Власть любви

И тут грохнуло шампанское! Пробка гулко ударила в потолок, срикошетировала и стремительно щелкнула женщине в глаз. Хозяйка вскрикнула, вскинув ладони к лицу, муж и дочка кинулись к ней.

– Мама, ты как?!

– Глаз, кажется, на месте, – моргнула женщина. – Кеша, если будет синяк, я всем расскажу, что это ты так с женой обращаешься!

– Нужно лед приложить, – предложила Света.

– Да где его тут возьмешь? У нас же холодильник выключен.

– Папа, зима на дворе, – напомнила девушка. – Снега зачерпни.

– Вот лопух! – Хлопнув себя по лбу, мужчина сорвался с места и вскоре вернулся с полными горстями рыхлого белого холода. Женщина набрала его в ладонь, приложила к ушибленному глазу. Недовольно пробормотала:

– Это все из-за языка твоего, богохульник бессовестный! Как гадость про бога сказал, так сразу кару и получил.

– Если это кара за мои слова, почему пробкой получила ты, а не я? – Мужчина вытер полотенцем влажные от снега руки.

– Чтобы вместо одного удара в глаз ты получил три скалкой по голове, – ответила пострадавшая. Отняла ладонь со снегом от лица, прижала снова и предложила: – Ты хоть шампанского налей, что ли! Иначе ради чего я так страдаю?

– Да, милая, сейчас, – спохватился Иннокентий, разлил вино, подал бокал супруге в руку. – Ну что, Христос воскрес?

– Тебе что, одной пробки в глаз мало? – усмехнулась женщина. – Не воскрес, а родился!

– Тогда за что нужно пить? За день рождения или там какой-то свой тост имеется?

– За первую звезду! – предложила Светлана, и этот тост понравился всем.

– За первую звезду! – торжественно чокнулись ее родители.

Они выпили.

– Сейчас добавим торжественности… – взялся за пульт мужчина. Телевизор послушно включился, и черный экран покрылся пиксельной рябью. Иннокентий постучал пальцем по клавишам, тихо ругнулся себе под нос: – Кажется, на антенне опять разъем выскочил. Сейчас сделаю…

Мужчина поднялся, вышел в сени. Вскоре громко хлопнула входная дверь. Женщина поднялась, открыла окно, выбросила наружу изрядно подтаявший снежок, отошла к старенькой зеркальной горке, вгляделась в отражение.

– Шутки-шутками, но синяк, похоже, все-таки будет, – пробормотала она. – Вот уж свезло, так свезло! Один шанс на миллион.

– Мама, а это правда, что ты отца колдовством приворожила? – неожиданно спросила Света.

– Кто тебе сказал? – резко оглянулась женщина.

Девушка пожала плечами.

Ее мама снова посмотрела на себя в зеркало. Слабо улыбнулась.

– Кто его знает? Бабка твоя, может слышала, ведьмой известной слыла. Мне же Кешка в сердце запал, прямо хоть волком вой. Он в институте красавчиком был, модным, заводным, курчавым, на гитаре играл. Половина группы по нему с ума сходила. Вот я к родительнице своей и пришла. Она мне бутылку пепси-колы на приворот заговорила, но сказала, что молодец должен всю до капли выпить, иначе не подействует. А как этого добиться? Ну, я набралась храбрости, явилась в его компанию да как бы случайно и спросила: знают ли они, что бутылку «пепси» залпом выпить невозможно, поперхнешься? Мальчишки, понятно, не поверили, тут я Кеше спор и предложила. Если сможет залпом до дна выпить, с меня поцелуй. А не сможет, должен мое желание выполнить. Как сейчас помню, что еще и взболтала бутылку хорошенько, чтобы труднее получилось… В общем, выпил молодец все, до последней капли. И пришлось мне его честно поцеловать… – Женщина тихо засмеялась воспоминанию, покачала головой. – Он меня потом спросил из любопытства, а какое у меня было желание? Я сказала, что на лошадях покататься. И твой папа меня через день на это самое катание пригласил… Ну, и пошло-поехало… В общем, приворот так подействовал или просто само собой все сложилось, откуда я знаю? Мы ведь только через полтора года поженились!

– А больше ты бабушку колдовать на папу не просила?

– Чего это на тебя сегодня нашло, доченька? – вернулась к столу женщина. – Святочных рассказов начиталась?

– Просто интересно, – дотянулась до бокала с остатками шампанского девушка. – Про бабулю сегодня кое-что услышала.

