Иван стрелец. Песчаная башня

–Ты. добрый человек, стой где стоишь, а то вишь, конь то мой пугается тебя- проговорил Бобёр громко, но без угрозы в голосе. -Вы кто таки будете?

–А я что? Я ничего…-заговорил подошедший, голос его был надтреснутый, словно звучал из треснувшего горшка -Рыбаки мы. Рыбалим вот. С утра с верховий спустились, а теперь на ночёвку встали.

–А лодка ваша где- же?

–А вон -говоривший полуповернулся и махнул рукой на реку. Теперь луна высветила его, длинного, и поди костлявого, одетого кое как, но перепоясанного широким поясом из добротной кожи- И снасти там. Только не задался день то, не наловили ничего. Не идёт рыба.

–Иван, глянь там.– обернулся к Ивану Бобёр, и снова обратился к костлявому -Вы что же не слышали, что черемисы озоруют? Вокруг сёла горят, а вы в самое пекло, чудно как-то.

Заметил Бобёр, что остальные рыбаки начали постепенно окружать стрелецкий отряд, насчитал он их числом восемь, кроме костлявого, да бабы, которая так и сидела у костра с котлом, да помешивала варево.

–Ты своим то скажи чтобы к костру отошли. А то как-то тесновато становится!

–Не нажимай мужики, а то служивые нас опасаются.– со смешком в голосе крикнул костлявый -Говорю же- рыбаки мы. Вон твой человечек снасти наши смотрит.

Иван меж тем, при свете луны, пошарил в лодке. С рыбным делом он знаком не был, и разобрал только, что свалены в лодке сети, да оглобли какие-то.

–Ну чего там? -услышал он окрик Бобра.

–Да вроде снасти рыбацкие.– ответил Иван, и тут уловил звук такой как будто лошадь губами зашлёпала, поднял голову и увидел у берега лошадку, не породистую.– Лошадь у них тут.

–Лошадь?

–Так на вёслах идти тяжело. А так лошадь с берега тянет…когда обратно то вверх пойдём, да с уловом.– ответил костлявый.

–Ну да…ну да. -пробормотал Бобёр считая теперь у костра сгрудившихся рыбаков. вроде восемь было, теперь семь стало- Ладно. Иван вершничай! Да поедем. Где Иван то?!

Иван же заметил ,что к лошадке, что паслась на берегу была привязана верёвка другим концом терявшаяся в прибрежных зарослях, подумал-подумал, и пошёл по верёвочки. Вилась она не долго, через два на десять шагов вышел он к запруде, перегороженной так будто бы бобёр тут трудился, хатку себе строил, а в запруде кто-то плескался. Пригляделся Иван и обомлев понял, что торчат над водой три головы. Там ,в воде были люди. Иван распластался перед запрудою, и схватил того, что был ближе всех к нему как мог. за шиворот. Глаза у человека были навыкате, круглые от страха. Рот забит тряпкой, да повязан верёвкой, навроде удил лошадиных.

–Ты кто? -пробормотал Иван, а человек в его руках глянул поверх ивановой головы, и завертелся, забился в страхе.

Иван резко перевернулся на спину и успел заметить чёрную тень над собой. Тень замахнулась, Иван рванул с пояса нож, и как не раз делал в драках с уличными мальчишками, что есть сил двинул каблуком под колено врагу. Тень рухнула на него, и уже не о чём больше не думая всадил Иван лезвие ей в бок, вынул и всадил ещё раз, и так повторял под замирающие стоны. Когда враг лежавший на нём совсем обмяк. скинул его Иван и оборотился в запруде. Тот что был близко вытащил руки из воды и протянул. Были они связанными.Иван начал резать верёвки и что есть мочи кричать:

–Полон тут у них! Полон…бродники это!!!

С развязанными руками пленник выбрался на берег. В несколько движений стянул кляп со рта.

–Реж путы на ногах, служивый! Я Афонасий Соколов, суконной сотни гость, купец новгородский…Там товарищи мои!

