Зимний вечер

Зимний вечер

Авторы: Мун Лисса, Суходаева Евгения, Морозова Александра, Семёнова Дарья, Дешалыто Мария, Вагнер Настасья, Боровикова Наталья

Иллюстратор Лисса Мун

Корректор Елена Жукова

© Лисса Мун, 2022

© Евгения Суходаева, 2022

© Александра Морозова, 2022

© Дарья Семёнова, 2022

© Мария Дешалыто, 2022

© Настасья Вагнер, 2022

© Наталья Боровикова, 2022

© Лисса Мун, иллюстрации, 2022

ISBN 978-5-0059-2605-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От авторов

Зима – уютное время для настоящих чудес!

Мы приглашаем вас в увлекательное путешествие по заснеженным лесам, тихим городками и деревушкам, атмосферным кафе, горным склонам и даже бескрайнему космосу. Но в каждом из этих мест поселилось настоящее чудо. Ведь какой зимний вечер без чудес?

Благодарим за вдохновение обратную связь наших читателей, улыбки случайных прохожих, ворчание родственников, друг друга. К вам в руки попал сборник рассказов из серии по временам года. Летом мы написали первый из них "Ночь в июле". Впереди много увлекательной работы над романтическими весенними и мистическими осенними рассказами. Но эти страницы пропитаны новогодним волшебством.

Приятного чтения и праздничного настроения!

С Новым годом!

Автор: Наталья БоровиковаБелый снег с любовью обнимаетЭтот день, когда куранты бьют.Залпами салют всем сообщает:«С Новым годом, радости идут!!!»Тысячи желаний улетаютПрямо к звёздам, крылья распрямив.Взрослые и дети точно знаютНовогодней песенки мотив.И под звон наполненных бокаловМы желаем счастья и любви.Хочется не пропускать сигналовОт меты и знать куда идти.Новый год и новые надежды.Оставляем в прошлом страх и боль.Одеваем яркие одеждыИ любимую играем рольВ сериале, где сценарий тот же,Только серия уже совсем не та.Забираем то, что нам дороже.В старый год уходит суета.И уходит всё, что нам не в радость.Всё, чем мы совсем не дорожим.Станет больше места. Наша сладость —Получить всё то, что захотим.С Новым годом!Будьте словно зайки.Прыткие, весёлые всегда.Каждый день себе вы ставьте лайки.Для себя вы лучший тамада.

Дикие фиалки

Автор: Лисса Мун

Фонтан

Лезвия мелодично стучали об лёд, будто задавали ритм льющейся из огромных динамиков композиции. Коньки, как пальцы басиста, выдавали важные ноты, а со стороны никто не подозревал, что именно на них опирались остальные музыканты.

Я растворялась в лёгком танце снежинок, кружащихся над головой, в тёплых лучах фонарей, в плавном скольжении. Хоть и не умела выделывать сложные трюки – каток всегда был моим любимым местом в зимнюю пору.

Лишь только на градуснике неделю держалась минусовая температура, я хватала любимую пару для катания с серебристой вышитой снежинкой на голенище и мчалась на Графскую площадь. Именно там, на окраине нашего городка, росли вековые сосны и ели, обступая старую мостовую и небольшой приземистый фонтан с лепниной в виде чудесных цветов, неведомых шишек и диковинных рыб. Брусчатку покрывали специальной плёнкой и заливали льдом. Между стволов появлялись уютные палатки с глинтвейном и пирожками, чаем и блинами, компотом и пряниками. Музыка звучала с утра до ночи. А мои ноги, раньше после учёбы, а теперь после работы – без устали наматывали широкие круги.

Нет, через час-другой они, безусловно, начинали гудеть. Требовали забраться под теплое одеялко и не вылезать из-под него до следующего утра. Но страх остаться одинокой затворницей в обнимку с зачитанными книжками разной степени потёртости – пересиливал. Ещё со школы я надеялась познакомиться с приличным парнем именно на катке. Ни одногруппники, ни коллеги по работе априори не рассматривались мной в качестве спутников жизни. А рядом со старинным фонтаном, в компании заснеженных деревьев мир превращался в волшебную сказку, где должны толпами скакать принцы с большой и горячей… Любовью к конькам, конечно же. А остальное – приложится.

Но не прилагалось. Да и скакали все мимо. Ни один скакун так ни разу и не подкатил познакомиться! Я ждала. Седьмой год.

