывел… Силушки – пароход, вон и рюкзачище прёт самый тяжёлый. Но – из тех, что берут нахрапом. Бульдозер! Сколько таких полегло…»

– Мы не теряем время. Мы ждём правильного момента.

– А он ещё, типа, не наступил?

– Нет.

– А как мы узнаем, что он наступил? Сколько ждать? Час, два? Неделю?

– Я вам скажу. А сейчас делом займитесь. Дров нужно побольше, впереди ночь длинная…

– Но-о-очь!? Вы нас сутки тут держать собираетесь?

– Послушайте, мне заплатили за то, чтобы я безопасно вас провёл до места и обратно. Именно этим я занимаюсь. И в первую очередь – безопасно, а уже потом – до места. Вы полагаете, что лучше знаете, как это сделать? Сколько групп вы уже потеряли?

– Я не отрицаю вашего опыта! Вы человек известный! Но мы же должны понимать, что происходит? Нет? – он оглядывался на мужиков, ища поддержки.

– Нет.

– Как это?! Это что… Фит, подождите, вы не ответили!

Тимофей демонстративно отвернулся и пошёл к ближайшей ели: наломать сухих веточек на растопку.

Самое смешное заключалось в том, что Филипп был прав. Если бы Тимофей шёл один, то в аэропорту был бы уже часа через два. Но в этом вся проблема: их восьмеро!

Он давно убедился: чем больше народу, тем более непредсказуемо реагирует мир. А проводнику мало проблем с угадыванием ловушек, высматриванием тварей, так ещё приходится бегать за каждым неадекватом, который сам не знает чего в следующую секунду испугается и куда ломанётся…

Мужики притаранили жерди. Тщательно обстругав их, чтобы конденсат потом не капал с сучков, воткнули наклонно у края подготовленной площадки, связали с поперечиной и подпорками. Сверху накрыли полиэтиленом, слегка прижали лапником. Вышел отличный навес – отбойник. Под него – длинное бревно, чтобы сидеть. Можно было заняться костром.

– Но если мы планируем здесь ночевать, то где-то спать нужно будет! А тут места под навесом… – снова возник Филипп.

«Вот заноза!»

– Спать мы не будем. А будем сидеть и чаёк попивать. До утра.

Самый действенный способ хоть как-то нейтрализовать людей – утомить. Чтобы шагали потом послушно на автомате и не рыпались. Для этого он и нервировал их нарочно, злил…

Пара ударов кресалом, занялся берестяной трут, и вот побежали язычки пламени. Вскоре весело затрещали сучья, потянулся дымок, пробуждающий давние детские воспоминания. Мужики сгрудились вокруг, вытягивая руки к огню.

Тимофей подвинул к костру ещё одно брёвнышко, уселся, потом сказал:

– В общем, смотрите: эта балочка – он обвёл рукой – абсолютно безопасна. Метров на пятьдесят, может… Однако бдительность никогда не помешает. Я натопчу тропку вокруг, и будем по ней прогуливаться по очереди. За неё заходить не советую. Объясняю почему нельзя идти сейчас: в районе аэропорта – масса негативной энергии и соответственная обстановка. Днём терпимо, но мы попадём на место поздновато и легко можем проковыряться до темноты. И тогда – аллес, там и останемся. Далее: спать нельзя потому что… В общем – нельзя. Во время сна человек излучает альфа-ритмы, входя в резонанс с окружающей локацией, а нам это сейчас совсем ни к чему. Как-то так. Сейчас перекусить сварим горяченького… А, и последнее: если кто заметит что-нибудь подозрительное – панику не поднимаете, просто зовёте меня, ясно?

– Даже если белое марево или куроча?

– Куроча здесь в принципе невозможна, это лес. А если марево опустится, то какая разница… Всё равно всем тогда кирдык. Но, как я уже сказал, марева не будет, здесь безопасно. Кстати, рекомендую засветло по нужде сбегать.

– А ночью что?

– А ночью появится вероятность угодить в чужое дерьмо. Фил, не усложняйте и не нервируйте людей. Повторяю ещё раз: конкретно здесь вам ничего не грозит. Разве что психованный проводник с ружьём.

– Какой ещё проводник?

– Я. Шутка такая.