И тут лежавший трупом разбойник вдруг ожил и махнул рукой в которой так и осталось зажатым оружие. Иван почувствовал как огрели его по голове, как что-то липкое и горячее потекло на лицо, замутилось всё в нём и ткнулся он головой в землю.

–Ах ты же…-Соколов схватил иванов нож, насел на разбойника и раз пять ткнул его ножом под сердце, приговаривая -Сейчас други, сейчас!

Так реагировал он на шумное плескание в запруде, где двое товарищей ждали освобождения.

На поляне же, как только Иван закричал, Бобёр направил лошадь на костлявого "рыбака",сбил его с ног, ловко спрыгнул из седла и огрел врага рукоятью плети так, что тот охнув лишился сознания.

–Бей их ребята! -окрик этот был уже лишним.

Кукиш уже был на земле, вынув из перевязи свой палаш с ножнами, чтобы они потом не болтались промеж ног, освободил клинок, взмахнул им пару раз и проговорил:"Отлично коспода, састелим семельку красной скатеркой!В посицию!".Первым же выпадом уложил он разбойника, что кинулся на него с ножом и кистёнём. Отбил атаку второго, в руке у которого сверкнул синим светом тонкий бухарский стелет, и ответным ударом пробил ему рот так, что остриё палаша вышло из затылка. Оставшиеся пятеро видя такою судьбу своих товарищей замялись. думая бежать или всё же пытать удачу в схватке, и заминки этой хватило, чтобы один из стрельцов вынул из кожуха пищаль, разжёг запал и стрельнул на удачу. Удача оказалось счастливой, уложил он одного из противников, другие бросились кто куда в рассыпную, кто берегом стал спасаться, кто в воду прыгнул.

Бобёр успел связать стонавшего костлявого, и подтащил его к костру. Тут увидел он лежавшую ничком за котлом бабу. Она подняла к нему лицо замазанное сажей, видимо от костра."Ишь ты, хитра, постаралась "красоту" навести!",подумал Михёй, а в слух сказал:

–Да бес с ними. пусть бегут! Язык у нас есть. Да Ивана ищите! -и снова посмотрев на чумазое лицо -Да бабу не обижайте, может она не своей волей тут!

Иван почувствовал, как несколько рук подхватили его. и подняли на ноги.

–Ифан, люпесный теска, здоров ли ты?!-услышал он голос Кукиша, и хотя было ему очень не хорошо, улыбнулся, и пробормотал:

–Да уж, здоров.

–Ты служивый скажи кто ты таков, да куда тебе поминки послать -громко. почти кричал в другое ухо Ивану вроде знакомый голос -мы с товарищами не поскупимся, ты нас нонче спас! Оно так может быть и от смерти!

–От смерти вряд ли -услышал Иван голос Бобра- Да посадите вы парня…вон к коряге. А ты чумазая, воды нагрей да рану промой! Чего смотришь, не тронет тебя никто!

Ивана посадили спиной к коряге. Кукиш присел напротив:

–С крещением тебя. -была в интонации русского немца и печаль, и одобрение. Может вспомнил в этот момент Иоганн-Готлиб что-то из своей молодости.

Присевший рядом новгородской суконной сотни купец Соколов посмотрел на Ивана с восторгом:

–Первый раз в деле? Молодец! Ловко ты того бродника уложил!

И тут Иван вспомнил, что убил человека. Вспомнил как тыкал его в бок ножом, как вздрагивал и стонал его враг. И стало Ивану совсем тошно.

–Вина что ли дайте!

Бобёр тем временем доставший из широкой заседельной сумки медный казанок, подал бабе. знаками показав чтобы порасторопней была, и в след казанку достал баклажку.

–Старый способ полонян то прятать -говорил он идя к месту где сидели Иван с Кукишем, и новгородский купец -На вот Вашьша. хлебного вина выпей, да не налегай, нам ещё ехать. А давай други корягу то поближе к костру перетащим.

Пока Кукиш поддерживал Ивана ведя к костру, новгородцы втроём перетащили корягу выброшенную на берег реки течением, и поставили поудобней.

