Сфера размышлений

Артём Посохин

Сфера размышлений (рассказ)

1

Сидя на краю крутого обрыва и болтая в воздухе ногами, мы молча смотрели вниз, на извивающуюся нить узкой горной реки. За нашими спинами, чуть поодаль, за поляной, усеянной клевером и васильками, раскидывался сосново-дубовый лес. В кронах его деревьев щебетали, перелетая с ветки на ветку, птицы. Воздух был пропитан горной свежестью и запахом хвои.

Вдоволь насладившись видом, я признался самому себе, что мне надоело играть в молчанку и решил снова попытаться завязать разговор:

– А знаешь, Янка, – сказал я, поправляя закатанный рукав рубашки. – Моя жизнь чётко поделилась на «до» и «после». Думаю, у большинства живущих на Земле – точно так же. И шестое чувство подсказывает мне, что ты прекрасно понимаешь, о чём я толкую. Ведь так? – чтобы не торопить её с ответом, я прищурился и, мечтательно улыбаясь, посмотрел на яркое безоблачное небо – день был в самом разгаре.

Яна выдержала данную ей паузу, обдумала только что услышанное, затем, не глядя на меня, нехотя кивнула. По её поведению я догадался, что рядом сидит уже не та девочка, что пришла сюда со мной. Точнее, физически, это была она, Янка, но в остальном – нет. А значит, цель близка, и нужно продолжать начатый разговор, нужно поднадавить. Лица собеседницы было не разглядеть из-за накинутого на голову капюшона от длинной балахонистой кофты, укутывающей её до самых коленок. Жаль. Так хотелось увидеть реакцию на моё философское высказывание, узреть выражение недоумения или удивления на детском лице.

– Молчишь? Что ж, дело хозяйское. Как знаешь, – я наигранно состроил печальную гримасу и развёл руками. – Свидимся ещё, если суждено.

Я уже было начал вставать, чтобы уйти прочь от несговорчивой собеседницы: не от Янки, а от того, кто сейчас владел её детским разумом. Но в этот момент она вдруг спросила:

– Значит, ты помнишь тот день, Антон. Да? – голос девочки был бодрым, в нём даже чувствовались нотки любопытства и азарта.

Я кивнул.

– Расскажешь? – она сняла с головы капюшон и посмотрела на меня синими, как небо, глазами. – Не бойся, это ни на что не повлияет. Просто хочу понять, какой дать тебе совет, а заодно утолить любопытство, поэтому прошу, расскажи как можно подробнее, не опуская деталей, – поморщив носик, усыпанный веснушками, как и бледные щёки, девочка заправила за ухо непослушную русую прядь, а затем кивнула – мол, давай, начинай уже рассказывать.

– Хорошо. Откровению быть. Всё расскажу, что помню. Но потом обещай ответить на мои вопросы. Только честно, – попросил я, назидательно подняв указательный палец.

Девочка усмехнулась:

– Договорились, Антон. Так и быть, отвечу на два твоих любых вопроса. Но, повторюсь, это ничего не изменит.

Меня возмущали её поведение и слова, но в данный момент хотелось получить долгожданную порцию правды – важную для меня истину. Я понимал, что говорящий со мной – лукавит, сглаживает углы в свою пользу. Но потёмки незнания и лабиринты догадок, кажется, засосали меня, словно в болото, по самое горло. А так быть-жить – совсем невмоготу. Я устал искать лазейки и подсказки в окружающем меня мироздании, цепляться за намёки в лицах случайных прохожих… Понимаю, что со стороны, выгляжу не совсем вменяемым, когда хватаю очередного незнакомца за руку и, глядя в его удивлённые глаза, провоцирую на весьма необычный диалог… Устал я от этого всего, но и останавливаться не собираюсь.

Не обращая внимания на пристальный, пронзающий холодом, взгляд собеседницы, я начал свой рассказ.

2

Маленькая стрелка часов перевалила за полдень – для большинства людей это знаменовало начало обеденного перерыва.

Барабаня пальцами по рулю, я то и дело поглядывал на стремительно темнеющее небо.

«Видимо, надвигается гроза, а то и шторм», – размышлял я, жалея, что не остался в офисе.

Там и столовая есть, и кофемашина в кабинете. И чего попёрся?