«Уф! Отболтался. Что за бредятина! Негативная энергия! Резонанс… Но – кажется, проглотили. Успокоятся, поверят, что это место действительно безопасное (на обратном пути это будет важно), за ночь – утомятся. К утру все будут заторможенные, если что и спровоцируют – проще разобраться будет. А с Филиппом, кажется, проясняется – парнишка боится темноты. Надо с ним ещё потолковать…»

***

Долгая ночь прошла спокойно. Вдалеке что-то скрипело пару раз, к счастью, недолго, не успели испугаться… Примораживало. К концу зимы в Сибири такая погода мнится чуть ли не жарой, но в ноябре когда за двадцать – становится зябковато. Спасал костёр и правильная одежда. Сидели, пили крепкий чай вприкуску с рафинадом и душистым чёрным Уханским хлебом, вспоминали прошлую жизнь. Прошло каких-то три месяца, а словно – десять лет…

После лёгкого завтрака Виктор Андреевич отозвал Фита в сторонку. Тому он с самого начала показался хорошим мужиком: головастый, вдумчивый. Иногда излишне эмоциональный, но отходчивый, лёгкий. Без камней за пазухой.

– Уважаемый, мне один вопрос покою не даёт. Ночь уже прошла, поделитесь всё-же тайной: почему мы не спали? Ну, ведь, – Виктор Андреевич склонился ближе, – бред про резонанс альфа-ритмов, это же для детсадовцев!

Тимофей ухмыльнулся:

– Но сработало же! Понимаете… – он помолчал, оформляя мысль. – Вот если я вам скажу не думать про лимон? Жёлтый такой, сочный, пахучий… Не думайте!

Виктор Андреевич сглотнул.

– С коньячком бы…

– То-то и оно. Многие слова вызывают слишком яркие образы и ненужные ассоциации. И их трудно выкинуть из головы. А мне нужно, чтобы вы как можно меньше думали про всякую хрень. Думайте про альфа-ритмы, это ни к чему не обязывает. А бессонная ночь здорово тому способствует…

Собрались быстро, осмотрелись, построились. Только-только начало светать, чёрное небо приобрело сине-серый оттенок. Начало дня обещало быть ясным.

– Возьмём левее, где-то здесь должна быть просека. Когда-то мы за грибами сюда ходили…

Заскрипел снег, захрустели палые ветки.

Минут через двадцать впереди показалась прогалина: действительно, просека. От ЛЭП теперь мало что осталось, тянули её много лет назад, ещё когда аэропорт был маленький и деревянный, позже проложили другую линию: основательную, на металлических опорах, а эта год за годом потихоньку зарастала осиной и шиповником.

Фит поднял растопыренную ладонь, сжал в кулак. Знак: замереть и слушать.

Он начал священнодействовать: сначала долго смотрел на стрелку компаса: не начнёт ли дёргаться. Нет, указывает ровно на север. Потом опустился на колени и щекой стал касаться тонких ветвей молодых берёзок: если бы мимо проходила напруга, на ветках остался бы небольшой заряд, который можно было бы почувствовать. Как и ожидалось: чисто. Но лучше перебдеть, чем недобдеть, как говорится. Он порылся в кармане рюкзака, достал две гайки с серпантином – специальные, для всякой электрической фигни. Швырнул в одну сторону, в другую: далеко, насколько хватало сил… Тихо.

Когда город стал превращаться в чёртов карнавал, «Пикник на обочине» не мог не прийти в голову! Первое время даже мальчишки играли в сталкеров и бегали по улицам с этими гайками… Толку от них было, как правило, немного. Город был куда хитрее «Зоны» из повести Стругацких: когда он готовил новую ловушку, он делал это мастерски: гайки тут вряд ли могли помочь. Книжная Зона – просто свалка опасных и загадочных вещиц и сущностей, а Город… Он умён. Он внимательно следит за тобой, читает твои мысли и страхи. Ждёт, когда ты позволишь себя убить и сам подскажешь, как это лучше сделать…

Но в некоторых случаях гайки всё-таки были полезны. Взять ту же напругу – странное электрическое создание, что-то вроде червеобразного сгустка электромагнитного поля с потенциалом в несколько сот тысяч вольт. Столкнуться с ней – всё равно, что попасть под оборвавшийся провод ЛЭП-500! Но визуально обнаружить невидимую заразу почти нереально, да и простая гайка с тряпочкой вряд ли поможет, а вот серпантин на лавсановой основе в поле напруги моментально вспыхивает, оставляя заметный след…

– Пошли, – негромко скомандовал он.

По просеке идти было не в пример проще. Тимофей почти уверился, что никакие неприятности их пока не ждут, но продолжал на всякий случай (и чтобы произвести впечатление) кидать гайку, поднимая её и швыряя дальше. Теоретически поблизости ещё могли быть обычные волки, но те звери умные и к такой большой группе не сунутся. Ну а разнообразные мутанты и неведомые твари вряд ли добрались бы сюда – слишком далеко от Города.