Ноги ныли, как и моё исстрадавшееся сердце. Почему так долго? Неужели я не достойна простого человеческого счастья?

Лезвия всё так же стучали о лёд. А грустные мысли сворачивались зимней вьюгой в середине груди, кололи рёбра изнутри, сметали надежды. И я решила:

– Хватит! – крикнула в серое ночное небо, что сыпало крупными снежинками. – Больше не буду ждать! Достаточно терзаться…

Зубцы на лезвии зацепились за крупную борозду. Нога вильнула в сторону. Мир закружился. А лёд с молниеносной скоростью врезался мне в подбородок. Рот наполнился вкусом заветренных яблок с изрядной щепоткой соли. Воздух со свистом вышел через нос. Из глаз будто посыпались мелкие искристые льдинки. Колени превратились в охлажденную отбивную. А ладони, хоть и прятались в перчатках, но чувствовали каждый осколок на испещрённой коньками поверхности.

Я всхлипнула и повернула голову набок. Улеглась щекой на лёд и закрыла глаза в попытке выровнять дыхание. Музыка задорно ускорилась. Снежинки тоже – скоро устилали вторую щёку, таяли, стекали к подбородку.

Но долго валяться не получилось. Чьи-то грубые руки толкнули меня под локоть.

– Девушка? Всё в порядке? – неопределенный мужской голос притворялся сочувствующим.

– Нет, – буркнула я, язык отзывался саднящей болью – прикусила.

И как я могла быть «в порядке» лёжа на льду с закрытыми глазами и полным ртом крови? Последнего мужчина, наверное, не видел. Но во мне вскипала обида. На саму себя? На весь мир?

И не успела я возразить, как этот нахал рванул меня под мышки и ловко поставил на ноги. Вот так запросто! Моё обмякшее тело висело у него на руках, но коньки плавно скользили к фонтану в центре площади. Он усадил меня на низкий бортик, покрытый тоненькой корочкой прозрачного льда с морозными узорами в виде веток. Я залюбовалась и перевела взгляд в чашу, которая летом полнилась голубоватой, будто специально подкрашенной, водой. А теперь дно покрывала зеркальная поверхность, которая отражала фонари на кованных столбиках со спиральками и листочками на львиных когтистых лапах. Летом на них рос мох, сейчас с изящных деталей свисали блестящие сосульки.

Я видела это через фонтан, поражаясь гладкости льда в каменной чаше. Заметила свои испуганные глаза, сияющие тёплыми огоньками. Облизала подкрашенные алым губы, но лишь сильнее размазала кровь. Нелепо улыбнулась и обнажила тоненькие остренькие клыки. Пошевелила мохнатыми ушками, что вытянулись к макушке. Наморщила носик, покрытый рыжеватой шёрсткой. Ну настоящая лисичка – прелесть!

– Антон, – вдруг представился мужчина, выдернув из наваждения. Его голос показался виолончелью в оркестре окружающих звуков. Я всегда любила музыку, и эта мне понравилась.

– Ида, – пролепетала распухшим языком, переводя взор на моего непрошенного спасителя. Вдруг и внешне ничего?

Его шапка с ушами по бокам сбилась набекрень, являя русую щетину и вьющиеся на висках волосы. По светлым глазам словно рассыпалась гранитная крошка, обрамляя тёмными крапинами радужку. Парка песочного цвета делала мужчину объёмным, съедала возраст. И я лишь тяжело вздохнула – опять никакой! Будто его уронили в растворитель, и вся индивидуальность слезла, как облупившаяся краска.

– У Вас зрачки, – начал Антон и остановился, уставившись мне в глаза.

– Надо полагать, – огрызнулась я. Желание разговаривать с подобным представителем противоположного пола пропало. – Голова на месте, ничего не отвалилось. В том числе и зрачки. Язык только прикусила…

– С языком, явно, порядок, – усмехнулся Антон. – Подбросить Вас в приёмный покой? У Вас кровь. И голову осмотрят.

Его тон казался дружелюбным, что никак не вязалось со смыслом.

– Голову? – я почувствовала, как вытянулось собственное лицо, захотелось стукнуть непрошенного помощника.

Повернулась к фонтану, желая убедиться, что с головой-то у меня как раз всё нормально. И обнаружила там кучки снега. Он до сих пор падал сверху, укрывая и землю, и деревья, и людей пушистым одеялом. Залетал и в старинный каменный фонтан, наряжая плавные изгибы в мерцающее платье, будто готовил к скорой встрече нового года.

