Четвёртая смена

Игорь Соловьев

Четвёртая смена

Динамик под потолком зашипел, хрюкнул и зашёлся длинным гудком. Смена закончилась. Скрипнула дверь раздевалки, захлопали дверцы шкафчиков. Подхватив сумку, Марк двинулся на выход. Ещё одни сутки позади. Километры пройденных туннелей, сотни распределительных щитков, лианы проводов и кабелей. Всего того необъятного хозяйства, которым владел «ГорКоллектор» и к персоналу которого имел честь принадлежать он, инженер Марк Смолин.

Марк приложил ладонь к сканеру. Загудел считывающий датчик, сверяя рисунок ладони с базой данных. Тихо пискнул и мигнул светодиод. Молодой инженер привычно шагнул к двери. И чуть не врезался в нее лбом. Дверь, всегда услужливо откатывающаяся в сторону, осталась неподвижна. Тревожно зажглась красная аварийная лампа.

– Не понял… Эй, что за дела? – Марк снова приложил руку к сканеру. Гудение и писк. Моргание светодиода. Дверь не шелохнулась.

Из-за дежурки напротив выглянула голова диспетчера:

– Смолин, зайди.

В дежурке почему-то всегда пахло пылью. Словно тут ковры выбивают. В комнате кроме Марка трое. Сама диспетчер, строгая полноватая женщина в рабочем комбинезоне. Начальник участка в чистенькой спецовке старого образца. И какой-то незнакомый мужик в неуместном на подобном объекте строгом деловом костюме. Мужик имел скучающий вид и вполуха слушал начальника участка. Ни тот, ни другой на Марка даже не взглянули.

Диспетчер с некоторым сочувствием к судьбе Марка протянула ему планшет:

– Послезавтра выходишь в четвёртую смену.

– Как в четвёртую? Я же во вторую тружусь, у меня три выходных впереди. Нет-нет, вы что, я никак не могу, – Марк дёрнулся от планшета, как от болотной гадюки.

"Вот это мне начальство удружило! Мы уже с ребятами условились, что все три дня за городом проведём. Пашка ящик эрзац-пива достал. Генка и Клим договорились насчёт транспорта. Ну а Ленка? Она давно ждёт, когда он им свои новые треки презентует. Зря, что ли, столько времени трудился? Нет, определённо на эти выходные у него, Смолина, были грандиозные планы. И тут такой облом. Обломище!

– Что значит «не могу»? В четвёртой смене оба инженера отсутствуют. Один в отпуске, второй заболел. В бригаде только рабочие-техники остались. А по штату хоть один инженер, но должен быть. Вот вашу вторую смену и располовинили. Да что ты на меня руками машешь, всего раз выйти надо. Это же в отгулы пойдёт.

– Но почему наша смена? Что, больше некому?  – Смолин позиций не сдавал, хоть и понимал: этот бой ему не выиграть. Не зря же тут руководство присутствует. И как в воду глядел. Марка атаковал начальник участка:

– А кому ещё? Ты хочешь, чтобы из первой или третьей смены кто-то двое суток подряд дежурил? Это запрещено. Как ни крути, нет у меня больше кандидатов. Так что не митингуй, всё уже согласовано.

«Тьфу, пропасть! Съездил за город отдохнуть. Интересно, ребята без него отправятся? Хорошо бы, чтоб не поехали, иначе вдвойне обидно. Они там, у костра, под звёздным небом, а он тут, по подвалам скачет, линии прозванивает».

– Не тяни кота за сапоги, Смолин. Расписывайся и гуляй до послезавтрашнего дня, – снова сунула ему планшет диспетчер.

Марк скрипнул зубами: «А, будь по-вашему! Забирайте, демоны, инженера первой категории Смолина. Выбора-то всё одно нет»,– и приложил палец к считывателю, словно кровью подпись поставил.

Когда Марк ушёл, выражение лица скучающего человека изменилось. Оно стало целеустремлённым, проступили уверенные, властные черты.

– Значит, вы за него ручаетесь?

