Странная школа в городе дождя

Пока я придумывала, что ответить, девушка сказала еще более обидно:

– Да и кто такая эта Елена? – И она презрительным взглядом окинула меня с ног до головы, от чего я почувствовала себя голой в огромном супермаркете. Я сразу вспомнила, какая на мне старая и немодная одежда, к тому же туфли были насквозь мокрые, и юбка неприятно холодила ноги влажным подолом. Наверное, я представляла собой жалкое зрелище. Воодушевленная теплым приемом, я словно забыла об этих неудобствах, а тут сразу же все снова почувствовала, и меня зазнобило. Тем не менее я не двинулась с места, продолжая нервно сминать несчастную блузку, сейчас уже напоминающую тряпку.

– А ты кто такая? – подал голос кто-то из учениц. Черноволосая повернулась на звук.

– А я Белла.

Удивленный шепот теперь пополз по спальне. Кажется, это имя что-то значило для них, и только я продолжала ничего не понимать.

– Та самая? – раздавалось с разных концов комнаты.

– Ты Белладонна?

– Да, – ответила Белла и раздраженно добавила: – Только я не хочу даже слышать это несуразное имя. И Донной тоже меня не сметь называть. Я – Белла.

До меня не сразу дошел смысл слов девчонки с разноцветными глазами. Она что-то мне говорила, а я затравленно оглядывала изменившиеся лица и ничего не понимала.

– Тебе придется освободить место, раз Белла хочет спать здесь, – наконец расслышала я. Ее голос звучал равнодушно, словно теперь ее уже не волновала моя дальнейшая судьба. Впрочем, что такого? Я же даже не успела разложить вещи. Подумаешь, возьму да перееду. Если эта Белла в таком почете здесь, да пожалуйста! Не ссориться же со всеми, да еще в первый день.

Я принялась молча запихивать вещи обратно в сумку. Белла наблюдала за мной с наглой усмешкой, явно упиваясь победой. Девчонки по всей спальне переговаривались вполголоса, но то тут, то там вдруг раздавались восклицания. Кажется, почти все обитательницы спальни знали, кто такая Белла. Она тем временем подкатила свой чемодан совсем близко к моей уже бывшей кровати, почти загородив мне дорогу. Я, запихнув последнюю рубашку в сумку, кое-как протиснулась мимо нее, вышла в проход между рядами и растерянно оглядела комнату: кажется, здесь больше не было свободных кроватей.

Девчонки сочувственно таращились на меня. Одна из них подошла ко мне.

– Пойдем, я покажу, у нас еще одно спальное место осталось. Правда, не очень удобное.

Она пошла вперед. Кто-то из девчонок снова захихикал. Мы прошли в самый конец комнаты, где в торцевой стене справа, оказывается, находилось некое подобие узкой ниши, куда даже не попадал свет. Там, ногами к общей спальне, стояла еще одна кровать, и она была свободна.

– Вот, только здесь, – извиняющимся тоном пробормотала девчонка. – Располагайся.

Она тут же ушла, а меня вдруг неожиданно окатило волной радости. Кровать стояла в нише, и пусть там было тесно и темно, но с обеих сторон находились стены, а не сопящие во сне соседки. Этот аппендикс в стене мог сойти за крошечную, зато собственную комнату! Странно только, что здесь никто до сих пор не разместился, ведь это так удобно. Да и отсутствие света не всегда плохо. Все-таки это спальня, а спится лучше всего в темноте.

Понадеявшись, что выбрать это место добровольно считалось среди девчонок дурным тоном – ведь это фактически отстраненность от коллектива! – я шагнула в маленькое, темное помещение.

Глава 3. Первая ночь

«На новом месте приснись жених невесте», – пробормотала Белла, натягивая мягкое и уютное одеяло на голову. За сегодня она так устала, что буквально не чувствовала ног. Первым делом – этот невыносимый подъем под ненавистным дождем по скользкой нескончаемой лестнице. Потом волнительное ожидание возле директорского кабинета, ложные надежды на избавление от нежеланного места. И затем, как гнилая и червивая вишенка на торте, – утомительный остаток дня, проведенный в непрерывном общении с множеством новых знакомых. Столько новых лиц, гомонящих голосов, любопытных глаз, буквально поедающих ее со всех сторон.

