Блюз Старого Мира

– Она бросила меня из-за службы, меня часто не было.

– А как вы с дочкой разобрались?

– В смысле?

– Ну, как вы поделили дочь между собой? Там же после развода решают, с кем будет ребенок и сколько будет проводить времени с родителем. А если родичи не смогли договориться, то решают судом.

– А, мне не пришлось париться. Она забила хрен на дочку тоже. Так что дочь жила у бабушки. Интересно, как она там, что-то давно не писала.

– Ты же только что ей отвечал на письмо.

– Да я про маму, Леха, – чуть повысив тон, сказал Макс.

– А, про маму. Мне, наверное, не узнать, каково это. Моя мать умерла, когда мне было три года. Я и не помню ее, только на фотках видел. Может, если бы она была жива, я бы и не связал свою жизнь со службой.

– Это почему?

– Мой отец военный, поэтому он мне всегда говорил, что мужик должен служить и защищать родину. Другого воспитания у меня не было.

– Вон оно как. А у меня практически наоборот. Меня растила мама. Отец у меня был, и я его прекрасно помню, но он служил в армии США и годами пропадал в каких-то горячих точках. Приезжал, когда ему давали отпуск.

– Нифига себе, никогда бы не подумал.

– Никто бы не подумал. К слову, я до сих пор ношу его жетоны, которые он мне привез в детстве, – Максим достал из-под футболки цепочку, на которой были прикреплены два прямоугольных пласта металла.

– Круто! – восхищенно сказал Леша, видевший такие жетоны только в фильмах.

– Круто, но это был последний раз, когда я его видел. Мне было четырнадцать лет, он приехал из очередной долгосрочной отлучки. Как всегда, мы вели с ним разговоры про военную технику, про оружие, про то, как устроена армия у американцев, про форму, которую я так хотел носить. Мой детский интерес и азарт было трудно утолить, поэтому, когда он приезжал, все внимание поглощал я, а маме наверняка его не хватало. Ну, в общем, он уехал и больше не вернулся. И я не знаю, погиб он или нет, на почту нам ничего так и не пришло. Может, и из-за отца я был такой исполнительный и подающий пример солдат в армии, да и на службе в ФСБ.

– Страшно, наверное, вот так ждать человека, надеяться на встречу, а в итоге не получить даже письма, – проникшись рассказом, сказал Леша.

– Страшно было смотреть на маму, – горько ответил Макс, – ладно, пойдем спать.

– Пойдем.

Они встали из-за стола, расстелили кровати, которые стояли друг напротив друга, разделись и легли. Максим некоторое время смотрел на фотографию дочери и думал о том моменте, когда они встретятся. Он перевернул фотографию и увидел надпись: «С любовью из Москвы».

– И я тебя люблю, доча моя, – сказал про себя Максим, положил фотографию в сборник Есенина, улегся поудобнее и уснул.

Глава 5

Милый друг

2034 год

Сверяясь по карте, я уже почти подошел к колодцу. День близился к своей трети, так что наилучшим вариантом будет опять переночевать именно там.

– А я-то думал, что уже тебя не увижу, дорогая дыра, – обратился я к колодцу.

Я посмотрел вниз и увидел темноту, словно надеялся увидеть что-то другое. Как же мне не хочется туда лезть. Так, дров там нет, так что надо нарубить. Скинув рюкзак и поставив его рядом с колодцем, я достал из него топор и пошел искать сухие ветки. Метрах в десяти как раз и лежали уже не живые и когда-то сломанные ветки дерева. Спустя время я наколол нужное количество дров для создания теплоты и уюта на одну ночь, подошел к колодцу и кинул все дрова одним разом в него. Дрова приземлились с характерным для них звуком, только еще добавилось эхо. Раздался писк внизу. Я не сразу понял, потому что начал наклоняться за рюкзаком и не совсем расслышал. Закинув рюкзак за спину, я замер и принялся прислушиваться. На этот раз раздался двойной писк.

– Животное, что ли, какое?

