Тайна оборотня Савелия

– Бабуля! Какая любовь! Алё! Я его просто пожалела. Он ведь там совсем один, одичал уже.

– Ладно-ладно! Пожалела и молодец! Может, у вас и сладится. А там глядишь – у них не прижился, может, у нас приживётся. Не обязательно же жить в пещере в том мире. Переберётся к нам. Вон лесником пойдёт работать или ещё кем, парень-то видный и сильный. Раз решила помочь, значит, помогай.

Я задумалась. Как всё сложно. Помочь мне ему хотелось, но я не рассматривала его как потенциального своего парня. Мне ещё одичавшего оборотня для полного счастья не хватало. Да и вообще, сейчас у меня была главная цель – учёба, и я даже не представляла себе, как смогу заниматься ещё и устройством взрослого парня в нашем мире. Уф! Столько навалилось…

Савелий вышел в белой клетчатой рубашке и джинсах. Смотрел на меня и улыбался. Такой милый и в то же время не по годам серьёзный.

– Ой, батюшки, ты же босиком? – запричитала баба Соня и побежала за дедовыми кроссовками.

Мы оба посмотрели на его голые ноги.

– Иди, мы тебе там воду в баке греть поставили, помойся, – сказала я и потащила его в баню. – Смотри, это мыло, это мочалка, а этим волосы помоешь, только в руку наливай немного, хорошо? – он кивнул. – Вот полотенце, потом вытрешься, – я огляделась. – Да, кран с холодной водой вот здесь, открывается вот так, – я повернула кран и показала, как налить горячую воду. – Ну всё, мойся. Если что – зови.

Пришла бабушка и села на ступеньках рядом со мной.

– Вполне приличные кроссовки, должны подойти, у деда размер тоже не маленький был, сорок пятый. Может, вместе поедете? Чего тянуть, пока лето, обустроится на новом месте.

– Как ты себе представляешь? Я же не могу его привести к себе в общагу и сказать коменданту, что это мой друг и он теперь будет жить со мной, – возмутилась я. – Или мне его в переноску посадить и сказать девчонкам, что купила себе домашнего питомца?

Бабушка посмотрела на меня широко открытыми глазами, а потом как давай смеяться.

– Ну ты даёшь! Я как представила себе Савелия, которого со всего общежития девки ходят тискать, мне даже страшно стало за его психическое и физическое здоровье. Ну ты и сказала, ха-ха-ха… в переноске… ха-ха-ха!

Я нахмурилась и сказала бабушке, что у неё слишком буйное воображение.

– А если серьёзно, то ему и в самом деле лучше найти работу, связанную с лесом, природой. В городе он не сможет нормально жить, по крайней мере, сразу. Это ты там с детства живешь, всё знаешь, для тебя всё привычно. А он, после своего леса и пещеры, разве сможет сидеть в какой-нибудь квартире и работать в конторе, пусть даже и разнорабочим. Он ведь даже писать и читать не умеет по-нашему. Или умеет?

– Упс! Я об этом даже не подумала. Хотя мы же с ним разговариваем на одном языке, а до шестнадцати лет он жил в стае. Наверняка у них там была школа. Ой, бабуль, не знаю. Вот выйдет из бани, потом спросим у него.

Бабушка ушла по своим хозяйственным делам, а я задумалась. «Вроде хочется помочь человеку, вернее, не совсем человеку, но всё же. А с другой стороны, всё так сложно – документов у него нет, мы даже на автобус не сможем билет купить, не говоря уже о поезде. Придется ехать на попутках. Даже не представляю, как мы почти четыреста километров будем на попутках добираться. Жесть. Если только к водителю автобуса подойти и попроситься за деньги, без билета. Опять же, не каждый возьмёт. Но попробовать можно. Хорошо, доедем, и что дальше? Так, так, так… А ведь у нас рядом с городом есть турбаза, только недавно видела объявление, что там требуются работники с проживанием на летнее время. А что?! Отличный выход! Природа, прекрасное озеро, кормят три раза в день, и я смогу его навещать по выходным. За лето освоится, подзаработает, а на зиму уже можно будет снять квартиру и устроится на работу в городе. Так и сделаем! Надеюсь, он не будет возражать».

– Насчёт чего я не буду возражать? – спросил Савелий, который только что вышел из бани в джинсах и с полотенцем на шее, которым вытирал волосы.