На место вышли к обеду. О приближении стало известно загодя: небо затянуло серой мутью, опускающейся всё ниже, ещё похолодало, психическое давление усилилось, лица у всех помрачнели. В ушах негромко, но противно засвистело: предвестник зуды. Такой тонкий мерзкий свист, который раздаётся прямо в голове, и от которого не спастись, даже заткнув уши… Остановились на краю леса. Впереди расстилалось большое поле, а за ним в просвете между деревьями виделись руины аэропорта.

Разруха там началась задолго до Сдвига, несколько лет назад, когда аэропорт был заброшен. Здания как-то очень быстро обветшали и развалились, Дома не живут без людей! Они умирают, понимая, что никому больше не нужны…

Виктор Андреевич и Фит устроили совещание: как действовать дальше. В развалинах делать было нечего, оттуда всё сколько-нибудь полезное, вплоть до бетонных плит-перекрытий было вывезено уже давно. Но у восточного конца полосы ютилась пара вагончиков, поставленных лесной охраной, чьи кукурузники время от времени всё-таки летали в последние годы. Куда подевались самолёты, никто не знал, но где-то поблизости ещё должна была стоять цистерна с керосином.

Развернув карту, обсудили маршрут. Первым порывом было – просто идти по дороге. Тимофей, однако, сразу наложил вето.

Виктор Андреевич непонимающе спросил:

– Но, Фит! Разве опасность не везде одинакова? Сэкономим время, силы…

– Настоящие герои всегда идут в обход! А если серьёзно, то, – он оглянулся на мужиков, дежуривших в отдалении, и понизил голос, – я вам поведаю важный секрет: в аэропорту ещё месяц назад, возможно, вообще не было никаких опасностей. Они начали появляться только после того, как у кого-то возникла мысль туда наведаться. Город – читает наши мысли и реагирует таким вот образом. Вас восемь человек, и каждый сложил в голове какое-то представление о том, как пробраться к этой бочке. А Город, я вас уверяю, учёл это, придумал, как нас встретить и сейчас, ухмыляясь, ждёт. Поэтому самый безопасный путь – тот, который никому и в голову не мог прийти. Понимаете?

– Но, получается, он отреагирует на любую нашу задумку?

– Да. Но видите ли… Вы не замечали, что он не всегда отвечает негативом? У нас на «Четыре-восемь» до сих пор есть горячая вода! Думаете – по чистой случайности? Вряд ли. Как-то оно связано с нами… А шуглики? Сколько людей завернуло бы ласты с голода, если бы вовремя не появились эти тварёныши? Поэтому мы с вами попытаемся принять правильное решение. И сделаем всё, чтобы о нём не узнали такие неуравновешенные ребята как Филипп. Это может быть нечестно выглядит, но в конечном итоге… Понимаете?

Решили обойти аэродром справа, мимо фермы. Поле, две лесополосы, а там… видно будет.

Оказалось, что фермерская усадьба лежит в руинах.

Зыбь. В городе было несколько участков, где поверхность земли вспучивалась и ходила волнами. На Школьной эта качка продолжалась почти месяц, прежде чем в конце концов успокоилось. Но там дома на сваях, вбитых глубоко в землю, и колыхания асфальта мало на них сказывались, фермерский же особнячок превратился просто в груды кирпича, вздымающиеся и опадающие в такт дыханию земли.

Большое бесснежное пятно зыби лежало прямо на пути. Обходить – лишних полкилометра… А напрямую – двести шагов.

– Идти быстро, след в след. Не останавливаться!

Тим первый шагнул на «живую» землю. По ней вполне можно было передвигаться, главное не тормозить.

Сначала он шёл по прямой, но от разрушенных зданий решил взять подальше: что-то там неприятно поблёскивало и внушало беспокойство.

Передние были уже за пятном, у самого леса, когда сзади раздался крик, а вслед за ним – автоматная очередь. Обернувшись, он увидел, как Алекс, шедший замыкающим, опустился на колено, чтобы не уйти в землю, и лупит короткими очередями куда-то в поле.

По замёрзшей гуляющей туда-сюда пашне то показываясь на поверхности земли, то снова погружаясь, словно дельфины по волнам, приближались шесть или семь довольно крупных созданий с пятнистыми бело-коричневыми спинами.