–Так я говорю вот так выкопают заводь, ежели у реки. нагонят воды так чтобы не до краёв, но чтобы пленникам то по шею было ,и запруду поставят. К ней верёвку. если вдруг стражники ,или ещё кто. за веревку дёрнут и поминай как звали. полоняники то в той запруде и потонут…и тишина. Что же они с вами сделать то хотели?

Пока другие стрельцы обшарили убитых бродников, да уложили их рядком, новгородцы стянули с убитых что подошло, чтобы переодеться в сухое.

–В лихой час мы по делам в Нижний то отправились -проговорил Соколов, бывший видимо среди новгородских за старшего -Но я так думаю, что ждали нас на дороге. Холопов, что мы в охрану наняли, двоих, стразу пристукнули. Обобрали прямо на месте, связали да вот повезли до реки. а тут в яму эту скинули…

–Как нехристи в набег пошли, так местные то разбойнички сразу почуяли, что настало их время! -хлопнул себя с досадой ладонью по колену Бобёр-А ведь поди же нашей веры. православной! Вон на каждом крест!– махнул он рукой в сторону убитых. -Так говоришь ждали вас? А коли обобрали. чего же не убили…или хотели черемисам продать?

Меж тем чумазая баба подсела к ним, поставила казанок с теплой водой, и начала обмывать иванову рану. Иван отдал баклажку Кукишу, тот приложился, крякнул от удовольствия ,и передал двум товарищам, что как раз подошли в костру.

Новгородец с ненавистью смотревший на бабу продолжил:

–Думаю я так, или кто-то из Новгорода, или из Нижнего, послал весточку на тот берег, что вот мол купец Соколов едет, или здесь уже. а этим -новгородец ткнул пальцем в лежавшего чуть подальше костлявого предводителя разбойников, тот был связан, и уже пришёл в себя -этим заказали нас. Завтра бы он нас черемисам отдал, а те бы рассчитались с ними, а там в Сарай, или в Судак…

–И что же? -желая понять спросил Бобёр

–Венецийцы, да генуэзцы, живыми людьми бойко торгуют. у них всюду подвязки есть. Там и наши дела ведут, быстро бы весточку в Новгород послали, что мол так и так, в плену Соколов, платите выкуп!

–И сколько пы са тепя сапросили?– полюбопытствовал Кукиш

–За всех троих рублей больше тысячи, а может и две.

–Ох ты и важен же! -воскликнул Бобёр

–Я Афанасий Соколов! Я в Новгороде первый купец суконный .Всё что хочешь есть, чего нет- достану. И вам служивые всем отмёрю отрезов на кафтаны…и бабам вашим!

–Вот спасибо, мил человек! -Бобёр глянул как ухаживала за Иваном чумазая- А вот что ты так на неё то смотришь? Не добрая баба?

Соколов смерил разбойницу взглядом. и пожал печами:

–Не знаю. не обижала. Но добрая то с такими вот разве будет дружбу водить -и он опять кивнул в сторону связанного атамана.

Иван тем временем морщился от прикосновения мокрого убруса к ране, которая, как сказал Кукиш осмотрев. была совсем не опасной -слабеющей рукой был нанесён удар, и больше шапке досталось. Невольная же его сиделка порвала сухое полотно на двоё, один кусок сложила и прижала к ране. а другим, тот что вышел длинным и узким перевязала голову. Да когда закончила, коснулась вроде случайно ивановой щеки и шеи своей ладонью. Иван чуть вздрогнул и глянул наконец на радетельницу свою. на измазанном сажей лице два глаза, что лучились мольбой и надеждой, и …нежностью.

"Ох ты, зеленоглазая! Говорят таких то вот глаз и нет вовсе. Ведьма поди, блазнит! -подумал Иван -А ладонь нежная!"

Иван протянул баклажку прошедшую по рукам третий круг Михею.

–Мутит меня что-то. Пойду посижу где посвежее! -зеленоглазая ведьма помогла ему подняться, Иван покачнулся, она обхватила его руками у пояса, удержала.