Зачем она вообще представилась своим настоящим именем? Решила же, что назовется по-новому! Но эта непонятно откуда взявшаяся выскочка, так нагло расположившаяся на самом удобном месте в спальне, должна была убраться, а как заставить себя уважать с порога? Только признаться, кто ты есть на самом деле. Ну, что ж. Теперь все знают. Она – Белладонна. Та самая Белладонна, которую отметили стихийные стрелы. Да кто вообще верит в эту чушь? Если ее отметили все стихии, почему запихнули все равно в дождь?

Белла свернулась комочком, полностью спрятавшись под одеяло, и наконец дала волю слезам. Она всхлипывала все сильнее, и вскоре ей пришлось зажать рот рукой, чтобы не услышали девчонки. Белла крепилась весь день, улыбаясь и задирая нос, чтобы все продолжали думать, что она крутая, а сама словно балансировала на грани, в ужасе, что вот-вот разревется при всех во весь голос. Ей удалось дотерпеть до ночи, и теперь она изливала свои страдания в подушку.

Хорошо, что удалось отстоять хотя бы удобное место. Белла давно готовилась к будущей учебе в магической школе и уже многое знала об учебных заведениях различных стихий. В город дождя она не хотела не только по причине нелюбви к этому погодному явлению. Про саму школу она слышала некоторые очень странные вещи. Все это было похоже лишь на слухи, но Белла знала с детства: дыма без огня не бывает. Если распространяются подобные слухи, значит, со школой действительно не все ладно. Только вот что?

Хоть девушка и надеялась, что ее способность окажется полезной городу солнца, она все же собирала материалы про другие школы, расспрашивала родителей, штудировала книги, которые они могли для нее достать. У них самих был очень слабый дар к управлению погодой, и их мечтам поступить в одну из магических школ не суждено было сбыться. Но зато их дочь не только получила в наследство оба дара, причем значительно усиленных. Белле словно достались все способности, которыми когда-либо владели ее предки на протяжении многих поколений. Видно, час зачатия выпал на какой-то очень благоприятный день, раз даже духи стихий отметили ее своими стрелами.

Так вот, случайно она наткнулась на странные свидетельства тех, кто жил и учился когда-то в школе дождя. Все ученицы, а может, и ученики той школы до ужаса боялись заселяться последними. Сначала Белла решила, что существует какая-то дурная примета о последнем шаге или крайнем ученике. Какое-то глупое школьное суеверие, которое переросло в легенду и передавалось из уст в уста. Но в одной из книг она прочла, что в девичьей спальне магической школы города дождя существует некое обособленное место, которое и достается опоздавшим. И, по словам автора книги, с ученицами, которым суждено было расположиться на этом месте, случались странные происшествия, и далеко не всегда они заканчивались благополучно.

Белла прочла эту историю с недоверием и вскоре забыла о ней, и лишь в тот момент, когда она, быстро оглядев комнату, поняла, что еще одна новенькая занимает последнюю нормальную кровать, девушка вспомнила о легенде из книги и испугалась, что ей достанется то самое проклятое место. Поэтому она принялась отчаянно импровизировать, на самом деле не ожидая, что девчонка так быстро сдастся. Но эта серая мышь с бесцветными глазами и волосами поджала тощий хвостик и послушно перебралась в свою норку. Она явно ничего не слышала про особенности этой школы. Не знала и про Белладонну – вдруг дошло до девушки. Откуда ж она такая взялась?

Постепенно мысли стали путаться. Усталость медленно и верно брала свое, погружая Беллу в сон. Засыпая, девушка еще раз одними губами прошептала глупую детскую приговорку про жениха и невесту, вдруг с ужасом вспомнив, что она сегодня в суете и новизне впечатлений еще ни разу не метнулась мыслью к своему парню, которого оставила в обычном мире. Он тоже был избранным, и, уезжая в город дождя, Белла не ревела только потому, что ее возлюбленный обещал последовать за ней, даже если его определят в другую стихию. Состояние его родителей могло позволить ему выбор учебного заведения. Как она могла не думать про него целый день? Не успев испугаться странным переменам, произошедшим с ней сегодня, Белла провалилась в сон.