Писк раздался еще раз и еще раз. Похоже на писк птицы. Мне подумалось, что наилучшим и безопасным вариантом будет потихоньку спускаться и с лестницы пытаться увидеть, кто находится внизу. С ходу к темноте было трудно привыкнуть. Минуты две пришлось потратить на этот процесс, и вроде немного мне удалось заставить глаза свыкнуться с мраком. Я дополз почти до дна и увидел птицу, придавленную дровами. Она пыталась выбраться, но у нее ничего не получалось, она издавала писк от безысходности, она звала на помощь. Одна достаточно большая по сравнению с птицей палка лежала прямо на крыле.

– Чудо маленькое, как же тебя так угораздило, – с жалостью говорил я. – Щас, подожди минутку, мне только надо разжечь костер, чтобы увидеть, и я сразу же тебе помогу.

Быстренько собрав дрова вокруг птицы, но не пытаясь трогать палку, которая придавила ей крыло, я залез в пещеру, скинул рюкзак, скинул дрова в область костра, задумался о местонахождении принадлежностей для розжига, после чего наткнулся на них у костра и впопыхах развел огонь. Моментально вспыхнуло пламя.

Выйдя в колодец и посмотрев вверх, можно было сказать, что на улице поднялся ветер, деревья то и дело качались. После посмотрел вниз на птицу, это была сорока. Она была очень красивая. Я присел, дабы рассмотреть ее поближе. Голова и спинка у нее были черного цвета, брюшко было белым, хвост был темно-темно-зеленым, а крылья были градиентом всех этих цветов, плюс добавился бирюзовый.

– Красавица моя, – сказал я птичке.

Я аккуратно поднял палку с ее крыла. Птица встала на ноги, крыло прижалось к телу, но ближе к середине видно было перелом, крыло немного смотрело в сторону. От страха птица начала махать крыльями и прыгать в попытках взлететь. Но ничего у нее не получалось. Она с каждым новым прыжком падала, валясь с ног, поднималась, прыгала и снова падала. Я немного опешил и отодвинулся назад, дабы не получить по лицу крыльями. После нескольких секунд раздумий, что мне с ней делать, я схватил птицу двумя руками, к слову, получилось с первой попытки, повезло – подобрал момент.

Бинт у меня есть, ветки тоже есть, так что смогу наложить шину. Только надо придумать, куда тебя положить, чтобы ты чувствовала безопасность и смогла поспать в тепле.

– О, точно, коробки! – вспомнилось мне.

Я подошел к столу, взял птицу в одну руку и прижал к своему боку. Второй рукой взял коробку с оставшимися принадлежностями для костра, перевернул ее, чтобы все высыпать, и поместил туда сороку.

– Так, посиди пока здесь.

Надо закрыть картонные части коробки, но этого явно мало, она может выбраться.

– Хотя, может, ей решать, что делать и где спать, – подумал про себя я.

Дотянувшись до рюкзака, придерживая коробку сверху одной рукой, я высыпал все содержимое и положил рюкзак сверху коробки. Вот так, пусть посидит пока, а мне надо заняться подготовкой к наложению шины. Взял топор, выбрал из оставшихся палку, выколол деревяшку, чтобы подошла под размер крыла и не мешала птице. Взял с пола аптечку, которая упала на пол, когда я опустошал рюкзак. Достал из нее бинт и положил детали шины рядом с коробкой.

Пару минут, а может, и больше я просто сидел на коленях, опустив свой зад на пятки, и думал, как лучше перевязать. Поняв, что это просто трата времени и размышлением я ни к чему не приду, решил действовать. Убрав с коробки рюкзак, я открыл коробку, это милое создание спокойно сидело и смотрело на меня. Я аккуратно и медленно начал протягивать к ней руки.

– Чш-ш, ты только не бойся меня.

К слову, она и не боялась, почему-то вела себя спокойно и давала к себе прикоснуться.

– Умница.

Взяв птицу, я положил ее себе на бедра, после чего подумал, что так она все же может мне помешать помочь ей. Мне пришлось зажать несильно сороку между колен, а крыло раскрыть и положить на колено. Взяв в руку деревяшку и приложив ее к сломанному крылу, я начал перебинтовывать. Заняло это у меня минуть пять – семь, но в конечном счете получилось неплохо. Птица вела себя спокойно, видимо, понимала, что я могу ей помочь, или же смирилась, что ей не выбраться и против меня у нее нет шансов.

