Мама из другого мира. Дела семейные и не только

Только после ужина у нас появилась минутка для себя. Ну, мы так думали, только вот Фырку не терпелось похвастаться.

Сколько меня не было? Два дня? Или все-таки больше?

На огороженном рейками пятачке взрыхленной почвы красовалось кустистое растение, напоминающее декоративный паслен, только масштабней. Растение уже готовилось зацвести.

– Это свиун-корень? – спросила я у нашего ботана. – Так быстро?

– О, леди управляющая, мы с Коркой вчера полночи дежурили! Так интересно! – глаза Фырка горели фанатичным огнем. – Мы ямку вырыли, семечко положили, только закопать хотели, а оно ка-а-к развернется, чисто гусеница, к-а-а-к поползет и давай закапываться. Это мы ямку маленькую вырыли.

Я представила этот ужастик: есть семечко, крупное, завитое шипастой спиралькой, но семечко. И вдруг оно разворачивается и ползет, отталкиваясь своими шипами, закапываясь как червяк. Бррр.

– Ну, полили немножко и стали загородку делать, – пацан явно получал удовольствие от впечатления, которое произвел на меня его незатейливый рассказ, и по обыкновению фыркнул. – Пока за рейками в мастерскую ходили, оно уже росток дало. Представляете! Росток! Мы же его глубоко посадили, как картошку. Часа не прошло – и росток!

Фырк, то есть Марк – вот ведь приставучее прозвище, – жестом фокусника извлек деревянную двузубую вилку и осторожно начал подкапывать землю сантиметрах в тридцати от точки роста. Совсем быстро на поверхности появились бледные утолщенные образования, формой и цветом напоминающие корни хролофитума. Теперь я поняла, почему растению отвели столь большой кусок драгоценного тепличного пространства. Через отведенную дриадами неделю при таких темпах роста корни займут добрый квадратный метр площади. Интересно, а сколько в глубину? В любом случае масштабы вполне пригодные для нашего многолюдья. Что ж, будем массово укреплять память. А то кучу литературы перерыла в поисках подходящих формул. В дневнике Эмилии мне встречалась схемка рунного става для запоминания, но у меня обычные дети, а не студенты-маги.

Обычный домашний вечер в гостиной перед камином разнообразился тем, что малыши решили показать, чему научились, пока меня не было. Ричард старался оставаться поблизости и охотно рассматривал новые оригами, не скупясь на похвалы кривоватым аистам.

После отбоя Гевин ни с того ни с чего решил перебраться в сторожку.

– Мастер Гевин, – увещевал Ричард, – тут и для меня, и для вас кровати имеются, зачем это всё?

– А затем, что в сторожке мне лучше, – Гевин, судя по его виду, не лукавил, – засыпаю я поздно, скучно мне тут одному. А в сторожке Ульх тоскует, бессонницей в одиночку мается. Там мы хоть поболтаем, дела обсудим, может, и крепкое словцо ввернем. К тому же Флин что-то у парней там подкрутил, тихо сейчас в доме. За эти дни никаких инцидентов. А коль что случится, ты и сам решишь проблему. – Нам с Ричардом оставалось только принять его решение и смириться, потому что Гевин веско добавил: – Мужчина в доме есть, двое ни к чему.

Я чуть воздухом не поперхнулась от такого заявления, но промолчала. Мужчины! Все уже решили, сделали выводы, а моим мнением не поинтересовались. Ричард лишь попытался замаскировать смех кашлем, глядя на мою вытянувшуюся физиономию. Вот вам и мужчина в доме! Нате, распишитесь!

Мы проводили Гевина до сторожки, где на приступке по обыкновению курил дедушка Ульх. Он похлопал по местечку рядом с собой. Ну, хоть не на голом камне сидит и мне утепление приготовил. Я прижалась к крепкому плечу родного человека, приветствуя.

