Полная версия
Возьми с полки пирожок
– Зачем создавать семью, если не будет совместных детей? Какой в ней смысл? – недоумевала Надежда Герасимовна.
Самое поразительное, что пенсионерка не преследовала цель как-то меня обидеть или унизить. Она простодушно делилась своими горестями и надеялась, что я ей посочувствую.
– Мам, попробуй конфетку, – попытался отвлечь ее от скользкой темы Влад.
Свекровушка одним махом проглотила шоколад и вернулась к своим баранам:
– Ох, а я так надеялась, что сын женится на молодой девушке, у него родятся дети, а у меня будут внуки! Так хочется с внуками понянчиться!
– У вас четверо внуков, – напомнила я.
– А толку? – махнула рукой Надежда Герасимовна. – Старшая Стелла родилась, когда мне было чуть за сорок. Я тогда еще молодая была, да и работала полный день, до внучки ли было? Ее воспитывала прабабушка с материнской стороны. Сейчас Стелла уже студентка, у нее своя жизнь, она только тянет из отца деньги.
– А из кого ей тянуть? Из чужих мужиков?
Пенсионерка изумлённо на меня воззрилась. Кажется, откровенно высказывать свои мысли здесь разрешалось только ей.
– У Влада ведь есть еще сыновья, Саша и Паша, – заметила я.
– Им восемь лет, и это какой-то кошмар, а не дети! – воскликнула Надежда Герасимовна. – Орут, носятся как угорелые, играют в войнушку, у меня от них дико раскалывается голова и давление скачет.
– В войнушку? – удивилась я. – Сейчас это редкость. Дети всё больше сидят, уткнувшись в гаджеты, их от компьютерных игр не оттащишь.
– Вот-вот, сидели бы тихонечко с планшетом, не мешали мне смотреть сериал, – бесхитростно подхватила пенсионерка.
– А ваша внучка Катя? Она ведь должна быть вам ближе?
– Почему это ближе? – вскинулся Влад.
– Ну, она же от дочки, такие внуки всегда чуточку ближе.
– Искра совсем избаловала свою Катьку, с рождения ей в попу дула, вот и результат…
Надежда Герасимовна не договорила, но было ясно, что Катя тоже не угодила бабушке, неправильная какая-то внучка получилась.
– А ведь Влад еще может стать отцом! – горестно вздохнула будущая свекровь.
– А он хочет? Вы его спросили? – возразила я.
И всё-таки пенсионерка нашла во мне что-то положительное.
– Хорошо, что своих детей у тебя нет, – сказала она, – Владу не придётся кормить чужие рты. Он и так кучу отпрысков содержит, родных ли, вот вопрос. – Поджав губы, она многозначительно посмотрела на сына.
– Мама, ты отлично знаешь, что Сашка и Пашка мои родные сыновья. Ты же сама тайком сделала тест ДНК, не помнишь?
– Чего ж они тогда от родной бабушки шарахаются, словно волчата?
– Может быть, не стоило портить отношения с их матерью, называть Монику потаскухой, тогда и внуки бы тянулись? – меланхолично заметил Влад.
Ну понятно. Как бабушка Надежда Герасимовна потерпела полнейшее фиаско и теперь хотела, чтобы «правильная» невестка родила ей «правильных» внуков. Я, конечно, в этот бизнес-план никак не вписывалась.
Влад улучил момент, когда мать отвлеклась на чай, и прошептал мне одними губами: «Я иду звонить?» Я отрицательно покачала головой. Я еще не потеряла надежды найти общий язык с будущими родственниками, только пока не могла сообразить, какие же у нас могут быть точки соприкосновения.
И тут меня осенило. Рискую, конечно, но другого выхода нет.
– Кстати, не знаю, говорил ли вам Влад, что я пишу книги, – громко заявила я, обращаясь ко всем присутствующим.
Мои слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Надежда Герасимовна картинно схватилась за сердце, только перепутала стороны и держалась за правую грудь, а Илья Петрович, до этого мирно дремавший в своём кресле, вытаращил глаза.
– Пишете книги? А давно пишете? Их печатают? – забросал он меня вопросами.
Будущий свёкор так разволновался, что стал называть меня на «вы». Вот оно, долгожданное внимание к моей персоне! Наконец-то родители Влада оценят меня по достоинству. Я же говорила, что я идеальная невестка!