Начальник пожал плечами:

– Он мне не друг и не родственник, чтобы ручаться. Я бы употребил слово «рекомендую». Именно так. Вот, извольте, я прикрепил все характеристики и обоснование, вы же читали. Да и потом, это же только на одну смену? Что там может случиться?

Человек в костюме задумчиво покачался на носках дорогих кожаных ботинок.

– Будем надеяться, что действительно ничего не случится. Но я бы не зарекался, – и, не прощаясь, вышел.

***

Выходной день пролетел, как и не было его. Снова рабочие будни: ранний подъём, дорога, приём дежурства. Буквально позавчера он сдавал участок третьей смене, а сегодня у них же его принимает. Мужики-сменщики выпили с ним чаю, угостили бутербродами. Посочувствовали, похлопали по плечу, желая спокойных суток, да и ушли. Их смена закончилась. Смолин вымыл кружку, переоделся в рабочее и отправился получать оборудование. Кладовщик встретил его кивком и начал выкладывать на стол всё, что полагалось по штату. Тихо звякнул коммуникатор, извещая о новом пакете файлов. Марк открыл, пробежал глазами текст. На то, что красным цветом выделено, надо обратить внимание в первую очередь. «Так, на 12-м объекте снова прорыв грунтовых вод, но ничего критичного. Вода в кабельные колодцы не попала, пробоев нет. Уже неплохо. А вот на 9-ке подозрительно много самоперезагрузок оборудования. Тут что-то не так, надо идти и на месте смотреть, руками щупать. Ладно, этим и займёмся».

Марк увлёкся и не сразу понял, что в комнату вошли его новые коллеги. Вернее, это он для них новый, они-то в своей четвёртой смене очень даже старые.

– Будем знакомиться? – широко улыбнулся и протянул руку стройный смуглый брюнет лет сорока. Улыбка приветливая, открытая. Как у того парня из отечественной истории, что первым в космос полетел. – Я Рафаил, для своих можно просто Рафик.

– Марк, – Смолин ответил на рукопожатие и чуть не охнул, таким твёрдым оно ему показалось. «Силён мужик!» – А я для вас как – свой? Первый раз видимся, хоть и коллеги.

– Это как пойдёт. Я, кстати, Гавриил, – представился второй и тоже протянул руку Смолину. В отличие от его приятеля, это был хмурый тип с лицом зануды. Рукопожатие оказалось под стать: невзрачное, вялое. Марку он определённо не понравился. Бывают же подобные субъекты, постоишь рядом минуту, а потом целый день такое чувство, словно лимонов незрелых переел.

– Значит, вы у нас инженер? Белая кость! – Рафаил улыбнулся и застегнул ранец с инструментами. – На сегодня мы ваши помощники. Целые сутки будем творить благие дела во славу города и его жителей. Верно?

– Я только год как инженером выпустился, – счёл нужным пояснить Марк, выводя на экран список получаемого оборудования. Подтвердив полномочия, привычно начал сверять имущество. – Знаю, как важна настоящая практика. Поэтому, если в ходе работы у вас будут какие-нибудь замечания по существу, не стесняйтесь меня поправлять.

– О! Это очень похвально! – одобрительно улыбнулся Рафаил. – Сразу видно, молодой человек ставит производственные принципы выше гордости. Мы хоть и рядовые техники, но за годы работы накопили кое-какой опыт, есть чем поделиться. Даже с инженерами. Верно, Гаврила?

– Ага, «экспу» прямо горстями будете черпать, молодой человек. Только ладони подставляй, – Гаврила тонко усмехнулся. – Ты, Рафик, видимо не понял. Господин вчерашний студент как бы говорит нам: «Если что, я в вашей смене человек новый. Порядков не знаю. Случись что, с меня и взятки гладки». Ответственность заранее снимает.

«Вот фрукт! Как всё перевернул!»– внутренне возмутился Смолин. Он хотел было резко ответить, однако расхохотавшийся Рафаил замахал руками.