* * *

Она снова оказалась перед директорским кабинетом, тоскливо ожидая приговора, однако надежда пока теплилась в ее сердце. «Как хорошо, что все еще впереди, – с облегчением думала Белла. – Может быть, мне удастся уговорить хозяина школы, чтобы меня не приняли сюда. Надо сказать про Эллиса! Ведь не обязательно же ему следовать за мной, с тем же успехом его родители могут мне помочь поступить в школу, которую определят для их сына». Как же они раньше об этом не подумали? Пусть ее любимый следует за предназначением, а она – за ним. Успокоившись и уверившись, что все получится, Белла чуть ли не с улыбкой продолжила ждать, когда ее вызовет директор.

Но время шло, а ничего не происходило. Постепенно улыбка сползла с ее лица. Белла все сидела и ждала, но ее не звали внутрь. По длинному гулкому коридору гуляли лишь сквозняки, но ни единой живой души не показалось за все время, что Белла там просидела. За дверью не раздавались голоса, и было не ясно, есть ли там вообще хоть кто-то. Наконец девушка отважилась постучать. Ей никто не ответил, и тогда она нерешительно приоткрыла дверь и просунула в кабинет голову. Там было пусто, но Белла, повинуясь неясному любопытству, которое так часто ведет нас в какие-то дебри в сновидениях, вошла внутрь. Медленно она подошла к столу, оглядываясь и понимая, что уже была недавно в этом кабинете. Ей было знакомо окно с серым дождливым пейзажем, широкий письменный стол, аккуратная стопка бумаг. Только в прошлый раз, когда она здесь была, тут находился кто-то еще. А вот кто, она не могла вспомнить.

Посередине стола вдруг появилась тонкая бумажная папочка. Белла могла поклясться – только что ее еще не было. Раздираемая все тем же любопытством, Белла обошла директорский стол и склонилась над папкой. Раскрыв ее, она чуть не вскрикнула: на первом же листе бумаги было написано ее имя и приколота ее фотография. Белла стала листать документы, которых почему-то становилось все больше: папка росла и наполнялась ими прямо у нее в руках. Все бумаги были исписаны убористым почерком, и множество строчек пестрело ее именем: Белладонна. Что за досье на нее собрали? Зачем?

Она все пыталась прочесть хоть что-то, но могла разобрать лишь свое имя, с ужасающей частотой попадавшееся в бесконечном тексте. Остальные же слова были нечитаемыми, строчки плыли, буквы в них шевелились, и это вдруг показалось таким страшным, что похолодел затылок. Сердце Беллы колотилось быстро-быстро, и она стала задыхаться. Ей во что бы то ни стало нужно было прочесть хоть немного о себе, но у нее не получалось.

Со слезами на глазах девушка, уже не задумываясь, что ее кто-то может застать за этим занятием, принялась вытаскивать из дела исписанные листы и прятать под блузкой, которая неожиданно стала слишком тесной, чтобы под нее можно было запихнуть хоть что-то. Бумага мялась и рвалась в ее руках, в ушах шумело и пульсировало. Документов в папке все прибавлялось, туда добавились другие фотографии Беллы – от детских до совсем недавних. Девушка, дрожащими руками комкая все в одну бумажную кучу, решила унести ее с собой, чтобы разобрать где-нибудь в укромном месте, и в этот момент дверь кабинета открылась.

Белле почудилось, что в комнате стало намного темнее, хотя за окном картинка не изменилась. На пороге стоял мужчина с пронзительными глазами такой синевы, что та показалась девушке самым волшебным цветом на земле. Она вдруг узнала его: это и был директор. Сегодня они уже встречались, и он отмел все надежды на то, что она сможет покинуть это место. Тогда почему же она опять оказалась возле его двери, зачем так долго ждала, если все было решено? Совершенно растерянная и беспомощная, Белла стояла возле стола, роняя скомканные бумаги.

– Вам не стоило сюда приходить, – произнес директор, и Белла вспомнила его голос. Точно, этот бас она слышала совсем недавно. – Вы сделали очень большую ошибку. Вам ее не исправить.

Его слова словно пригвоздили бедную испуганную девушку к полу. Ноги ее тряслись, но она не могла сделать ни шага.

– Почему про меня столько всего написано? Что это значит? – умоляющим голосом спросила она, но мужчина словно не слышал.

– Вы не на своем месте. Вы заняли чужое, – продолжал он. – И это тоже очень большая ошибка. На вашем месте сейчас другая, и теперь все смешается. Это начало конца, и ничего уже не остановить.