– Только что ведь смотрела на отражение, – удивилась я и ощупала лицо.

– Я на машине, – напомнил о себе Антон.

– А?

Мне вдруг вспомнились подвижные уши, и я переместила пальцы к своим обыкновенным человеческим – на месте. Я недолюбливала шапки, и снег изрядно запорошил не только макушку, но и мысли.

– И почудится же такое! – выдохнула я вместе с облачком пара.

– Выпьем глинтвейна? – Антон внезапно переменил тактику.

– Если пообещаете не вспоминать о приёмном покое, – улыбнулась я впервые за вечер. – Предпочту компот из вишни с имбирем и корицей.

– Неплохой выбор.

– А Вы за рулем, – напомнила я. Мне показалось, что Антон похвалил компот только из вежливости.

Он помог мне встать. И, когда направились к палатке с напитками, придерживал под локоть. Мы скользили в ногу, как пары в танцах на льду. Музыка фоном оттеняла слаженные движения. Я растворялась в прелести момента.

А если бы рядом оказался другой мужчина, подходящий, тот самый, которого я ждала столько лет?!

Но стоило подумать об этом, как волшебство осыпалось ворохом колких снежинок.

– Размечталась, – почему-то сказала я вслух.

– Вы слышали, что, если загадать желание рядом с этим фонтаном – оно обязательно сбудется? – подхватил Антон, вручая мне обжигающий стаканчик с палочкой корицы и долькой апельсина.

– Вы это только что придумали, – укорила я, с вызовом разглядывая тёмные штрихи в его глазах.

– Правда, – усмехнулся он и посмотрел под ноги.

Точно врал!

– Я тут уже седьмой год круги наматываю, – поделилась я. – И прошу лишь об одном. Но не сбывается! Решила завязать.

– С кругами?

– С желаниями.

– Возможно, оно сбылось, но Вы и не заметили?

– Наверняка, – буркнула я. Навязчивый собеседник начал раздражать.

И чего бы он понимал в моих желаниях? Но грубить не хотелось. Я сморщилась, будто компот с первых же глотков набил оскомину.

– Ида, я не хотел Вас обидеть.

– Что Вы, Антон? Я не обиделась. Спасибо за заботу и компанию, – я отсалютовала ему стаканом и поехала к раздевалке.

Какой навязчивый тип! Еще и врун! И фразочки все стандартные. Хорошо хоть про возраст не спросил.

Я не видела, как Антон смотрел мне вслед, зябко ёжился, сжимая картонный стаканчик с остывшим компотом, улыбался своим мыслям. А затем сорвался с места, разогнался и сиганул в прыжке, совсем как мальчишка. Приземлился на обе ноги, разбрызгав вокруг себя лёд, и вновь подъехал к фонтану.

Пламя

На следующий день тело ломило, будто я попала под ледовый комбайн, и косточки сровняли с глянцевой поверхностью. На коленях не осталось живого места: кожа, мышцы и суставы существовали отдельно друг от друга. Щёки разрумянились, как грудки снегирей. А на носу то и дело мерещился ржавый пушок. Я пыталась сдуть его или смахнуть дрожащими от озноба пальцами. Но к лицу будто прилипла мандариновая паутинка.

Моя заботливая мама ворвалась в комнату с миской говяжьего бульона, от которого шёл густой пар.

– Садись, Идочка, похлебай. – Она бережно подтолкнула меня за плечи и подсунула под спину подушку. – Лучше бы куриный, – вздохнула она. – Но твоя аллергия… уж и подлечить тебя нормально не даёт.

Есть не хотелось, но я послушно отпила наваристую жижу.

Я с детства не переносила куриный белок, будь то яйца или мясо. Внутри словно поселялся огнедышащий дракон и рвался наружу всеми возможными способами. Объятия с белым другом, ужасная слабость, больницы. «Не принимает – не давайте», – посоветовал маме последний из виденных мной докторов. Родительница всё ещё надеялась, что это лечится, и она будет потчевать меня нежным мясцом. Но с тех пор я больше не болела. Вообще никогда и ничем. А теперь непривычно ловила давно забытые ощущения.

– Ох мамуля, не выдумывай. И когда это курятина стала лекарством? Полежу, отдохну. И буду резвиться, как и прежде.