За считанные секунды из голубого и безоблачного небо обратилось в фиолетово-чёрное полотно. Казалось, солнце погасло, настолько беспросветными были тучи, появившиеся буквально из ниоткуда и спрятавшие его за собой. Это странное явление завладело моим вниманием. Я даже не сразу увидел красные огоньки стоп-сигналов легковушки, что ехала впереди.

– Твою ж налево, – выругался я, резко вдавливая педаль тормоза в пол.

Шины взвизгнули, машина заскользила по мокрому асфальту и почти уткнулась в задний бампер ехавшего впереди автомобиля.

«Повезло», – я выдохнул с облегчением.

Прижавшись виском к холодному стеклу окна водительской двери, попытался разглядеть, откуда начинается пробка.

Тщетно.

Обзор закрывал виляющий ряд машин, чьи очертания, стоп-сигналы и габариты размытыми пятнами отражались на мокром асфальте, создавая искажённый мираж реальности.

Ёрзая на сиденье, я включил магнитолу и поймал волну местного радио. Из колонок заиграла музыка. Это вызвало у меня нервную усмешку. Вот всегда так: хочешь послушать новости – играет музыка, а когда душа просит песни, обязательно натыкаешься на ненужную болтовню. Возмутительно.

Небо несколько раз полыхнуло яркими вспышками: молний не было видно, но свечение это было белым-белым и неестественно плотным, как молоко. На миг показалось, что город, неожиданно погрузившийся в ночь, вдруг снова озарился светом ясного дня. Только реальность в этот миг была покрыта не солнечным, а белым плотным светом, словно всё вокруг было завёрнуто в упаковочную плёнку. Этот свет в периоды своих всплесков укутывал собой машины, дома, деревья, полосатый отбойник, фонарные столбы с покорно опущенными головами…

Воздух внутри машины стал как будто бы разрежённым, запахло озоном. Я посмотрел в боковое окно. В этот момент далеко-далеко над горизонтом, очерченным верхушками деревьев, полыхнули и тут же угасли точно такие же вспышки света. Значит, эта необычная гроза нависла не только над городом.

Через морось на стекле я посмотрел на водителя джипа, стоявшего слева, на соседней полосе. В нём, за рулём, сидел худощавый седовласый мужчина лет пятидесяти в очках и, судя по видневшемуся пиджаку и галстуку, в классическом костюме. Уловив немой вопрос в моём взгляде, мужчина недоумённо покосился на небо выпученными глазами, затем поджал губы и картинно дёрнул плечами – мол, не знаю, что это такое, но выглядит действительно странно. Я кивнул в ответ, а затем мы, не сговариваясь, отвернулись друг от друга и снова принялись рассматривать загадочно мерцающие небеса.

Струи дождя стали напористей барабанить по крыше машины.

Небо снова вспыхнуло и угасло.

Я крепко зажмурился. Ощущение было такое, словно неопытный фотограф забыл предупредить о вспышке и, приблизившись максимально близко к лицу, щёлк, и сделал фото. Реальность отпечаталась засвеченным негативом на сетчатке глаза, и теперь нужно было как следует поморгать, чтобы снова начать нормально видеть.

Из стоявших впереди машин начали выходить люди. Несмотря на ветер и дождь, они вставали посреди дороги и глядели вверх. Я открыл дверь и, поёжившись, последовал их примеру – вышел из машины.

– Что это такое? – просипел мужчина из соседнего джипа, вставая рядом со мной. – Это метеорит?

Было видно, что он дрожит: то ли от холода, то ли от страха – в данной ситуации не разберёшь.

– Похоже на метеориты, – протянул я, разглядывая светящиеся точки, отчётливо видимые на фоне тёмного неба.

Их были десятки, а может и сотни – из-за участившихся вспышек света количество их не удавалось посчитать. Судя по стремительно растущим размерам этих мерцающих небесных тел, их рой стремительно приближался к земле. Явление это можно было сравнить с огоньками салюта, которые сначала взлетели вверх, а затем, описав в небе дугу, плавно пикировали вниз, к земле, навстречу улыбающимся людям. Только очевидцы данного явления не улыбались. Что-то подсказывало мне, что огоньки эти не исчезнут в воздухе, как те, от салюта, не обратятся в пепел, который рассеет даже лёгкий порыв ветра… Мурашки побежали по моей спине, страх сковал тело.

Как и все, я молча наблюдал за окутанными синим пламенем объектами, за чёрным шлейфом дымного следа, еле различимого на фоне потемневшего неба. Видимо, люди допекли Богов своим поведением, и те отдали свой судьбоносный приказ: «Уничтожить грешников». Сам не понимаю, откуда взялась эта мысль о Богах и их гневе, ведь я атеист. Как минимум агностик. Наверное, сказывались долгие вечера, проведённые в детстве с набожной бабулей.

