Михаэлла и Демон чужой мечты

– Откуда? – переспросила с нажимом.

Внутри неприятно ворочался целый клубок сомнений, но я не хотела им верить.

– На соседней улице есть дом из красного кирпича, – скрывать своих подвигов эта жертва запрещенной магии не собиралась. – Я залез к ним на летнюю кухню. Ну и пару тряпок из тех, что на заднем дворе сушились, взял.

– То есть ты это украл?! – Я пришла в ужас.

Покровители, ну как я сразу не узнала эти штаны! В них зять купца Валея на охоту ходил, я из окна видела. И назад возвращался с несколькими зайцами. Они хорошо живут, везучие, что в делах, что в карты или на той же охоте, и из-за украденных продуктов не обеднеют, но все равно противно. И угораздило же связаться на свою голову!

А еще страшно: это же получается, он ночью уходил, я одна оставалась – что, если бы за это время ведьма или наемники Ффруа нагрянули?

– Взял, – назвал это так, как сам понимал, Тавиш.

Захотелось его стукнуть оставшейся колбасой по лбу.

– Украл! – рявкнула я. – Ты хоть знаешь, что за это розгами секут, а если повторно поймают, сажают в тюрьму?!

– Ну и как, многих посадили? – равнодушно уточнил мой кошмар.

Ответом ему стало насупленное молчание.

На самом деле, нет. Своей тюрьмы в селении не было, только старый сруб, похожий на сарай, при патруле. Там на пару суток запирали особенно буйных дебоширов. А мальчишек, которых постоянно ловили у торговых рядов, чаще сдавали родителям, всего пару раз на моей памяти кого-то действительно били.

– Меня не поймали, – оправдываться у Тавиша получалось из рук вон плохо. – И посмотрю я на того, кто рискнет со мной связаться.

Молчу. А живот предательски сжимается, что почти больно.

Ну за что мне все это?!

– Михаэлла, ну не будь такой букой, – не мог угомониться этот ворюга. – В следующий раз и тебе что-нибудь прихвачу.

– Что-о?! – ахнула я. – Да я иголки никогда чужой не взяла!

– Потому и прозябаешь в нищете, – парировал наколдованный. – Ешь уже. Ты же сама вчера сказала, что мне нужна одежда. Денег на нее у тебя нет, ты себе нормальное платье купить не можешь. Ну и где бы ты ее раздобыла?

Наверняка в «рецепте приготовления» беловолосого мужчины аристократической наружности совесть не значилась.

Сначала я не собиралась притрагиваться к украденной еде. Ни за что! Но Тавиш так аппетитно жевал, а мой собственный желудок отчаянно требовал его накормить, что здравый смысл взял верх. Будет лучше, если после нашего ухода продуктов тут не останется. И вообще, я ничего не крала, просто помогаю избавиться от всего этого. А муки совести куда удобнее терпеть сытой.

И, игнорируя понимающую улыбку напротив, я потянулась к хлебу и сыру.

– Есть идеи, где можно спрятаться ненадолго? – деловито спросил этот неугомонный, когда еды на столе почти не осталось.

Понятное дело, селения он не знает, так что с местом определяться мне. Первым в голову отчего-то пришел неизвестный дом, который, оказывается, принадлежал мне по праву, но эту мысль я сразу же прогнала. Понятия не имею, который. Не у Ритхеля же спрашивать! Дальше думала уже целенаправленно… и довольно быстро достигла вполне удовлетворительного результата.

– На болотах есть домики. Пойдем в дальний.

– Туда точно никто не сунется? – уточнил Тавиш.

– До самой осени, когда сезон охоты на койрна начнется. Это местная нечисть, мясо несъедобное, но мех ценный и яд на лекарства сцеживают, – с полной уверенностью пояснила я, поднимаясь из-за стола.

Тавиш сразу же последовал моему примеру.

Светать уже начало, и лучше бы нам поскорее убраться как можно дальше отсюда.

Когда беловолосый сотворитель проблем извлек из-под стола сумку с продуктами, я даже злиться не стала. Только закатила глаза и помогла сложить внутрь то, что мы не съели. А про себя подумала, что в таком размере кража точно не останется незамеченной. И на молодежь, которая по вечерам собирается на улицах, тоже не спишут. Они если и таскали что, то не так много.

– Не воруй больше, – все-таки попросила, пока запирала дверь и прятала ключ в привычном месте под крыльцом.