– Если честно, то бывали моменты, – неожиданно призналась хозяйка. – И притерлись не сразу, и привык Кеша с юности к бабьему обожанию. Как бы это сказать… Начинал иногда на сторону поглядывать. В общем, бегала я к матушке несколько раз. Давала она мне и амулеты от измены, и заговоры кое-какие подсказала, и зелье, и на словах тоже кое-что посоветовала.

– Помогло?

– Как видишь, папку твоего из дома выгонять не пришлось! – рассмеялась женщина.

– И чего она тебе посоветовала?

– Меняться, – пожала плечами хозяйка. – Сказала, что мужики, сволочи, разнообразие любят. И если я не хочу, чтобы он искал чего нового на стороне, то должна сделать так, чтобы сюрпризы и неожиданности встречали его дома. Подсказала время от времени преображаться до неузнаваемости. Менять прически, макияж, цвет волос. И одежду, весь стиль полностью. Стать деловой женщиной в строгом костюме, а когда привыкать начнет – перекинуться вдруг беззаботной разгульной цыганкой. А потом стать спортивной девицей, коротко стриженной и темноволосой, в джинсовом прикиде, а через месяцок встретить вдруг мужа домашней рыжей и розовощекой хлопотуньей в свободном платье… В общем, пусть он дома иногда с отвисшей челюстью посидит и на свою жену, как на незнакомку, посмотрит. Соблазнит и в постель затащит.

– Интересно, почему это ты должна стараться и из кожи вон лезть, а он только удовольствие получать?! – возмутилась Светлана.

– Вот именно так я бабке твоей и сказала! – обрадовалась единомышленнице женщина. – Однако знаешь, что мне тогда бабуля ответила? «Коли силы и старания каждый день не прикладывать, то не то что семьи, дворцы в считаные годы разваливаются. Ты уж сама решай, надобно тебе любовь свою в свежести и первозданности сохранять али нет? Коли тебе все равно уже стало, так и говорить тогда не о чем».

– И что ты?

– Я решила, что семья мне еще пригодится, – подмигнув дочери, поправила ретролоконы хозяйка. – К тому же это оказалось довольно весело. Да и Кешка после каждого моего преображения тоже… Как после первого свидания становится… Ой, кажется, наш папа идет!

И женщина многозначительно прижала палец к – губам.

* * *

В свою комнату Светлана вернулась только после полуночи. И – после пяти бокалов шампанского. В хорошем настроении она крутанулась перед зеркалом и погрозила отражению пальцем:

– Все это вранье, бабушка! Нет никакого колдовства, эта была чистая психология! Мама со своей бутылкой пепси-колы просто обратила на себя внимание, выделилась из всех прочих подружек. Потому папа ее и запомнил. Красивая, неординарная девушка. Познакомился ближе, а дальше все и сложилось. И с сохранением семьи то же самое. Этой своей игрой мама сделала домашнюю жизнь интереснее, нежели приключения на стороне. Обычная семейная психотерапия!

– Ты полагаешь, девочка, если дать колдовству иные названия, оно исчезнет? – Девушка и не заметила, в какой миг зеркало подменило ее отражение на добродушную старушку. – Думаешь, если чародейство называть гипнозом, внушением, терапией, психологией или галлюцинацией, то оно внезапно исчезнет и превратится в некую обыденность? Напрасно стараешься, мой лучик! Как ты магию нашу ни называй, она всегда и везде останется колдовством. Нашим с тобой даром менять мир вокруг себя, менять людей и их судьбы.

– Если бы ты тогда просто объяснила маме, что нужно вести себя решительнее, взять инициативу, привлечь внимание юноши, она добилась бы того же самого безо всяких заговоров! – решительно заявила студентка.

– Раз уж мы заговорили о чародействе, внученька, – чуть наклонилась вперед ведьма в зеркале, – то запомни три главных правила: во-первых, люди приходят к тебе за помощью, а не за наставительными лекциями. Ведьма ничего и никому не должна объяснять или заниматься заумными рассуждениями. Она обязана сделать так, чтобы проситель получил желаемое. Не нужно рассказывать смертному о том, как, почему и какие деяния ему надобно совершить. Просто составляй заговор таким образом, чтобы эти поступки случились сами собой. Во-вторых, внученька, запомни, что человек – это не стиральная машина и не телевизор, а заклинание не выключатель, чтобы менять в смертном разные режимы работы. Даже самое могущественное заклятие – это всего лишь гирька, которую ты добавляешь на нужную чашу весов. Перевесит она сложившуюся судьбу али нет, не токмо от твоих чар зависит. Коли хозяйка умна, деловита и красива, то малого перышка для избавления ее от любой беды достаточно. А коли готовить не умеет, белье грязное месяцами не меняет, в рваном тряпье дома ходит да волосы не вычесывает, то никакое заклятие мужа возле нее не удержит. И пусть даже ты цепями ржавыми закуешь и от измены страшными порчами отворотишь, ан все равно мужик если не к другой бабе, так в монастырь удерет али в моряки запишется, лишь бы домой в грязюку и вонь не возвертаться!