– О, ты уже помылся? Надеюсь, вода успела согреться? – начала было я, а потом уставилась на него. – Ты что, читаешь мои мысли?

Он улыбнулся и сел рядом со мной на ступеньки.

– Ты так громко думаешь, что хочешь не хочешь – услышишь. А водичка была очень хорошей, чуть тёплой, но я всю жизнь моюсь только холодной, поэтому даже непривычно было. И мыло у вас очень душистое, спасибо.

Я тоже улыбнулась и дала ему носки и кроссовки.

– Надень, пока ноги не испачкал.

Он с удивлением поднял один носок перед собой и спросил:

– Это что?

– Это носок – главная и самая нужная деталь гардероба мужчины.

Он с сомнением посмотрел на меня.

– Не сомневайся, надевай на ноги, а потом я тебя научу завязывать шнурки.

Ещё небольшой нюанс в виде обломанных длинных ногтей на ногах мне пришлось устранять самой, поскольку пользоваться маникюрными ножницами он не умел, а такое добро в кроссовки вряд ли полезет. Пока они были мягкими после мытья, я их быстро срезала, а потом мы почти полчаса бились со шнурками, которые у него никак не получалось нормально завязать.

– Да что ты как маленький! – нервничала я. – Хотя, я понимаю, ты это делаешь первый раз в жизни. Ладно, научишься со временем. А теперь встань и походи.

Савелий, который всё свою жизнь ходил босиком, осторожно спустился с лестницы и прошёлся по земле.

– Ну как? Не жмут? – спросила, еле сдерживая смех, потому он был похож сейчас на собаку, которой надели ботинки, разве что не тряс ногами и не пытался смахнуть кроссовки с ног.

– Такое удивительное ощущение, непривычно очень, но мне нравится! Как ты говоришь, эти сапоги называются?

– Это не сапоги! – рассмеялась я. – Это кроссовки!

– У нас в деревнях мужчины сапоги носят, а женщины туфли. Кроссовок у нас нет, а зря, я бы такие обязательно украл, наплевав на свои принципы.

– Ого, и какие у тебя принципы? Говори сразу, чтобы потом для меня они не были неожиданностью.

Он сел опять рядом со мной, постоянно рассматривая свои ноги и поправляя шнурки, и стал очень серьёзным.

– Знаешь, у нас в стае были свои законы, выполнение которых было для всех обязательным, там было несколько запретов. Я хоть и ушёл из стаи, но всё равно придерживался их, как бы тяжело мне ни было.

– Расскажешь?

Он немного помолчал, а потом повернулся ко мне.

– Один из них я уже нарушил, впервые в своей жизни, – не принимай помощь от незнакомых людей.

– Почему? Странный какой-то закон. Если тебе хотят помочь от всей души, почему нельзя принять такую помощь? Тем более когда ты в ней очень нуждаешься.

– Старые волки говорили, что неизвестно чем может обернуться такая помощь. Люди – коварные существа, и никто не знает, что у них на уме. Плата за помощь может быть слишком высокой – свобода или даже жизнь.

Я смотрела на него и старалась понять, про что он говорит. Не знаю, что у них за люди и общество, но у нас тоже полно таких доброжелателей, которые тебя сначала обогреют и накормят, а потом оберут и раскрутят на такие бабки, что хоть в петлю лезь. Но ведь не все же такие!

Он поморщился.

– Не кричи ты так! Мысленно, в смысле. Я читаю мысли обычно только в ипостаси куницы, но когда человек так эмоционально думает, то тоже слышу. Да, не все, но я таких не встречал, обычно всем надо что-то взамен. У тебя и у бабушки я таких мыслей не услышал, поэтому и решился. И ещё. Я ваш мир почти не знаю, иногда только бегал по окрестностям, но далеко не забегал. Видел, что вы живёте совсем по-другому, чем наши люди, и мечтал, что когда-нибудь останусь здесь навсегда. Но потом возвращался к себе в пещеру и понимал, что моя родина там, на Тарее…

– Твой мир называется Тарея?

– Да, а моя стая, вернее, стая моей матери, – смутился он, – называется «Стая серого медведя».

– Странное название для волчьей стаи. Почему медведя?

– Наша стая существует уже много веков. Вначале это были только серые, серебристые, медведи. Потом у них появились бурые и чёрные медведи. Со временем стая расширилась, и в неё вошло несколько волков, которые пришли из дальних лесов. Так получилось, что медведей с каждым поколением становилось всё меньше, а волков всё больше. Сейчас, почти из сотни оборотней, медведей осталось только девять.