– Пишу совсем недавно, – охотно объяснила я. – Знаете, месяц назад написала книгу, принесла в издательство, ее сразу же поставили в план, обещали, что скоро выйдет. Уже и обложка готова! Тираж, конечно, пока небольшой, но это только начало. Планирую выпускать по пять книг в год, у меня столько идей!
Илья Петрович взирал на меня, как на чудо, и только повторял:
– Месяц назад… поставили в план… пять книг в год…
– Издать книгу сегодня совсем не трудно, востребованы самые разные жанры. Если ты интересно пишешь, то…
Я не договорила, Илья Петрович меня перебил.
– Не трудно?! – вскочил он и в экзальтации заходил по комнате. – Да я сорок лет не могу ничего издать! Ничего! Сорок лет! Я написал семь книг, и ни одна не издана!
Тут до меня дошло, на какой тонкий лёд я вступила. Влад насмешливо смотрел на меня, его взгляд красноречиво говорил: «А ведь я предупреждал».
– Илья Петрович, не волнуйтесь вы так, – сказала я. – Давайте я посмотрю рукопись. Знаете, я ведь хороший редактор. Возможно, тексту требуется небольшая редакторская правка. Иногда нужно просто навести лоск, чтобы читатели оценили.
Илья Петрович перестал нарезать круги по комнате.
– Вы серьёзно? Навести лоск? Надя, где моя последняя рукопись?
Надежда Герасимовна поднялась с кресла и, неодобрительно глядя на меня, сказала:
– Сейчас принесу.
Она вышла из комнаты и вскоре вернулась с пухлой картонной папкой на завязках. Внутри обнаружились пожелтевшие листы бумаги, исписанные от руки.
– В издательствах не любят рукописные тексты, надо набрать на компьютере и распечатать, – заметила я.
– Достоевский ничего на компьютере не набирал, и прекрасно издавали! – взвился Илья Петрович.
Я вздохнула. Очень плохой признак. Даже два очень плохих признака. Первый – когда начинающий автор сравнивает себя с Достоевским, и второй – когда начинающий автор воспринимает дельный совет в штыки.
Беглое чтение текста только укрепило мои подозрения: увы, случай тяжёлый, Илья Петрович – графоман чистой воды, и никаким лоском тут не отделаешься.
– «Он думал о том, что жизнь помотала его туда-сюда, покуролесила, выпила из него всю молодость и оставила умирать в этом озлобленном крае», – с выражением прочитала я первый попавшийся абзац.
Я надеялась, что, услышав свое произведение со стороны, Илья Петрович осознает, насколько оно слабое. Однако результат оказался противоположным: пенсионер заулыбался и чуть не пустил слезу от умиления.
– Это роман о русском эмигранте первой волны, – пояснил он. – Биографическая повесть.
Я, правда, хороший редактор, но тут была бессильна. Впрочем, есть выход…
– Знаете, Илья Петрович, не нужны вам никакие издательства! – бодро заявила я. – Ну их к черту! Они ведь забирают себе львиную долю дохода, авторам отдают жалкие крохи. Вы сами издадите свои книги!
– У нас нет денег, – поспешно заявила Надежда Герасимовна.
– Ноль вложений! Вообще ноль расходов!
– Как это? – не понял Илья Петрович. – А бумага, типография, художник?
– Без бумаги, типографии и художника. Вы издадите свои произведения в электронном виде!
Бурных оваций почему-то не последовало.
– Бумажные книги отживают свой век, – втолковывала я. – Людям удобнее скачивать электронную книгу и читать ее с планшета. Ваши книги будут скачивать в любом уголке мира, даже там, где нет книжных магазинов, понимаете? Те же самые потомки русских эмигрантов первой волны где-нибудь в Америке, штате Вайоминг, купят на сайте электронную книгу и прочитают. Разве это не здорово? Илья Петрович, я вам покажу, на каких сайтах можно разместить свои книги.
– Я хочу настоящую, бумажную книгу! – в отчаянии вскричал Илья Петрович. – Это мечта всей моей жизни!
Как ни странно, я его отлично понимала. Для меня тоже электронная книга – не совсем настоящая. Не люблю читать с экрана, хочу держать в руках увесистый томик, переворачивать страницы, ощущать запах типографской краски.
– Тогда надо менять содержание. Книге не хватает саспенса. Саспенс бы добавить.
– Чего? – подозрительно нахмурилась будущая свекровь.
– Это из английского языка, означает «тревожное ожидание, напряжение». Вот, например, когда вы смотрите фильм, за кадром играет тревожная музыка, и вы понимаете, что сейчас что-то случится, и не отрываетесь от экрана. Это и есть саспенс.