– Не принимайте к сердцу, Марк, он шутит. Просто к его юмору надо привыкнуть. Но для этого у вас впереди целая смена.

«Вот уж чего бы не хотелось, так это всё дежурство слушать дурацкие шутки. Если, конечно, это действительно была шутка. Очень уж неприятный тип».

Но тут среди получаемого оборудования ему попался незнакомый экземпляр.

– Это что?

– Как что? – удивился кладовщик. – Вот, согласно описи, «электронное техническое устройство, артикул ЗАСк-А».

– И зачем оно нам? Где универсальный тестер, сканер, электроанализатор и прочее?

– Позвольте? – в их диалог вмешался Рафаил. – Марк, на одну минутку.

Отведя Смолина в сторону, он кивнул на незнакомый прибор:

– В нём есть функции всего перечисленного. Вместо отдельных устройств всё скомпоновано в едином корпусе. Удобно, правда?

– Но мы такими никогда не пользовались. В нашу смену совсем другие выдают.

– Да? До сих пор? Удивительно. Ну а мы вот такими работаем. Странно, что вас об этом не предупредили. Придётся сегодня с этим походить. Да вы не переживайте, там всё очень просто, мы покажем. В любом случае другого оборудования для нашей смены у них нет.

Смолин проверил список и убедился, что техник прав. Вместо перечня привычных инструментов действительно значился «артикул ЗАСк-А». Марк замешкался. Расписываться за незнакомый прибор ему совершенно не хотелось. Пауза затягивалась. Новые коллеги ждали, кладовщик нетерпеливо постукивал пластиковымключом-картой по стойке. Рафаил ободряюще улыбался. Дело решил Гаврила:

– Смелее, господин вчерашний студент. Старшее поколение вам поможет.

Марк махнул рукой и подтвердил приёмку.

Загружаясь в рабочий фургон, Смолин почувствовал на себе чьё-то пристальное внимание. Обернулся. Из окна дежурки на него задумчиво смотрел начальник участка. Поймав взгляд Марка, тот поспешно отвернулся и закрыл окно. Марк ощутил лёгкую тень беспокойства. «Странно. Что это он?» Но уже вскоре инженер выкинул происшедшее из головы.

***

– Интересный сегодня маршрут, – Гаврила заглянул Марку через плечо, по карте изучавшему фронт работ. – Всё сплошь исторические места: Рижский, Екатерининский парк, Труба. – Какие люди тут жили, какие страсти кипели, а?

Смолин пожал плечами:

– Не знаю, я с историей не очень.

Гаврила понимающе кивнул и чуть насмешливо добавил:

– Ну да, молодёжь прошлым не интересуется. Что толку говорить о былом, когда оно уже минуло, верно? А позвольте спросить, чем же увлекается современное поколение?

– Я, например, музыку люблю. Пишу хард-сэмбиты.

Техники переглянулись.

– Это он на каком языке сейчас сказал? – обратился Гаврила к приятелю.

Рафик попросил:

– А действительно, Марк, растолкуйте, пожалуйста?

Смолин кивнул и охотно пояснил:

– «Сэмбиты» – производное от слов «сэмпл» и «биты». «Сэмпл» – небольшой отрезок музыкального произведения. «Биты» – инструменталы для ретро-хип-хоп- и нью-рэп-исполнителей. И всё это в таком тяжёлом ритмичном стиле. Вот и получается –«сэмбиты». Давайте я дам вам послушать! – Смолин покопался в файлах коммуникатора, нашёл нужный трек и прибавил громкость:

«Тум-дум-тыц, тум-дум тыц…

Это город упадёт перед тобой ниц.

Если чтишь законы ты у-лиц.

В колесе фортуны – бег спиц,

Отражает блеск золотых куриц».

Стенки фургончика вибрировали в такт ритму.

«Тум-дум-тыц, тум-дум тыц…

Твоей вере нет до них дела,

Посмотри, как искажён мой язык тела.

В цифровом «раю» свечой тлея,

Батарейки душ давно сели!»