Я взял птицу в одну руку и опять прижал к боку, чтобы не уронить. В коробку положил свой рюкзак, чтобы было помягче, после чего поместил туда пернатую обратно. Закрывать коробку уже не стал, ее выбор – сидеть там или нет. Я вышел в колодец, подобрал когда-то брошенную сюда пустую банку из-под тушенки, поставил птичке в коробку и налил в нее воды, также закинул две банки в костер и принялся ждать приготовления тушенки.

Переводя дух на лежанке и рассматривая птицу, мне подумалось, что она далеко от костра, и я подвинул коробку к себе, к лежанке, теперь мы были рядом и одинаково получали тепло.

Сорока лежала и просто смотрела на меня. Иногда засыпала, но снова просыпалась и опять поднимала свою голову на меня, когда я начинал с ней разговаривать. Эта птичка была важна для меня. Она единственная, с кем я могу поговорить, она единственная, кто разбавляет мое одиночество, и она единственная, кто слушает. К тому же вина за ее травму лежит на мне. Видимо, она случайно залетела в эту чертову яму, а после уже не могла вылететь из-за размаха крыльев. Бедняга…

Занимаясь с ней неизвестно сколько времени, я только сейчас заметил, что свет перестал доходить до дна, на улице уже стемнело. Я вновь взглянул на птичку, глаза у нее были закрыты, она провалилась в сон. Достав консервы из огня, вторую банку мне пришлось положить рядом с костром, завтра покормлю ей сороку. Быстренько все съев, я закинул оставшиеся ветки и дрова в огнище и улегся поудобнее на лежанку. В голове крутилось много всего. Что случилось с Вешками, а может, и не только с ними? Что за бандиты на меня покушались и почему они убили того мужика? Все это вспоминается как страшный сон. К слову, сон до сих пор меня волновал, как так получается, что девочка на фотографии и девочка из сна очень похожи? Кто эта девочка? Кто кинул гранату рядом с колодцем и зачем? А граната ли это была? Как я очутился здесь? И почему я ничего не помню?

– Стоп, – сказал я вслух, перебив поток своих мыслей.

Голова и тело устали за день, хотелось просто провалиться в сон и ни о чем не беспокоиться. На данный момент я переживал только за птицу. Я не собираюсь сидеть в колодце, мне надо идти в Москву, и что с ней делать, ума не приложу. Не с собой же ее брать, в самом деле.

Через мгновение мое сознание очутилось в приятном лоне сна.

Проснувшись от какого-то шуршания, резко подняв голову, я увидел, что сорока пыталась вылезти из коробки. Я привстал, уселся на заднюю точку и рукой нежно подвинул птицу назад в коробку.

– Некуда тебе идти, сиди лечись.

Взглянув на костер и потянувшись, я понял, что сглупил, ибо запасся дровами только на ночь и про завтрак не подумал. Осмыслив эту неприятную оплошность, я взял топор и вылез наружу. На улице было утро, небо затянулось серыми облаками, было мрачно. Подошел к вчерашним упавшим веткам, которые вчера нашел, наколол небольшое количество дров, которого хватит мне на приготовление завтрака, подошел к колодцу, на этот раз посмотрел вниз, убедившись, что там нет птицы, и бросил дрова. Спустился, растопил костер и забросил две банки уже наскучившей тушенки. Одну новую, а вторую вчерашнюю, рассчитанную на моего нового друга. Когда все разогрелось, я вскрыл одну банку, засунул нож в тушенку и начал резать и молоть, чтобы сорока смогла поклевать. Поставил ей в коробку еду и наблюдал, как она с жадностью поглощает пищу, а после и сам последовал ее примеру.

Позавтракав, было принято решение собираться. Подсчитывая оставшиеся консервы, я насчитал семнадцать. Семнадцать банок у меня осталось, этого, если употреблять по три банки в день, хватит на пять суток, плюс две банки останется на еще один день. Если кушать по две банки в день, этого хватит на восемь дней, и еще одна банка останется на следующий.

– Короче, в районе недели, – сделал вывод я.

