Обратная сторона Юпитера

Зрители окружали сцену операционной со всех сторон. В театре смерти сегодня был, как говорится, Его Величество Аншлаг, долгожданный бенефис Ареса. Видимо Дженптурцы любят подобные шоу, раз безвременная кончина нашего скромного героя вызвала у них такой ажиотаж. Со всех сторон на прикованного к столу Ареса смотрели генетически модифицированные кукольные лица накачанных насекомых Дженптурцев в белых праздничных одеждах. По всему видно, что это мероприятие для них ответственное и торжественное. Постепенно всеобщее нетерпение сначала тихо, потом все громче и громче стало переходить в скандирование:

–Удалить! Удалить! Удалить! – кричала толпа.

В фасеточных глазах Дженптурских миловидных монстров-ценителей отражалась животная страсть к предстоящей мизансцене. Алчущие четыре окуляра инсектов горели дьявольским огнём, конечности подёргивались от нетерпения, а ложногубы шептали словно заклинание: «Удалить! Удалить! Удалить!».

Арес вглядывался в их лица боковым зрением, а его тело по-прежнему было неподвижно и приковано к операционному креслу-столу. В этой разбухшей, рафинировано-красивой Дженптурской толпе узких глаз и блюдцеобразных скуластых лиц, он видел лишь одно – горящие взоры, вожделеющие его жалкую кончину.

– Вот не думал-не гадал, а какое всем тут представление устроил, – сказал Арес про себя, – ведь это как же здорово, что все мы здесь сегодня собрались!

Слева узник заметил светящееся табло, на котором была изображена таблица с перечислением органов. Сердце, лёгкие, поджелудочная, бицепс, глаза, печень, селезёнка. Справа, молниеносно росло количество синих сердечек и стоимость в криптокредитках.

– Э, так они уже моими органами торгуют? – зло подумал он, – Что у них тут? Аттракцион невиданной щедрости?

Таблица по всему видно была интерактивной, а количество синих сердечек определяло первый орган в рейтинге и его стоимость. Название частей тела Ареса постоянно перемещалось, меняя своё номерное положение в таблице. Да, на это лучше не смотреть. Неужели эти Дженптурские гады-равианисты будут жрать его внутренности? Да ещё такой толпой?!!

– Да чтоб вы подавились, каннибалы грёбанные! Чтоб вам мои кости и суставы встали поперёк горла! Чтобы вас всех там от меня диарея пробрала! Помрёте ведь от моей печени и селезёнки, твари, кровопийцы четырёхглазые! Я же не вкусный! – закричал в никуда Арес.

– Вкусный… вкусный… – эхом отозвались последние слова в тишине операционной.

От этих слов толпа ещё больше загудела. Молодые самки замахали праздничными флажками, родители подняли личинок-детей повыше, посадили на плечи, чтобы не упустить ни малейшей детали кровавого представления. Видно было, как глаза Дженптурских людоедов наполняются непреодолимым желанием лицезрения страдальческой смерти. Вот тебе и представители «высшей касты», Операторы, насекомые-учёные, философы, венец генной инженерии Дженптурской науки, которые оказались банальными вампирами-каннибалами! Слюни текли по пресно рафинированным, кукольным, идеально-красивым лицам и сегментированным телам насекомых. Пеленой голода подёрнулись безумные фасеточные глаза равианистов. Самки, самцы, личинки, все в едином порыве жаждали крови и кишок. От вида их алчущих рож Аресу стало тошно и противно, он понял, что ненавидит эти «высшие» существа с гипертрофированным мозгом, мышцами и деградировавшей моралью.

– У-да-лить! У-да-лить! У-да-лить! – скандировала возбуждённая толпа, входя в раж и приходя в ритуальный экстаз.

У некоторых зрителей закатились все их четыре глаза и начали трястись конечности. Толпа стала совершать одинаковые движения, войдя в коллективный транс, как бы раскачиваясь из стороны в сторону. Круговое море Дженптурцев упорядоченно набегало волнами влево-вправо, влево-вправо.

– У-да-лить! У-да-лить! У-да-лить! – ритуально повторяли голодные Дженптурские экзорты.

И тут, в самый апогей, кульминацию шоу, в момент группового экстаза, на табло слева загорелась победная надпись. Бинго!