Марк понял, что, увлёкшись, качает головой и подпевает в такт музыке. А вот техники смотрят на него с каким-то странным любопытством. Смолин смутился и остановил трек.

– Ну, в общем, примерно такая музыка.

– Любопытно, – после некоторого молчания деликатно прокомментировал Рафик. – Похоже на африканские тамтамы народа суахили. В этом есть что-то ритмично-экзотическое.

Гаврила демонстративно закатил глаза к потолку:

– Серьёзно? А вот мне эти звуки напомнили пьяную матросню, ломающую дверь уборной ливерпульского кабака.

Рафик хотел было возразить приятелю, но Марк опередил его:

– Такой юмор, да, я помню. Покажите лучше, как вашим чудо-прибором «артикул ЗАСк-А»пользоваться.

***

Заполдня их смена успела осмотреть несколько проблемных мест и предотвратить пару мелких аварий. Своды технических тоннелей и лазы кабельных колодцев сменялись один за другим. День пошёл к закату, когда с Марком связался диспетчер и отправил их на новую точку маршрута.

Шахта энергоузла проглотила их, отрезав от внешнего мира. Смолин был тут впервые. Пластобетон, кокетливо обрамлявший арку входа, через пару метров врезался в старую грубую облицовку из неровного кирпича. Несмотря на басовитое гудение промышленных осушителей, в воздухе пахло влагой и мокрым цементом. Было довольно прохладно.

– Здесь, над нами, раньше Сухаревская башня стояла. Слышал о такой? – Гаврила споро шёл по металлической решётке пола, и гулкое эхо шагов вплеталось в человеческую речь.

– Так, что-то краем уха, – стараясь не отставать, бросил Марк.

– Мистическое место. Тут просто лабиринты из ходов и ответвлений. В прошлом каждая новая власть пыталась добавить что-то своё: не туннель, так колодец, не амбар, так кладовочку. Ну и перемешано это всё это меж собою без счёту и здравого смысла. Так что смотри внимательно, если окажешься один, не заблудись.

– А что за сумки вы с собой таскаете? В описи их не было, – обратил внимание Смолин. Помимо штатного ранца с приборами и проводами, у техников за спиной оказались приторочены небольшие брезентовые чехлы. Иногда там что-то глухо лязгало и бряцало.

– А, это так, частный вспомогательный инструмент. На всякий случай, – ответил Рафаил.

Гаврила поправил лямки, врезавшиеся в плечи, и добавил:

– Наша личная инициатива, как ударников труда.

Туннель уходил всё глубже, закручиваясь спиралью, лишь изредка прерываясь на запертые двери. Смолин прикладывал выданный смене электронный ключ, и разблокированная дверь пропускала их дальше. Потолок становился всё ниже, металлическую облицовку пола сменила старая кафельная плитка. Наконец они вышли к широкой рабочей площадке. От неё прямыми лучами убегали четыре тоннеля. Именно их им сегодня предстояло пройти, проверяя относящееся к «ГорКоллектору»оборудование.

– Чтобы до ночи не торчать, предлагаю разделиться. Студент работает в третьем тоннеле, потому что он короче и проще. Я беру первый, Рафик второй. Потом сообща пробегаем четвёртый. Тут разбросаны усилители связи, так что радиообмен функционирует, и даже почти без помех. На нескольких отрезках туннели между собой соединяются вспомогательными ходами-связками. Они выкрашены в чёрно-жёлтую полосу. Ходить только по ним. Ни в какие другие двери, ответвления, лазы не соваться.

Марк понял, что этот курс знаний предназначался для него. Наверное, мужики забыли, что он уже год как вторым инженером в своей собственной смене ходит. Но обижаться не стал. Сам же при знакомстве предложил делиться опытом.

Гаврила закончил:

– Контрольное время общей связи – каждые полчаса, – и, словно спохватившись, поинтересовался: – Я всёправильно говорю, господин инженер?

Смолин кивнул.

– Ну раз возражений нет, работаем.

