Мирай Тойота рассказывает о своем конце

Мирай сам смеялся, утирая рукавом щегольского пиджака свои слезы и сопли, и все прошедшие Дни рождения теперь казались ему каким-то призрачным туманом. Торт, который подарили ему Кирияма-сан и Харетересу-сан, был самым вкусным из всех, что ему когда-либо доводилось пробовать. В нем было много взбитых сливок, тонкий ванильный бисквит, пропитанный сиропом, густая прослойка из фруктового джема, щедрые слои нежного персика, сочной клубники и мясистого киви. Каждый кусочек был слаще предыдущего и просто таял во рту. Вот уж чего Мирай Тойота меньше всего ожидал от своих жестокосердых начальников!

– Что ж, в таком случае, чтобы с тобой ничего не приключилось, я разрешаю тебе весь день просидеть за компьютером, рассматривая фотки крутых тачек, и ничего полезного не делать, – сказал Юки, облизывая ложку. – Хотя ты и так, в основном, только этим и занимаешься.

– Боюсь, самое страшное со мной сегодня уже случилось, – огрызнулся Мирай, с удовольствием поедая свой кусок торта. – Я увидел Вас, Кирияма-сан. Уверен, что хуже уже не будет.

Юки указал пальцем на остатки торта.

– Сейчас это будет у тебя на голове!

– Это его день, Кирияма, ему сегодня можно все, – засмеялся Мартин и очень элегантно отправил в рот взбитый крем на кончике десертной ложки.

Мирай снова прослезился – наконец-то он почувствовал себя самым важным человеком на планете!

А потом случилось ЭТО. Ближе к обеду позвонили из Киото…

– Ну блин, так и знал! – захныкал Мирай, спускаясь с небес на землю, где до него и его Дня рождения никому не было дела.

Мартин и Юки были в нешуточной панике и наспех отдавали последние распоряжения, прежде чем отправиться в Киото оценивать масштабы катастрофы и устранять ее последствия.

– А Сахарка на кого оставим?! – вдруг схватился за голову Юки. – Рейджи же по субботам родителей навещает! Неловко будет просить ее отменять личные дела из-за нас!

– Мирая?.. – предложил осунувшийся и растерянный Мартин после короткого раздумья.

– Ты уверен? – нахмурился Юки. – Сахарок у нас мальчик впечатлительный. Как бы Мирай не наболтал ему того, что может его шокировать…

– А мы его проинструктируем. Если честно, Мирай меня беспокоит гораздо меньше, чем Заяц. Он же спустит бедного парня с лестницы быстрее, чем Мирай успеет представиться.

Таким образом, Мираю не дали спокойно просидеть за компьютером весь день, чтобы с ним ничего не приключилось, и снова вызвали к начальству.

– У тебя есть планы на вечер, Мирай? – спросил Юки.

– Мой ответ зависит от того, что Вы собираетесь мне предложить, Кирияма-сан.

И тогда на арену вышел Мартин, который предложил ему щедрое вознаграждение за то, чтобы он побыл нянькой для его племянника до понедельника.

– У меня распланирована каждая секунда! – тут же запротестовал Мирай, склонившись в извиняющемся сайкейрее. – Я плохо лажу с детьми и настоятельно рекомендую Вам не доверять ребенка индивидам вроде меня! Нижайше прошу прощения!

– Ребенку девятнадцать лет, – осторожно уточнил Мартин.

– Э?! – охренел Мирай, вскинув голову. – Так он уже здоровый взрослый конь, зачем за ним присматривать? Или это такой подарок на День рождения? Заплатить мне за то, что я с ним пересплю?

Юки тут же вспыхнул и бросился через стол, целясь схватить Мирая за волосы.

– Только попробуй тронуть нашего нежного невинного Сахарка, похотливое животное! Он чист, как роза, и если ты этим воспользуешься, я просто не знаю, что с тобой сделаю!

– Чист, как роза?.. В девятнадцать лет-то?! – обалдел Мирай.

– Скажем так, у него небольшие проблемы с психикой, – терпеливо пояснил Мартин.