– А как его добавить? – заинтересовался автор.
– Сейчас, дайте сообразить… – Я вскочила с дивана и в возбуждении заходила по комнате. – Что если попробовать так… «Вчера наш звездолёт приземлился на этой планете. При посадке погибли все члены экипажа, кроме меня и капитана. А сейчас какая-то неизвестная межгалактическая тварь доедала капитана Ричардсона. Из своего укрытия я слышал, как хрустел его череп в ее жуткой пасти. Я был без оружия и ничем не мог ему помочь. Себе я тоже, скорее всего, уже не помогу. Я мог только думать о том, что жизнь помотала меня туда-сюда, покуролесила, выпила из меня всю молодость и оставила умирать в этом озлобленном крае». – Я обвела присутствующих торжествующим взглядом: – Каков саспенс, а? Чувствуете разницу? Слова главного героя теперь наполнились необычайной остротой и драматизмом! Влад, ты это почувствовал?
– Да, я определенно почувствовал драматизм, – сказал Влад, изо всех сил стараясь не рассмеяться.
– А вы, Илья Петрович, почувствовали?
– Ну знаете! – только и смог вымолвить Илья Петрович, в изнеможении плюхаясь в кресло. – И таких людей издают! У меня нет слов!
Кажется, он решил, что я над ним издеваюсь. А я ведь искренне хотела помочь!
Пришло время сваливать. Всё, что могла, я сделала. Героя запомнят надолго.
– Только что вспомнила, мне срочно надо ехать, – сказала я, хватая сумку.
– Что-то случилось? – спросила Надежда Герасимовна.
– У меня роды.
Все уставились на мой живот.
– У тебя? – уточнила свекровь.
– У меня… подруга рожает. Я присутствовала при зачатии, так что сами понимаете…
– Присутствовала при зачатии? – вытаращила глаза Надежда Герасимовна.
– Ну, не физически, а ментально.
Тоже прозвучало как-то подозрительно. Поняв, что завралась окончательно, я поспешно покинула честную компанию. Влад вышел следом за мной.
Спускаясь по лестнице, я размышляла о впечатлении, которое произвела на будущих родственничков. Надежде Герасимовне я не понравилась, потому что не могла осуществить ее мечту, а Илье Петровичу – потому что осуществила его мечту.
Уже в машине я сказала:
– Знаешь, Влад, а ведь я была права насчёт того, что я идеальная невестка. Только со знаком ошиблась, я идеальная со знаком «минус». Ты как математик меня поймёшь. Я просто идеально, на сто процентов им не подхожу!
– Зато ты идеально подходишь мне, – сказал Влад и поцеловал меня. – Может, перекусим где-нибудь?
– Давай. Я дико голодная, как та межгалактическая тварь, которая сожрала беднягу капитана Ричардсона.
Глава седьмая
Поздно вечером раздался звонок мобильника. Звонили с незнакомого номера, взволнованный женский голос сказал:
– Люся, здравствуйте, это Рина Калюжная.
Калюжная, Калюжная… Я рылась в памяти, но не находила там этой фамилии.
– Кто?
– Сентябрина, сестра Юли Лукониной.
– Почему у вас разные фамилии? – удивилась я. – Вы же обе не замужем.
– У нас разные отцы, – ответила Рина. – Мы единоутробные сестры.
– Точно. Что-то случилось? С Юлей?
– Юлю арестовали. Обвиняют в убийстве Андрея. Андрей – это наш двоюродный брат, сын родной сестры нашей мамы, – на всякий случай пояснила она.
К сожалению, я знала, кто такой Андрей. Такое не забудешь. Когда мы с Юлькой обнаружили его тело? Позавчера? Да, точно, позавчера.
– Ничего не понимаю. В каком убийстве обвиняют Юльку? Мы ведь вместе с ней взломали дверь квартиры, где лежал Андрей. Я давала показания следователю, он записал их в протокол. Юлька даже указала телефон слесаря, который вскрывал замок. Он тоже свидетель!
Рина всхлипнула в трубку.
– Сегодня Юлю вызвали на допрос в полицию, якобы просто уточнить показания. Но из полиции она не вернулась. Я звонила ей, телефон не отвечал. И вот только что ей удалось позвонить, она сказала, что ее задержали за убийство Андрея и поместили в следственный изолятор. Умоляла помочь. А я понятия не имею, что теперь делать.