Существа двигались стремительно, а качающаяся опора явно не способствовала меткости, Алекс безбожно мазал.

Интуиция говорила Тимофею, что твари, безусловно, опасные, но лично для себя он почему-то угрозы не ощущал.

«Что-то не так… Зыбь!»

– Алекс, бегом сюда! Все быстро с зыби!

Он прицелился, но не стрелял пока, провожая мушкой неведомого зверя. Далековато; выстрел был только один: понадеявшись на калаши мужиков, он зарядил верхний ствол дробью на шуглика. Эту же ныряющую тварь толщиной в хорошее бревно мелкая дробь только разозлила бы. Да и своих можно было зацепить.

Алекс не сразу расслышал крики, и когда бросился бежать, казалось, было уже поздно. Сапоги вязли, мешали автомат с рюкзаком: не до спринта.

Тим махнул рукой мужикам: дальше, дальше! Снова прицелился, и когда бурая спина показалась уже у самых ног Алекса – выстрелил.

Удачно! Тварь словно утонула в земле. Это дало полторы спасительные секунды. Алекс вылетел на берег. Одно из созданий в пылу погони вынырнуло из зыби и прыгнуло вслед. Тимофей успел рассмотреть зверюгу: что-то вроде толстой щуки без плавников. Выбора не оставалось, он пальнул со второго ствола.

Вряд ли то, что последовало затем, было вызвано этим выстрелом; дробь могла только чуть притормозить этот снаряд… До Алекса чудище не долетело, упало на землю и рвануло! Полыхнуло так, что вспышку, наверное, видно было и за километр. Раздался оглушительный грохот, взметнулась земля, камни…

Тимофей зажмурился, инстинктивно загораживаясь ладонями. Если бы была хоть одна лишняя секунда, он бы подумал, что всё, конец. Когда в десяти метрах от тебя взрывается мощный фугас, продолжение обычно не следует…

Очухались минут через пять. Алекс был жив, только контужен: из левого уха текла кровь. Вообще-то это было странно. Взрыв был как от танкового выстрела, а Алекс находился от него в каком-то метре. Да и Тимофею должно было не поздоровиться… Однако оказалось, что он и вовсе невредим.

Первым делом он попытался высмотреть оставшихся тварей, однако тех и след простыл. Он подбежал к Алексу, закинул мешающуюся двустволку за спину, помог подняться. Остальные скучились чуть поодаль на взгорочке. На их лицах застыло непонимание и изумление.

– Как вы это сделали?

– Что именно? – Тим совершенно не помнил, что произошло после вспышки.

– Взрыв… – Виктор Андреевич неопределённо помахал рукой. – Вы его… Погасили, что ли?

– Я-то при чём тут? Аномалия, мало ли…

Виктор Андреевич покачал головой, но промолчал. Видимо, решил, что Фит снова чего-то темнит. Что случилось на самом деле, никто так и не понял. На обратной дороге, однако, когда они вновь остановились в знакомой уже ложбинке, мужики рассказали, как всё выглядело со стороны…

Взрыв прогремел, как только тварь коснулась земли, и это был настоящий взрыв, как от бомбы, кто-то даже почувствовал, как его сбивает раскалённой волной, а вокруг свистят смертоносные осколки. Алекс вообще едва не растворился в той вспышке, но… внезапно в долю секунды всё словно отмоталось назад, тварь опять рванула, но на этот раз как-то не по-настоящему, что ли… Да ведь даже воронки не осталось!

А Виктор Андреевич утверждал, что когда шарахнуло, Фит, стоявший чуть в стороне, отбросил ружьё, взмахнул руками и вдруг замерцал странно, словно голограмма… А потом уже – второй взрыв, и всё смешалось, так что и не разобрать что за чем. Слишком быстро всё произошло. Но как же тогда получилось, что выброшенное ружьё снова оказалось у Фита на груди, на ремне? Сошлись на том, что всё это – происки инопланетян, или кто там всю эту кашу заварил.

На привале

Несколько дней похода, зыбь, неведомые твари, загадочные взрывы, а потом трёхчасовая мука с переливанием керосина в бочки и канистры под выворачивающий мозги наизнанку визг разошедшейся зуды… Приключения здорово сплотили команду, даже Филипп не казался теперь таким уж невыносимым. В эту ночь Фит разрешил ребятам немножко покемарить – по очереди, по двое. Сам он в походах никогда не спал, боялся: что-нибудь выйдет из-под контроля. Смешно, конечно, – что он может контролировать в этом безумном мире?