– Обещать не могу, – безмятежно отозвался наколдованный, поправляя полотняную торбу на плече.

Я бросила прощальный взгляд на дом, долгие годы бывший мне родным, и уверенно зашагала к лесу. Покидать его было не жалко, жалко было оставленных здесь воспоминаний. В груди поселилось волнующее тянущее чувство, будто оставляю что-то важное позади. Что-то такое, к чему уже никогда не вернусь.

Пришлось углубиться в лес, чтобы обогнуть село и при этом точно остаться никем не замеченными.

– Странно, что нас еще накануне вечером не схватили. – Мне никогда в жизни так страшно не было, и этот страх требовал выхода.

– Поверь, после встречи со мной и ведьме, и Ффруа понадобится много смелости и тщательная подготовка, чтобы захотеть рискнуть во второй раз. – Тонкие губы на миг сложились в жутковатую улыбку. – По правде сказать, я не уверен, что они сунутся к тебе в ближайшие дни. Но лучше перестраховаться.

Что же такое сотворила Арина? Он разумный, сильный… опасный и пугающий! Вот уж не думала, что она настолько одаренная. Помнится, лет семь назад, когда на погосте умертвие объявилось, она сама еле ноги унесла, пришлось скидываться и вызывать мага из города. Но тогда Арина моложе была… Почем мне знать, может, у ведьм дар с возрастом крепнет?

Но неужели она не оставила себе какого-нибудь способа контролировать опасное создание? Я бы на ее месте точно оставила, и понадежнее.

Соблазн позволить беловолосому, которого, по идее, вообще не должно существовать, утонуть в болотах, честно признаюсь, имелся, но я довольно быстро переборола его. Что бы там ни было, он мне жизнь спас. И без него мне не выпутаться.

– Возьми меня за руку и старайся идти след в след, – предупредила спутника и подала ладонь. – Ступишь мимо тропы – тебя тут же начнет затягивать, а у меня сил вытащить не хватит.

Тавиш хмыкнул, будто каким-то образом подглядел мои недавние мысли, но просить дважды его не пришлось.

Дорогу я помнила хорошо и все равно дважды едва не оступилась. Оба раза наколдованный удержал. Сам же Тавиш двигался так уверенно, будто это он, а не я тут не раз ходил и в провожатых совсем не нуждался. Признаться, это раздражало. Одно дело чувствовать себя полноправным участником действий, хоть и вовлеченным в них не совсем по своей воле, и совсем другое – быть чуть ли не обузой. Неприятно. И страшно. Вдруг странному беловолосому надоест со мной возиться и он мне шею свернет, а потом по-тихому скинет в болото, и поминай как звали. Впрочем, вряд ли многие припомнят эту малозначительную деталь.

Такой поворот не казался чем-то невероятным. Если украсть для него нормально, кто знает, что он думает о лишении жизни другого разумного существа? Помнится, после посещения дома Ффруа мук совести он не испытывал. Только есть хотел и подумать.

– Ты хорошо знаешь места, – отметил спутник, словно почувствовав, что меня пора отвлечь.

И, поразмыслив миг, я решила, что не прочь отвлечься.

– В детстве старый Алит брал меня с собой на охоту. Он приходился то ли дядей, то ли еще каким-то родственником маме Мианне и ко мне относился хорошо. – Я поддержала разговор, тщательно следя за тем, куда наступаю. – А потом уже одна сюда бегала, когда соседские дети сильно доставали.

– Тебя не приняли, – прозвучало скорее как утверждение, чем как вопрос.

Странно, но воспоминание о том, как изуродованную болезнью девочку не брали в игры, закидывали камнями и с улюлюканьем норовили загнать или в дом, или в лес, не отозвалось привычным уже едким чувством внутри. Прохладная ладонь служила неплохой опорой не только на едва различимой в траве тропе, но и в неожиданно ставшем зыбким, как болото, мире.

– Тогда, пятнадцать лет назад, от лихорадки половина села вымерла, а я осталась жива. Думаю, мне этого так и не простили. – После короткого раздумья я произнесла то, что, наверное, всегда знала, но никогда прежде не решалась сказать даже себе.

– Тебе не место здесь, – с неожиданной твердостью заявил живой результат нарушения магических законов и сжал мои пальцы крепче.

Хотела спросить, где же, по его мнению, мне следует быть, но с языка сорвалось другое:

– Ай!