– А, ну теперь понятно, почему он до сих пор чист, как роза…

– В четырнадцать лет он стал свидетелем убийства собственных родителей и прикончил одного из нападавших хоккейным коньком. Его самого чуть не убили, и он утверждает, что нападавшие были японцами. Мне некогда было разбираться с их национальной принадлежностью, но на всякий случай ты должен это знать…

– Марти, ты уверен?.. – побледнел Юки, уставившись на товарища.

Мартин, не переставая глядеть на ошалевшего Мирая, еле заметно кивнул и продолжил:

– Я устроил его в манчестерский детдом, но через год он попытался оттуда удрать и по дороге грабанул некоего джентльмена, из-за чего его упекли в борстал. Это что-то среднее между интернатом и колонией для малолетних преступников. Там тоже что-то произошло, и он кого-то грохнул. Когда ему исполнилось восемнадцать, я забрал его в Токио и устроил в аэрокосмическую академию. Через две недели он чуть не убил отверткой своего одногруппника. Его мозг как-то там блокируется в стрессовой ситуации, и он конкретно звереет, когда перенервничает, а потом не помнит, что делал, поэтому его не следует оставлять одного надолго.

Мирай, чувствуя, как по позвонкам пробежал холодок, с трудом протолкнул застрявший в горле комок.

– Слушайте, это, конечно, чертовски заманчивое предложение, но можно я все-таки откажусь? – пробормотал он одними губами.

– Мирай, будь я уверен, что это небезопасно, я бы не стал тебя о таком просить. После того индицента с одногруппником он прошел лечение в психиатрической клинике и с тех пор пребывает в стабильном состоянии. Он сам далеко не в восторге от своего отклонения, поэтому исправно принимает лекарства и старается контролировать свои приступы агрессии. В целом, он неплохой мальчик и ведет себя не лучше и не хуже, чем любой неуравновешенный тинейджер. Твоя задача – просто проследить за его поведением, и если он вдруг начнет вести себя необычно, накачать успокоительным и сообщить об этом мне или Юки.

– Или, на крайний случай, моей фиктивной женушке, – вставил Юки. – Она его лечащий врач. Примчится и быстренько всадит ему укол.

– Ну, так что? Справишься?

Мирай серьезно призадумался.

– Ну… Если Вы так просите, Харетересу-сан… В конце-концов, я – взрослый двадцатисемилетний парень с шестнадцатисантиметровым членом… Думаю, у меня получится справиться с тинейджером…

Мартин еле заметно поперхнулся воздухом. Юки закатил глаза.

– Впечатляет, но сделай, пожалуйста, одолжение, держи свой агрегат при себе! – сказал он. – И чтобы никаких пьянок и никаких гулянок, не говоря уже об оргиях!

– Я не настолько низко пал, чтобы развращать больного ребенка! – оскорбился Мирай. – Я вообще детей на дух не переношу!

– Кстати, должен предупредить, что он не любит посторонних, – вспомнил Мартин. – Поэтому вероятность того, что он просто наговорит тебе гадостей и выставит вон, составляет девяносто пять процентов. Но в любом случае я заплачу тебе за хлопоты. Спасибо, что не отказал.

– Мы доверяем тебе самое дорогое, что у нас есть, Мирай, – сказал Юки на полном серьезе.

Присяжные дамы и господа! Видит Бог, я этого не хотел! Я был против! Я считал, что это самая неудачная затея в истории «Глории», и честно пытался воззвать к разуму моих полоумных начальников! Плевать я хотел на их деньги и на прочие привилегии! Я не хотел связываться с малолетним психованным бандитом, который убивает людей отвертками! Но я согласился – по той простой причине, что мне искренне не хотелось бросать этих ящеров в столь трудную минуту. Они всецело мне доверяли, они настаивали на своем доверии! И я буду благодарить их за это по гроб жизни, которая кардинально изменилась в тот момент, когда Мирай Тойота, взрослый двадцатисемилетний парень с двадцатисантиметровым членом, переступил порог квартиры Харетересу-сана и его племянника Куруто!