Через некоторое время стало понятно, что небесные посланники – не разношёрстные обломки астероида. Это были небольшие, раскалённые до яркой синевы шары.

Не отводя взгляда от самого крупного «снаряда», я постарался проанализировать свою жизнь – вроде так полагается перед смертью. Или же самые яркие кадры из памяти должны автоматически пробежать перед глазами в последний миг? Я посмотрел на своё отражение в окне водительской двери. Опрятный молодой холостяк тридцати лет отроду, рубашка, брюки, чёрные ботинки и лёгкое пальтишко – как-никак, ведущий специалист отдела информационных технологий в нефтедобывающей компании. Жены нет, детей – тоже, насколько мне известно.

Размышления мои прервал первый из долетевших до земли «снарядов». Объятое синими языками пламени сферическое тело ударилось в девятиэтажный дом, расположенный сразу за перекрёстком, справа от дороги. Пронзив монолитно-кирпичное строение, словно пуля – лист картона, оно, теперь уже укутанное в чёрную копоть и пыль, пролетело под острым углом вниз и врезалось в землю. В воздух взмыли фонтаны пыли, куски смятого забора и асфальта. Я почувствовал вибрацию под ногами, а через мгновение лицо обдало порывом тёплого ветра. Воздух наполнился едким запахом гари. Как и мужчина из соседней машины, я стоял, словно вкопанный, и всё, что мог в этот момент, – это, прищурившись, разглядывать зияющую дыру в жилом доме, клубы дыма и пыли, перемешанные с бетонным крошевом и фрагментами вещей, вынесенных наружу вместе с частью бетонных перегородок. Улицу заполнили крики, визг, плач детей из машин за спиной… Где-то вдалеке хором взревели сирены.

3

Боль в правом боку заставила меня перейти на шаг. Я пробежал не меньше трёх километров, торопясь в свой загородный дом, – в общем-то, моё единственное жильё. В первую очередь мной двигало переживание за своего преданного друга – пса по кличке Дарти – чёрного как уголь добермана с яркими и чётко ограниченными подпалинами рыжего цвета в области груди и кончиков лап. Как и положено заботливому хозяину, я всю дорогу гадал, не снёс ли один из «снарядов» мою двухэтажную крепость вместе с Дарти. Сложно было сказать, что осталось нетронутым после небесного «града», который длился около четверти часа. Судя по вздрагивающей земле и всполохам пожаров, отражающимся малиновым заревом на тёмном небосводе, целей достигли сотни, а то и тысячи смертоносных шаров. Некоторые угодили в лес, выжгли поляны, поломали деревья, иные ворвались во дворы, сминая детские горки и песочницы и корежа автомобили, что стояли на придомовых парковках. Жертв и разрушений, должно быть, много – это и дураку понятно. Скольких, находившихся дома, в машинах или бегущих по улице людей настигла эта страшная участь?..

Когда я вбегал в ворота своего дачного кооператива, то увидел несколько разрушенных, полыхающих домов. Вокруг них бегали галдящие люди с вёдрами в руках, особо сообразительные смельчаки пытались протянуть шланги с соседних участков, кто-то выбивал стекла и влезал в окна, чтобы спасти оставшихся внутри погорельцев, а может, нетронутые огнём вещи.

Не сбавляя шага, я пробежал мимо них и свернул на свою улицу – она находилась почти в самом конце посёлка, тянулась дугой вдоль берега озера.

– Вот зараза! Кой леший вас сюда звал-то?

Я обернулся на крики и увидел соседа, Аркадия Михайловича, – «серого кардинала» этого дачного кооператива и по совместительству приятеля председателя. Он стоял с двуствольным ружьём в руках, в распахнутом пальто, из-под которого выглядывал свитер, на ногах его были спортивные штаны и незашнурованные туфли – кожаные, классические. Слегка покачиваясь то ли от шока, то ли от выпитого

алкоголя, Аркадий Михайлович занял позицию рядом с дорогой, у поваленного забора. От изогнутых рифлёных листов зелёного цвета вглубь его участка уходила ровная полоса взрыхлённой земли. Видимо, один из сферических объектов, ударившись о забор, пробороздил собой ещё несколько метров. Поправляя вязаную шапку, надетую набекрень, возмущённый сосед махал ружьём и матерился на чём свет стоит. Но подойти ближе к «небесному посланнику» или выстрелить в него не решался.