– Что? – Опомниться не успела, как одной рукой Тавиш резко прижал меня к себе, обхватив за плечи, а вторую выбросил вперед – ее тут же окутал холодный белый свет, точь-в-точь как я видела в доме Ффруа, а короткие черные ногти прямо на глазах стали отрастать и заостряться.

Потребовалась минута, чтобы восстановить дыхание. Чуть не придушил, злодеюка!

Но как защищать меня ринулся… прямо приятно!

– Я ногу порезала, – объяснила свой вскрик, как только голос снова стал послушным. – Тут трава острая.

Выходя из комнаты, я ведь письма разносить шла, а не на болотах прятаться, вот чулки и не надела. Поздняя весна на дворе, даже ночами уже сильно не замерзнешь.

Рука, обнимавшая меня, мгновенно исчезла.

– Не могла бы ты впредь контролировать свои эмоции? – Тавиш не сдержал раздражения. – А то у меня…

И замолчал.

– Что у тебя? – Не то чтобы я любопытная, но мне с ним под одной крышей несколько дней провести предстоит. Хорошо бы знать, с чем имею дело, чтобы нечаянно не нарваться.

– Магия нестабильная, – буркнул внезапно утративший разговорчивость беловолосый.

Прозвучало как ложь или отговорка, что нисколько не помешало мне изумиться:

– Ма-агия?!

– Ты еще на весь лес проори, а лучше в село вернись и объявление на новостном столбе повесь, – одернул меня Тавиш, ставший вдруг угрюмым и недовольным.

Что ему не так? Косой взгляд, брошенный на спутника, причин его испортившегося настроения не выявил, зато меня деликатно подтолкнули в спину, призывая не стоять на месте и двигаться дальше. Делать нечего, пришлось перебирать ногами. Подумаешь, цаца какая! Между прочим, это у меня нога болит и в туфле от крови мокро. Подол наверняка измазала, а другого платья нет, переодеться, чтобы это выстирать, не во что. По всему выходит, что это мне злиться надо на весь свет и на ситуацию в отдельности. Но я вдыхала не особенно приятный прелый болотный воздух и совершенно не к месту думала о том, что никогда еще со мной в считаные дни не происходило столько всего сразу. Ну, в сознательном возрасте. А Тавиш брел следом, время от времени недовольно сопел… но ловко подхватывал, когда я поскальзывалась. Правда, сдерживался не всегда и иногда отпускал обидные замечания, но упасть же не давал!

Магия… В наших местах она только у Арины была, еще у покойной бабки ее. Некоторые местные старухи тоже баловались, но у них ничего по-настоящему не получалось. Теперь вот еще Тавиш есть… И то, что он творит, не идет ни в какое сравнение с заговорами и простенькими ритуалами, которые практиковала наша ведьма. Получается, он сильнее? Как маг из города? Хотя ритуал с лилией простеньким и безобидным не был…

– Так понимаю, пришли, – выдернул меня из задумчивости голос магического создания, которое топало за спиной.

Вздрогнула, моргнула, обозрела полуразвалившуюся избушку.

– А… Да.

– Так бы сразу и призналась, что у тебя неестественная тяга к готовым вот-вот развалиться домам, – проворчал крайне недовольный Тавиш, подозрительно поглядывая на покосившуюся избушку, по сравнению с которой даже мой дом казался вполне приличным.

Я почувствовала почти незнакомый жар под кожей на лице и шее. Стыд.

Пф! Он что же, ожидал найти на болотах терем расписной?!

– Михаэлла, за последние два часа нам попались три охотничьих домика куда приличнее, – продолжал негодовать мой спутник. – Тебе обязательно было притащить нас в эту развалину?

– Зато тут искать точно никто не станет, – объяснила, чем руководствовалась, я. – Об этом месте мало кто знает, сюда трудно пробраться.

И, не дожидаясь очередной порции недовольства этого неженки, решительно направилась к почти вросшей в землю двери.

Морща нос и бурча вполголоса что-то страдальческое, Тавиш тем не менее покорно поплелся следом.

Поддержка тут мне была не нужна, можно было ступать, не опасаясь поскользнуться или провалиться. Домик стоял будто на небольшом островке, окруженный колючими зарослями дикой малины. Если бы дело было летом, можно было бы полакомиться сладкими ягодами, их тут всегда было много, потому что жители окрестных селений не совались к болотам, боясь страшной болезни. Почему-то считали, будто она отсюда приходит. Сейчас лакомства не было и оставалось разве только любоваться мелкими цветочками и отпечатавшимися в траве и грязи следами диких животных.