– Ты так все сказываешь, бабушка, словно я к тебе в ученицы прошусь, – подошла вплотную к зеркалу девушка. – Но мне это не нужно. Всей этой чертовщиной я заниматься не хочу!

– И наконец, третье, самое важное правило, – невозмутимо продолжило отражение. – Ты должна любить тех, кому оказываешь помощь. Колдун не может просить платы за свое чародейство. Ведьма, взявшая деньги за свое ремесло, навсегда потеряет силу!

– Да неужели?! – округлились глаза Светланы. – Ты ничего не брала за сотворенную магию? За все эти привороты, ворожбу и заговоры?

– Наверное, ты не расслышала, внученька, – вздохнула ведьма. – Помочь можно только тем, кого ты любишь. Тем, к кому твоя душа раскрылась, к кому ты испытываешь симпатию. Разве можно просить плату у тех, кого ты любишь? Никогда и ни за что! Чародею всегда хватит простого искреннего «спасибо»! И если я принимала от таких людей подарки, то только потому, что не желала обидеть их отказом. Это вовсе не плата! Подарки приятны сами по себе. Для колдовства они значения не имеют. Ведьма способна помогать тем, кто вызывает у нее симпатию, но ни за какие деньги не станет спасать тех, кто ей противен. Ибо колдовство за плату невозможно. Оно ломает чародея. Сиречь карается утерей магического дара.

– Какая мне разница, бабушка? – отступила от зеркала Света. – Я все равно не стану этим заниматься.

– Станешь, мой драгоценный лучик, станешь, – улыбнулась многоопытная ведьма. – Это твоя судьба.

– И как ты меня заставишь, бабушка? – зевнула Светлана и села на край кровати. – Станешь являться в ночных кошмарах и угрожать ступой и метлой?

– Я? При чем тут я? – пожала плечами старушка. – Просто однажды тебе в плечо уткнется плачущая навзрыд подружка, которую бросил ее парень, станет жаловаться на жизнь и пообещает наложить на себя руки. И тогда ты вдруг вспомнишь, что вполне способна сей девице помочь, вернуть подружке ее потерянное счастье. Что ты знаешь все нужные для этого заклинания.

– Я ничего не знаю, бабушка!

– Я тебя научу.

– Не хочу, бабушка… – широко зевнула Света.

– А превращать лошадей в снегирей или черепки в золото хочешь?

Эти слова заставили девушку подавить зевок и приподняться. Глаза сверкнули любопытством:

– А это действительно возможно?

– Создавать дворцы взмахом руки, обращать молоко в воду, заглядывать в будущее и прошлое, ходить сквозь пространство и время, исцелять и губить, привораживать и лишать чувства? – уточнила старушка. – Конечно, можно! Ведь ты, внученька, есть урожденная ведьма. Тебе подвластно все!

Городская ведьма

– Света, Света, Све-ета-а!!!

Громкий окрик заставил вышедшую из аудитории студентку обернуться. Одетая в толстовку и джинсы худосочная девица, с тонкими рыжими кудрями, больше похожими на густой пух, налипший вокруг головы, протолкнулась сквозь человеческий поток, встала напротив нее и полушепотом напомнила:

– Света, ты сказала, что сразу после полнолуния все будет готово…

Светлана вздохнула, взяла рыжую девушку за руку, отвела немного в сторону и открыла портфель. Достала аптекарский флакончик темного стекла, протянула просительнице:

– Держи, Настюха. Наговорила я тебе приворотное зелье. Или, точнее, настояла. Волосы твои и твоего хахаля с наговором на вечные узы связала, под ракитой испепелила, в воде ключевой развела и на полнолунный свет вчера нашептала. Теперь тебе от него до конца жизни уже не отделаться. Любить станет крепко и никогда не забудет. Были бы вы женаты, я могла бы на обручальное кольцо заклятие наложить на мужскую немощь. Ну, чтобы не изменял… Но без свадьбы сии чары не действуют. Могу сделать только приворот.