– Добрый вечер, Михалыч, – поздоровался я, тут же осознавая, как нелепо прозвучала эта фраза.

Во-первых, был не вечер, а день. А во-вторых, какой же он добрый.

– О, Антоха! Сосед! Слышь, – старик махнул рукой, подзывая меня. – Чё это за хрень? А?

По запаху перегара, исходившему от него, стало понятно, откуда взялась такая дерзость и смелость – стоять и ругаться на неопознанный объект с небес. Как говорится: «Пьяному море по колено». Или, как, наверное, теперь будут говорить: «Пьяному и прилетевший из космоса шар не страшен».

Не отрывая взгляда от лежавшего «снаряда», мы обменялись рукопожатием.

– Сам бы хотел знать, что это за штуковина такая, – ответил я соседу. – Но боюсь, что пока никто не ответит на этот вопрос.

Сделав пару неуверенных шагов к слегка зарывшемуся в землю объекту, я постарался его разглядеть. Форма была действительно идеально круглой и без каких-либо изъянов. В данный момент шар этот не полыхал языками пламени, но лёгкое, едва заметное свечение синего цвета от него исходило. Он не двигался, не издавал никаких звуков – просто лежал посреди огорода, словно вырос тут, а не с неба упал. Стенки сферы были глянцевыми, зеркальными и, если не принимать во внимание размеров, сфера эта напоминала огромный шарик из подшипника, в диаметре не меньше двух с половиной метров.

– Слава богу, хату не снесло, – Михалыч кивнул на свой одноэтажный кирпичный домик. – У меня внучка гостит. На каникулы осенние приехала. А тут… Ух, черти! Мать их ети, – выругался он и нажал на спусковой крючок.

Раздался выстрел.

Я вздрогнул и, машинально прикрыв лицо руками, отпрыгнул в сторону.

– Ты чего творишь, сосед?! – возмутился я.

– Пусть знают, – Михалыч угрожающе потряс ружьём. – Не пальцем, поди, деланы. Дадим отпор, коли надо будет.

Судя по звуку, пуля отрикошетила от зеркальной поверхности неземной сферы, не оставив и следа.

Секунда-две…

Ответной реакции не последовало, и я выдохнул с облегчением. Откуда ж знать, как мог отреагировать неземной объект. Например, из него мог вырваться луч лазера и за долю секунды разделать наши тела на маленькие кусочки. Или того хуже: он мог извергнуть из себя вспышку света, обращающую в пепел всё живое, что встретится на пути. Я тряхнул головой, стараясь остановить проснувшуюся фантазию. И без того было тошно и страшно.

– Иди-ка ты лучше к внучке, – я похлопал Аркадия Михайловича по плечу. – Наверняка ей страшно там одной и выйти во двор не решается. Смотрит в окно, за тебя переживает. Страшно всем, а детям, с их фантазией, наверное, ещё страшнее. Согласен?

Михалыч что-то пробубнил себе под нос, а затем решительно кивнул, видимо, осознав суть сказанного мной. Закинув ружьё на плечо, он с прищуром покосился на шар – мол, я слежу за тобой и при необходимости разделаюсь глазом не моргнув. Он снова кивнул, на этот раз мне, как бы прощаясь, и, быстро шагая, направился в дом.

4

Вбежав в свой двор, я наскоро осмотрел дом и гараж – они выглядели нетронутыми. Поднимаясь по ступенькам, выдохнул с облегчением, услышав возмущённо лающего Дарти. Пёс, оперевшись передними лапами о подоконник расположенного рядом с входной дверью окна, заливался хриплым лаем, а, заприметив меня, принялся жалобно скулить. Чувствовал видимо, что снаружи творится неладное, переживал за хозяина. Собаки – они такие: унюхают, услышат, почувствуют.

– Как ты, дружище? – я с трудом поймал прыгающего пса за ошейник, чтобы попытаться усмирить, потрепал его по вздыбленной холке. – Ну-у-у. Всё. Успокойся уже. Всё хорошо.