– Другие люди диетической курочкой только и спасаются, – заявила мама, словно нашла панацею от всех недугов. – Это ты у меня особенная, будто и не наших кровей. Говядину подавай.

– Хотелось бы мне быть какой-то особенной, – протянула я. – Да хотя бы капельку какого полезного таланта! А ничего особенного в том, что мой организм не переваривает курицу – нет.

– Замуж тебе пора, – невпопад констатировала мама. – А то лезет на ум всякая чушь. Особенной ей быть захотелось. Мы простые люди, такие же, как и все. Не королевы и не президенты. А что для жизни нужно – имеется.

– Негде его взять, – пожаловалась я и улеглась обратно под одеяло. – Мужа-то. Это в книжках всё легко. Попала в волшебную страну – принцы слетелись, как на розовый нектар. Ведь прежде таких растяп в их краях не видывали. Девиц из нашего мира требуется спасать, оберегать, попутно вожделеть, кормить и одевать. – Я вздохнула. – В жизни иначе, мам. Кружишься, кружишься в поиске, а вокруг пустота.

Мама закатила глаза, цокнула языком, но отвечать ничего не стала. Молча забрала пустую посуду и вышла. Она давно бросила бесплодные попытки познакомить меня с сыновьями своих приятельниц. Прекратила уговоры сконцентрировать внимание на коллегах по работе – половина отдела холостяки, но уж больно неказистые.

И я ждала. Того самого любителя зимних развлечений. Но он решил не попадаться на давно заброшенную в ледяную прорубь удочку. Чуял, что рыбак я неопытный, и обходил стороной.

Я снова поджала верхнюю губу и дунула на нос. Мышцы скрутило, озноб усилился.

– Вот и не пойду больше на каток, – простонала я.

И ведь ни кашля, ни насморка, даже в горле не першило! Неужели от удара коленками поднимается температура?

Ноги отозвались огненным гудением. Я скинула одеяло, чтобы убедится, что не начался настоящий пожар – вверх по бедрам ползла яркая оранжевая дорожка.

– Мама! – завопила я, смахивая невесть откуда взявшееся пламя.

– Ида? – послышался голос родительницы из кухни. – Доченька, что случилось? Бегу!

Я тщетно размахивала руками, но огонь взбирался всё выше. Заполз под футболку, захватил живот и спину, растёкся по плечам и спустился на кисти. А когда достиг пальцев, ногти обуглились и почернели на концах, как подпалённые спички.

Мама ворвалась в комнату, наблюдая моё полное отчаяние.

– Ида? – икнула она и осела на пол прямо возле двери, привалившись к косяку.

Фиалки

Совсем не помню, как решила покинуть уютную постель и проветриться. Но зимний воздух приятно кусал разгоряченные щёки. Негнущиеся ноги резво семенили по утоптанной тропинке между мшистых стволов. Зелёные лапы елей, прикрытые искрящимся пухом, кивали от прикосновений ветра, успокаивали смолистым ароматом. Даже в холоде витал пряный дух деревьев, засохших трав, спелых ягод рябины, кокетливых белок и шумных воробьёв. Ухо ловило мельчайшие шорохи, скрипы, свисты.

Я радовалась каждому вдоху. Каждому взгляду, брошенному то на изящный завиток коры, то на растрёпанную щеглом шишку, то на опавшую с ясеня хрупкую кисть. Мягко ступая по снегу, я не издавала ни звука, но наслаждалась плавной мелодией лесного царства. Музыка – повсюду она!

Шуба надёжно защищала от низкой температуры, внутри же теплился рыжий огонёк. Тот самый, что дома испепелял кости и прожигал плоть, вырвавшись наружу. Теперь успокоился, получив желаемое.

Но мне вдруг захотелось проверить. Я разогналась – быстро-быстро перебирала конечностями, как обычно делала это на катке. Но получалось куда задорнее! Ветер свистел в ушах, прижимая их к голове. Язык высунулся набок.

И тут я услышала пронзительный писк. Высоко подпрыгнула и бросилась в сугроб, провалившись почти целиком. Кончик хвоста затрепетал от восторга. Я поймала!

Рот наполнился восхитительным вкусом мясного деликатеса. Тёплая нежная тушка, приправленная морозцем и оттенённая хрустящими льдинками, стремительно проскользнула в желудок. Я зажмурилась от удовольствия. Облизнулась и азартно огляделась. Ещё!