Мирай Тойота – домашний стилист

В следующее воскресенье квартира Хартлессов была переполнена народом, сигаретным дымом и лютым джей-роком. Пока Мирай в фартучке парикмахера делал мелирование Акуме, Гин сидел с покрытой целлофановым пакетом головой, густо намазанной осветлителем, а Кицуне красил губы Курту фиолетовой помадой, одолженной у Мирая. У последнего тоже были фиолетовые губы, а еще яркий макияж одного глаза и небрежный пучок на голове, заколотый каким-то огромным, безвкусным, но определенно дорогим брендовым крабом для волос. На одной руке был напульсник, подаренный Куртом, на другой – объемная женская резинка для волос.

– Скажите же, я похож на профессионального стилиста! – смеялся Мирай два часа назад, красуясь и наслаждаясь видом самого себя.

– Я бы сказал, на кого ты похож, да не хочу выражаться при детях, – ответил Юки, прислонившись к стене, куря сигарету и красноречиво давая понять, что следит за каждым его действием.

– Это просто какой-то кошмар! – всплеснул руками Мирай. – На работе начальство, в выходные начальство! Никуда от вас не денешься!

– Снежок, а как насчет отвалить? – рыкнул на Юки Курт. Сегодня он был в эффектной рокерской футболке Мартина и увешан панковской бижутерией, да и вел себя в разы раскованнее, чем в прошлые выходные. – Тут как бы молодежь развлекается.

– Вот, значит, как, – с осуждением, хотя и несерьезным, прищурился Юки. – Значит, неделю назад было «no Yuki, no party» (*Нет Юки, нет вечеринки (англ.)), а теперь у вас есть этот разукрашенный прощелыга и Юки может отвалить.

– Неправда, Юки-сан! – в унисон заголосили Гин, Акума и Кицуне. – Зачем ты так с Юки-саном, Куруто?!

– Да он же шутит! – вмешался Мирай в своей непринужденной легкой манере, чтобы сохранить мир и гармонию на Земле. – Правда, Куруто?

– Нифига! – отозвался тот.

– Он шутит, Кирияма-сан! – настаивал Мирай, а затем подлетел к Юки и начал умасливать его, трогая волосы. – Давайте укладку поправлю.

– Не тронь меня, проныра, – ответил Юки с напускным неудовольствием, на деле даже не собираясь его прогонять.

– Вы правы, Кирияма-сан, Вам не нужно ничего поправлять, Вы идеальны! – Мирай отдернул руки и сложил их вместе, глядя на начальника огромными блестящими глазами, полными заискивающего восторга. – Я бы изменил только одну-единственную вещь – вернулся в прошлое на много-много лет назад и попросил Вашу маму сделать на Вас аборт!

– Ты у меня дождешься! – рявкнул Юки, подцепив горсть чипсов с тарелки для закусок, и запустил ею в Мирая.

Тот, притворяясь, что дико испугался, забавно распищался и убежал.

– Раз молодежь не умеет себя вести, я это конфискую, – сказал Юки и забрал раскуренный бонг.

– Нечестно! – возмутился Мирай.

– У меня есть, что покурить, – успокоил его Курт и показал коробку с электронными сигаретами.

– Ах ты, негодный мальчишка! – поиграл бровями Мирай и вытянул одну.

Курт заметил в его волосах застрявшую чипсину, вытянул ее и отправил себе в рот. Мирай немного подавился дымом.

– С ума сойти, – сказал Юки, когда пришел на кухню и передал бонг Мартину. – Этот прощелыга с твоим племянничком – та еще банда. Они друг за друга заступаются!

– Ты так думаешь? – вскинул бровь Мартин и затянулся трубкой.

– Мне кажется, Мирай-сан очень положительно влияет на Куруто, – вмешалась Рейджи, отвернувшись от плиты, все еще красная от волнения и невероятно счастливая. Два часа назад с легкой руки Мирая у нее появилась новая прическа – аккуратная челка и усеченные до половины лица пряди по бокам, которые скинули ей пять лет и немного скрыли полноту щек. – В присутствии Мирая-сана он старается вести себя учтиво и тщательно следит за языком.