–Иди, да посматривай…может эта-то русалка, ещё утянет в реку! -грубо но с усмешкой напутствовал Михей.

Разговор у костра становился всё оживлённёй. Оказалось, что товарищи Соколова в родстве с каким-то москвичом, что на посаде мукой торгует, а через бабку-повитуху, что третьего ребёнка у Бобра жены принимала, он будет родня мужа тётки бобровой тёщи…и получалось теперь так, что они как бы не чужие друг другу."-Вот ведь -хлопнул себя по колену Михей. -не мало наше царство. народу в нём много, а все свои, не чужие!"И поднял баклажку, пустил её по кругу.

–Чудно царстфо Русское, а ещё чуднее народ его! Люплю я народ русский! Он сочетает в сепе, как гофорил германский мудрец Гец фон Перлинхинген, пезграничность души сфоей, с неопычайной тфёрдостью духа, что делает его не попедимым!– разразился вдруг пространной речью Кукиш, уже изрядно хмельной.

Всё разом замолчали, только Бобёр спросил:

–Это который ,однорукий?

–Он и есть! -подтвердил Кукиш.

–Где ему руку то оттяпали, позабыл?

–Да тут где-то и оттяпали, на Сефере. Нофгородцы.

Приложившийся к баклажке один из новгородцев чуть не подавился. Всё три гостя переглянулись, события ударившие по ним словно град посреди лета, сделали их не доверчивыми. Бобёр заметил, попенял на себя, да на трёп Кукиша.

–А не поесть ли нам братцы? Живот подводит! Что там у лихих людишек в котле то?

–Да уха вроде. Тут и миски с ложками заготовлены.

–Поесть то хорошо бы! -отозвался Соколов- Только вот без хлеба…

–Есть хлеп! Соль есть! Жинка фсекда опстоятельно сопирает меня в поход! -перебил его Кукиш.

Суп рыбный не успел остыть. Черпали его прямо мисками из котла, попутно цепляя большие куски ароматной рыбы. Ели с аппетитом забыв и про недавнюю стычку, и про мертвых. что лежали тут же. Не забыл Бобёр только про костлявого атамана, черпанул и ему варева, поднёс.

–Ешь вот…по собачьи…как и жил .Человеком то тебе уже не быть…покойник ты.

Иван присев у дерева. что склонилось к воде, почувствовал прохладу от реки. Стало ему получше. Вздохнул.

–Может воды тебе принести -спросила баба. и вдруг опять провела ладонью по ивановой щеке.

–Да что ты гладишь то меня, будто пса!

–Хорошенький ты! Чего чураешься, не люба тебе? Сейчас к реке сбегаю, умоюсь, увидишь какая я красавица!

Баба улыбалась, и вроде не было в улыбке её фальши, может рада она была избавлению от лихих своих товарищей.

Прикосновения её Ивана словно ледяными волнами окатывали, при том, что по телу его при этом тепло разливалось.

–Да ты не целованный ещё?!-догадалась вдруг баба, и тихо засмеялась

–Чего зубы то скалишь. свяжу вот…

–Свяжи. если желаешь…

Произнесла таким голосом, что Ивана внутри всего перевернуло. Хоть и слабость ещё чувствовал, схватил бабу под локти и опрокинул навзничь на землю, навалился на неё.

–С огнём играешь! -припомнил Иван слыханную когда-то фразу

–Чувствую какой огонь то…ты не пушкарь часом?!-говорила она со смешком в голосе -Да ты не умеешь ничего, измял только всю…ну ка!

Баба сильной оказалась. Перевернулась на Ивана, привстала:

–Ты к дереву то прислонись!– приподняла свои юбки, и уселась на стрельца- Ты не робей только, парень то ты хоть куда.

И прильнула своими солёными от пота устами к ивановым губам. И вот тогда понял Иван, что значили слова, когда товарищи его по службе говорили про кого-нибудь кто заводил шашни с бабами -Ну всё, пропал мужик. Пропал Иван!

Зеленоглазая ведьма выдохнула тяжело, и прижалась к ивановой груди: -Ох, и сладко же!