Дверь поддалась легко и открылась только наполовину. Мне-то ничего, а Тавиш… тоже пролез. Пожалуй, и неплохо, что он помельче большинства знакомых мне мужчин.

Внутри же нас поджидало целых два открытия. Оба сделал наколдованный, пока я глазела по сторонам, восхищаясь тем, что ничего не поменялось за несколько лет, которые я тут не была.

– А не так уж никто и не знает про этот домишко, – протянул Тавиш, продолжая морщить свой наколдованный нос.

Понадобилась целая минуту, чтобы понять, что это он принюхивается, а не демонстрирует брезгливость.

– Мм-м? – Я слишком устала, чтобы говорить развернуто. Особенно когда не видела причин усердствовать.

– Обгоревшие тряпки в очаге. На столе и вон там, в шкафчике, остатки еды, – перечислил он и, не сходя с места, поделился выводами: – Недавно сюда кто-то наведывался.

Спину облизал холодок, отчего шерстяное платье сделалось неприятно колючим. Этот домик не был моим, и уж тем более не был тайным, но от знания, что сюда приходил кто-то еще, я почувствовала себя неуютно.

Скрипя и треща половицами, Тавиш прошел к покрытому копотью очагу и подцепил пальцем кусок лохмотьев.

– Как интересно…

Меня же больше заинтересовали оставленные продукты: бекон, буженина, несколько видов сыров, черный и белый хлеб – ничего еще не успело испортиться. Значит, времени прошло не так уж много. Не больше суток.

И корзинку я узнала, такие в одном из соседних селений плетут. Там еще ферма, а при ней дорогущая лавка, где всякими деликатесами торгуют.

– Еда хорошая, а судя по остаткам одежды, тут будто бродяга побывал. – Я тоже пыталась рассуждать, но концы с концами плохо сходились.

– Я недавно тебе наглядно продемонстрировал, как можно добыть нормальной еды, – осклабился Тавиш.

Слова эти должны были вызвать во мне естественное отторжение, но вместо него внезапно нахлынуло облегчение. В чем-то наколдованный, конечно, прав. Не его вина, что ведьма про совесть забыла. К тому же нам нужна была еда, и он украл обычные продукты, а этот неизвестный ворюга позарился на дорогие яства, которые только проезжие богачи или успешные купцы могли себе позволить. Так, может, и есть в нем что-то человеческое?

Скрип-скрип-скриииип… Пол под его ногами опасно проседал.

– Наступай осторожнее, – взмолилась я. – И вообще, нам лучше уйти.

– Почему это? – тут же вскинулся Тавиш и, еще раз оглядев, забросил обгоревшую тряпку обратно в очаг.

Неужто это надо объяснять?!

– Наш предшественник может вернуться. – Я жалобно глянула на странного мужчину, волею непонятно каких сил оказавшегося единственным союзником и защитником.

Таинственный некто уже был уверенно отнесен к нехорошим, опасным людям, и встречаться с ним мне категорически не хотелось.

Однако Тавиш придерживался иного мнения.

– Отлично, пускай возвращается, – зловеще произнес он и многозначительно пошевелил в воздухе длиннющими черными когтями.

Пока шли, он успел научиться по своей воле отращивать и скрывать их, и теперь откровенно забавлялся. Впрочем, смысл сказанного от этого менее жутким не стал.

– Ты не убьешь его! – заранее откуда-то зная, что ко мне не прислушаются, практически взвыла я.

– Прости, Михаэлла, но у меня не останется выбора, – буднично сообщил беловолосый монстр. – Не хочу, чтобы нас здесь видели.

– Так давай просто уйдем! – Я почти умоляла. – Тебе же не нравился этот домишко. Засядем в одном из охотничьих, они крепкие, в некоторых даже одеяла есть.

Дура я, дура, что сразу не повела его туда! Побоялась нечаянно натолкнуться на какого-нибудь смельчака, хоть таковых и не ожидалось, теперь вот не знаю, как спасти жизнь неизвестного вора. Ладно, на саму вороватую личность мне плевать, но не хочется, чтобы на Тавише была еще кровь.

– Сразу не нравился, теперь понравился, делов-то, – не сдавался этот упрямец.

– Почему? – почти простонала я.

Он всегда отвечал, если я прямо спрашивала. Вряд ли потому, что так сильно доверял, скорее всего, просто еще не научился как следует увиливать и выкручиваться.