Навострила ушки, принюхалась, повела головой по ветру. Взметнула снежную пыль, что заиграла в закатных лучах пурпурными искорками. И поскакала на далёкий треск сухого валежника. Лишь кончики пальцев пружинисто отталкивались от белого покрывала, а сама я парила меж стволов, мелькала яркой вспышкой.

Шум дороги, к которой я приближалась, отвлёк от предвкушения новой добычи. И тогда я почуяла другой запах. Тонкий, манящий. Он словно зазывал меня в самое прекрасное место на свете. Рисовал в воображении картины цветущей среди зимы поляны. Маленькие лепестки на изумрудных ножках лиловыми каплями украшали спящий лес. Тягучим ароматом заплывали в нос, оседали в сердце, пробирались в душу – выворачивали наизнанку. Собственные кости бряцали друг о друга, выкручивая суставы. Лёгкие болезненно раздувались в попытках вместить больше чарующего благоухания.

По плечам пробежал холодок.

Колючий снег безжалостно ранил бледную кожу на босых ступнях. Изо рта вырвался пар. Тело содрогнулось в попытке согреться. Зубы застучали. Я обхватила себя руками. Огляделась.

– Мамочки, – проскулила я. – Как же холодно!

На краю леса действительно стояла моя мама. Она держала в руках знакомый пуховик цвета лаванды, вязаную шапку с меховым помпоном и сапоги. Неверной походкой я устремилась навстречу. По щеками ползли обжигающие слезинки.

Мама молча накинула мне на плечи длинное пуховое пальто, застегнула молнию, помогла обуться. Я тут же спряталась в капюшон, избегая несуразного головного убора с объёмными косами. Любви к шапкам я не питала, копна каштановых волос хорошо защищала голову от любого холода.

Слышать мир, улавливать мельчайшие оттенки звуков – это казалось важнее. Но в присутствии родительницы приходилось по-детски прятаться под шуршащий купол.

– А ведь я давно взрослая! – почему-то разозлилась я и смахнула капюшон с головы.

Мы жили на окраине, недалеко от Графской площади. А когда вышли из леса, с катка долетела романтическая трель саксофона. Я на миг прикрыла глаза и глубоко вдохнула, впитывая музыку каждой клеточкой своего существа. И тогда вспомнила про чудесный аромат дикой фиалки. Повела носом и услышала! Да-да, именно услышала манящие пары, словно изливающиеся из колдовского котла.

Может быть, в одной из тех привлекательных лавочек с напитками и пирожками и правда варили что-то необычное?

– Я загляну к фонтану, – объявила маме.

– Ида, пойдём домой? – она пыталась воззвать к разуму, которого я, кажется, недавно лишилась. – Ты же совсем голенькая. Не считая верхней одежды.

Аргумент слегка отрезвил. Действительно. Что это я?

– Одеваться! – кивнула я и припустила к дому с удвоенной скоростью.

Запах фиалок. Ускользающий, робкий. Но в то же время такой явный, что сводил с ума. Заставлял вертеться из стороны в сторону, искать.

Я устроилась верхом на бортике старинного фонтана на Графской площади. Без коньков – фиолетовый цвет коленей требовал повременить с физкультурой. Дно скрывалось под толстым слоем снега. Рыбы в центральной композиции высовывали из сугроба лишь приоткрытые пухлые губки, из которых летом текла вода.

На свежем воздухе мысли кружились размереннее, будто повторяя танец мелких редких снежинок.

– И привидится же такое! – пожаловалась я искусной лепнине.

Впрочем, уверенности, что мне все почудилось, не было. Дома я решила, что уснула. Бегать по лесу на четырех конечностях во сне всё же логичнее. Но абсурдная правда колола содранные ступни даже в мягких сапогах.

– Но разве такое бывает? – всё так же спросила я у рыбьих ротиков и почувствовала себя окончательно свихнувшейся. – Всё же об лёд я приложилась знатно. И тот парень был прав.

Стоило подумать о нём, как запах фиалки вспыхнул сильнее! Будто это навязчивый незнакомец распространял флюиды. Да-да, я даже имя его не запомнила. И вряд ли узнаю внешне, если повстречаю снова. Безликий. Разве что тёмные пепельные крапины в глазах отпечатались в памяти неповторимым узором.

– И что за бред лезет в голову? – вздохнула я. – Нет, рыбки мои, нет у вас ответов на мои вопросы. Я ведь просто не умею болеть. Может быть, все нормальные люди лежат преспокойно под одеялом и пьют чай с малиной. И уж точно не разговаривают с заснеженным фонтаном.