–Аксиньей меня зовут…а тебя как кличут? Хотя не надо, слышала я. Иван ты.

Иван только дух перевёл, а Аксинья уже сжала его своими крутыми бёдрами, и зашептала в ухо, обдавая горячим дыханием:

–Ну Ванечка, побалуй своего петушка ещё раз.

У костра уже стихло всё. Спать улеглись. Бобёр выставил пост, да сам прилёг. На отдых много времени не было ,надо было поспешать – везти языка к воеводе.

Иван и Аксинья лежали у дерева молча. Слышно было как плескает река волнами о берег от легкого ветра, да на другом берегу прокричала ночная птица.

–Отпустишь меня? -рука её легла на иванову щёку. да так и осталась на ней едва-едва поглаживая

–Не отпущу. Нечего было с лихими людьми бродить, теперь посидишь в остроге -нарочито грубо пробормотал Иван, думая. что вот так бы и лежал весь век свой.

–Мне острога то не видать. По указу царскому мне в яме быть закопанной по шею. Первая же собака бродячая уши да нос откусит, да и загрызёт.

–Это что же за грех на тебе? -удивился Иван.

–Мужа убила. -просто и спокойно ответила Аксинья.

Иван как-то весь собрался

–Испугался? Я не нарочно ,но поди же докажи.

–Чем же он тебе не угодил?

–Я ему не угодила. Батюшка как стало мне семнадцать, так и настоял, чтобы я за соседа пошла замуж. Он вдовый был, да и старый уже совсем. Но богатый. Три года прожили кое как, он совсем одряхлел, ничего не мог уже. А я как наливное яблочно стала. Так он всё плоть мою усмирял, бесов из меня гнал, то прижжёт чем, то иголкой колет, а то просто палкой побьёт. А тут придумал ухват в печи накалить, да мне на лицо наложить ,ну я его и толкнула. Он виском о край печи…

–И что?

–Набежала дворня, меня в острог…

–И?

–Я в остроге стражника сговорила, он меня и отпустил.

–Как меня?

Повисла тишина, словно перед грозой.

–Как тебя.

Иван стиснул зубы:

–Сейчас косу то на руку намотаю. к реке отволоку да и утоплю!

–Топи коли хочешь. Я с тех пор , как из острога утекла, так и брожу по миру с такими как эти…почитай уж десятый год.

–Поди с атаманом их блудила?!-перебил Иван

Аксинья повернулась к нему и замкнула уста своими губами. Против воли Иван обнял её.

–Не ревнуй…со всеми блудила. Они дозволения не спрашивали. -баба помолчала, словно взвешивала на весах судьбы, сказать ещё что-то или ж смолчать, остеречься -И не ради того, чтобы ты меня отпустил я это сделала! Просто показался ты мне…хорошенький такой. А то вот.

Откуда то из под одежды достала баба что-то, и что то вдруг сверкнула синим огнём при лунном свете. Был это тот бухарский стилет, что выбил из рук бродника Кукиш. Иван и не шевельнулся даже, чувствовал, что ему она вреда не нанесёт.

А далее сказал Иван такое. что и говорить то не хотел, но слова словно сами лились из уст.

–Коня вашего возьми, он без седла правда…

Баба замерла вся.

–Я сноровистая. А что твои скажут?

–Отговорюсь как-нибудь.

Иван думал было, что сейчас они встанут, но Аксинья навалилась на него. и заёрзала, сладким голосом зашептала:

–Покуражься ещё разок над слабой бабой, а?!

–Да что же ты за неуёмная такая! -почти с нежностью прошептал Иван, крепко обняв разбойницу, и поцеловал.

–Зато расстанемся весело.

Стрелец, что в карауле был, дремал. Иван подсадил Аксинью на низкорослую лошадку, она потянула уздечку из верёвки. склонилась к Ивану:

–Я молится за тебя буду, раб Божий Иван. И блуд наш отмолю…может быть.

–Куда поедешь то?

–Дорог много, где схоронится знаю. А потом может в скит пойду.