Прямо ответил и сейчас:

– Я чувствую здесь магию.

Глава 3

Понятия не имею, что там чувствовал Тавиш, и уж тем более мне не дано знать, что он с этим сделал, но пол перестал жутко трещать и опасно прогибаться под его весом. Правда, заметила я это лишь на следующий день. Этот же провела в страхе и изо всех сил молила покровителей, чтобы таинственный хозяин хорошей еды и лохмотьев не вернулся.

Странно, но они услышали, даже помогли. До следующего утра никто так и не пришел. А потом меня отпустило, страхи улеглись, мысли снова вернулись к враз изменившейся жизни.

Мы провели в болотном домике без малого трое суток. Из них первые двое не происходило ничего. То есть почти ничего. Тавиш каким-то странным образом укрепил дом, я нашла и отмыла несколько засохших бурых капель с пола. Еду, оставленную предыдущим путником, я трогать отказывалась, как один беловолосый искуситель ни соблазнял. Ела то, что мы принесли. А он не стеснялся, еще и упоминать не забывал, что нашему предшественнику все это в любом случае больше не пригодится.

К вечеру ему, видимо, надоело меня изводить, и он, предупредив, что будет отсутствовать около часа, вышел из дома. Я потом еще слышала, как шуршат заросли. Зато смогла использовать это время, чтобы осмотреть ногу и вычистить одежду, насколько это было вообще возможно. Я, конечно, в бедности росла, но мама Мианна приучила не быть грязнулей.

Вернулся Тавиш с возмутительно довольной физиономией и, отыскав целый, хоть и ржавый котелок, натаскал немного воды. Он чистый источник нашел. Вот может же, когда хочет, быть нормальным! Когда никого не грабит и не порывается убить.

А на исходе второго дня его словно демоны покусали. Обычно тихий и задумчивый мужчина нервно мерил шагами единственную комнатку, то уходил, то возвращался, и все как-то странно поглядывал на меня. Так, что я даже в платок поглубже спряталась.

Помогло мало. Его взгляд прожигал. Сквозь одежду, через кожу, кажется, в самую душу пробирался.

Наконец я не выдержала и, чтобы как-то отвлечься и его заодно отвлечь, посоветовала:

– Ты бы так смело не разгуливал по болотам, а то еще подхватишь лихорадку. Мне она не страшна, я переболела, а вот тебе лучше остерегаться.

Дельный совет, как это с ними обычно и бывает, пропустили мимо ушей.

– Зараза ко мне не пристанет, – с полной уверенностью отмахнулся беловолосый.

Что же, ему виднее. Откуда мне знать, чем болеют, и болеют ли вообще наколдованные.

Опять вышел. И через минуту вернулся, громко скрипнув дверью.

Решительно подошел ко мне и, прежде чем я успела среагировать, стянул платок. Не назад откинул наподобие капюшона, как это я сама делала, а совсем снял.

– Что ты делаешь?! – Я поспешила отвернуться.

Не люблю быть беззащитной. Мне нужна хотя бы небольшая преграда между мной и миром.

Или лучше большая. Из плотной ткани.

Взгляд, которым прошелся по мне Тавиш, скорее почувствовала. Не понравился мне этот взгляд…

– У тебя красивые волосы, – вдруг выдало это творение ведьминого коварства. – Напрасно их прячешь.

Воспользовавшись временем, которое просто нечем было занять, и принесенной Тавишем водой, я их вымыла, а сплести в тугую косу, свернуть и заколоть ее на затылке пока не успела, оставила пряди сохнуть под платком. И вот, дождалась. Просто мороз по коже. Что этому ненормальному в голову взбрело?!

– Я все прячу, если вдруг ты еще не понял, – пробурчала враждебно. – Верни платок!

– Цвет лунного серебра… – пробормотал он и выполнить мое требование даже не помыслил, – кто бы мог подумать?

– Спасибо, что сказал, как это называется, а то я не знала, – еще более враждебно и очень обиженно.

В глазах противно защипало. Я уже давно не плакала, что бы кто ни говорил о моей внешности. Научилась отгораживаться, убедила себя, что мне все равно. Но стоило полунесуществующему человеку… да и человеку ли?.. сказать, что у меня волосы красивые, как все внутренние барьеры просто смело. Захотелось биться в истерике и рыдать в голос. Я из последних сил держалась.

А Тавиш все никак не унимался.