– Ну вот, вернулись, голубки, рад за вас, – Дед выпустил из-под усов долгий дым. – Ты зверя своего не прячь, командир. Не упрячешь. Не от этого прохиндейного народца. А будешь детей за нос водить – обидятся и отомстят, помяни моё слово.

– Да рано ещё знакомить. Я сам этого зверя знать не знаю, мало ли что?

– Может, не сразу, но познакомить нужно. Это всем на пользу пойдет. Страхов дурных меньше будет. Зверю твоему опыт, опять же. Вам с голубкой – авторитет.

– Дед, ну, я понимаю, Ричард – целый медведь, это ого-го как круто. А мне какой авторитет?

– А ты как думаешь? – вопрос Гевина прозвучал как тонкая издевка вперемешку с веселой насмешкой.

– Ты уж за несмышленышей детей не держи, – припечатал Ульх. – Разве ж они без глаз и ушей? Даже Пат с Амирчиком знают, что у вас любовь.

– Что, прямо так и говорят – любовь?

Мне стало смешно. Интересно, есть ли здесь дразнилки вроде нашей, про жениха и тесто? В устах категоричной Пат это звучало бы очень органично.

– Всяко говорят, да споров больше. Девчонки гордятся: управляющая самого оборотня, мага и командира Теней заполучила. Это тебе не жених деревенский. – Дед насладился последней затяжкой, выбил трубку и неторопливо убрал ее в кисет. Дал нам время обдумать свежую информацию. – Однако это им не помешало разругаться друг с другом в пух и прах. Поварята перессорились со швеями на предмет: быть свадьбе или не быть. Так что, голуби мои, с жениховством не тяните. Нечего будоражить детские умы.

– А девчата что не поделили? – Только групповых разборок нам не хватало.

– Швеи не верят, что аристократка замуж за простого военного пойдет, пусть он и тень. Мол, не ровня он тебе. Кухорята, напротив, уверены, что пойдешь. Да и парни на их стороне. Те за тебя, милок, стоят горой. А как же? Тень, маг, герой, да еще и оборотень. Это не хухры-мухры, получше всяких аристократов холеных. В общем, на блюдо пирожных поспорили, если проиграют.

– А если швеи проиграют? – невзначай поинтересовался Ричард, и как-то сразу стало понятно, на чьей он стороне.

– А швеи обещали косынок с бахромой на всех.

Это из каких же это ресурсов мои девицы собрались своё пари обеспечивать? Баллов у них много? Да, может, дело и не в ресурсах. Быть объектом сплетен и обсуждений мне совсем не нравилось. Что в прошлой жизни, что в нынешней. Мы сами ещё не разобрались что к чему, а окружающие уже все решили за нас. Посыпать голову пеплом тоже дело не из приятных, хоть я и понимала, что виновата сама, дала повод для двусмысленных кривотолков.

Мы брели к дому и думали об одном и том же. А может, и не об одном. Хотелось поговорить, прояснить все, да начать я боялась. По привычке ждала первого хода от мужчины, но и Ричард молчал. Внезапно тишина была нарушена, но услышала я вовсе не то, что хотела бы.

– Лиз, переберусь-ка я пока в свою комнату, разбередил мне душу твой дед. – Я недоуменно всматривалась в плохо освещенное лицо, пытаясь понять, что нашло на Ричарда. Мужчина лишь горько вздохнул и пояснил: – Боюсь обернуться во сне и навредить тебе. Спать на пол лягу, чтоб кровать не разворотить. Да и нам с Мишкой надо побыть вдвоем и наладить контакт, а твоё присутствие поблизости… отвлекает. – Сверкнула белозубая улыбка. – Как здорово, что ты дала ему имя.

Глава 6

Казалось, я только заснула, устав от бесконечной мысленной круговерти, как меня разбудил шепот Ричарда и одновременный эмоциональный толчок. Странное шаловливое настроение у кого-то под утро.