Периферийным зрением Арес увидел, что верхнюю строчку хит-парада его органов заняло очерченное красным и жирным шрифтом, в праздничной окантовке, слово «Глаза». По всей видимости эта позиция набрала достаточное количество синих сердечек, криптосредств или баллов. В очередной раз громко грянули фанфары, праздничные трубы, заискрились фейерверки. Прямо праздник какой-то. Дженптурские зрители-вурдалаки заорали так неистово, так громко и счастливо, что как только не обделались от радости всей толпой. Хотя конечно кто их знает, по этим четырёхглазым рожам трудно определить, может кто-то из них и выпустил из клоаки своего фиолетового червя. Дженптурцы метались в фанатском исступлении всеобщего ликования, заорали и начали обниматься. На глазах у самок появились искренние слезы благоговейной радости. Кто-то свалился наземь и бился в судорогах.

– Кольца Юпитера, какие сумасшедшие! – иронично глядя на них, думал Арес, – Вся моя жизнь никому не принесла столько радости, сколько одна моя нелепая смерть. Вот почему у нас для того чтобы понять, что юпитерианец жив, его нужно обязательно убить? Да ещё столь чудовищным образом?

*****

Как только звук фанфар окончился, а конфетти разлетелось, в тот же миг с враждебным жужжанием вверх взлетели два угрожающих щупальца-жала сервоприводов. Словно ядовитый двойной хвост имперского сервиона они застыли в стойке перед нанесением смертельного удара. После короткой паузы жала сервоприводов с молниеносной скоростью ударили с двух сторон в лицо Аресу. Одновременно с этим у изголовья операционного стола появилась железная маска, с двух сторон взявшая в тиски ровными зубьями голову и лицо приговорённого. Маска сомкнулась на лице, приподняв голову чуть вверх. На глаза Ареса надвинулись специализированные механические устройства, которые не позволяли им закрываться. Они жёстко удерживали в открытом состоянии веки и белки глаз истязуемого, при этом веки раскрылись до максимального состояния, а из глазной конструкции смотрели два неподвижных глазных яблока. Хищные жала сервоприводов, остановившиеся в нескольких сантимах от раскрытых глазных яблок, медленно и неумолимо ползли ровным выверенным маршрутом прямо к зрачкам.

На конце одного жала вращалось сверло-буравчик конусоидальной формы, а второе жало испускало красный зловещий луч инфракрасного лазера, проникающий в глубь черепной коробки. Между зрачками, свёрлами и лазером осталось не больше десять сантимов, вот уже семь, уже пять, четыре…

Толпа, что называется, неивствовствовала. Безумные Дженптурцы-равианисты срывали с себя одежды, жутко орали, кидались на непробиваемое стекло, оставляя жёлто-кровавые следы разбитых лбов, в общем вели себя как первобытные недоюпитерианцы. Жуткое зрелище. Хотя что-там, какая теперь разница, жить-то оставалось от силы микрокванта три…

Но стоп! Мысль раскалённым квазиметаллом пронзила мозг Ареса. Как вообще он попал в эти круги ада? Ведь он же был в своём жилом отсеке без окон и дверей? Так каким образом он смог из своего бетонного мешка переместиться сначала на страшный суд, а теперь вот в эту операционную с бушующей толпой Дженптурских равианистов? Ведь перемещаться в пространстве он не обучен, да и вообще вся эта быстрая смена декораций больше походила на нечто творящееся в воспалённой голове, чем на реальность. А что если всё вокруг – лишь очередная иллюзия, плод его больного воображения? Если это так, то, следовательно, он сам сможет всё это изменить и модифицировать!

От этих мыслей находящееся прямо перед ним острое сверло буравчика стало замелять свою скорость. Арес видел, как оно крутится словно в замедленном стереофильме. Все медленнее уходят в никуда полоски резьбы на конусе замирающего буравчика. Всё вокруг замирает, останавливается. Арес вдруг осознал, что он может пока очень немного, но ценой напряжения всех своих жизненных сил, влиять на происходящее вокруг. Вот в немом исступлении и нелепых отвратительных позах замерли Дженптурские каннибалы-вурдалаки с открытыми ртами, текущими каплями жидкостей и гнусным чёрным подшёрстком. Вот остановилось табло с кровавой надписью «Глаза».

– Ага, вот значит, как! Значит в эту игру можно играть вдвоём. Получается не только Операторы умеют управлять сценариями нашего мозга, но и я сам могу менять эту фальшивую виртуальную реальность. Теперь бы понять, что из всего этого явь, а что игра больного воображения!

В этот момент Арес почувствовал адскую усталость. Так бывает, когда хорошо начал бой, но быстро выдохся. Какое-то время он продержался на морально-волевых, но сейчас, на последних секах поединка, понял, что сил не осталось вообще. Ни одной капельки, ни одного даже мало-мальски крошечного усилия невозможно сделать. Все члены обмякли, сделались ватными, и он больше не мог сопротивляться, не мог ничего противопоставить.