Иван придержал лошадку, и проговорил твёрдо:

–А если женюсь на тебе?

Баба выпрямилась, сдавила так поводья, что лошадка заволновалась, и опять к Ивану склонилась, показалось тому, что будто жемчужинка скатилась по её чумазой щеке:

–Такую как я никто не примет. Поеду я…соколик.

Иван стоял, смотрел как в ночи растворился силуэт лошади и всадницы. Успел подумать, что вот день выдался ему! И кровь первую пролил, и кое что ещё. Поворотился к костру идти, и тут увидел Михея Бобра, что стоял у него за спиной. Иван подобрался весь.

–Отпустил?

–Угу…

–Уговорила значит. Это они умеют -уговорить. -Михей вздохнул, рукой махнул -Оно и к лучшему! Завтра бы короткий был разговор -или петлю на шею, или кровь бы пустили. Всё, повечеряли .В путь пора! Эй, в карауле, глаза протри, портки у тебя стянули!

Стрелец, что дремал опершись на бердыш, встрепенулся:

–Не сплю я!

–Седлаем коней! -уже гремел Бобёр- Иван, верхом то сможешь?

–Смогу -уверенно ответил Иван.

Михей глянул на него, пряча усмешку в бороде:

–Ну да ,надо и тепе верхом…не все же чтобы на тебе скакали!

И вот тут если бы Кукиш был рядом, то можно даже не спорить, что спросил бы он Ивана:"Люпесный тёска,отчего щёки твои горят,словно загнеток у печи?

Светало уже. Собрались быстро. Иван, да ещё двое стрельцов разделили своих коней с новгородскими гостями, а Бобёр. закинув через седло костлявого атаман, поспешили с Кукишем на рысях к ставке.

Телепнёв с Решетовым встали лагерем у Алексашина. Приказали откопать траншеи. Когда Иван с товарищами подъехали, заметил он чужих, не их приказа стрельцов. да два сорокоствольных "органа".как называл эти, стрелявшие залпом, орудия Кукиш. Значит подмога пришла.

У своего походного шатра сидел на седле Данило Телепнём, положив саблю в ножнах на колени, перед ним, на коленях, стоял атаман бродников, руки его были связанны по локтям за спиной. Супротив, широко расставив ноги, сложив руки на груди, упрямо склонив голову, стоялЗаруба Решетов. Он говорил:

–Да отдай ты его мне воевода, у моих казаков он как тетерев затокует!

–А если не затокую?!-оборотился бродник к атаману -Мне всё одно помирать!

–Я вижу тебя уже раз то пытались устроить между небом и землёй! Шрам то во всю шею!

–Да вот не сподобил Бог то -оскалился бродник- Видать нужен я ему ещё туточки!

Тут же стояли Бобёр, Кукиш, ещё два не знакомых Ивану стрелецких сотника. Стрельцы, казаки, да дворяне, те кому заняться было не чем. Иван подошёл с Соколовым. Бобёр увидев их что-то шепнул на ухо Телепнёву. Тот глянул на вновь прибывших, кивнул головой.

–Да пусть так будет, как ты хочешь!– сказал поднимаясь воевода костлявому разбойнику -Отпущу на все четыре стороны. Говори где черемисы реку переходить буду?

По толпе служивых прошёлся ропот осуждения, не хотелось им, чтобы ушёл по добру по здорову этот долговязый вор.

–Крест на том целуй! -крикнул бродник.

Телепнёв глянул на него с ненавистью. Но помнил он дело за которым сюда послан, помнил, что служба эта ему много добра принесёт если сослужит её обстоятельно. Расстегнул сын боярский кольчужный ворот куяка, что был одет на него под кафтан, расстегнул ворот поддоспешника ,из-за нательной рубашки достал крест свой ,и приподняв на длину гайтана показал всем:

–При честном народе крест на том целую! -перекрестился трижды и приложился к крестику.

У бродника глаза загорелись.

–Пусть и он поцелует! -указал он на атамана Зарубу.

–Целуй атаман. Для дела надо!