Белла сразу вспомнила, как она прогнала с кровати у окна новенькую Мышь и та удалилась в свой темный закуток. А директор сказал, что это было ее место. Это особенное, проклятое место предназначалось Белле?

Страх ледяными тисками сдавил ее сердце, а мужчина стал приближаться к ней.

– На чужом месте, – прошипел он, – приснился чужой жених чужой невесте…

Директор подошел почти вплотную к застывшей от ужаса девушке. Его глаза смотрели в упор, и она почувствовала, что будто проваливается в их синюю пропасть, и главное – она мечтает об этом. Если поддаться велению сердца, не сопротивляться, отбросить страхи, то можно раствориться в этой небесного цвета глубине. Остаться навсегда рядом с ним, внутри него, растаять там, слиться с синевой. Я ничего не значу, я никому не нужна, я просто ничтожная частичка мира, а там я хотя бы буду частью чего-то большего… Она привстала на цыпочках и потянулась к его губам, уже чувствуя жаркое дыхание. На душе стало очень легко, и сердце потеплело. Белла едва коснулась горячих губ, ощутив их сладость, как вдруг лицо его затряслось перед ней, замелькало, а в уши прорвалась отвратительная трель.

Дорогое и прекрасное лицо исчезло, погас синий манящий взгляд. Вместо этого Белла увидела над собой взлохмаченные рыжие патлы и разноцветные глаза: карий и зеленый.

– Эй, пора вставать! Выходной выходным, а расписание для всех одно. Привыкай, – весело сказала разноцветная девчонка и, убедившись, что Белла проснулась, куда-то тут же ушла.

В окна спальни бил серый утренний свет, дрожащий в струях непрерывного дождя. Дождь цокал по стеклам и подоконнику. Первое утро, встретившее ее здесь. Унылое воскресное утро в чужом городе, с чужими людьми. Вспомнив ночные видения, Белла завертела головой, выискивая вчерашнюю несостоявшуюся хозяйку ее кровати. Прямо в тот момент Мышь вышла из своей темной каморки с полотенцем в руках и угрюмо побрела в смежную со спальней комнату, где находилась умывальня.

Елена спала на месте, которое предназначалось ей. И если Белла тут получила такие странные сны, то что же видела сама Елена на этой «особенной» кровати? А впрочем, может, это и был всего лишь сон, который ничего не значит? Увы, позволительно было так думать, находясь в обычном мире и будучи обычным человеком. А здесь таких случайностей быть не могло. Тем более в странной школе.

Глава 4. Нулевой урок

До начала основных занятий оставалось еще два с небольшим часа, а несколько учеников уже находились в аудитории в ожидании своего первого учителя. За школьными столами, расставленными ровным полукругом, сейчас сидело восемь девушек и четверо юношей. Мест было в два с лишним раза больше, поэтому все ученики расположились на некотором расстоянии друг от друга. Похоже, никто из них не был между собой знаком или, по крайней мере, дружен.

Белла села почти у самого края с левой стороны полукруга, чтобы иметь возможность хорошо видеть Мышь, к которой она почувствовала антипатию с первых минут знакомства, а после сновидения, в котором синеглазый директор произнес столь странные слова, и вовсе ее невзлюбила. Ей не давало покоя то, что она заняла чужое место. Постоянно прокручивая это в голове и выстраивая разные предположения, она додумалась до того, что эта невзрачная Елена на самом деле избранная, которой уготована особенная судьба. Недаром же самое удобное место в спальне будто ее и дожидалось. А Белла явилась и грубо согнала с кровати, отправив в проклятую каморку, которая была предназначена ей самой. Чем эта Мышь лучше Белладонны? Она, кажется, даже не понимает, зачем она здесь. Тыкается везде, как слепой котенок. Нет, точнее, как слепой крысенок. Ух, какая она мерзкая!

Но именно ее ждали на этом месте. А этот красавец-директор? Неужели он хотел являться к ней во снах? Он сказал, что Белла совершила большую ошибку. Скорее бы увидеть его наяву, может, его будничное появление рассеет мистификацию. Мало ли что приснится.

Девушка опять вспомнила в деталях и красках свое короткое сновидение о визите в директорский кабинет. Перед ее внутренним взором тут же предстала статная фигура мужчины, к которому ее так внезапно и страстно потянуло. Белла едва успела подавить нервный вздох, с огромным усилием заставляя себя дышать спокойно и ровно. Воспоминания об этих мгновениях вернули ее к словам о том, что она заняла чужое место. Он сказал «чужой жених». Неужели он имел в виду, что Мышь – его невеста?

