Выживалки

– Если где-то в округе и есть вериндаты, они точно не выйдут – там макушки и задницы этих юзлесов на пару перегонов видны! – радостно заключила героиня приключения.

– А это вообще честно? – наконец спросила Велка.

– Ну, уж не нечестно, это точно, – хмыкнула Лада, в сердцах цокнув «чистоплюйка». – Или ты хочешь на последнем месте оказаться? Иные отряды и не то творят. Мы ещё… как слово-то…

– Милосердные? – подсказал Ким.

– Ещё скажи, человечные, – скривила тонкие губы Лада, и парень, конечно, тут же смутился.

Было заметно, что наша подруга ему нравится своей откровенностью и бойкостью, особенно, после недавнего «выступления», но Лада, если и считала этот интерес, всё равно не собиралась давать спуску новеньким.

– Что такого неуместного в слове «человечность»? – невозмутимо уточнила Велка. – Разве мы перестаём быть людьми, приходя сюда? «Выживалки», как мне помнится, создавались для единения человека и природы, для возрождения атмосферы здорового соперничества и взаимопомощи, для утверждения гармонии сильного духа и тела, что так необходимо выпестовать всему человечеству с младых лет.

Она прямо-таки процитировала речь, что писалась некогда тем мной, которым я никогда не был. Я даже вздрогнул.

– Нормас? – Ярик заметил мою дрожь.

– Ты не согласен? – спросила Велка.

Ярику я быстро кивнул, мол, всё в норме, но обратился к новенькой, так как философско-нравственные вопросы, если они разобщают отряд, стóит решать в начале игры, пока есть время и силы:

– Человечество и человечность, как ни странно и ни грустно, разные понятия. Впрочем, если люди смогли преодолеть трудности тогда, когда жили на одной-единственной планете, не уничтожили её и себя, если сумели создать такой огромный Космический Альянс, значит, человечность побеждает хотя бы через раз.

– Разве быть человеком – это не быть человечным? – снова вклинился Ким.

Тут даже его сестра закатила глаза – едва заметно и не столь картинно, как это обычно делает Лада, но всё-таки не удержалась – среагировала на наивность брата. Не такая уж она непробиваемая, подумалось мне.

– Видишь ли, – обратился я к Киму, – человечность – это любовь к человечеству в целом, принятие его, как говорится, «со всеми недостатками, слезами и припадками», безосновательный альтруизм. Но это, как говорит моя мама, «идеальный газ», что-то даже патологическое.

– Но альтруизм сейчас не в моде.

Зачем бежать за сто дорог,

Кричать о призрачной свободе

И не жалеть усталых ног? – процитировал Ярик известную балладу, не особо понятно, что имея в виду, но спасибо, на сей раз он хотя бы не пел.

– И всё-таки я убеждена, что человечество в целом должно обладать человечностью, ну а человек в отдельности – это уже как пойдёт, – твёрдо сказала Велка.

– Этакий закон толпы наоборот? – задумался я. – Возможно, так и есть. Иначе всё закончилось бы ещё тогда, на этапе ядерного оружия.

– И что всё же значит – быть человечным? – Ким не унимался.

– А вот как раз, делая добро, не думать, насколько это человечно – достаточно ли сделал, не схалявил ли, дотянул ли до высокого звания Homo Humanum?

– А делая зло, как мы сегодня? – спросила Велка.

Лада аж зубами заскрипела от негодования, но я остановил её взглядом – сейчас это был мой поединок.

– И, к слову, отличать зло от приемлемых пакостей. Наш отряд никогда не делает что-то недостойное, это наш принцип, но хитрости и обманки – это часть игры. И моралисты нам не нужны. Как бы хорошо ты ни готовилась дома, здесь свои правила. Что-то не устраивает – в нас, в игре – вот кнопка отзыва (я указал на её камуфлор), нажимай, и тебя эвакуируют в ближайший час. Причину придумаем, вон, плющом натрись, будет и интоксикация, и соответствующий вид… Вперёд.

Велка испуганно мотнула головой.

– А если хочешь остаться с нами, тогда больше без нотаций. И это ни фига не гуманно, зато справедливо.

Велка кивнула. В этом споре я победил.