– Видимо, сегодня не тот день, – пожаловался Юки. – Сахарок то и дело пытается вывести меня из себя!

– Это потому что ты постоянно дергаешь Мирая, – сказал Мартин, попыхивая трубкой. – Ты же знаешь, Заяц глотку перегрызет за тех, кто ему нравится.

– Как бы он ему слишком не понравился! – возразил Юки и протянул руки за бонгом. – Ты посмотри, чему он детей учит! Нахватаются еще от него всякого!

Мартин с улыбкой закатил глаза.

– Это просто легкая курительная смесь, от которой точно такие же ощущения, как если бы ты выпил крепкого чая.

– А косметика?!

– Он просто помогает парням найти свой стиль. Они молоды, эксперименты с внешностью пойдут им только на пользу. «Глории», кстати, тоже не помешал бы свой фирменный стилист, а то компания мирового уровня, а сотрудники выглядят как черте что и сверху бантик, особенно технари. Может, введем такую должность и заставим Мирая работать в перерывах между ЕГО клиентами? Зарплату он от нас, правда, тоже потребует двойную…

Юки подавился дымом.

– Ага! А может, сразу переформируем «Глорию» в международный бизнес-бордель? Тогда у Мирая сразу работы выше крыши появится.

– Между прочим, он мне очень помог, пока тебя не было, – улыбнулся Мартин с легкой укоризной. – Не парень, а метеор. За час обежал все сектора и позвонил в Осаку, пока я договаривался с Йокогамой о перенаправлении заказов. Помогал мне обзванивать склады и заказывать комплектующие. Мне кажется, у него просто талант делать все одновременно. Вроде, был в административном секторе, а мне звонят из технического и говорят, что только что у них был Мирай Тойота, передал мои поручения и им нужно кое-что уточнить. Мне понадобилось что-то в секторе маркетинга. Звоню в технический, чтобы отправили Мирая ко мне – в техническом его уже нет! Спрашиваю, где видели. Говорят, в секторе продаж. Звоню туда – он оттуда улетел буквально две минуты назад. Прибегает Аи-тян, говорит, что из Дублина по электронке прислали документы и требуют срочного ответа, нужен переводчик, где Мирай? А Мирай везде! В итоге, он по собственной инициативе предложил звонить ему сразу на мобильный.

Юки тепло улыбнулся.

– Ты полагаешься на него, как на самого себя, Марти.

Метаморфозы в поведении Курта в присутствии Мирая заметили даже его друзья. Курт принес им пакетики с орехами. Если в Гина, Кицуне и особенно Акуму он запустил их, как заправской питчер, даже не особо заботясь, смогут ли они это поймать, то Мираю он передал пакетик спокойно и по-человечески и даже сказал при этом что-то вежливое. Мирай прижал пакетик груди и раскланялся, рассыпаясь в благодарностях.

– Ну что, все мои карты подсмотрели, пока я на кухню ходил? – спросил Курт, усаживаясь на свое место за котацу, где они впятером играли в какую-то настольную игру, чтобы скоротать время ожидания, пока подействует краска для волос.

– Ты в любом случае проигрываешь, потому что у меня четыре туза, – поддел его Мирай.

– Так нечестно! – взвыл Акума, сбросив карты. – Дурацкая игра!

– Давайте теперь в мою поиграем, – предложил Гин, доставая из кармана колоду карт. – Это карточная игра «Угадай блюдо зарубежной кухни»…

– Ой, как миленько! С рецептами? – тут же встрепенулся Мирай.

– Нет, но их можно легко найти в интернете, я уже пробовал. Некоторые даже готовил.

– Получилось? – поинтересовался Кицуне.

– Да, это очень увлекательно.

– Ки, – вдруг сказал Курт, глядя на его прибранную в фольгу прядь волос, – а у тебя сейчас волосы не выпадут? Ты уже больше получаса краску держишь.

– И правда. Может, пора уже смыть? Волосы у меня все равно обесцвечены, поэтому цвет должен схватиться быстро. Как ты думаешь, старший братик Мирай?