Белла принялась мрачно сверлить взглядом усевшуюся в самом центре полукруга Елену, но та ни на минуту не поднимала глаз: то ли боясь ответить на взгляд противницы, то ли попросту пытаясь доспать.

«Да, поспать бы еще не помешало», – подавив зевок, подумала Белладонна. Но из-за этих дурацких уроков интервикис, как, оказывается, именовалось магическое эсперанто, ей пришлось встать ни свет ни заря. Хорошо хоть, что не надо было с утра краситься: природа наградила ее очень густыми черными ресницами и алыми губами. На щеках всегда играл легкий румянец, так что кожи девушки почти никогда не касался ни косметический карандаш, ни кисть. По всей видимости, Мышь тоже не прибегала к помощи косметики, хотя ей-то уж точно она бы не помешала. На нее даже смотреть было уныло. Неужели ей настолько все равно, как она выглядит?

Воображение вдруг принялось рисовать Белле картинки, где она колдовала над скучным лицом Елены, с помощью туши и румян превращая ее в довольно миленькую девушку. Боже мой, о чем она только думает? Да ни в жизнь не станет Белла помогать этой самозванке! Откуда эти глупые мысли? Наверное, спросонья. Вчера было воскресенье, и девчонки знакомили ее с местными достопримечательностями, к которым они отнесли как старинное здание школы, так и самых популярных молодых людей, с кем им предстояло учиться вместе. Далеко не все знали язык, на котором говорила Белла, но рядом всегда находился тот, кто мог перевести. Хотя, конечно, это замедляло и затрудняло общение. Вот для чего нужно было учить общий язык, и Белла уже не так скептически была настроена. Суетный и веселый день пролетел быстро и закончился далеко за полночь, а вот вставать наутро пришлось очень рано.

Интересно, а почему же Мышь тогда такая сонная?

Белла попыталась вспомнить, где она видела Елену в воскресенье, но на ум почти ничего не приходило. Где-то Мышь сидела в одиночестве, уныло подперев руками лицо. Где-то она, опустив голову, брела вдоль бесконечной школьной стены. Эти картинки в памяти были словно заштрихованы тонкими нитями дождя, постоянно сопровождавшего учеников, куда бы те ни пошли. Дождь здесь был нескончаемым. Белла пыталась не обращать на него внимания, пряча свою ненависть к этому погодному явлению как можно дальше. А Елена, кажется, даже не старалась, и по лицу ее вместе с водяными струями постоянно стекало уныние. Она ушла спать в свою каморку довольно рано. Непонятно, почему сейчас такая сонная.

* * *

Наконец за открытой дверью зала раздались быстрые шаги двух пар ног: легкие и тяжелые. Сначала в класс влетел опоздавший ученик, тринадцатый по счету, а следом за ним так же быстро вошел преподаватель интервикис. Все, кто сидел и терпеливо ждал начала занятия, обернулись на вошедших с нескрываемым любопытством.

Новый ученик выглядел довольно экстравагантно. Впрочем, наверное, для ученика обычной школы или института в его внешности не было ничего удивительного, но в магической школе унылого дождя его торчащие в разные стороны красные волосы, клепаная кожаная куртка и джинсы, в которых дыр было, наверное, больше, чем ткани, выглядели вызывающе. Легкой вальяжной походкой парнишка приблизился к полукругу столов и брякнулся на ближайшее свободное место. Его хитрые синие глаза быстро пробежались по лицам остальных учеников, и он, казалось, тут же потерял к ним интерес, развернувшись к учителю.

«Надо же, сколько тут синеглазых, – удивилась Белла, снова вспомнив директора. Никак не шел он из ее головы. – Вдруг это его сын? Может, поэтому он и носит такую странную одежду, в знак протеста против доминирования папаши?»

Внимание учеников переместилось на учителя интервикис, который тем временем вошел внутрь полукруга, чтобы представиться. Он был невысоким и кругленьким и казался очень добродушным.

– Здравствуйте, – сказал он. – Меня зовут Айгор, и мы с вами тут совсем ненадолго.