– Ты к ним прибегал посмотреть? – спросила я очевидное, понимая, как ему было тяжело.

– Да, несколько раз. На маму смотрел.

– У неё всё в порядке?

– Она постарела и похудела. Мне последний раз показалось, что в её глазах больше нет жизни.

– Ещё бы, – прошептала я, а потом спохватилась, – она потеряла сначала любимого и жила только для тебя, а потом ты сбежал он неё и ей стало просто не для кого жить.

Он молчал, поджав губы, в его чёрных глазах опять показались всполохи огня.

– Я заберу её, – тихо сказал он.

– Сразу надо было забрать, когда более-менее устроился, – уверенно сказала я. – Я тут подумала, может, ты у нас останешься? Я тебе помогу найти работу и устроиться. А то сидишь в своей пещере и никаких перспектив. А тут всё же общество, займёшься чем-нибудь интересным, а там, глядишь, и маму заберёшь. Вместе вам будет намного веселей. Женишься и будешь жить в своё удовольствие, деток воспитывать. Может, даже свою стаю здесь организуешь, «Золотая куница». А что? Звучит?!

Савелий нахмурился, и было видно, что он интенсивно работает мозгами.

– А ну, молодёжь, хватит вам болтать попусту, ужин стынет! – крикнула из сеней баба Соня.

Я встала и пошла через двор.

– Идём, потом договорим. А ты подумай над моим предложением, только недолго, я послезавтра утром уже уезжаю домой.

Парень повесил полотенце и надел футболку. За ужином сидел всё такой же задумчивый, и мы с бабулей его не трогали, чтобы не мешать принять такое важное для него решение. Он нас поблагодарил за всё и полез на чердак. Сказал, что вернётся завтра днём и скажет, что надумал.

Глава 4

– Наверно, не придёт, – сказала я после того, как мы с бабулей пообедали и убрали со стола. На часах уже было почти три часа, а Савелий так и не пришёл. Мы его ждали с двенадцати часов. Бабушка улыбалась и говорила, что он придёт, никуда не денется, а мне уже казалось, что он передумал.

Только в половине четвёртого на чердаке послышался грохот, и я выбежала из дома посмотреть. По лестнице спускался оборотень, навьюченный объёмным мешком с вещами. У меня на душе стало легче, всё же я уже настроилась, что завтра мы поедем вместе.

– Я рада, что ты решился. Не страшно начинать новую жизнь? – спросила, подойдя к нему.

– Уже нет. Думаю, что твой мир не настолько опасный, чтобы не попробовать. Как-нибудь справлюсь.

– Вот и хорошо. Тогда завтра поедем на автобусе, в семь часов утра. Только боюсь, что с таким мешком нас в твой в автобус не пустят. Давай в сумку сложим всё необходимое, а остальное оставим на чердаке. Потом заберёшь, если понадобится.

– Но это и есть всё самое необходимое, – уверенно сказал он и начал развязывать узлы на мешке.

– Подожди, я сейчас приду, – остановила я его и убежала за дорожной сумкой, которая хранилась у бабушки.

Как только я её принесла, Савелий заметно поник, понимая, что только треть его мешка можно будет взять с собой.

– Сав, давай сначала одежду положим, которую ты вчера отобрал, а потом, если место останется, остальное.

Он тяжело вздохнул и сходил в сени за пакетом с одеждой и ботинками. Бо́льшая часть сумки была уложена, и мы с ним начали разбирать его барахло. Другими словами трудно было назвать дорогие его сердцу вещи, которые были в плачевном состоянии, – треснутые чашки, старые штаны, рваные простыни, несколько алюминиевых ложек, две кастрюли (большая и маленькая), погнутая сковорода и прочий скарб.

– Савелий, ты не обижайся, пожалуйста, я понимаю, что эти вещи – всё, что ты смог добыть себе для жизни, но у нас даже на помойках можно найти вещи значительно лучше, – сказала я, скривившись. – Придётся оставить это здесь. Заработаешь денег и купишь всё новое. У тебя есть что-то, что тебе дорого как память?

Он немного растерялся, потом вытряхнул из мешка остатки вещей и достал старый потрёпанный блокнот в кожаной обложке и белую льняную рубашку с вышивкой по вороту и деревянными пуговицами. Рубашка была аккуратно сложена в полиэтиленовом пакетике.