– Мирай, ему уже пора краску смывать или еще подождать?

Но Мирая уже и след простыл.

– Куда делся?! Только что же здесь был! – вякнул ошалевший Курт.

Мурлыканье дорогой пропажи тут же послышалось из кухни:

– Рейджи-сан, а что это Вы такое вкусное готовите? Мы как раз в игру про еду играем.

Мирай, действительно, околачивался там, положив руки Рейджи на плечи и с любопытством заглядывая в миску с тестом, которое она замешивала.

– Я хочу испечь морковный торт без сахара, Мирай-сан, – ответила она воодушевленно. – Раз уж мы оба так любим торты, нам необязательно от них отказываться, правда? Просто можно делать их менее калорийными. Например, использовать сладкие овощи, фрукты и ягоды вместо сахара, а вместо сливок – йогурт.

– Вы просто гений, Рейджи-сан!

– Охренеть, он уже на кухне! – засмеялся Курт, да так по-доброму, что его друзья просто не поверили своим глазам и ушам.

– Вы с ним очень подружились, Куруто, – не мог не заметить Кицуне. – Ты так учтиво себя ведешь при нем.

– Правда? – искренне удивился Курт. – Я как-то не замечал. Ну, наверное, он старше, вот я и стараюсь держать себя в руках. Старших же нужно уважать, все дела.

– Серьезно, что ли? – вскинул бровь Акума. – Выходит, на Юки-сана и Марутина-сана это правило не распространяется?

– Ну конечно, нет! – вспыхнул Курт. – Этих старпёров я знаю всю жизнь, а Мирая всего неделю! А еще… – он рискнул признаться и, наклонившись к столу, произнес заговорщицким шепотом: – Он охренеть как похож на девушку…

– И что в этом такого? – сказал Гин, тоже наклоняясь к нему и переходя на шепот. – В Японии много женственных парней, в этом нет ничего ненормального. В каждом человеке есть и мужское, и женское начало.

– Да не в этом дело! Просто у нас в Манчестере не принято обращаться с девушками грубо, поэтому мне неловко при нем материться и откалывать дурацкие шуточки!

Руки Мирая с ногтями цвета темно-зеленой травы тяжело упали ему на плечи и чуть не заставили скончаться от разрыва сердца.

– О чем шепчетесь? У вас какие-то секреты? – мурлыкнул Мирай.

– Ты уже здесь! – закричал Курт, вцепившись в свою футболку на груди. – Когда ты пришел?! Ты что, телепортом пользуешься?!

– Нет, я просто сбегал по-быстрому на кухню, чтобы выбросить мусор, а там Рейджи-сан готовит обалденный морковный торт… – Мирай сел на свое место, и тут Курт увидел, что он весь в муке.

– Ты что, еще и тесто ей помешать успел?

– Чуть-чуть. Чтобы она разрешила мне облизать миску после того, как выльет тесто в форму.

– А потом на право облизывать миску посягнул Снежок, и вы устроили бойню мукой?

– Э?

Не утруждая себя объяснениями, Курт принялся отряхивать Мирая от муки: плечи, спину, волосы, даже провел пальцами по щекам и по лбу, потому что они тоже каким-то образом оказались испачканы.

– Руки облизывать не буду, даже не ждите, – сказал Курт, когда закончил с этим неблагодарным делом – отряхивать Мирая от муки, в которую он наверняка снова вляпается, когда пойдет на кухню в очередной раз.

– Что ты имеешь в виду? – удивленно спросили его.

– Ну, как в ваших мультиках и дорамах… Кто-нибудь жрет, как свинья, и пачкает рожу едой, особенно кремом от торта, а кто-нибудь другой стирает это пальцем и облизывает, и это типа романтика.

– Ты осторожнее наши мультики и дорамы смотри, а то еще научишься крайним случаям неадекватного поведения! – захохотал Мирай.

– Да вообще! – яростно согласился Курт. – Ки, я посмотрел ту дораму, которую ты мне советовал! Я правильно понимаю, что героиня сказала своему парню убить себя, чтобы доказать свою любовь? Он сиганул с крыши и кердыкнулся, а она потом ходила страдала и строила из себя дебилку, которая даже не могла сказать «доброе утро», когда с ней здоровались, как с нормальным человеком?