Тут же вся картинка вокруг него ожила. С бешеной скоростью закрутилось сверло у зрачка, неистово заорали и продолжили свой садистский танец на ещё не истлевших костях Удалённого Дженптурские зрители. Вот уже сверло в одном сантиме от зрачка, в пяти микрах, красный лазер уже выжигает зрачок…

– Врёшь, не возьмёшь! – скрипит Арес зубами.

Животным усилием воли и разума, мгновенной иррациональной концентрацией остатков всех своих ментальных сил, узник снова взял верх в борьбе с невидимым Оператором. Второй раз неимоверным усилием он остановил ужасную картинку.

– Как в лучших традициях стереофильмов ужасов. Даю 100 из 100 гранул, что если погибнешь в виртуальном мире, твоё тело умрёт и в реальности, – про себя подумал Арес.

Он начал медленно давить телекинезом и ментальными волнами. Арес боролся с невидимым противником, с ненавистью глядел в его отсутствующие глаза, но никак не мог пересилить, склонить противоборство в свою сторону. Маятник их ментального противостояния качался то туда, то сюда без видимого преимущества. Эта был тяжёлый поединок, столкнулись две равные пары железных мышц, и победить в нём должна была уже не физическая сила, и даже не воля к победе, а правда. Что-то, что дано свыше.

– А вот и посмотрим в чём правда! – скрипел зубами Арес.

Но он-то боролся за свою единственную жизнь, а Оператор со всей титанической силой Дженптурской науки и техники за что? За идею-фикс. Поэтому не было другого варианта, и Арес начал медленно, ценой разрывающейся аорты и сухожилий, ценой нервного истощения и ментальной дистрофии, микр за микром выигрывать смертельное единоборство со всей равианистической Дженптурской машиной смерти. То продавливая, то на сек сдавая позиции, он снова неумолимо, с настойчивостью свинобизона, подавлял нейроимпульсами приговорённого к смерти искусственный полёт позитронов в Дженптурских нейросетях.

От напряжения жуткой судорогой свело все мышцы. Каждая, даже самая крохотная его молекула, каждый атом, каждая капля синей крови, всё работало на единую цель победы над искусственным интеллектом. Арес уже чувствовал, как взрываются сосуды в его голове, как кровь начинает замедляться, как мышцы отходят от кости. Секи сплетаются в арканты. Время застыло в схватке двух разумов – человеческого и машинного. Оно тянется с мучительной медлительностью. Лениво ползёт стрелка гелиевых часов. Тяжело даётся каждый микр отвоёванной жизненной площади у великого Дженптурского нейроманинга.

Но сила жизни всегда сильнее любого механизма. Полумёртвый Арес, с полностью седыми волосами на обритой голове, синими от полопавшихся сосудов белками глаз, выступившими чёрными, извилистыми дорогами вен на лице, с истощёнными дистрофичными мускулами, ценой последнего усилия воли разорвал грави-наручники на запястьях рук. Мощным движением он сорвал с лица железную маску, отстегнул электронные кандалы с ног и ошейник с шеи. Бесчувственное тело Ареса буквально свалилось с операционного стола-кресла. Он медленно вытащил голову из сервощупалец со сверлом-буравчиком на конце тотчас рухнул куда-то вниз. В бездну бесчувствия, в чёрную дыру, воронку, теряя сознание и последние капли жизненной энергии. Умирающий, но выигравший смертельную схватку с Операторами и самим собой. Позади оставались, затихая, и шум толпы, уносящийся куда-то в никуда, и страшные щупальца-жала, и красный судья. Забвение и кома давали живительное избавление от смертельной усталости, страха и боли. Сознание Ареса превратилось в светящуюся точку и отключилось.

Глава 11.

В идеале общественная совесть должна сказать:

пусть погибнем мы все, и не принять спасения.

Неизвестно, сколько времени Арес провёл в чёрном всепоглощающем Ничто, в котором не было ни его, ни личности, ни сознания. Только чёрный свет и белый шум. Но, как маленький росток курапии сквозь непробиваемый квазиметалл, медленно, осторожно, но вместе с тем неумолимо, сознание начало возвращаться к нему. Сначала в тёмной пустоте возникла только одна мысль. Крохотная, малюсенькая, эфемерная. Мысль эта была осознание того факта, что Он, это Он. Затем ему стало понятно, что он есть, но он в темноте. Затем всего органы стали соединяться в нечто единое, целостное. Мысли, сначала очень тяжело, потом всё с большей и большей амплитудой, начали подчиняться разуму. Он восстанавливал способность думать, мыслить. Из ниоткуда вплывали образы и воспоминания. Он получил возможность ощущать, по очереди возвращались органы чувств. Электрические импульсы нервов поползли по телу, соединяя нервную систему, и он полегоньку-потихоньку почувствовал ноги, руки, шею, голову. По крайней мере, вроде всё это у него всё-таки осталось на своих местах. Самым последним к нему возвращалось зрение.