– Это мама мне на шестнадцать лет шила, а это, – он погладил кожаный переплёт, – блокнот отца.

– Ого! А можно его посмотреть?

– Блокнот?

– Да.

Савелий сначала засомневался, а потом протянул мне свою драгоценность.

– Ты читал, что там написано? – спросила я, беря его в руки.

– Нет, я не умею читать, – он потупил взгляд, стесняясь своего невежества.

– Понятно, можно я прочту?

Он напрягся, сглотнул слюну и кивнул. Он смотрел на меня так, как будто сейчас будет раскрыта самая главная тайна его жизни. Я открыла блокнот и… Там оказались только пустые страницы и рванные края от вырванных листов.

– Ты что, все эти годы не открывал его? – ошарашенно спросила я.

Он помотал головой.

– Ну ты даёшь! Почему?!

– Не знаю, не решался.

– Ладно, идём в дом. Уноси свои вещи на чердак, забирай сумку, туда ещё куртку надо положить. Я тебя сейчас покормлю.

Савелий стал каким-то грустным. Видимо, он рассчитывал, что я ему прочитаю что-то важное про его отца. Мне очень хотелось ему помочь, но, увы, на блокноте стоял только штамп производителя с обратной стороны и год выпуска – 1998. Да, всё сходилось, и его отец, скорей всего, попал в тот мир случайно и вернулся обратно, даже не зная, что у него родился сын. Типичная история коротких любовных романов. И теперь у нас нет никаких зацепок, кто он такой.

Блокнот лежал открытым, и свет от настольной лампы под углом падал на первый лист. У меня даже мурашки по спине побежали, когда я увидела слабый оттиск от шариковой ручки на нём. Я схватила телефон и сделала несколько снимков.

– Что ты делаешь? – поинтересовался парень.

– Я думаю, что мы сможем в этом блокноте добыть какую-нибудь информацию.

***

На остановке, кроме нас, стояли ещё три человека и ждали. Ночью шёл дождь, и утром было свежо, поэтому все кутались в кофты и ветровки.

– Сейчас приедет автобус, я сама подойду к водителю, ты стой здесь и жди меня, – наказывала я Савелию. – И ничего не бойся, про автобус я тебе уже рассказала. Пойдёшь за мной и сядешь на сиденье, куда я тебе покажу. Держись спокойно, громко не разговаривай, договорились?

Он кивнул и побледнел, глядя на дорогу. Из-за поворота к остановке подъезжал большой комфортабельный автобус.

– Эй, спокойно! Я же тебе рассказала про автобус, ты чего? Машины видел, а автобуса испугался?

– Я не думал, что они такие огромные, – прошептал он мне на ухо, чтобы другие пассажиры не слышали.

Я закатила глаза. Объясняла, руками размахивала, пытаясь показать его размеры, но, видно, реальность превзошла ожидания. Ладно, хоть не сбежал. Оставила его на остановке и пошла к водителю. Себе билет я купила ещё три дня назад, на сайте. Теперь надо договориться насчёт моего «зайца», вернее – куницы.

Водитель выслушал мою просьбу спокойно, как что-то обыденное, посмотрел через окно на парня и сказал, что возьмёт.

– Документы есть с собой, если что? – спросил он меня, выписывая квитанцию и забирая деньги.

– Да, конечно, спасибо вам, – соврала я.

Я вышла, взяла Савелия за руку и повела к автобусу.

– Подожди, сумку в багажник поставим, – сказал водитель и пошёл открывать багажное отделение.

Савелий с интересом наблюдал за действиями водителя.

– Чего стоишь, давай сюда свою сумку? – сказал он.

Парню пришлось подойти поближе и поставить её на полку к другим сумкам. Водитель немного пододвинул сумку подальше и захлопнул крышку.

– Всё, садитесь быстрее и поехали, а то из графика выбьюсь.

Он подождал, пока все пассажиры сядут, и автобус тронулся. Мы сели в середине автобуса, я пропустила Савелия к окну, сама села рядом и поставила свою небольшую сумку под ноги. Длинные ноги оборотня упирались в сиденье впереди, и я попыталась пересадить его на своё место, но он категорически отказался, заявив, что всё нормально. Мне тоже было не очень удобно сидеть – всё пространство между сиденьями занимали его ноги и сумка, поэтому долго устраивалась. Ехать нам было долго, бабушка нам с собой напекла пирожков с капустой и мясом и налила компот для перекуса, а я решила провести время с пользой и показать своему новому другу немного информации о нашем мире. Планшет у меня зарядку держал почти три часа, пауэрбанк ещё добавит пару часов работы, но, скорее всего, столько времени и не понадобится. По крайней мере, я так долго разговаривать не смогу, язык отвалится.