– Лиза, зверь выспался и просится наружу. Я могу его удержать, но думаю, надо выгулять, пока все спят. На улице никого, так безопаснее, да и ему быстро станет скучно.

– Пойти с тобой? – получилось что-то невнятное, так как спросонья я задала вопрос, уткнувшись в подушку. Пришлось повторить.

– Было бы здорово. Заодно запасную одежду прихватишь, а то я как-то не сообразил спросить у мамы про дородовой амулет.

Эта просьба заставила меня окончательно проснуться. В палате после оборота Ричард предстал в чем мать родила, хотя летом, в той давней истории, другие оборотни проблем с переодеванием не испытывали. Вот котище несется огромными скачками, а вот уже мужчина, хоть и без рубашки, но в штанах.

Получается, есть какие-то специальные устройства, сохраняющие одежду в первозданном виде? Оказалось, что да. Отец или старший мужчина в доме делал подвеску, которой предстояло стать амулетом. Иногда это был просто отшлифованный кусочек дерева, иногда – изящная вещица. Потом заготовка выдерживалась в крови будущих родителей. Затем маг, пользующийся доверием семьи, накладывал стандартные чары. Всю беременность будущая мама носила эту заготовку, напитывая ее своей энергией и желанием передать свои особенные навыки ребенку. Такой амулет в итоге не только сохранял одежду, но и делал процесс оборота менее болезненным для детей.

От дома решили не отходить. Пятый час утра, самый сон, кто нас увидит? Оказывается, увидели. Почему не спалось болтливому Пинку этим утром, не знаю, но днем дом гудел от перешептываний от том, что вокруг поместья бродит огромный медведище. Черный, как бездна. И страшенный! Не иначе, как заколдованный, а как бы он тогда защиту прошел? Вот вопрос!

Столько пересудов и досужих домыслов только из-за того, что кто-то увидел Мишку из окна. Кажется, засиделся мой народ в вынужденном карантине. Чудо, что мальчишка меня не заметил на лавочке, сплетник глазастый. Это Мишка везде ходил, следы оставлял, пытался влезть на балансирные качели. Еле уговорила его, что старое кострище – это не берлога и укладывать меня туда спать не надо. Опять петь ему пришлось, паразитику. Песенку Чебурашки. Шепотом, иначе Мишка принимался подпевать. Что он понимал в моем пении на родном языке? Ведь про «голубой вертолет» не переведешь. Интересно будет спросить у Ричарда. С каждым оборотом моя эмоциональная связь с ними обоими укреплялась, так что я не удивлюсь, если однажды Ричард заговорит по-русски, пою-то я только на нем. Надо хоть пару местных мелодий выучить.

Довольно быстро я замерзла, и Мишка стал подталкивать меня носом к двери в дом. Он понимал, что я слишком хрупка для его объятий, Ричард каким-то образом сумел это до него донести. Через пару часов, когда дом начал оживать, прогулку решили свернуть. Оборот в человека дался мужчине не без труда. Я чувствовала их внутренний спор с Мишкой, но так или иначе договоренность была достигнута. Медведь посопел мне в шею – попрощался – и ласково подтолкнул, чтоб отвернулась, исхитрившись-таки лизнуть щеку напоследок.

Ричард быстренько оделся, предрассветная прогулка еще не закончилась – нам пришлось поскакать по двору, чтобы затоптать медвежьи отпечатки на снегу. Да только неугомонная ребятня сразу после завтрака нашла следы когтей на качелях, которые просто так не спрятать. Интересная штука – детская логика. Пари на свадьбу с оборотнем заключать – это да. А догадаться, что медведь и есть оборотень – никак! Вот что значит сила первого впечатления. Воистину, у страха глаза велики!

Надо тряхнуть Флина на предмет карантина. Когда его уже снимут? Детям заняться нечем, новоявленные студенты превратились в прогульщиков, да и на ферме дел невпроворот – Куклу вычесывать некому, вот пойдет пушистая колтунами, что делать будем?