– Совершенно верно! – закивал Кицуне.

– Ну офигеть! А ее еще все жалели! Как же меня бесят ваши мультики и сериалы! «Я очень тебя люблю и любила всю жизнь, поэтому хочу, чтобы ты достался моей лучшей подруге». Или: «Я ненавидела своего сына, но я любила его». Это, блин, как?! Или в героя летит автоматная очередь, а он в это время выясняет отношения с телкой, и она ему такая: «Все будет хорошо, ты справишься!», а он ей: «Да, мать его, я не сдамся!» И так минут десять! За то время, пока они болтают, целую армию расстрелять можно! Где логика вообще?

– Не забывай еще про невинных девушек в коротеньких юбках, – сказал Акума, – которые сначала схватят парня за член, а потом бьют его по морде, обзывают извращенцем и убегают в слезах, треся сиськами.

– О, это вообще классика по-японски! Или когда девочка после изнасилования вместо того, чтобы пойти в полицию или больницу, идет жаловаться к физруку-извращенцу! Без обид, конечно, но такой дичи, как в вашей стране, я еще нигде не видел!

– Ты, кроме нашей страны, нигде и не был, – напомнил Кицуне.

– А, точно, – осекся Курт, потирая затылок.

Мирай тем временем пялился в потолок, а точнее, на плафон приглушенного светильника, который висел аккурат над котацу.

– Если повесить на него что-нибудь красное, будет похоже на китайский ресторан, где курят опиум, и мы можем представить, что мы в Китае, – сказал он.

Глупо предполагать, что в гостиной Хартлессов нашелся хотя бы один человек, который сказал, что это самая безумная идея, которую он когда-либо слышал. Когда Гин и Кицуне прискакали на кухню за свободными стульями, а Акума выклянчил у Рейджи ее красный шифоновый палантин, Мартин и Юки решили сходить проверить, что несносный молодняк затеял на этот раз. Так они увидели Курта, исполняющего смертельный номер, стоя на составленных друг на друга стульях и пытаясь нацепить на плафон палантин Рейджи. Мирай подстраховывал его, чтобы тот не сверзился, и давал указания, как с умом повесить палантин.

– Он же боится высоты! – ахнул Мартин, схватившись за волосы и бледнея.

– Идеально! Теперь слезай скорее, пока не убился! – велел Мирай.

Курта немного повело в сторону, но он устоял. Мирай нетерпеливо протянул к нему руки и помог слезть, как маленькому ребенку.

– Что это вы тут устроили, бандиты? – строго спросил Юки.

– У нас китайский ресторан, где курят опиум! – отчитался Акума.

Юки осмотрелся по сторонам. Гостиная, действительно налилась непристойным красным светом, а в тяжелом воздухе расплывались потоки сигаретного дыма. Молодняк во главе с Мираем был разукрашен, как непотребные девки, еще и какой-то рок-педераст из колонки тянул свою заунывную песенку под электрогитару.

– Больше смахивает на китайский бордель, – вынес свою оценку Юки.

– Учти, ты сам это сказал, – шепнул ему Мартин. – Они хотели просто ресторан с опиумом.

Однако Акуме идея генерального директора «Глории» пришлась по вкусу, и он заорал, раскинув руки:

– Давайте позовем шлюх!

Как это Юки умудрился промолчать и не брякнуть, что одна профессиональная шлюха среди них уже есть?

А Мирай схватил Акуму за ухо и поволок в ванную, жюря на ходу:

– А самые озабоченные сейчас пойдут смывать краску и заодно вымоют рот с мылом!

– Прости, старший братик Мирай, я больше не буду! – верещал Акума.