– Светка, милая! Спасибо! – порывисто обняла девушку просительница, после чего жадно сцапала флакончик.

– Всегда пожалуйста, – негромко ответила Светлана, пожав плечами. – Живите долго и счастливо, в покое и радости.

– Спасибо! – Настя скинула с плеча рюкзачок и торопливо запихнула приворотное зелье в боковой кармашек. – Я тебе так благодарна! Никогда не забуду, подруга!

– Стоять… – негромко скомандовала юная ведьма, и совсем уже собравшаяся уходить просительница резко обернулась:

– Светик, ты чего?

– Настюха, ты ведь не спросила, как им пользоваться, – укоризненно покачала головой Светлана.

– Так… В питье, наверное, налить?

Юная ведьма медленно покачала головой из стороны в сторону.

– А как?

– Держи его рядом с постелью. И когда станешь развлекаться со своим молодым человеком, то в момент близости этой вот наговоренной с лунным светом водой нарисуй у него на лбу замкнутый крест. То есть сперва проведи вертикальную линию, потом горизонтальную, а потом круг через концы этого креста. Можно сделать это просто пальцем, он в горлышко пролезет. А остатки зелья вотри ему в грудь. Туда, где сердце, и вокруг. Там всего половина пузырька, аккурат на один раз. При этом говори, что ты его любишь, что ты принадлежишь только ему и что вы всегда будете вместе. Текст произвольный, главное – смысл. Но упоминание про любовь и про «вместе навсегда» обязательно. Когда приворотное зелье впитается в кожу твоего суженого, он станет любить тебя вечно.

– Прямо во время «этого дела»? – слегка опешила просительница. – Как же я такое и в такой момент сделать-то смогу?!

– Да элементарно! – небрежно пожала плечами Светлана. – Скажи, что хочешь поиграть, завяжи ему глаза, привяжи к постели, оседлай и твори с бедолагой все, что только заблагорассудится. Видимых следов от зелья не останется, это же не повидло. Хотя… – юная ведьма злорадно усмехнулась, – хотя, в принципе, можно и приворотное повидло заговорить, если хочешь. Тут ведь главное – это пепел и лунный свет. А вода принимает действующую основу, водка или сметана, это уже вопрос второстепенный.

– Но мы… Мы еще никогда ничем таким не занимались… – неуверенно ответила Настя.

– Вот и займись, – посоветовала ведьма. – Поиграй с ним так, чтобы он потом сам повторения попросил. Авось на будущее пригодится.

– Озерина! Светлана! – от дверей аудитории студентку неожиданно позвала женщина. – Чем вы там занимаетесь?!

– Фармакологией, Анна Сергеевна! – громко и весело отозвалась девушка. – Препаратами с высокой степенью разведения!

– Иди-ка сюда, гомеопатка.

– Иду, Анна Сергеевна! – Юная ведьма подхватила портфель и подмигнула собеседнице: – Удачи, подруга!

Начиная с четвертого курса фармакологию у Светланы Озериной вела профессор Губина Анна Сергеевна – женщина сорока лет на вид, чуть полноватая и плечистая, с гордым орлиным профилем, навевающим воспоминания о великих индейских вождях из старых американских вестернов. Волосы дама предпочитала красить в темно-красный цвет, назвать который рыжим можно было лишь с очень большой натяжкой. Но о вкусах, как известно, не спорят. Если женщина хотела спрятать первую седину под подобной лавиной хны – значит, таков ее выбор. Анна Сергеевна всегда носила деловой костюм: синюю блузку, коричневый пиджак и узкую юбку ниже колен. Покрой ее костюмов иногда менялся, но цвет – никогда. Был не просто классикой, а самой настоящей константой.

Преподавательница пропустила студентку в опустевшую аудиторию и закрыла дверь на ключ. Спросила:

– И что за бутылку ты передала той девушке, Озерина?

– Разве это бутылка, Анна Сергеевна? – пожала плечами студентка. – Так, флакончик граммов на двадцать.

– Хорошо, Озерина. Что это был за флакончик?

– Маленькая домашняя работа, Анна Сергеевна, – осторожно ответила девушка, перехватывая портфель перед собой двумя руками. – Ничего незаконного. Водный экстракт на минеральной основе для наружного применения.

– Уже используешь мои уроки в практической плоскости? – Профессорша прошла через всю аудиторию и остановилась у окна. – И каков результат?

– Ни одной рекламации, Анна Сергеевна!