– Соберите ее вещи. Белье, тёплую одежду, предметы гигиены, деньги в мелких купюрах, сумку с едой. Посмотрите в Интернете, какие продукты можно передать, и завтра отнесите.
Откуда у меня эти знания? Я же не сидела в следственном изоляторе. Понятия не имею. Жизненный опыт, что ли, сказывается?
– Неужели Юлю посадят? И ничего нельзя сделать? – рыдала в трубку Сентябрина. – Сестра как-то говорила, что ваш муж полицейский, майор, кажется. Он может помочь?
– Вряд ли. И не муж он вовсе, а жених, к тому же бывший, – честно ответила я.
– Что же делать? Нельзя, чтобы Юлю посадили, она никого не убивала, тем более Андрея! Ясно, что это какая-то ошибка. Но разве менты будут разбираться? Им лишь бы дело закрыть.
Я молчала. В некоторых случаях, пожалуй, так оно и есть.
– Люся, это из-за вас сестру посадят! – вдруг жёстко сказала Сентябрина. – Вы втравили Юльку в идиотскую аферу с квартирами! Вы должны ей помочь, слышите? Вы просто обязаны вытащить ее из тюрьмы!
– Я сделаю всё, что в моих силах, обещаю, – сказала я и отключила связь.
Вот только что я могу сделать? Я – рядовая обывательница, с миром полицейских и следователей меня связывал только Руслан Супроткин. Мы расстались, и ниточка оборвалась. Я ведь даже никого из его коллег толком не знаю, Руслан не знакомил.
Решение напрашивалось само собой: надо звонить Руслану. Да, мне неприятно с ним общаться, он обошёлся со мной по-свински, но ради подруги я должна задвинуть гордость подальше. Только не сейчас, конечно, звонить, в двенадцатом часу ночи, иначе этот звонок будет воспринят как крик отчаяния брошенной женщины, которая ищет любой повод, лишь бы напомнить о себе бывшему возлюбленному. Я решила, что позвоню майору Супроткину утром. Да, утром совсем другое дело, это будет спокойный, исключительно деловой разговор.
Ночью я спала плохо, мне снились мрачные, удушающие сны. Проснулась я с больной головой и сразу же набрала Руслана. Я знала, что он ранняя пташка, уже должен быть на ногах. Но майор не ответил на звонок. Через пять минут я повторила попытку. Опять без результата. Я позвонила в третий, четвёртый, пятый раз… и сама не заметила, как количество моих звонков перевалило на второй десяток. Я не хотела выглядеть в глазах Руслана назойливой истеричкой, однако сейчас дело обстояло именно так.
Пока майор меня не заблокировал, я написала ему сообщение: «Подругу обвиняют в убийстве, очень нужна твоя помощь!» Руслан тут же перезвонил.
– Я не могу разговаривать, – сухо сказал он. – Сейчас скину телефон адвоката по уголовным делам, он поможет. Фамилия его Сидоров.
– Сидоров? А он точно хороший адвокат?
– Марк Давидович.
– Ну, тогда ладно, – немного успокоилась я. – А ты мог бы разузнать по своим каналам…
– Я больше ничего не могу сделать, извини, – быстро сказал Руслан и отключился.
Не может или не хочет – вот в чём вопрос. Ну хотя бы теперь у меня есть координаты пронырливого адвоката, который знает все входы и выходы. Появилась надежда, что Юлия Луконина вскоре вернётся домой. Этой новостью я обрадовала ее сестру Сентябрину.
– Адвокат? – без особого энтузиазма протянула в трубку Рина. – Ему надо платить? А то у меня денег совсем нет.
Похоже, адвоката придётся нанять мне.
– Ладно, я сама поговорю с адвокатом. Вы уже были в следственном изоляторе? Передали Юле вещи?
– Сейчас поеду, – ответила, позёвывая, Рина. – Соберу сумку и сразу поеду.
А она довольно быстро оправилась от шока. Возможно, даже оценила прелести жизни в «однушке» без сестры.
Я набрала адвоката, и сразу же отозвался бодрый голос:
– Слушаю!
А старичок-то тоже ранняя пташка. Я вкратце объяснила Марку Давидовичу суть дела.
– Приезжайте в адвокатскую контору, я буду там до полудня, успеете?
Я заверила, что успею, и адвокат Сидоров продиктовал адрес.
Но сначала я решила заглянуть в отдел полиции по району Котловка. Быстро одевшись, я помчалась к метро.
– Как зовут капитана Дубченко? – спросила я в бюро пропусков ОВД.