Когда с новыми прическами Гина и Акумы было покончено, морковный торт без сахара испечен, а Рейджи – опять уболтана Мираем остаться и поужинать вместе со всеми, началась теплая болтовня и безобидные шутки, словно за расстеленной в гостиной скатертью (потому что разместить за миниатюрным хозяйским столом и котацу восьмерых человек было проблематично) не было ни взрослых, ни подростков, ни начальников, ни подчиненных, ни хозяев, ни гостей, ни мужчин, ни женщин. Они все были… «Одной семьей», – почему-то пронеслось у Мирая в голове, хотя он прекрасно понимал, как глупо это звучит: родственниками здесь были только Мартин и Курт, и то они были чужих кровей. Однако вокруг этой многолюдной компании витала атмосфера, доселе незнакомая Мираю, которому не очень повезло с семьей, а от универских посиделок с друзьями остались только смутные смрадные воспоминания. Здесь он чувствовал себя… как дома. Он даже обнимался с Юки, который снова сказал ему какую-то колкость, а Мирай сделал вид, что обиделся, а старый хитрый ящер с собачьей мордой начал подлизываться и щекотать его под ребра. Разумеется, Мирай не стал долго дуться и тут же его простил.

А Юки, в свою очередь, выпуская бесноватого переводчика «Глории» из своих проницательных лап, не мог не ощутить, что тот снова, как намагниченный, потянулся в противоположную сторону. Потому что по другую руку Мирая сидел Курт, который, в свою очередь, становился активно-агрессивным всякий раз, когда Юки пытался уколоть подчиненного. Племянничек Мартина и так-то был не самым милым юношей и иногда осыпал Юки такими гадостями, о которых даже Мартин слыхом не слыхивал, а когда дело доходило до оскорблений в адрес Мирая, даже шуточных, Курт щетинился самым неприкрытым образом. А хитрец Мирай тут же начинал его выгораживать и убеждал всех и вся, что «ребенок просто пошутил». «Что же вы, дьяволята, задумали?» – думал Юки, с покровительственной улыбкой наблюдая за тем, как Курт и Мирай снова склонились клювик к клювику и начали о чем-то шептаться.

Присяжные дамы и господа! Я не знаю, что со мной происходит, но, кажется, меня куда-то засасывает…

Мирай Тойота – редкая птица

Утром от Курта пришло сообщение. Стикер с какой-то анимированной кавайно-сугойной (*Kawaii – милый, sugoi – потрясающий (яп.)) тварью, желающей доброго утра. Сонный Мирай повернулся на живот, подпер сонную щеку рукой и с улыбкой уставился в экран смартфона. У Курта даже на аватарке стоял далекий манящий космос, что как нельзя лучше соответствовало его неземной красоте и роковому темпераменту!

– Неужто этот маленький дикобраз умеет слать такие милые сообщения? – промурлыкал Мирай себе под нос.

За неделю их знакомства он искренне полюбил Курта. Конечно же, он воспринимал его как неловкого ребенка и не более, но находил, что это очень интересный и харáктерный парень, именно такой, каким и должен быть племянник старого ящера Харетересу-сана. Этот мальчишка обещает стать даже хлеще своего дядюшки, когда повзрослеет. И, хоть убей, Мирай в упор не понимал, как это славное существо умудрилось отмотать срок в колонии для малолетних преступников и укокошить двоих человек! На его взгляд, Курт был просто зубастым, но вполне безобидным молодым человеком. А еще он обладал каким-то неуловимым магнетизмом… В его взгляде было нечто гипнотическое, а голос у него был, как у легендарной рок-звезды, исполняющей баллады, – приятный и бархатный, выдающий открытый чистый звук на высоких нотах, когда Курт орал на Юки или Акуму, и опускающийся до сексуального грудного баса, когда он шептал что-то Мираю, наклоняясь к нему так близко, что они почти касались лбами, а его прохладные черные волосы щекотали Мираю щеку. От него сладко пахло молоком и стиральным порошком, а когда он прикасался к Мираю – редко, но все же случалось, – у последнего по нервным окончаниям разбегались волны тепла. Нет, Курт определенно был эффектным и очень милым юношей. Забывшись в своих мечтах, Мирай написал ему: «С добрым утром, солнышко», и Курт тут же прислал в ответ стикер с улыбающимся лучистым солнцем, а затем: «Хорошего дня!»