– Это радует, Светлана, – кивнула преподавательница и оперлась ладонями на подоконник. – Значит, ты училась не зря.

– Спасибо, – кивнула девушка.

– А еще весь институт шепчется, что ты занимаешься колдовством, – совсем тихо продолжила Губина и в конце фразы вдруг закашлялась.

– Да какое там колдовство, Анна Сергеевна? – небрежно пожала плечами Света. – Так… Семейная психотерапия.

– Вот как? – покосилась на нее женщина. – И что ты посоветовала своей рыженькой подружке от семейных невзгод?

– Разнообразить сексуальную жизнь, – улыбнулась юная ведьма. – Если партнер станет получать от нее то, чего не сможет найти в других местах, то желание искать новинки у него быстро иссякнет.

– Но не сразу?

– Есть некоторая надежда, Анна Сергеевна, – осторожно подбирая слова, ответила девушка, – что применение отдельных… настоек… высокой степени разведения… данный процесс несколько ускоряет… Радикально…

– И как давно ты увлекаешься подобной «психотерапией»?

– Да уже… – Света попыталась вспомнить, когда впервые увидела в зеркале отражение своей бабушки, – года два, наверное…

– Успешно?

– Пока без рекламаций, – напомнила юная ведьма.

– Раз уж ты такая опытная специалистка, Озерина… – облизнула губы профессор, – то ты, наверное, способна определить, изменяет муж своей жене или нет?

Светлана посерьезнела, прикусила губу. Подумала. Затем подступила ближе к женщине и тихо спросила:

– Зачем вам это, Анна Сергеевна? Если вы готовы расстаться с мужем, зачем нужна я? Если не хотите, тогда зачем лишнее знание? Коли вдруг вы узнаете про измену своего супруга, вам придется или прощать, что больно и тяжело, либо расставаться. Намного разумнее сделать так, чтобы ничего подобного не случалось в будущем. Считайте, что ничего не было в прошлом, и я помогу защитить грядущее. У меня есть хорошие… способы… обеспечить супружескую верность. Так получится намного легче, Анна Сергеевна…

Преподавательница резко опустила руку в карман, выдернула небольшой пакетик и протянула девушке:

– Я нашла это три дня назад вечером в постели. Он длинный и каштановый. Как ты понимаешь, ни у меня, ни у моего мужа такой выпасть не мог.

Светлана приняла пакетик, посмотрела на просвет, с трудом различив среди пленки единственный тонкий волосок.

– Я хочу знать! – отчеканила Губина. – Я должна знать!

– Простите, Анна Сергеевна, мне бы не хотелось вмешиваться в чужие семейные дела, – девушка протянула пакетик обратно. – Ни к чему хорошему это не приведет.

– А получать зачеты тебе хочется? – холодно поинтересовалась преподавательница.

Девушка опять надолго прикусила губу.

За минувшие два года она научилась очень многому. И заклинаниям, и наведениям порчи, и гаданию, и даже отведению сглаза. Однако о своих занятиях с покойной бабушкой Света предпочитала помалкивать, скрывая новое увлечение даже от родителей. Одно дело – в полушутливом тоне заговорить подружку на удачу, сотворить обряд на красоту или нашептать в лунном свете приворотное зелье. И совсем другое – заниматься откровенно магической ворожбой при собственной профессорше. Светлане совсем не улыбалась возможность прослыть суеверной дурочкой.

– Озерина?! – повысила тон женщина.

Юная ведьма хорошо ощущала переполняющие собеседницу эмоции. Анна Сергеевна испытывала страх, неуверенность, обиду, но больше всего ее разрывала ненависть. Ненависть не к Свете, но гнев искал выхода и легко мог обрушиться всей своей тяжестью на случайную жертву. Дай только повод…

– Мне нужна миска воды, три свечи и сумрак, – негромко сказала девушка. – На солнце ничего разглядеть не получится. Слишком яркие блики.

Губина задумчиво погладила затылок, цыкнула зубом и кивнула:

– Пойдем! – она направилась к дверям. – Свеча обязательна? Может, обойдемся спиртовкой?

– Можно и спиртовкой, – не стала спорить юная ведьма. – Главное, чтобы свет был живым и неярким.

Вместе они поднялись до верхнего этажа, прошли в тихую и пустую учебную лабораторию – кабинет преподавателя.

– Выбирай все, что нужно, – щелкнув выключателем, предложила женщина. – Я пока достану спиртовки из сейфа. Самое ценное сокровище, черт бы побрал этих алкашей!