– Ну что же вы, надо знать имя следователя, который ведёт ваше дело, – укорил меня младший лейтенант, выписывая пропуск. – Сергей Александрович.
К счастью, это пока еще не мое дело. Хотя такими темпами я уже ни за что не ручаюсь.
– На каком основании Юлию Луконину обвиняют в убийстве брата?! – закричала я, ворвавшись в кабинет следователя.
Капитан Дубченко вздрогнул. Пирожок выпал из его рта. Я застала капитана в тот момент, когда он ел пирожок и запивал его кефиром прямо из пластиковой бутылки. Теперь пирожок валялся на полу. Кажется, он был с мясом.
Я неприязненно посмотрела на выпечку. Этому пухлику Дубченко лишь бы что-то жевать, лучше бы работал усерднее!
– Женщина, вы кто?
– Мы виделись три дня назад, – сказала я, – на улице Ремизова, дом пять. Мы с Юлией Лукониной нашли тело ее брата. А теперь ее обвиняют в убийстве! Как такое может быть, если квартира была заперта, при мне она вызвала слесаря и взламывала замок! Я требую объяснений! Нет, я требую, чтобы Юлию немедленно освободили, а вы искали настоящего убийцу!
Сергей Александрович поднял пирожок с пола, с сожалением его оглядел и выкинул в мусорную корзину. Он убрал бутылку кефира в маленький холодильник и только потом обратился ко мне:
– Напомните ваше имя и отчество.
– Людмила Анатольевна.
– Людмила Анатольевна, вы понимаете свое место в уголовном процессе? Вы – свидетельница, свой гражданский долг уже выполнили, дали показания. Не мешайте работе следственных органов. Вы свободны. Давайте сюда ваш пропуск, я подпишу.
– Я никуда не уйду, пока не получу ответ на свой вопрос!
– Людмила Анатольевна, я не обязан вам ничего объяснять, – устало повторил капитан Дубченко. – Вообще ничего. Разве вы мое начальство, чтобы я перед вами отчитывался?
– Начальство?! – вскинулась я. – Очень хорошо. Я сейчас пойду к вашему начальству и оставлю жалобу, что хватают первого попавшегося невиновного человека и бросают за решётку! Вы думаете, я законов не знаю? Очень даже знаю! Я до прокурора дойду!
На самом деле я не читала Уголовно-процессуальный кодекс и понятия не имела, были ли у меня вообще основания для жалобы. Но вид у меня был решительный. И потом, я достаточно пожила в нашей стране и знаю: чем громче кричит человек, чем энергичнее качает права, тем внимательнее к нему отнесутся. Вот и капитан Дубченко, обречённо вздохнув, уступил перед моим напором.
– Хорошо. Только я сразу предупреждаю, что за разглашение данных предварительного расследования свидетель несёт ответственность в соответствии со статьёй триста десятой Уголовного кодекса РФ, которая предусматривает наказание в виде исправительных работ на срок до двух лет либо ареста на срок до трёх месяцев. Вам это понятно?
– Я – могила, – клятвенно пообещала я.
Сергей Александрович достал из сейфа дело, полистал страницы и спросил:
– В котором часу вы с Юлией Лукониной вскрыли замок в квартире по улице Ремизова?
– Приблизительно в половине десятого вечера.
Сергей Александрович кивнул:
– Если точнее, то вы позвонили в службу сто двенадцать и сообщили о найденном в квартире трупе в двадцать один час двадцать шесть минут. Криминалисты установили, что Андрей Мохов был убит в этот же день около восьми утра.
– Убит? – похолодела я.
– Да, смерть наступила в результате удара по голове и как следствие черепно-мозговой травмы. После чего убийца вытер все поверхности на кухне, экспертам не удалось найти никаких отпечатков.
– И как это связано с Лукониной?
– Дело в том, что в начале девятого утра Юлия приезжала в квартиру. Если точнее, то в восемь часов семь минут. Камеры наблюдения в подъезде это зафиксировали.
– Зачем?
– Вот и я задал ей этот вопрос. Она ответила, что хотела поговорить с братом, но квартиру он не открыл и на звонки не отвечал.
– Звучит правдоподобно.
– Вполне. Но сколько времени это могло бы занять? Две минуты? Пять? Максимум – десять. Однако, судя по записи камеры наблюдения, Луконина пробыла в подъезде сорок минут.
Признаюсь, следователю удалось поставить меня в тупик. Интересно, что подруга делала в течение этих сорока минут?
– Может быть, этому есть какое-то разумное объяснение? – спросила я.