Карантин продлился ещё два дня. Ротация нескольких десятков воспитанников всех возможных возрастов и темпераментов не способствовала тишине и спокойствию. Ситуацию спасали учителя.

Реджинальд без устали напоминал детям о предстоящем поединке с деревенскими и закусил удила. Сопротивляться было бесполезно. Занятия стали более разнообразными – наравне со скучными лекциями стали проводиться различного рода командные викторины и активные игры. В ход пошли даже какие-то артефакты.

Одним из них был летучий указатель в виде шарика размером с женский кулак. Чтобы не сдвигать парты в классе, занятие проходило в просторной гостиной. У меня энтузиазм Реджинальда вызывал опасения, а ребята ничего, притерпелись, наверное.

– Что ж, посмотрим, как вы усвоили пройденное. Разбились на пятерки. Первая пятерка – ты, ты, ты и вот вы двое – встаньте передо мной, нет-нет, подальше, – ребята подчинились, заинтересованные новой «игрушкой». – Работаем следующим образом. Пока указатель летит к вам, я задаю вопрос. Ваша задача отбить и правильно ответить, пока он возвращается обратно. Начинаем на самой низкой скорости.

Почти сразу стало понятно, отчего артефакт назван летучим указателем: он не падает и движется в строго заданном направлении. Вот сейчас он завис перед недоумевающим Виртом.

– Хорошо придумано, Вирт. Время на раздумья есть, но шар не отбит, ответ не засчитан, – голос Шпиля звучал ровно. Вирт, сообразив, что от него требуется, неловко толкнул шар ладонью в сторону учителя. – Для остальных правила понятны?

Следующий бросок последовал без предупреждения, и на этот раз все прошло как следует. По моим наблюдениям, шар отбивать было крайне неудобно и это отвлекало детей: вместо того, чтобы соображать и выпаливать ответ, они обдумывали, как половчее отбить шар.

Ребят выручил Димка, очень ловко делавший посыл за посылом. Сразу видно, что ребенок – ас пинг-понга. Встал бочком, как будто на столе играет, зафиксировал ладонь наподобие ракетки и явно пытался экспериментировать с силой удара, чтоб шар двигался не слишком быстро, но долетал. Подсказать ему, чтобы ракетку себе смастерил, или не надо? Ведь это не последний тренинг, или я не знаю Реджинальда.

Димка, завидев меня, сверкнул радостной улыбкой и вопросительно задрал брови, мол, ну как? Здорово? Я украдкой показала ему большой палец и мотнула головой в сторону кабинета, надеясь пообщаться после вечерних занятий.

Дальше дело на импровизированном уроке пошло веселей. Дети быстро включились в опрос, воспринимая его как игру. Легкие на первых этапах вопросы этому способствовали, а дальше появился дух азарта и соперничества. Я с интересом наблюдала за шумной компанией и уже планировала уйти, но тут мальчишек сменили девчонки. И я передумала, подчиняясь неясному предчувствию.

Все началось с Трейси. Бойкая и неглупая девушка мало походила на саму себя, когда начинала паниковать, заикаться и краснеть как маков цвет. С чего бы? Четверть часа наблюдений убедили меня в том, что девочки ведут себя несколько неадекватно. Кто-то краснел, кто-то потел, спотыкался… Я смотрела на этот бедлам и не верила своим глазам. Девицы фанатели по учителю?!

Только этого для полного счастья не хватало. Что делать с оравой влюбленных девчонок? И в кого! В статных геройских теней они не влюблялись, а вот в это аристократичное недоразумение – на тебе!

Остаток занятия я наблюдала за самим Реджинальдом, который, к моему огромному облегчению, никого из учениц не выделял, а относился, казалось, ещё строже, чем к парням. По крайней мере, поблажек не делал точно.