И только я подумал о том, что всё складывалось неплохо: мы много сделали и немало прошли, другой отряд остался позади (благодаря нам они подзадержатся, выполняя задание), как тут же удача отвернулась от нас. То ли мы расслабились, то ли засада была безупречно сделана, в общем, нас окружили крепкие ребята, да так искусно, что мы не успели ни крякнуть, ни приготовиться к обороне.

– Не тратьте наше и своё время, лузеры, вытряхивайте из рюкзаков добычу да отваливайте.

Приказ бросила длинноногая девчонка с таким разнообразием пирсинга на лице, что Велка и Ким аж рот раскрыли (в прямом смысле).

– Чё пялитесь? Купольные, чё ли? – девчонке явно льстило внимание.

Вообще я давно заметил, что люди, предпочитающие яркий, необычный внешний вид, упиваются всеми этими косыми и прямыми взглядами в их адрес, хотя и делают вид, будто недовольны. Кто не любит, чтобы на него глазели, не устраивает из себя балаган.

– Да, на нашей планете купол, – ровно подтвердила Велка.

– Я слыхала, что у вас типа забанены пирсинг и татухи… Но с какого, не знаю. Пояснишь, малáя?

Велка вряд ли была сильно младше «атаманши», но крепкое тело и наглость последней, как и прочих ребят, окруживших нас и легонько поигрывающих толстенными палками, указывали на выходцев с планеты с суровым климатом.

– У нас всякое учащение дыхания на счету, так что за искусственно созданный стресс по головке не погладят, – объяснила Велка.

– А обезбол? – вклинился один из окруживших.

– На такое тратить не станут.

– Ну, буду знать, – хмыкнула «атаманша». – В вашу дыру ни ногой! Чё замерли? Контейнеры давай!

– Я уже всё отфоткал и скинул в ОЦ, – блефовал я. – Так что вас наши трофеи не спасут.

– У вас доказухи не будет, вам не зачтут, – гыкнул один из амбалов.

– Идентичность, дебил! Программа сразу считает, что эти экземпляры присылались другим отрядом, – рыкнула на него девица и, не ища сочувствия, не оправдываясь, а словно приглашая нас разделить сложность ситуации, добавила: – С кем приходится работать!

Я развёл руками, мол, сама выбирала.

– Да и вообще у нас не так много трофеев, – добавил я, будто это обстоятельство могло смягчить их неудачу.

– А ты не брешешь?

Я покорно скинул рюкзак.

– Можно? – я не хотел быть избитым только за то, что какие-то недалёкие парни не так поняли мой жест.

– Валяй! – растянулась в неоновой улыбке «атаманша».

Я быстро скользнул взглядом по своему отряду: Лада и Ярик настороженно поглядывали на окруживших, чтобы в случае нападения успеть сгруппироваться, они не сомневались ни во мне, ни в моих действиях, Ким буквально смотрел девице в рот, должно быть, раньше не видел крашенных зубов, а вот Велка недобро прищурила свои иссиня-чёрные глаза и поджала и без того тонкие губы – презрение и разочарование в командире, то есть во мне, читалось на её лице.

– Это всё, что мы успели добыть, – я извлёк из рюкзака два наполненных контейнера, в которых сиротливо болталась веточка зверолиста и едва шевелила лапками огнеловка лютая, и вытащил также пачку пустых, плоских, свёрнутых в трубочку контейнеров в доказательство, что больше у нас ничего нет.

Девица смачно плюнула:

– Только время с вами просрали!

– Давай их просто так отделаем? – предложил её подручный.

– Ща я тебя отделаю! Уважение должно быть к людям, придурок! Ты не на своей рудокопной планетишке, где привык по задворкам пьяных старателей щемить. Здесь этих сопляков стоит уважать хотя бы за то, что они на эти игры прилетели! – девица разошлась не на шутку. – А конкретно этих (и она ткнула в нас), что не ныли и вели себя достойно!

– А если я не чувствую уважения? Тогда чё?

– Тогда просто прояви его, дебил! Шуруйте отсюда, – бросила она нам, одним жестом отзывая своих церберов.

Упрашивать нас не надо было – мы быстро слиняли, нырнув в самые дебри, и как только нас не стало видно, побежали, петляя, словно двурогий заяц. И лишь выбившись из сил, перешли на шаг.