***

«Так, проверим участок цепи. Полет нормальный, идём к следующему. Тоже хорошо. Фиксируем показания прибора, пломбируем блок и шагаем дальше». Тыц-дыц-щёлк. Щелчки пломбиратора напоминали Смолину фрагмент недописанного им трека. Ритм постоянно крутился в голове, то удаляясь, то вновь притягивая к себе внимание. Иногда инженер даже начинал напевать вслух формирующуюся мелодию. Работая таким образом, он шёл всё дальше и дальше, а тоннель никак не хотел заканчиваться.

За три часа Марку не раз приходила в голову мысль, что ему могли подсунуть далеко не самый короткий маршрут. Хорошо, если не самый длинный. А что? С мужиков станется его разыграть. Техники. Наверное, уже давно закончили свой фронт работ, сейчас сидят возле входа в четвёртый тоннель, смеются над ним и алкоголируют. Хотя нет. Какой там алкоголь, не похожи они на пьющих. Смолин вдруг понял, что его раньше в них смущало. Они вообще не были похожи на обычных техников, с которыми ему доводилось работать. Нет, внешне всё соответствовало: испачканные туннельной грязью спецовки, видавшая виды рабочая обувь, характерные стрижки. Но манера говорить и держаться выбивалась из общего портрета тружеников «ГорКоллектора». Оба глубоко и всесторонне образованны. Причём гораздо обширнее, чем бы это требовалось сотруднику их специализации. Самостоятельны. Нет в них привычного«ты начальник, ты и думай». По большому счёту, Марк как инженер им вообще не был нужен. Всё делают сами, его мнением интересуются только для вида. Причём Рафик вежливо, а Гаврила хамит. Но хам умный. Глаза выдают. И если поначалу он казался занудой, то теперь превратился в язвительного грубияна. Так бывает у актёров, сыгравших множество ролей: незаметно для себя переключаются с одного амплуа на другое. Но какова цель этого спектакля?

Смолин оторвался от своих размышлений, ощутив, какой холодной и пронзительной была царившая здесь пустота. Как чуть ли не физически давит на плечи висящий над ним свод туннеля, унизанный ожерельем аварийного освещения. Марк вздохнул поглубже, чтобы успокоить тревожно бьющееся сердце. И в этой паузе он вдруг отчётливо услышал странный шорох. Тихий звук из-за плохо освещённого пространства электрических коробов. Так, как если бы кто-то крался, пытаясь замаскировать своё движение за работой смолинских инструментов.

«Что это? Кто-то из техников? Но зачем им подкрадываться?» По позвоночнику расползся липкий страх. У них уже была сотня возможностей застать его врасплох, зачем ждать именно этого момента? Тогда кто? Зверь, человек, дух подземелья? Глубоко под землёй, в одиночестве, в голову человека приходят самые разные мысли. Нелепые слухи и легенды уже не кажутся такими очевидно-смешными, как на поверхности. «Сходить посмотреть? Или ну его, одному не соваться? Если я сейчас вернусь к мужикам за помощью, те поймут. Но если потом окажется, что там ничего не было, или хуже, какая-нибудь мышь шалила, то я для них так и останусь студентом. Вечно «молодым», шарахающимся от каждого сквозняка. И пойдёт об этом трезвон по всем сменам. Нет, я должен сам посмотреть. Любой страх можно преодолеть!»

Из-за короба снова тихо зашуршало. Но уже левее.

Смолин набрал в грудь побольше воздуха и медленно потянулся к сумке. Выбрал гаечный ключ потяжелее. Осторожно, чтобы не выдать себя, Марк на цыпочках двинулся к источнику звука. Вот уже пыльные кожухи коробов совсем рядом. Ещё чуть-чуть – и он сможет заглянуть за них, выяснив природу загадочных звуков. В полуметре от цели Марк внезапно почувствовал тяжёлый смрадный запах. Он появился сразу, вдруг и так стремительно, словно удар «крюком» профессионального боксёра. Зловонная вонь шарахнула в нос, заслезились глаза, к горлу подкатила тошнота. И тут же за спиной Смолина кто-то громко сказал:

– Прошу прощения.