На недоумевающие взгляды учитель весело пояснил:

– Обычно интервикис все осваивают очень быстро. Разберетесь в основах – дальше пойдет как по накатанной. И растерять навыки после прекращения наших занятий у вас не выйдет. Вам просто-напросто не дадут забыть этот язык, ведь здесь все только на нем и общаются! Так что практикой вы будете обеспечены, а моя задача – дать вам азы теории. Давайте вы коротко представитесь мне и своим одноклассникам, и мы начнем. Эти два часа пролетят незаметно, и скоро вы отправитесь на настоящие занятия. А мои это так, вынужденная необходимость.

Он был многословен и суетлив, но не вызывал отторжения. Его несмолкающая речь, которая прервалась лишь на момент знакомства учеников между собой, легко вливалась в уши слушателей, и, когда он незаметно перешел вдруг на интервикис, то вначале ученики даже не поняли, что он заговорил на незнакомом им языке. А может быть, он сразу начал с него, ведь все же его поняли с первых слов, несмотря на свои языковые различия!

Белла, которая сперва старалась вникнуть в его рассказ, где он вещал что-то общее о дождливой школе, вскоре снова унеслась мыслями к ненавистной Мыши. Она и сама не понимала, почему эта бледная замухрышка не дает ей покоя. Вот уж где не было повода ни для зависти, ни для ревности! Ни один из симпатичных парней, которых она успела тут заметить, даже не взглянет в ее сторону! А уж за Эллиса можно было не волноваться. Когда он переведется в школу дождя из той, куда его определят, он уж точно не заинтересуется этой Мышью. Почему же тогда директор?..

От навязчивых мыслей избавиться не получалось. Скорее бы приехал ее любимый! Белла снова принялась поедать глазами Елену, с бездумной ненавистью разглядывая противные ей черты, жидкие прямые волосы, уныло свисающие вдоль лица, узкие плечи. Она даже не поняла сперва, почему Мышь занервничала и стала хвататься за голову, теребя себя за патлы.

Увлеченный рассказ Айгора оборвался на полуслове. Кругленький человечек с удивлением воззрился на девушку, которая пыталась отжать свои волосы, потому что они были совершенно мокрые и с них стекала вода прямо на стол, заливая тетрадку. Елена была страшно напугана. Она вдруг вскочила, продолжая трясти волосами. По ее лицу тоже текли ручьи, но не ясно, воды или слез.

– Ай-ай, как нехорошо, – пробормотал учитель, с укоризной оглядывая присутствующих и пытаясь на глаз вычислить проказника. Ученики все как один уставились на Елену с раскрытыми ртами, кто-то глупо улыбался. Одна из девчонок вертела головой по сторонам, тоже пытаясь угадать, кто набедокурил. – Ну-ка прекратите сейчас же!

Беллу, которая вначале не поняла, что происходит, вдруг осенило, что это ее рук дело. Или глаз, или мыслей – не важно. Главное, что это она, вложив в свой взгляд всю неприязнь к Мыши, заставила воду потечь по ее волосам, взявшись ниоткуда. Ничего себе умение! Хотя зачем оно нужно?

– Пока вы не научились управлять своими силами, не смейте даже на вкус их пробовать! – вдруг разозлился круглый человечек. Оказалось, он может быть и не таким уж добряком. – Стихия дождя – это очень серьезно! Вы даже не представляете, какой урон, какие разрушения окружающему миру может нанести дождь. Это не моя прерогатива – обучать вас всему. Я всего лишь скромный учитель интервикис. Но если потребуется, я сделаю так, что вас отсюда смоет потоком воды, и больше никогда не пущу на порог класса! Как вы будете осваивать в дальнейшем язык, без которого не сможете тут находиться, меня уже не волнует! Признавайтесь, кто это натворил?!

Даже Елена под натиском его слов застыла, перестав стряхивать капли воды с головы, и изумленно уставилась на Айгора. Страшная мысль пронеслась в ее голове: вдруг она сама с собой это сделала? Она же тоже не умеет ничем управлять. Она еще недавно даже не поверила бы в такие силы!

Но учитель явно не считал ее виновницей происшедшего. Он внимательно вглядывался в лица молчавших учеников. Наконец цепкий взгляд его хитрых глазок застыл на лице Беллы.

– Ну-ка, барышня, – ядовито процедил Айгор. – Не желаете ли признаться? Или вам не нужен интервикис? И встаньте, когда вас вызывает учитель!