– Вот это девица! – наконец, восхищённо выдохнул Ким («атаманша» явно потеснила Ладу в его сердце).

– Ты нормальный? – одёрнула его Велка. – Нас могли побить ни за что! Хорошо, что Родька отправил фотки!

Ярик и Лада рассмеялись. До новенькой стало доходить, что я блефовал, и теперь весь её гнев был сосредоточен на мне.

– Ты вообще башкой поплыл?! Да какой ты командир!! Лебезил там перед этой маньячкой…

– Почему маньячкой? Очень даже адекватная фря. Этакая пиратка. А как своими гамадрилами руководит – загляденье! И даже принципы свои имеет. Ты слышала, что она об уважении говорила? То-то же!

– Ты, что же, предлагаешь мне уважать её?

Наконец-то я увидел, что Велка – живой человек, умеющий выходить из себя, а не только «держать лицо».

– Её – не надо. А вот отряд свой не мешало бы. Ну, и меня как командира. Или хотя бы проявить уважение в виде соблюдения субординации. А то пока у нас с тобой одни споры.

– Да уж, день споров и везения, – подмигнул Ярик.

Мы все удивлённо уставились на него с единственным немым вопросом: «Какое, к чёрным дырам, везение?»

– Три задания выполнили – раз, задержали одних – два, легко отмазались от других – три, а четыре – вот!

И он ткнул пальцем вверх.

На ветке сидел златокрылый фабас, редкий экземпляр из семейства зубастых птиц. Это была настоящая удача – задание со звёздочкой. Осторожно, чтобы не спугнуть, я достал комуник и сфоткал птицу на приличном приближении. На экране фабас был ещё краше – с янтарно-глянцевидным оперением, с красным, торчащим, словно тычинки тропического цветка, хохолком, с умными, блестящими глазами. Не живое существо, а Царь-птица из древних сказок! Я тут же перекинул фото в Отрядный Центр вместе с фотографией вериндата, а также выполнил то, что должен был сделать сразу, то, что якобы уже сделал – снял наши трофеи и тоже переслал их.

– Ну, вот и слава космосу! – резюмировала Лада. – Потопали дальше.

В продолжении дня нам больше не попалось ничего из списка заданий, хотя мы шли, внимательно присматриваясь к окружению, осторожно прислушиваясь к каждому шороху и отмечая на карте возможные места обитания того или иного зверя, ареалы распространений нужных нам растений и насекомых, но увы – это было пустое завершение перегона.

И хотя физически мы не сильно устали, однако пережитое волнение давало знать, к тому же мы, один репей, опережали график продвижения, поэтому я дал отряду команду отбоя раньше обычного времени, лишь только увидел удобную площадку для стоянки, уединённую, ровную и с источником воды. На привале мы долго молчали, и фляги наполняли молча, и турбоспальники раскладывали молча, и дрова собирали молча, и костёр разводили тоже в абсолютной тишине. Один раз только Ярик стал что-то мурлыкать, как всегда, ужасно фальшивое, но быстро перестал даже без нашего одёргивания. Сил искать пропитание не было, и мы достали пайки.

«Я же говорила, что новенькие мутные», – процокала Лада на языке тугоструйников.

«Ты говорила, что они предадут. А они наоборот», – ответил я.

– Больше двух говорят вслух, – недовольно заметила Велка.

Мы с подругой пристыженно переглянулись. Я не думал, что кто-то, кроме меня и Лады, понимает бессловесное наречие. Особенно неловко стало Ладе, она даже вжала голову в острые плечи.

– А? Что? – заозирались мальчишки, ничего не понимая.

– Я полагала, что в основе отряда, кроме уважения, должно быть доверие. А вы тут переговаривайтесь при всех.

– Ты чего? – засовестил сестру Ким. – Все молчали. Ты, наверное, просто устала. Тебе почудилось.

– Нет, не почудилось, – вдруг отчего-то призналась Лада. – Прости. Все простите – я знаю язык тугоструйников.

– Чего? – округлил глаза Ярик, видимо, такой подставы от подруги он не ожидал.

– Ты же тоже знаешь его? – спросила Лада у Велки.