– Сама Луконина объясняет, что искала на полу камень, который выпал из ее серьги. Камень очень маленький, но ценный – бриллиант. Дескать, ей пришлось буквально ощупывать ладонями пол на лестничной площадке.
Весь вид капитана Дубченко выражал сомнение в этой версии.
– Она нашла камень?
– Нет. Трудно найти черную кошку в темной комнате, особенно если ее там нет, – усмехнулся следователь.
Он думает, это смешно? Решается судьба человека, а он тут хихикает!
– А соседи что говорят? В доме нет лифта, наверняка кто-то спускался с верхних этажей и мог видеть, как она ползает по полу.
Капитан Дубченко не ответил на мой вопрос, из чего я сделала вывод, что соседей не опрашивали. Зачем, если они могут разрушить эту удобную версию? Дело можно считать раскрытым и идти получать очередное звание.
– То есть только на основании записи камеры наблюдения вы сделали вывод, что убийца Юлия Луконина?
– Не только. Жена убитого, Марина Мохова, рассказала, что между Юлией и ее мужем был конфликт из-за квартиры, которая находилась в долевой собственности. Андрей не хотел освобождать квартиру, препятствовал Юлии в получении дохода от сдачи её в аренду, а на предложение Лукониной продать недвижимость ответил отказом. Марина собственными ушами слышала, как Юлия угрожала его убить.
Я ошарашенно молчала. Новая информация совсем не вязалась с образом подруги.
– Но замок! – цеплялась я за последнюю соломинку. – В личинку впрыснули суперклей, нам пришлось вызывать слесаря, чтобы попасть в квартиру! Что вы на это скажете?
– Луконина могла сама впрыснуть суперклей, сразу после убийства, чтобы отвести от себя подозрения. А потом вечером приехала со свидетельницей – с вами, и вызвала второго свидетеля – слесаря. Как бы то ни было, основания для задержания гражданки Лукониной у меня есть. Конечно, Людмила Анатольевна, вы можете подать жалобу, однако это ничего не изменит, – подытожил капитан Дубченко.
Я хмуро на него воззрилась. Возможно, от жалобы не будет толка, но никто не мешает мне доказывать невиновность подруги, используя для этого все доступные способы. И первый из них – право на адвоката. Опытного профессионала, который разнесёт все хлипкие улики следствия в пух и прах. К счастью, такой адвокат у меня был, и я немедленно к нему отправилась.
Глава восьмая
Когда я добралась до адвокатской конторы, у меня внутри всё клокотало. Мне было необходимо срочно выплеснуть на кого-нибудь свои эмоции. За дверью с вывеской «Адвокат Сидоров М. Д.» обнаружился молодой человек лет двадцати пяти приятной наружности, в костюме с галстуком, очевидно, помощник Марка Давидовича. Он-то и пал жертвой моего возмущения.
– Представляете, что творят! По беспределу хватают первого попавшегося человека и бросают за решётку! Мою подругу! Вот буквально мимо проходила, а ей предъявляют обвинение в убийстве!
Молодой человек слушал меня, не перебивая, а я, вдохновлённая его вниманием, тараторила дальше:
– Улики следствия смехотворны: запись камеры наблюдения, что она зашла в подъезд. А дальше она куда пошла? А если просто весь день за дверью на первом этаже простояла? Имела право? Имела! Но в одной из квартир предположительно в это время убили ее брата. Подчёркиваю, что время известно не точно, а лишь предположительно. И, естественно, хватают мою подругу! Поняли, какое зло творит полиция? Вот, слушайте, запоминайте, набирайтесь опыта!
Парень продолжал вежливо молчать. Тут я спохватилась и вспомнила, зачем пришла.
– А где, собственно, Марк Давидович? Он сказал, что до полудня будет на месте. Отошёл куда-то?
Молодой человек поправил галстук и ответил:
– Марк Давидович – это я.
Я оторопела. Я ожидала увидеть старого, умудрённого опытом адвоката, который знает все входы и выходы, а передо мной стоял вчерашний студент. С чего я вообще решила, что Марк Давидович – пожилой человек? Наверное, потому что профессиональный опыт приходит с возрастом, а не выдаётся в нагрузку к диплому о высшем образовании.
– Приятно познакомиться, а я Людмила Анатольевна, – пролепетала я. – Вас мне рекомендовал Руслан Супроткин. У меня к вам только один вопрос: вы лично знакомы с Русланом? Он в курсе, что вы… ну… – я замялась. – Такой, какой вы есть?