В любом случае придется брать все семнадцать банок, я понятия не имею, где и когда найду помощь и провизию. Закинув все консервы в рюкзак, мой скелет нагружается на пять с половиной кило. Закинул также топор, нож, аптечку, розжиг, горелку, воду, к слову, ее осталась всего бутылка, этого очень мало. Придется искать какой-нибудь источник. После такого рассуждения собрал пустые бутылки из-под воды, которые оставил в пещере. В итоге получилось две пустых и одна полная, еще одна пустая лежала уже в рюкзаке, после моей вылазки. Я поставил рюкзак, в котором уже не было места, у входа в пещеру.

– Вроде все взял.

Теперь оставалась одна дилемма – что делать с птицей.

Глава 6

По дороге в Москву

2034 год

Делать, собственно, нечего, придется пернатую брать с собой. Сама она со сломанным и зафиксированным крылом обеспечить себя не сможет, а я, раз взял ответственность за нее, стало быть, доведу дело до конца.

Я подошел к столу, на котором после моего осмотра осталась лежать СВД, взял ее в руки, отщелкнул магазин и посмотрел на наличие патронов. Магазин был полон. Мне подумалось, что здесь должны быть еще патроны, СВД всего с одним магазином, много ли пользы от этого? Я заглянул под стол, углубился в левый угол, где раньше стояла винтовка, и нащупал сумку. Тут же мне бросилась в глаза зеленая книга, которая лежала там же, под столом, сборник стихов Есенина. Без раздумий я решил ее взять с собой, чтобы как-то можно было отвлечься и провести хоть какой-то досуг. Вытянув сумку и заглянув в нее, мне повезло обнаружить несколько заряженных магазинов, шомполы, ершики, отвертку – все, что нужно для содержания винтовки. Поставив винтовку, сумку и рюкзак у входа, а после закинув и книгу в свою новую ношу, я вернулся к столу, достал карту и начал думать, куда лучше всего выдвинуться.

Костер почти перестал гореть и освещать пещеру, поэтому мне не удавалось разобрать на карте детали, в которых так нуждался. Приняв решение подняться на свет, я нацепил на себя рюкзак, сумку, СВД, поднялся на улицу и сложил вещи возле колодца, чтобы вернуться за птицей. Спустившись вниз, я аккуратно взял птицу в одну руку, с трудом поднялся по лестнице и оказался наверху.

Сегодня солнце не такое яркое, как это было в прошлые дни. Небольшой пласт серости натек на небо, и из ясного, теплого, летнего дня все превратилось в тусклую и безэмоциональную картинку. На улице находиться было тепло, но в то же время внутри ощущалась грусть.

Вообще, мне нравилась такая погода. Какое-то умиротворение проникало глубоко в душу, и появлялось какое-то особое чувство, совсем неописуемое. Я могу объяснить его только поверхностно и, сказал бы, примитивно. Это странное приятное ощущение возникало из-за памяти восприятия. То есть небо затянуто, по всей видимости, должно быть прохладно или должен быть дождь, тепла ты вовсе не ожидаешь. Точно так же ты не ожидаешь, что на улице спокойно, тихо и почти отсутствует ветер. И вот ты стоишь посреди леса, где погода хмурая, словно ливанет дождь, но он все не начинается и не начинается. На улице тепло и спокойно. На улице хорошо.

Положив сороку на землю, а в руки взяв карту, я начал изучать маршруты к Москве.

– Как же мне лучше пройти? – задумчиво говорил я, рассматривая детали Подмосковья. – В Вешки точно больше не сунусь, вчерашнего знакомства хватило.

Решение утвердилось само собой – идти напрямки по лесу. Желания заходить в соседние населенные пункты у меня не было от слова «совсем». Также таким маршрутом мне удастся пополнить запасы воды у ручья. Лучше, чем ничего. Через приблизительно четыре километра я уткнусь в Липкинское шоссе, а там уже находятся торговые центры, в общем, люди там должны быть. Хотя где гарантии, что там не то же самое, что и в Вешках, где гарантии, что там не засели бандиты, которые готовы пустить пулю в лоб.

– Значит, буду настороже, – приободряюще говорил я себе, – выбираться отсюда в любом случае надо.

Надев на себя всю амуницию, мое тело мгновенно дало знать, что груз весьма нелегок.

– А давай-ка прочитаем стих на дорожку, – внезапная мысль посетила меня и немного повысила настроение.