Колкие замечания заставили девочек очнутся от воздействия розового тумана и подключить мозги, только проблемы это не снимало. Мало того что они вели себя как фанатки модного бойз-бенда, так они еще и между собой соперничали. Ну это, положим, хорошо, если суметь направить в нужное русло. А если нет? В любом случае надо посоветоваться с остальными женщинами и в первую очередь с Паулой. Да и Васила наверняка в курсе закулисных процессов.

Димка у меня в кабинете появился вечером, практически перед отбоем. Я смотрела на ребенка и вспоминала Рамону, поражаясь её выдержке. Она не позволила себе быть навязчивой ни на секунду, несмотря на то, что каждую минуту их тех двух суток могла потерять сына. А вместо этого доверила жизнь своего ребенка совершенно посторонней женщине. Не знаю, станем ли мы друзьями, но мое уважение она завоевала однозначно.

Димка жадно слушал мой рассказ о том, как полезны оказались его амулеты.

– Так это что, я Троя и Власа спас? – Димка вновь и вновь напрашивался на похвалу.

– И Ричарда, и его команду, – лила я сироп на самолюбие юного дарования. – Ректор Сайтон хочет видеть тебя завтра. Тебя и Ричарда, ему надо разобраться, что же ты там наколдовал в этих амулетах.

– Я без тебя не хочу, мы вместе делали, – законючил ребенок. – Ричард – мировой мужик, но без тебя мне не по себе.

– Договорились.

Чудесным образом мне за эти дни в изоляции удалось выкроить время и сделать задуманный нефритовый кулон. Мой первый скромный опыт в роли ювелира. Сама себе я могла честно признаться, что кулон получился так себе – поделка. Уж очень мало было у меня времени на доводку. Зато зеленый-зеленый, как глаза моего Гризли, угловатый, как прототип, – бумажное сердечко-оригами. И на очень длинной цепочке. Украшение наверняка утонет под одеждой.

Только вот прежде, чем расставить все точки над «i» с помощью ответного подарка оборотню, необходимо было решить вопрос с другим мужчиной.

– Дим, а что ты скажешь, если… – попытка спросить про меня и Ричарда с треском провалилась, стоило открыть рот, как все слова из головы вылетели. Собравшись с духом, решила начать издалека, раз уж озвучить конкретный вопрос не выходило. – Скажи, а Реджинальд вам уже рассказывал про обычаи оборотней?

– Нет, мы ещё до них не добрались, – парень мотнул головой в отрицательном жесте, и тут же сдул закрывшую глаза челку. – Но девочки задавали вопросы Пауле, пока вас не было, про то, как оборотни ухаживают за девушками. У них же спор, вот и узнавали все подробности.

– И?

– Что?

– Что она рассказала?

– Ну, если оборотень делает драгоценный подарок женщине, а в ответ получает что-то сделанное своими руками, то они становятся женихом и невестой. Ты ведь знала, да? Ричард тебе сделал подарок?

– Сделал. Дерево Грух и еще очень ценные камни для записей к нашим шкатулкам.

– Су-у-уппер! А ты?

– А я… – перебирая звенья длинной цепочки, на которой болталось нефритовое сердечко, думала, сказать или нет? – Вот, смотри.

Цепочка соскользнула с ладони, изящно укладываясь на столе, тогда как сам камень застрял между пальцами в протянутой ладони.

– Что скажешь?

– Сердце? – подросток, не скрывая недоумения, уставился на кулон, чуть ли не морщась от увиденного. – Но он же не девчонка! И почему зеленое, а не красное?

Вопросы меня так озадачили, что мысли разбежались. Я ждала совсем не такой реакции.

– Так ты не против? – Я затаила дыхание, ожидая реакции сына.

– Ричард мне нравится, он крутой и тебя любит, я вижу, – спокойно заявил Димка, который за эти полгода стал куда взрослее. – Но подарок отстой, правда. Давай я лучше ему сам амулет сделаю? – шкодливая улыбка брызнула обаянием. – Как у нас. А то опозоришься с таким подарком!