Произнеся последнюю фразу, я вспомнил недавно увиденное: пылающие дома, разлетавшиеся в стороны машины… Обманул я Дарти, как обманывают маленьких детей, уже способных отличить хорошее от плохого. Конечно же, далеко не всё было хорошо. Наоборот, все было очень нехорошо. Мозг отказывался принимать увиденное, упрямился, не желая верить в то, что все происходит взаправду. Хотелось, чтобы это были кадры из только что просмотренного в кинотеатре фильма. Но нет… То была реальность – страшная, исковерканная этими горящими шарами, не пойми откуда и, самое главное, непонятно зачем свалившимися на нас.

Схватив пульт от телевизора, я принялся судорожно переключать каналы. Как и предполагалось, везде говорили об одном: о неопознанных круглых объектах из космоса, неожиданно обрушившихся на землю.

– Установить точное количество жертв – пока невозможно, – говорила ведущая новостей на Первом канале. – Подсчёты займут не одни сутки. А скорее всего, на это потребуются недели, так как многие находятся под завалами. Известно лишь одно: на нашей планете нет такого места, куда бы не упали эти зеркальные сферы, объятые синим свечением. В данный момент мы с нетерпением ждём официальных заключений президента страны и ведущих специалистов из Росавиакосмоса. Сочувствуем всем, кто сегодня лишился близких или крова. Следите за новостями. Берегите себя. А мы будем держать вас в курсе происходящего.

Ведущую сменила яркая динамичная заставка, затем экран разделился на множество прямоугольников, и в каждом из них появилось видео, снятое уличными камерами разных стран и городов. В уголке каждая ячейка была подписана: «Париж», «Нью-Йорк», «Санкт-Петербург» … И везде происходило примерно одно и то же: бегущая в панике толпа, с широко раскрытыми от ужаса глазами и разинутыми ртами, горящие дома, крошево бетона, асфальта, исковерканные остовы машин, клубы дыма и поднятой в воздух пыли… И эти зеркальные сферы. Они лежали за спинами бегущих или прямо посреди дымящихся руин недавно стоявших зданий, в парках, меж сломанных деревьев. Мерцая синим светом, они, словно огромные зеркальные глаза без радужки и зрачков, бесстрастно созерцали происходящее вокруг.

Усталость и пустоту – вот что я ощущал в этот момент. А ещё некую обречённость и беспомощность. Опустив голову, я провёл ладонью по лицу, мотая головой. Затем вспомнил о заначке в верхнем угловом шкафу кухонного гарнитура. Там, в железной банке из-под печенья, были спрятаны пачка сигарет и зажигалка. От вредной привычки я избавился давно, но до конца её искоренить не удавалось, поэтому я старался хотя бы приручить, дозировать. Если, к примеру, накатывало хмурое настроение или одолевала необъяснимая душевная тоска, то заначка эта очень даже выручала. Моё мнение таково: лучшая терапия – налить себе кружку горячего чая, закурить сигаретку и вместе с верным Дарти выйти и усесться у озера, в беседке, находящейся за задним двором. Стоя там, попивая горячий чай и выпуская в ночное небо струйки сизого дыма, я как бы был один на один со своими мыслями и переживаниями. Там я принимал самые важные решения, там переживал поражения, расставания и радостные новости. Вот и теперь мне жутко захотелось подышать свежим воздухом, переварить увиденное, а заодно поблагодарить судьбу, что мы с Дарти живы.

– Изучить эти объекты быстро не получится, но работы в данном направлении уже ведутся. Сейчас же настоятельно рекомендую не приближаться к этим сферам неземного происхождения и ни в коем случае не пытаться их уничтожить, вскрыть или вступать с ними в контакт. Это опасно, очень опасно. Я призываю всех к благоразумию и терпимости…

С нескрываемой иронией я посмотрел на экран телевизора. Взъерошенный старик в белом халате с неровно нацепленным бейджиком на нагрудном кармане пытался красиво объяснить, что им ничего неизвестно, но и нам, обычным смертным, лезть на рожон, как, к примеру, мой сосед Аркадий Михайлович – совсем не нужно.

Тут и дураку понятно. Высказывание старика-учёного заставило меня усмехнуться и выключить телевизор. Я накинул куртку, вышел во двор, осмотрелся. Никого.

– Дарти, пойдём гулять, – позвал я пса.

Навострив уши, он замер на пороге приоткрытой двери и, пристально глядя в сторону озера, начал рычать и скалиться.

– Ты чего, приятель? – я посмотрел на озеро и тоже замер.

Над водной гладью, между беседкой и дощатой пристанью, очерчивающей часть берега, виднелось еле заметное синее свечение.