Светлана открыла шкаф, извлекла оттуда большую продолговатую кювету, набрала воды из-под крана, благо в лаборатории имелся водопровод, поставила емкость на стол между установками для перегонки, каждая из нескольких колб. Открыла пакетик, вытянула волосок, тихонько на него подула, макнула в воду, подула снова. Профессорша принесла три спиртовки, поставив по сторонам от кюветы. Сняла с фитилей колпачки и зажгла от одной спички. Поняла, что пламя оказалось ниже краев кюветы, взяла три мерных стакана, перевернула, поместила светильники сверху и деловито спросила:

– Что-нибудь еще, волшебница?

– Я не самая опытная колдунья, – осмотрелась девушка. – Но, на мой взгляд, все нормально. Скажите, Анна Сергеевна, как выглядит ваша спальня? Как ее узнать, если увижу?

Профессорша пару секунд подумала, потом сказала:

– Там ковролин с машинками и дорожками. Сперва мы хотели сделать в этой комнате детскую, но… Но не сложилось. Переделали в спальню. Однако пол перестилать не стали, просто поставили туда кровать. У нее изголовье мягкое, обтянуто гобеленом.

– Хорошо. – Светлана выключила свет, вытянула руку над столом, опустила волосок в пламя ближайшей спиртовки, а когда он скрутился, растерла получившуюся пепельную нить между пальцами. – На море-океане, на острове Буяне, лежит бел-горюч Алатырь-камень. Из-под того камня бьет родник холодный, течет ручей прозрачный, все округ отражающий. Над камнем тем веют ветра быстрые, ветра вездесущие. Ты, вода прозрачная, ты, вода зеркальная, ты, вода текучая, ты затеки, вода, в мою чашу родовую. Ты, ветер быстрый, ветер вездесущий, отрази в чаше моей, с кем дева сия любовью три дня тому занималась… – Светлана развела пальцы и тихонько сдула пепел в пластиковую мисочку.

Вода на миг подернулась серой пленкой, но почти сразу очистилась, и юная ведьма увидела под кюветой, словно через небольшое окошко, тяжело дышащую девушку с длинными темными волосами, распущенными, разметанными по подушкам. Закрытые глаза, приоткрытый рот, мерные движения в такт толчкам потного и явно молодого человека с гладкой светлой кожей.

– У него короткая стрижка… – прошептала ведьма. – Волосы соломенного цвета… Две крупные родинки чуть ниже поясницы… Светлое пятно на левой лопатке… – мужчина в отражении чуть повернул голову, и Света торопливо добавила: – У него шрам на левом виске.

– Шрам?! Какой?! – встрепенулась женщина.

– От уголка глаза назад и вверх.

– Чертов паршивец!!! – вскинула сжатые кулаки Анна Сергеевна. – В моей постели! То есть в нашей… Я его убью!

– Мне очень жаль… – Ведьма взбаламутила воду, дабы больше не подглядывать за чужой близостью.

– Сегодня же заберу у него ключи и спущу с лестницы! – пообещала женщина. – И больше никакой помощи! Маленький шкодливый крысеныш! Господи, как же хорошо! Какое облегчение! – Она дважды широко перекрестилась, после чего неожиданно крепко обняла Светлану: – Спасибо тебе, милая! Спасибо, родная! Какой же камень ты сняла с моей души! Я знала! Я была уверена, что Костя никогда в жизни мне не изменит!

– Э-э-э-э… – растерялась юная ведьма. – Не изменял?

Профессорша чуть отстранилась, посмотрела на нее искоса, слегка прищурилась. Спросила:

– Шрам вот здесь, от уголка глаза наверх? – Она провела пальцем по виску. – Это мой племянник, паршивец этакий! У нас очень хорошие отношения, у него есть ключ, он присматривает за квартирой, когда мы уезжаем. А он, оказывается, пока мы на работе, девок в нашу постель укладывает! Проклятье, у меня даже руки трясутся! – Преподавательница растопырила перед собой ладони. – Черт, мне нужно лекарство! Где моя заначка?

Она присела, открыла дверцу письменного стола, достала из кармана ключ, вставила в скважину верхнего ящика, повернула:

– Больше всего сейчас хочется водки. А дарят мне почему-то одни ликеры. Как ты относишься к сливочному крем-ликеру, Озерина? – Профессорша поставила на стол бутылку, кинула рядом початую коробку конфет. – Подай мензурки. Химики мы с тобой или нет? Настоящие химики пьют только из мензурок!