Казаку нательный крест достать было легче, сунул он руку под кольчугу, что была стянута ремнями с зерцалом на груди. под его ладную фигуру, достал крест, большой и серебряный ,и поцеловал.

–Ничего, ещё свидимся -процедил Заруба сквозь зубы, оставив поверх одежды на груди крест.

–Это вряд ли -услышал Иван за спиной шёпот, обернулся думая увидеть Соколова, но новгородский гость пропал в толпе служилых людей.

–Развязывайте! -потребовал бродник, Бобёр, подойдя, ножом разрезал путы на его локтях, тот поднялся потирая руки -Пердей-хан сам орду ведёт. Сегодня после полудня Лисьим бродом реку перейдут. А хоронятся они в Глубокой балке.

–Из Глубокой две дороги. Одна акурат к броду, а другая вкруг Обухова, к реке. Два десятка вёрст, не меньше. Но бродов там нет нигде.

–Но уйти то смогут, если ударим?

–Если полон, да всё что нахватали бросят, то смогут.

–Что будем решать?– подытожил Телепнёв. Обернулся к незнакомым Ивану сотникам -И вы, господа. говорите.

Решили, что раз с двух сторон в Глубокой балке не зажать степняков, устроить засаду на Лисьем броде.

Пока снимались с места, Телепнёв подозвал к себе Ивана, похвалил за службу, за расторопность и смекалку. Сказал, что вот уже второй раз он под его, Телепнёва, началом отличается. Спросил пойдёт ли в дело Иван сегодня, не тяжела ли рана. Иван встрепенулся точно петух на насесте:

–Пойду конечно!

–Рядом будешь…с Бобром, да Кукишем. -распорядился Телепнёв.

Подошёл казачий атаман, был он с виду доволен, усмехался чему то одному ему ведомому, похлопывал хлыстом об сапог:

–Ну воевода, пойдём мы с Богом. Всё как уговорено сделаем.

–С Богом, атаман -напутствовал его сын боярский.

Заруба проходя глянул на Ивана:

–А ты молодец! Казак! Но бабу зря отпустил! Взял бы в услужение, была бы твоя холопка -и заржав точно конь удалился.

Иван заметил как уходивший Телепнёв улыбнулся в бороду, и почувствовал как кровь загудела в висках, и как откуда то, совсем из далека, сквозь гудение в ушах, слышит он голос Кукиша. что встал рядом и подал Ивану его пищаль:

–Я фзял на сепя труд осмотреть тфой мушкет перед поем.Он ф допром состоянии. -и увидев лицо оборотившегося к нему Ивана, забеспокоился -Люпезный теска,отчего ты так покраснел,не рана ли на голове болит!!!

Пока обустраивали засаду на Лисьем броде, Иван не отходивший от Телепнёва, с удивлением, заметил среди мелькавших ратников Соколова. Тот раздобыл себе саблю, висевшую на боку, сам был одет в стеганный тегиляй ,да бумажную шапку ,а за спину был закинут на ремне самострел. Улучшив минутку. пока воевода распоряжался где один из "органов" поставить, а пушкари приноравливали своё орудие так, что бы с выбранной позиции выстрелить поудачней, Иван подъехал к новгородцу.

–А, помню, помню! Нет у меня пока грошиков -глянув на Ивана сказал купец, был он не смотря на пережитое весел.

–Да Бог с тобой, мне и не надо! -ответил Иван, -Чего ты остался то?

–А как же! Во первых с нехристями поквитаться за горе лютое. что людям принесли. А потом дело есть не законченное.Пока воеводы тому душегубу клялись да крест целовали, я сговорил пару казаков, они и умыкнули его.

–Пристукнули что ли?

–Да нет. Я бы его сам зарезал, и не перекрестился-ответил Соколов -Но нужен он живой. Надо узнать кто его нанял. Нанял то кто-то из нижегородских. Его теперь товарищи мои стерегут, а побьем косоглазых, так поедем в Нижний, у меня там рублики в рост заложены, а там в Новгород. Распутаем клубочек то, распутаем!