Савелий сидел как на иголках – сначала постоянно вертел головой, всё разглядывая и спрашивая меня о звуках, которые раздавались вокруг. Звучало радио, и разговоры ведущих сменялись музыкальными композициями, а он никак не мог понять, кто говорит, где музыканты играют, кто из пассажиров так хорошо поёт. Потом, когда водитель включил телевизор и поставил мультфильмы, его вообще переклинило. Лучше бы он поставил что-нибудь иностранное, там хотя бы Савелию было бы непонятно, о чём они говорят. На экране разворачивались приключения Маши и медведя, и у него возник вполне резонный вопрос: «Из какой стаи медведь». Я занервничала. То, что это не оборотень, вообще не обсуждалось. Ведь он же знает, что обычные медведи не разговаривают.

– Я же не дурак, хоть и в лесу жил, – шипел он возмущённо мне на ухо.

Вроде с этим и не поспоришь, а как его разубедить – не знаю.

– Это просто художник так нарисовал, а артист потом озвучил, понимаешь? – шипела я ему в ответ, выходя из себя.

– Не выдумывай, – горячо доказывал он мне, – я рисунок художника от живых медведей могу отличить, ещё скажи, что девочка тоже не живая, а рисованная.

Я очередной раз закатила глаза. У бабы Сони был старенький телевизор, но она его почти не включала летом. Дел было много – огород большой, сад, курочки, коты… Как-то не до телевизора, вот Савелий раньше и не познакомился с этим атрибутом современной жизни человечества. Поэтому сейчас вопросы сыпались как из рога изобилия и грозили достать меня раньше, чем мы приедем в город.

– Давай ты мне просто поверишь, а я тебе потом покажу, как создаются мультфильмы?

– Не понимаю, про что ты говоришь, но я уверен в одном – картины не разговаривают! Что, я картин никогда не видел?! – возмутился он.

Женщина, которая сидела рядом с нами через проход и прислушивалась к нашей перепалке, смотрела на оборотня с какой-то странной полуулыбкой, а на меня с сожалением. И я даже примерно понимала, о чём она сейчас думает: «Бедный парень – такой симпатичный и здоровый на вид, а с головой такая беда».

В общем, только через час он немного успокоился и уже не реагировал так бурно на то, что видел, хотя иногда всё же тыкал в окно и очень эмоционально делился со мной впечатлениями.

– Ты видела? – он проводил широко открытыми глаза и ртом пацана, который ехал по пешеходной дорожке на электросамокате, когда мы проезжали очередной населённый пункт.

– Видела, это самокат. Сав, только не надо так громко говорить, прошу тебя, мы мешаем пассажирам, многие спят…

Он огляделся и заверил меня, что будет тихонько разговаривать.

– Давай лучше перекусим, а то я уже проголодалась, – предложила я и полезла в свою сумку за провиантом.

Бабуля мне всучила полный пакет пирожков, не желая ничего слушать, что нам не надо столько, и сейчас, глядя на оборотня, который заглатывал пирожки с большой скоростью, я поняла – зря боялась, что придётся их все тащить домой.

– Савелий, а ты обычно ешь в виде куницы или человека?

Он чуть не подавился очередным пирожком.

– И так, и так, а что? – удивился он моему вопросу.

– Ты ешь, как будто сильно голоден.

– Ну да, конечно, сильно голоден! Я не ел уже больше половины суток.

– Э, ты гонишь! Мы с тобой завтракали! Это я только чай попила, в меня так рано ничего не лезет, а ты кашу ел и бутерброды!

Он нисколько не смутился, доел пирожок и очень серьёзно мне сказал:

– У меня молодой растущий организм, мне надо хорошо питаться, а у вас мало мяса в еде.

Я сглотнула слюну.

– И сколько тебе надо за раз съедать мяса?

– Примерно столько, – он сложил свои большие ладони и показал кусок килограмма на полтора-два.

– Я тебя не смогу прокормить, – ошарашенно сказала я.

Он тоже удивлённо посмотрел на меня и ответил:

– Меня не надо кормить, я ем сам.