Марк дёрнулся от неожиданности и чуть не выронил импровизированное оружие. Резко повернувшись на сто восемьдесят градусов, выставил перед собой ключ.

Перед Смолиным стоял бродяга. Типичный бездомный, коих с избытком хватало в городских трущобах и заброшенных зонах. Власти то не замечали их вовсе, то вдруг устраивали «охоту на ведьм», объявляя бичей «рассадниками болезней и очагов криминала». Периодически полиция и нацгвардия проводили рейды по их поимке с последующим выдворением за периметр города. Как знал сам Марк, большинство бродяг были абсолютно безобидны и старались не попадаться лишний раз на глаза.

– Я прошу прощения, – повторил тип в мятой, испачканной одежде. – Не хотел вас пугать, но нам никак было не разминуться, не потревожив друг друга. Тем не менее я попытался, – он виновато развёл руками, и новая волна ужасающих запахов взволновала обоняние Смолина. Амбре из давно немытого человеческого тела, застарелого пота и разлагающейся пищи заставило Марка сделать шаг назад.

– Кто вы и что тут делаете? – Смолин подпустил в голос строгости, но оружие опустил. – Это закрытая территория «ГорКоллектора», посторонним доступ запрещён. Как вы вообще сюда попали?

– Кличут меня Баюн. Что я тут делаю? Да просто иду себе мимо. На Рижском жёсткая облава была, пришлось драпать. Сутки-другие пережду, потом можно будет вернуться. А про то, как я сюда попал, не спрашивай, всё равно не скажу. Иначе опять наши ходы законопатите, а это новые хлопоты.

– И что мне с тобой, Баюн, делать?

– Да понятно что. Разойтись миром и забыть. Нам обоим это на руку.

– Это отчего же так?

– Ты новенький, чтоли? Ну смотри. Если ты обо мне сообщишь в дежурку, то должен будешь оформить встречу по всем правилам. Составить рапорт, написать объяснительную. Дождаться наряд охранной службы, а потом под протокол объяснять, почему ты меня не задержал. Ты же не думаешь, что всё это время я их буду тут дожидаться?

Смолин только сейчас подумал, что действительно не представляет, как задерживать этого бродягу. Руки ему, что ли, вязать?

– И всё это вместо того, чтобы заниматься своими непосредственными обязанностями, – Баюн наставительно поднял грязный палец вверх. – А за невыполненную работу тебя по головке никто не поглядит. Так что сам видишь, от такого расклада одни убытки.

– Ловко ты всё разложил, – задумчиво протянул Марк. – Наверное, не в первый раз с нашими встречаешься?

– Соображаешь, композитор. Это хорошо. Ну так что, я пойду?

– Ладно… Эй, погоди, а почему ты меня композитором назвал?

– Ну ты же вслух сочинял что-то музыкальное. Пока работал. Я давно тебя услышал, всё ждал, пока ты закончишь в электрических ящиках копаться и дальше пойдёшь.

– А как ты понял, что я именно сочиняю, а не чужое пою?

– Я сам в прошлом музыкант. Могу отличить посещение музы от чужих перепевов.

– Да ладно? Действительно музыкант? – недоверчиво переспросил Марк, вглядываясь в лицо собеседника.

Бродяга молча подтянул рукав пальто и продемонстрировал грязное запястье. На нем угадывалась татуировка: помещённый в контур рыцарского щита скрипичный ключ. Под ним вьющаяся лента и фраза на мёртвом языке – Trahitsuaquemquevoluptas – «Каждого влечёт его страсть». Девиз легендарного цеха Артистов.

«Неужели он один из них?» – восхитился Смолин.

– Ох, какое у меня было прошлое! Как мы играли! Слава, деньги, поклонники. А потом я пристрастился к запретным веществам, и всё под откос.

– Сочувствую.

– Чему? – удивился бродяга. – Я лишь сказал, что та, прошлая жизнь закончилась. Теперь у меня есть другая. Не без лишений, верно. Но зато – свобода!