Впервые за всё время нашей дружбы я заметил смущение в глазах подруги.

– Нет, я не владею им. Но слышала, как он звучит. Если бы ты одна цокнула, я бы не догадалась, но Родя ответил – трудно было не сообразить.

Лада обожгла меня взглядом, будто я один был во всём виноват.

– Какого репея? – взвился Ярик. – Ты! И ты! Вы оба!!! Мне, значит, петь запрещаете, а сами…

– Ну, прости, Ярушечка, – стала ластиться Лада к пыхтевшему другу. – Хочешь – пой! Хоть без умолку. Это будет наше наказание.

– Значит, моё пение – наказание? – ещё больше взревел Ярик. – Это друзья называются?

Я с укоризной глянул на Велку – по сути это она заварила всю кашу. Ну, не знал Ярик про наше с Ладой (очень нечастое, к слову) тайное общение и жил себе спокойно. Тем более, что ничего важного или обидного мы не говорили – просто Лада иногда бессловесно комментировала ситуацию, и пар выпуская, и не задевая никого. Так нет же – надо было встрять!

Но Велка и сама смутилась. Верно, она думала, что мы от неё и брата таимся, в отряд по-настоящему не принимаем, вот и раскрыла эту «великую» тайну, на деле оказавшуюся весьма невинной.

– Простите, – робко сказала она, следя глазами за размашисто шагающим по пяточку стоянки Яриком и семенящей за ним Ладой, уговаривающей его не делать из мухи слона.

– Это для вас наша дружба – муха, причём оснарильская! – Ярик припомнил самый мелкий экземпляр, известный на всех планетах Альянса.

– Ярик! Хватит! – одёрнул я друга. – Мы ничего этакого не говорили! Просто Ладе иногда надо обязательно «вставить свои пять купонов», но она не хотела никого обижать.

– А ты? – Ярик резко обернулся ко мне.

– А мне надо было знать, что за пургу она несёт.

– И как?

– Действительно, пургу.

Странно, но Ярик вдруг успокоился и даже приобнял заискивающую подругу со словами:

– Ну, ты, конечно, и дурында!

– Да, доверие, пожалуй, важнее уважения, – тожественно произнёс я, вставая. – Я обещаю больше ничего не скрывать и доверять вам всем безоговорочно! Я клянусь!

И все тоже встали и поклялись – это было так церемониально, но очень верно. И вечер потёк душевно, Ярик пел, безобразно перевирая мотив, явно издеваясь над нами, но никто его не прерывал, поэтому скоро ему надоело и он замолчал. И тут Ким вдруг сказал:

– Довериться кому-то иногда проще, чем себе.

Мы посмотрели на него – чего-чего, а глубокомысленных изречений от него мы не ждали.

– Что ты хочешь сказать? – мне не очень хотелось опять затевать социально-философский спор.

– Просто иногда трудно доверять себе, понимать, что ты поступаешь верно, а не совершаешь ошибку, которая будет стоить жизни не только тебе, но и другим, – в ответе мальчишки сквозила горечь.

– Не надо, Ким, не вспоминай… – Велка положила руку на плечо брату.

– Почему нет? Он стоит того, чтобы помнить.

– Вы о ком? – спросил Ярик, не отягощённый эмпатией.

– О нашем однокласснике, – тут же ответил Ким, видимо, только и ожидая чьего-то вопроса, чтобы всё рассказать. – Он… как это объяснить… ну, задира был и задавака. С ним, конечно, дружили, но иногда и тумака давали за выходки. А он то ли не любил себя, то ли не жалел… Всё повторял, что пропащий и ни на что не годен, поэтому будет нарушать запреты, так как терять ему нечего.

Ким на секунду замолчал, видимо, собираясь с духом.

– А потом он однажды пропал на шесть дней, он и раньше уходил в своё убежище, он так и называл его – «убежище», но так надолго, никогда. На каникулах, бывало, на пару-тройку деньков сбежит, но посреди биместра – никогда, тут его мать ох как гоняла! А где это самое убежище, никто не знал, только то, что оно где-то на стыке. Короче, когда пошли пятые сутки его отсутствия – всё поселение нашего купола вышло на поиски.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.