– Думаю, без этих следов у тебя было бы миленькое личико… Жаль. Очень жаль.

Ага. Я тоже так думаю.

Вот зачем он так?!

Хлюп, – очень тихо.

– И знаешь, – тот, кто еще несколько минут назад казался едва ли не единственной опорой во всем мире, решил меня добить, – сейчас мне вдруг захотелось узнать, что скрывается под твоим мешковатым платьем. Чутье мне подсказывает, что это будет лучше, чем я до этого представлял.

Слезы прогнала злость. Такая, которая напрочь сметает все страхи, отзывается крупной дрожью по телу и полупрозрачной алой пеленой перед глазами.

– Представлял?! – свистяще выдохнула, резко повернув к нему лицо. Пусть смотрит! Пусть подавится! Пусть его передергивает всякий раз, когда будет… представлять. – Меня?! Прямо так, со струпьями затянувшихся язв? А посимпатичнее предмета мечтаний что же, не нашлось?

Я не соображала, что говорю. Не думала о возможных последствиях. В тот момент ненавидела весь свет.

Сволочь он распоследняя! А я-то почти поверила, что он не как другие, он не обидит.

Оказалось, он еще хуже.

– Не так, – реагировал наколдованный в свойственной ему манере, моей вспышки даже не заметил. – Тебе нужно платье по сезону и по фигуре, чтобы было заметно, что у тебя есть грудь. И платок нужен другой. Или вообще не платок. И обувь нужна хорошая, желательно на каблуках. Может, хоть тогда ты перестанешь сутулиться и зажиматься. Глупо уродовать себя больше, чем уже есть.

Из приоткрытого от изумления рта вырывалось только дыхание, никаких слов. А пока я наполовину пребывала в каком-то ином измерении, Тавиш поймал и пропустил сквозь пальцы прядь моих волос, а потом, понизив голос, снова заговорил:

– Приоденем тебя позже. А сейчас меня интересует прямо противоположный процесс. Михаэлла… иди ко мне. – И поверх шерстяного платья на талию и бедро опустились его руки, попытались притянуть ближе, но я уперлась.

Страх дурманил, сводил с ума. Пожалуй, это даже хуже, чем если бы Тавиш меня убил и утопил в болоте…

Он ведь отчасти как ребенок сейчас: не осознает человеческих рамок, для него нет понятия «противно». Лет в пять деревенские дети все как один строят замки из грязи, устраивают импровизированные бои, таскают разных козявок. А станут чуть постарше, и те, кто побогаче, уже морщат носы, если в храме приходится сидеть с кем попроще. Помню, Ялина, дочка одного не особенно удачливого купца, когда паука увидела, так визжала и с ногами на скамью залезла, а когда-то смело брала их руками. Так и Тавиш сейчас. Ну, я так думаю.

– Прекрати! – Мой голос сильно дрожал. – Сам же потом жалеть будешь!

– К чему жалеть о том, чего хочется? – пожал плечами наколдованный и попытался коснуться моей щеки, но я увернулась.

Ага, значит, бедные дома и моя одежда его не устраивают, а с безобразной девицей зажиматься – в самый раз? Ненормальный.

– Но мне-то не хочется! – Я вжалась спиной в стену, еще и ноги к себе на лавку подобрала.

– Значит, в процессе захочется, – отмахнулся Тавиш и еще решительнее потянул меня к себе.

Страх медленно сменялся паникой. Он хоть и тощий, но сильный, зараза. А если еще когти выпустит…

Я сжималась на лавке и уже готова была начать скулить.

– Прекрати. Пожалуйста…

– Слушай, это уже начинает злить. – Он тоже не пришел в восторг от моей реакции. – Ломаешься так, будто у тебя выбор большой. Толпа женихов под окном не стоит и, точно тебе говорю, уже не выстроится. Красотой не вышла. Так что давай, будь нежной с тем, кто о тебе заботится. Потому что мне может надоесть с тобой возиться…

Угрозы действовали, я так и чувствовала, как кровь отливает от лица. И Тавиш это прекрасно видел, вон какая морда довольная и предвкушающая сделалась.

И тут в меня словно демон вселился. Или проснулось что-то, что до сих пор чутко дремало на донышке души. Что-то злое, решительное, сильное. То, чего мне так остро сейчас не хватало.

Воодушевленный успехом, наколдованный медленно потянулся ко мне.

Другого шанса может и не представиться. Поняв это, я изо всех сил двинула обеими ногами ему в живот.