– Без крыши над головой? Без нормального питания и медицинской страховки? Без пенсии в старости? Ты, словно мышь, прячешься в этих узких каменных лабиринтах и упрямо называешь это свободой?

– Глупец ты, парень, – вдруг беззлобно рассмеялся Баюн. – Всё, что ты перечислил: пенсия, социальное жильё, страховка, – это и есть стены темницы. Она не вокруг тела, а внутри головы. Вся твоя жизнь продумана другими заранее! Усердно работай, чтобы не лишиться жилья и еды. Не вздумай слишком активно высказывать собственное мнение, если оно есть. И будь доволен тем пособием, которое насчитают к старости. А вот у нас воля самая настоящая.

– Ладно, шагай, спорщик, – махнул рукой Смолин. – Нам друг друга не убедить. Если что, мы не виделись и не встречались. Уговор?

– Само собой! – бродяга помялся, не решаясь уйти. – Это, слышишь. У тебя случайно нет ничего поесть? Веришь, второй день крошки в животе не было.

Марк вздохнул, снял ранец. Покопался там и отдал бездомному паёк с ужином. При виде еды глаза Баюна вспыхнули. Он быстро спрятал пищевой контейнер в недра пальто, распихал по карманам две полученные бутылки с водой.

– Спасибо тебе, друг. Знаешь, вот, держи на память, – бродяга бережно снял с грязной шеи небольшой продолговатый чехол и протянул Марку. – Сувенир из прошлого.

Поколебавшись, инженер взял подарок. Вынул тускло-блеснувший на свету предмет.

– Камертон! – ахнул Смолин. – Какой старый, откуда такой раритет?

– А, былое. Владей, композитор, пусть он служит тебе верой и правдой.

Когда бродяга ушёл, Марк тихонько стукнул вилкой камертона по запястью, вслушиваясь в длинный вибрирующий звук. На какое-то время он забыл об электрических цепях, прозвонах, тоннеле, да и вообще зачем он здесь. Определённо «каждого влечёт его страсть».

***

Последний электрощит был проверен и опломбирован. Марк собрался сунуть инструмент в сумку, как вдруг висевший на груди прибор громко пискнул. Инженер бегло мазнул взглядом по экрану и замер. На дисплее горела не виденная им ранее пиктограмма: странная бабочка с зубастой головой. Пиксельное изображение имело простенькую двухкадровую анимацию в виде взмаха крыльев. Это было очень необычно. Из любопытства Смолин нажал на иконку, и та немедленно развернулась в карту. «Что за чертовщина? Эгей, да это же навигация! Вот наш туннель, вот ответвления, вот я в центре, а это что?»Прибор указывал на некую область метрах в пятидесяти от Марка, из центра которой пульсировали концентрические круги. В углу экрана бежал отсчёт времени.

Марк надел ранец и, сверяясь с прибором, двинулся к источнику сигнала. В тоннеле была небольшая ниша с уходящей вниз лестницей. Спустившись, Смолин оказался в проходе, густо увешанном старыми кабелями. В ряде мест даже пришлось протискиваться боком. Путь закончился просторной комнатой, «техничкой», но совершенно без освещения. Не сработали ни датчики движения, ни ручной выключатель. Света не было. Пришлось доставать фонарь. Под ногами что-то звякнуло. Яркий луч выхватил фрагмент проржавевшей цепи. Смолин пробежал по ней фонарём и увидел, что ржавые звенья заканчиваются вбитым в стену кольцом. Рядом в скобе висел самый настоящий факел. Тогда Марк медленно обвел светом всё помещение. Он обнаружил две крупные деревянные бочки с затхлой водой, грубо сколоченную скамью и в углу замысловатый топорик на длинном древке. Из детской книжки Смолин помнил, что в древности такое оружие носило смешное название «бердыш». Всё это было настолько нелепо и неуместно здесь, в техническом помещении «ГорКоллектора», что Марк растерялся.