И мне бы сразу обсудить свои странности с мамой, как только она выловила меня в лесу. Но когда переоделась, я сломя голову бросилась на площадь в надежде отыскать источник аромата.

– И это вовсе не вы, рыбки мои, – пожурила на прощание местную достопримечательность и поплелась домой.

А так хотелось поверить в чудо! Что фонтан волшебный: исполняет желания и распускает первоцветы посреди зимы. Как в замечательной детской сказке. Что ж, наверное, пора взрослеть.

Я не видела, как Антон вылез из белой Subaru Forester, перекинул через плечо коньки, связанные между собой шнурками, и направился к деревянному домику раздевалки. Как он неспешно катался, крутил головой, выискивая кого-то, путался в ногах. Как грелся то чаем, то компотом, то кофе. Как съел не меньше десятка румяных пирожков. Но пробыл на Графской площади до самого закрытия ларьков и отключения музыки. А потом долго сидел на низком бортике с выпуклыми узорами и смотрел в ночное небо, не чувствуя холода…

Груша

Предновогодняя неделя, проведённая словно в снежном буране, съела праздничное настроение, как струи кипятка съедали сугроб в центре площади. Накануне праздника архитектурный памятник привели в надлежащий вид. И теперь каждая деталь блестела ровной ледяной корочкой, отражая тысячи мерцающих огоньков. Казалось, ими опутали небо. Но именно так в душе вновь просыпался волшебный трепет.

В последний декабрьский вечер я переобулась в любимые коньки и выплыла на многолюдную площадь под «Вальс Снежинок» из балета «Щелкунчик». Небо оставалось чистым и являло взору бескрайние просторы вселенной. Но все, кто оказался в это время на катке, кружили снежинками вместе с симфоническим оркестром.

Я давно не встречала новый год заурядным застольем. Морозная ночь в загородном пансионате с зимними развлечениями получалась куда веселее. Но теперь я опасалась своих особенностей и решила не уезжать далеко от дома. Впрочем, на катке никогда не бывало скучно. Ведь прежде я жила только этими мгновениями – временем, проведенным на льду. До того момента, как твёрдо решила: «Хватит!»

Да, именно тогда всё пошло иначе.

Я ждала чуда. И могла бы ещё много лет ездить кругами, но так и не увидеть главного.

Ведь я уникальна от самого рождения. Как и каждый человек в мире! Мы все особенные. Невероятные. Волшебные. Среди нас нет обычных и заурядных! Нет, нет и еще раз нет! Стоило лишь твердо и честно подумать: «Я решила!» – и оставалось только сделать всё необходимое, подметив по пути, предоставленные высшими силами, возможности.

В нос снова пробрались нежные ноты фиалки. Запах совсем не новогодний! Но он перебивал и сочные мандарины, и ароматную хвою, и пряный глинтвейн, и румяную выпечку. И я скользила к его источнику, огибая препятствия, как метель на прошлой неделе огибала стены домов и деревья.

Фонтан. На бортике сидели совсем ещё девчонка и такой же молодой паренёк, держали в руках по бокалу душистого шампанского и целовались, не замечая никого вокруг. Я проехала к противоположной стороне. Притормозила. И жадно втянула носом воздух. Неужели от него?

Он пил кофе и задумчиво разглядывал палатку с горячими супами. В смешной шапке, бледной парке, которая сегодня показалась стильной, ведь сочеталась со светлыми брюками и оттеняла холодный цвет его глаз с неповторимым узором из поблескивающего графита. Я забыла имя, но запомнила запах и звук его голоса. Только теперь заметила привлекательную ямочку на щеке, когда он улыбнулся своим мыслям.

Так и стояла, не в силах оторваться, надышаться и пошевелиться. Не знала, что сказать. А вдруг он ждал кого-то? Её?

Я сморгнула набежавшие слезинки, шмыгнула носом. Не замечала. Столько всего вокруг себя я раньше попросту не замечала! Хотела стать особенной. И найти кого-то сверхъестественного. А тут он.

Если не решусь подойти, если не попробую, то никогда не узнаю. Её ли?

Но почему-то спешно развернулась и, стараясь не дышать, рванула обратно. Остановилась. Посмотрела сквозь мерцающие фонарики на небо, вздохнула:

– Я ведь даже имени не помню. Да и он вряд ли меня узнает.