Я ему рассказала, что не сомневаюсь в его способности жевать и глотать, но у нас мясо продаётся в магазинах за деньги, а не бегает вокруг, и прежде чем его съесть, надо сначала купить, а у него денег нет.

– Погоди, зачем покупать, у вас нет лесов?

– Есть.

– У вас в лесах нет дичи?

– Есть.

– Тогда почему я не могу поймать себе обед?

Я тяжело вздохнула. Рассказывать ему про лицензии на охоту было бесполезно, поэтому я предложила начать знакомство с нашим миром с магазинов. Включила раздачу вай-фай на телефоне, затем планшет и зашла на сайт одного из супермаркетов. Вы когда-нибудь пробовали рассказывать человеку, который прожил всю жизнь в лесу, про товары, которые продаются в наших супермаркетах?

Это абсолютно неблагодарное занятие, потому что даже соседка не смогла ему объяснить, для чего нужны некоторые из них.

Глава 5

К городу мы подъезжали уже порядком уставшие от дороги, обилия информации для него и объяснений для меня. Оказывается, в нашей жизни столько вещей, к которым мы привыкли в детства и относимся к ним как к должному. Мне пришлось ему объяснять, как устроены наши дома и города, правила движения по дорогам, как и где нас учат и лечат. На электричестве и технологиях не стала останавливаться, сразу сказала, что это отдельная тема. Про деньги тоже пришлось рассказать – что и сколько стоит, за что мы платим, за что нет. Объяснила, как и чему учимся и где работаем, рассказала, что учусь на химико-технологическом факультете, правда, что такое химия, мне с трудом удалось ему объяснить.

Отдельно пробежалась по теме «для чего нужны документы и где их выдают». Немного растерялась от его вопроса: «Зачем так много документов?» Иногда сама задавалась этим вопросом, но потом вспомнила, что вроде хотят сделать единый документ с полной информацией по всем областям, правда, не смогла объяснить, как на маленький кусочек пластика может поместиться столько всего. Про чипы мне его не хотелось грузить, поэтому не стала вдаваться в микроэлектронику.

Автобус остановился около торгового центра на въезде в город, и мы с Савелием вышли. Забрали его сумку и пошли на остановку маршрутного такси.

– Не лови ворон! – рассмеялась я, прикрыв ему рот, который у него сам собой открылся, когда он рассматривал оживлённую дорогу рядом с нами, по которой в шесть полос ехали машины разных цветов, назначения и размеров.

– Куда они едут? – спросил он. – Почему их так много?

– Потому что город большой. У всех людей свои дела, поэтому и машин так много: кто-то едет домой, как мы с тобой; кто-то, наоборот, уезжает в отпуск или по делам; большие машины везут грузы, продовольствие, товары, которые нужны для жизни людей.

Пока мы ждали свою маршрутку, я ему рассказала назначение грузовых машин разных моделей, которые ехали мимо нас. В нашу маршрутку людей село немного, но мы прошли в самый конец, чтобы разместить вещи в проходе.

– Нам придётся ехать ещё около получаса до моего дома. Приедем – не забудь поздороваться с мамой. Зовут её Елена Петровна. Она у меня женщина строгая, но добрая и справедливая. Я её уже предупредила, что приеду не одна, поэтому она в курсе. Я сказала, что ты поживёшь у нас несколько дней, пока устроишься на работу.

– И она согласилась?

– Да, даже сказала, что баба Соня тоже за тебя просила, и она постарается помочь с работой.

Савелий расслабился и рассматривал в окно дорогу и дома. Мы ехали по пригороду, где многоэтажные дома сменялись частным сектором и предприятиями. Здесь мы жили с мамой в стареньком частном доме, который они с отцом купили много лет назад, когда поженились, и хотели снести его и построить новый. Но отец, вскоре после переезда, заболел, и маме пришлось просто сделать небольшой косметический ремонт. Когда через несколько лет отец умер, она взяла кредит и наняла рабочих, которые переделали печь в центре дома в камин, заменили окна, обшили его сайдингом и перекрыли крышу. Теперь он выглядел довольно прилично, хотя на фоне двух- и трёхэтажных коттеджей наш деревянный пятистенок вообще трудно было принять за дом. Скорее, он был похож на летнюю кухню соседей, учитывая, что высокий забор из профнастила они нам сделали такой же, как у себя, за чисто символическую плату (чтобы мы не портили респектабельный вид улицы).