Оперевшись задней точкой на колодец, я достал из сумки сборник стихотворений, открыл случайную страницу и начал читать стих:

Не видать за туманною дланью…

Не видать за туманною дланью,

Что там будет со мной впереди,

Что там… счастье, иль веет печалью,

Или отдых для бедной груди,

Или эти седые туманы

Снова будут печалить меня,

Наносить сердцу скорбные раны

И опять снова жечь без огня.

Но сквозь сумрак в туманной дали

Загорается, вижу, заря;

Это смерть для печальной земли;

Это смерть, но покой для меня.

‹1911–1912›

– Да уж, повысило настроение, – оценив иронию судьбы, сказал я и взглянул на птицу.

На месте ее не оказалось. Небольшой пот выступил у меня на лице от неожиданности, я начал осматриваться по сторонам, но не мог ее увидеть. Быстрым шагом, чуть ли не бегом ходил в поисках, и обогнув дуло колодца, я обнаружил сороку с другой стороны.

– Дура, – холодно произнес я.

Не то чтобы мне довелось привязаться к этой птичке, вовсе нет. Я не хочу быть этим парнем из кинодрам, который ревет из-за потери мяча. Я просто хочу ей помочь, потому что из-за меня она попала в неприятности. Не кидая дрова, а спустившись сначала в колодец, мне бы удалось ее не повредить. Но что сделано, то сделано.

Спустя минутное осознание предстоящей дороги мы с моим новым другом двинулись в путь. Дойдя до ручья, я быстренько набрал воды, приглядывая за птицей, положил бутылки в рюкзак таким образом, чтобы я знал, где находится речная вода, и продолжил движение.

Безмолвная тишина окружала меня со всех сторон, только ветер был моим слышимым другом. Кроны деревьев легонько качались из стороны в сторону, навевая воспоминания о детском лагере.

– О! – неожиданно для себя воскликнул. – Че это вдруг память прорезалась?

Я, конечно, был рад ностальгическим воспоминаниям о лагере, но меня волновало, почему мне не удается вспомнить события, которые действительно мне нужны.

Путь по лесу занял около сорока минут. Мы шли, постоянно переглядываясь с птицей, будто бы каждый из нас убеждался в том, что мы в порядке.

Через некоторое мгновение сквозь деревья показалось какое-то строение. Я вновь посмотрел на сороку, та тоже, будто от неожиданной радости, взглянула на меня, хлопая зрачками, а после вновь посмотрела вперед. Приближаясь к зданию, мы увидели силуэты машин, которые стояли на парковке.

Наконец выйдя из леса, меня по голове ударил шок, который потом распространился по всему телу дрожащей паутиной. Я стою на парковке среди машин, некоторые из которых поросли травой, некоторые были перевернуты, у нескольких не было стекол. Все автомобили выглядели брошенными лет десять назад, как и это здание, на верхушке которого была надпись: «Офисно-логистический центр». Восьмиэтажное здание когда-то, по всей видимости, имело стекла по всему периметру каждого своего этажа. Сейчас же это выглядит пугающе, серая потрескавшаяся, а где-то отвалившаяся краска, выбитые стекла, а где-то покосившиеся стены. Один из верхних углов здания, который смотрел в сторону Москвы, и вовсе обвалился, даже я бы сказал, что на него воздействовала какая-то сила, его словно вмяло внутрь себя.

Но это не самое страшное, больше всего меня пугало, что людей до сих пор нет. Я начал движение сквозь парковку, минуя разновидности автомобилей, которые стояли или лежали по левую и правую сторону от меня. Проходя КПП, на котором шлагбаум был оторван, я вышел на дорогу.

Пройдя метров сто, я попал на перекресток, дорога вела прямо, где стояло какое-то здание, и налево, где вдалеке виднелись высотки. Приглядевшись к ним, моим лицом завладел страх, а ужас приказал моей челюсти сказать:

– Еб твою ма… – замер я, в удивлении раскрыв рот.

Когда-то жилые, многоэтажные дома стояли, оголив свои внутренности, словно их расковыряли мотыгой. Большинство зданий и вовсе еле виднелись, а оставшиеся при своем росте были страшно раскурочены. Из столбняка меня вывел внезапный голосовой поток звуков, издаваемый мимо пролетающей стаей птиц. Кажется, у меня появились догадки, что могло здесь произойти. На перекрестке я повернул налево, в сторону Москвы.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.