Мда, в устах подрастающего поколения истина. И с чего я решила, что подарить взрослому мужчине миниатюрный кулон в виде сердечка – отличная мысль? Да, в этом мире такого символа нет, но из уст Димки это прозвучало ну очень уничижительно.

Ладно, пусть это будет первым подарком. С понятным только нам сакральным смыслом. А там я уже подумаю над чем-нибудь более серьёзным.

– Примем его в семью, да? – хмыкнула я ребенку в макушку. Как у нас, значит, семейный.

Димка примолк, а я насторожилась. Пауза показалась невыносимой.

– Ага. – Затем последовал вздох и опять пауза. – Значит, я уже не буду старшим мужчиной в семье, да?

Вот это постановка вопроса!

– Ты по-прежнему будешь самым главным для меня мужчиной.

Димке этого оказалось вполне достаточно, остаток вечера мы обсуждали, каким будет семейный Амулет Ричарда.

Следующим утром ректор Сайтон явно нас ждал и ждал с нетерпением. Не успев поздороваться, он поспешил «пожаловаться» Ричарду:

– Ваши люди крайне несговорчивы, Гризли! Ни в какую не хотели одолжить мне свои сработавшие амулеты. Ваш заместитель, Ник, если не ошибаюсь, внял благоразумию только после того, как вырвал у меня магическую клятву, что я их верну, – в голосе архимага было раздражение пополам с усталостью. Видно, пришлось поднапрячься, чтоб добыть образцы для изучения.

– Правильно сделали, – Ричард был нисколько не удивлен и не смущен поведением своих коллег. – А вот где мой амулет, я понятия не имею.

Как, впрочем, и я. Отчетливо помню, как разрезала шнурок, на котором висел амулет, а вот дальнейшую судьбу этой вещицы не отследила. Не до того было.

– Его предусмотрительно сохранил целитель Курт. Мы с магистром Друцисом уже изучили его, осталось сопоставить наши догадки с результатами вашей проверки, Ричард. А сейчас я бы хотел узнать, какие функции в него заложил Шон. Приступим?

– Ну, приступим.

Мы расселись тесным кружком вокруг стола для совещаний, на котором красовался серебряный поднос с аккуратно разложенными амулетами. На шнурке каждого красовалась бирочка с именем владельца. Там же лежал кулон с разрезанным шнурком – амулет Ричарда. А отдельной кучкой – брелоки, в которых я опознала те, что не прошли тестирование.

– Качество начертания рун проверили артефакторы, они выше всяких похвал, – счел нужным похвалить меня Сайтон. – Вот в этих сработавших амулетах магия абсолютно однородна, а в отбракованных ваши с Шоном магии, Лиза, не смешались, а наложились пластами. У меня возник вопрос почему?! Шон, вспомни, о чем ты думал, кроме того что желал сплести защиту.

Сайтон начал дотошно выспрашивать, что, как, в какой последовательности делали мы Димкой.

Димка привычно спрятался за отросшей челкой. Долго молчал и никто не смел прервать его воспоминания.

– Эти были первые, наставник, я их запомнил, потому что их делал Пепел, мой друг. Видите, они светлее остальных.

– О чем ты думал, когда вливал силу? Какие свойства закладывал?

– Да как обычно, думал про бумеранг. Еще думал про радар.

– Радар? – переспросил ректор, не понимая смысла слова.

– Радар, – начала объяснять я, с застарелым раздражением вспоминая радары ГАИшников, – это такое устройство, которое улавливает малейшие колебания энергии и подает сигнал, если они превышают норму.

Объяснение получилось так себе, но не объяснять же про превышение скорости непуганным жителям мира Араш?

– Теперь понятно, почему амулеты светились при приближении к проклятийным печатям, – ректор кивнул, словно одна из догадок подтвердилась. – Но эти амулеты остались нерабочими. Вспоминай дальше, Шон.