– Твою ж мать, – выругался я. – Серьёзно?

Я поставил кружку с чаем на подоконник, прикрыл дверь, чтобы Дарти не выбежал следом. Стараясь ступать как можно тише, я трясущимися руками подкурил на ходу сигарету и подошёл к пристани. Мне было достаточно слегка наклониться и заглянуть в воду, чтобы понять, от чего исходит этот свет. Хотя понятно было заранее. Зеркальная сфера лежала там, на дне, частично укутавшись в ил и песок. Свечение исходило еле заметное ещё и потому, что вода была мутная, бурая из-за большого содержания железа, а ещё на поверхности плавала осенняя листва.

Швырнув недокуренную сигарету в воду, я развернулся и направился в дом. А что я мог сделать? Чем помочь испуганному миру? А вдруг сфера эта является бомбой, готовой взорваться в любой момент? Хотя, если последняя догадка окажется верной, взрыв наверняка будет таким, что ни мне, ни Дарти, ни домику моему не уцелеть.

Я вошел в дом, передвинул диван так, чтобы, лёжа на нём, можно было смотреть телевизор и между делом поглядывать в витражные стёкла, выходившие на задний двор, – так можно было видеть это еле заметное свечение. Тело гудело, как и голова, поэтому я прилёг, закинул руки за голову и, размышляя над тем, как быть дальше, уснул.

5

Сколько я проспал – не знаю. Сон был прерван громкими хлопками, напоминающими выстрелы, и завывающими сиренами. Кажется, это были пожарные. Я открыл глаза, осмотрелся. Вокруг ничего не изменилось. Дом мой не горел – уже хорошо. Тогда я посмотрел на озеро. Вырывающееся из-под воды свечение было также на месте. Телевизор молчал, показывая на чёрном экране надпись «нет сигнала». Ну и дела. Я встал, взял со стола сотовый телефон, посмотрел на цифры. Посредине экрана – 1:20. Ночь. Молодец, подумал я про себя, сбил режим: попутал день с ночью. Хотя… какой теперь режим? Наверняка на работу утром никто не поедет и не пойдёт, учитывая случившееся с миром. И ведь никто не был готов к подобному – вот что главное. Предполагаю, что даже самые секретные службы и военные сидят сейчас в своих штабах и тайных бункерах, словно селёдки в банке, разводят руками, стараясь придумать дальнейший план действий. А как быть нам, обычным гражданским? Мирно посапывать в своих кроватках, как ни в чём не бывало, и ждать чуда? Верить в лучшее? Молиться?

До ушей донёсся гулкий металлический звук, отдалённо напоминающий скрежет, перемешанный с приглушённым утробным стрёкотом. Он нарастал, становился громче, и каждый новый всплеск этого механического стрёкота эхом догонял предыдущий. Уши пронзил протяжный звон – тонкий, неприятный, словно штормовой ветер врывался внутрь дома через замочную скважину. Только этот свист был стократ громче.

Догадываясь, что является источником, я посмотрел на водную гладь озера и обомлел. Там, где буквально недавно виднелось призрачно-синее свечение, появились разноцветные витиеватые всплески – такие же светящиеся и прозрачные. Они были отчётливо видны на фоне плывущего над озером тумана. Паря в воздухе, закручивающиеся и разлетающиеся на светящиеся точки всплески иной раз достигали полуметра в высоту. Всплески эти были подвижны и ежесекундно менялись в размерах: вот один извивающийся всплеск чуть вытянулся вверх, другие в это время опустились вниз, почти исчезли, но затем снова взметнулись ввысь, вытягиваясь, как струна. Разноцветные переливы завораживали, они словно были живыми, призывающими увидевшего их подойти ближе… и еще ближе. Машинально схватив накинутое на спинку дивана пальто, я вышел во двор. Сделал несколько неуверенных шагов к лежавшей в воде сфере. Остановился.

– МЫ! – громко произнёс роботизированный голос, искажённый эхом и шипением, будто звук шел из старого радиоприёмника. – Мы – прибыли – для того… – воспринимать слова мешали перепады громкости, но, в общем, всё было понятно.

Повисла затяжная пауза.

Кажется, я даже забыл, что нужно дышать. Замер, ожидая финала фразы от этой парящей над озером голограммы. По тому, как моргало призрачное свечение, как подпрыгивали, плескались, а местами просто подёргивались разноцветные кляксы, стало понятно, что это свечение напоминает своеобразный эквалайзер.