– О маме, – ответ прозвучал несколько неуверенно, а детский голос дрогнул, отчего мое сердце захлебнулось нежностью. – Она так хотела помочь теням, что я попробовал сделать так, чтобы ее руны стали еще сильнее.

– А ты знаешь, что это за руны?

– Да, она объясняла. Вот эта – для защиты здоровья, а вот эта, – Димка перевернул бляшку кулона, – отклоняет поток плохого воздействия.

Сайтон замолчал, а я во все глаза смотрела на Ричарда, который начал осознавать, что эти чудодейственные амулеты создал ребенок. Его эмоции метались как шарики в раскрученном лототроне: понимание, недоверие, отрицание, благодарность, восхищение, радость сопричастности и наконец гордость, мол, знай наших.

Ректор хмурился, словно мозаика не складывалась, только вот очередной вопрос пришлось отложить – в дверь постучались и, после короткого «Войдите» на пороге появился декан башни целителей.

– Здравствуйте, магистр Друцис, – поздоровался Димка.

– Привет, Шон. Ну что, разобрались, что ты там намешал? – добродушно поинтересовался декан, мимоходом здороваясь со мной и Ричардом.

– В процессе.

– Ну, тогда не буду отвлекать. Ричард, я, собственно, пришел за вами. Как себя чувствуете? Еще раз оборот был? Как прошло? А при обратном обороте затруднений не испытывали, нет?

Мы с интересом наблюдали, как активный целитель чуть ли не под ручку уводит ошеломленного потоком вопросов Ричарда на обследование. Димка от такого напора аж рот приоткрыл, а Сайтон лишь со скупой улыбкой наблюдал за увлеченным коллегой.

– Предлагаю продолжить. Шон, давай попробуем ещё раз, может, получится вспомнить ещё какие-нибудь детали. О чем ты думал, когда заговаривал кулоны, что чувствовал в этот момент и чего желал?

Ректор Сайтон за долгие два часа вынудил нас вспомнить все события и действия из того памятного вечера, буквально до последнего вздоха. Я себя почувствовала как на допросе у товарищей из полиции, когда тебя раз за разом просят повторять одно и то же, вылавливая несостыковки в собственных показаниях. В общем, то ещё удовольствие. И все же результат был достигнут.

– Я, кажется, вспомнил! – сообщил Димка во время очередного рассказа после того, как запнулся на воспоминании. – Я пожелал, чтобы обладатель кулона вернулся с операции целым и невредимым. И чтобы там всех, кто детей мучает, порвали как Тузик грелку.

– А ты откуда про детей знаешь?

– Ну, мам, – фыркнул ребенок, – я же не олух какой. Ты летом пострадала из-за этих козлов, когда ребят спасала. Сейчас нас в поместье заперли, значит, опять опасность с этой стороны, что непонятного? Да ещё и операция как раз во время карантина, все ж ясно! – Димка пренебрежительно дернул плечом.

– Ну-ка, ну-ка… – Сайтон настолько заинтересовался, что у голове замелькало сравнение с охотничьей собакой, которая взяла след. – С этого момента поподробнее, пожалуйста.

Из кабинета Сайтона мы с Димкой вывалились усталые, как землекопы, но ужасно довольные. Такое состояние всегда бывает после хорошо сделанной работы. Когда ты этой работы боялся-боялся, потом осерчал и сделал лучше, чем мог рассчитывать. Сайтон тоже был доволен, как слон. После беседы с Шоном он пришел к выводу, что результат Димкиного воздействия зависит не от словесных формулировок, а от эмоций. Слова – это просто способ сделать эмоцию главной, перевести ее в магическую силу. В общем, на радостях он завершил нашу встречу и отправился обсуждать догадку с деканом целителей, который к тому моменту закончил обследование Ричарда и уже выпустил его из своих цепких объятий.