Арес долго лежал и боялся открыть глаза. Так бывает рано утром, когда уже понял, что ты проснулся. Ты осознаёшь, что уже покинул мир сновидений, но в мир реальный ещё так не хочется снова возвращаться. Потому что реальный мир такой холодный, там надо куда-то идти, что-то делать. Реальный мир состоит из напряжения всех органов, из страха, усилий, препятствий, зол. А мир снов он такой тёплый, уютный, расслабляющий. Его так не хочется покидать. И ты лежишь в полусне, с ещё закрытыми глазами, внутренне себя защищая и находя какие-то смешные оправдания и причины, чтобы не просыпаться окончательно. Ещё пять минов, ещё хотя бы один сек, ещё несколько микросеков пытаешься продлить своё пребывание в мире сновидений и фантазий. В мире, где всё хорошо и нет ни зла, ни боли, ни страданий.

Арес рефлексировал, самодиагностировался, самоосознавался и восстанавливал свою личность. Потом долго готовился к вхождению в мир реальности. Как перед входом в холодную реку, он никак не мог решиться, подготовить своё тело, пройти точку невозврата. Арес стоял перед дверью, которая разделило его бытие на «до» и «после», и не мог её открыть и сжечь мосты. Хотя, судя по последним событиям, которые произошли с ним, разобраться где явь и реальность, а где вымысел и иллюзия, в равианистическом виртуальном мире не представлялось возможным. Но перед смертью не надышишься, и, хочешь не хочешь, но реальность тебя за волосы всё равно вытащит из колыбели сна и окунёт в холодную воду действительности.

Нашему герою всё-таки пришлось осторожно открыть глаза и из тьмы забвения перейти в один из миров. Виртуальный или реальный было пока неясно. С неожиданностью для себя он увидел последовательно: сначала свет, а потом то, чего уж никак не мог ожидать. Это было обаятельное личико молоденькой юпитерианки-брюнетки, с искрящимися глазами-бусинками чёрного цвета, тоненькими бровями, озорным аккуратненьким носиком, улыбкой на смеющихся губах и неотразимыми ямочками на худеньких голубоватых щёчках. На вид девчушке было аркантов пятнадцать-шестнадцать. «Гелка», так он сразу в голове окрестил свою непрошенную гостью. Было когда-то такое небольшое голубовато-пушистое животное на юге юпитерианских джунглей, рядом с Зангрией. Точь-в-точь как она – маленькое, хитрое, черноглазое. Арес видел картинки с «Гелками» в старых исторических стереофильмах в юпинете. Правда там было сказано, что все они были истреблены ещё в эпоху нового юпитеаризма.

Росточку в Гелке сантимов 160. Она довольно стройная, с кое-где выпирающими косточками и худенькими, вместе с тем с довольно рельефными, ручками, и очень даже себе длинными ногами. Кожа у Гелки, как и у её доисторического двойника, светлая, только с лёгкой, почти незаметной голубизной, а маленькие треугольные ушки только подёрнул юношеский пушок. Длинный сексуальный хвост, традиционный для кьянок, выгодно дополнял образ девушки.

– Гельчонок, – подумал Арес о незнакомке.

Видимо он умеет давать прозвища юпитерианцам, хотя раньше никогда не пробовал. Синие волосы «гельчонка» были стянуты в тугой хвостик. Глаза Ареса оценивающе скользнули ниже. На девочке сверху был надет чёрный свитерок с горлом, выгодно обтягивающий её довольно приятно выпирающие три груди. Фигура ровненькая, подтянутая, что, впрочем, характерно для особей её возраста. На длинных стройных ногах незнакомки были надеты военные штаны космодесанта с карманами на бёдрах и пояс-разгрузка. Завершали картину чёрные берцы на высокой платформе с тракторной шнуровкой, какие носили ещё в легионах армии Империй.

*****

– Ну что проснулся, спящая красавица? – прозвенела напевно, как горный ручеёк в жаркий полдень, девчушка.

Голосок её был мягким, приятным, как глоток холодной воды в зной и очень… настоящим. Девушка заулыбалась, видя искренне удивление Ареса. Тот мысленно сравнивал её со своими виртуальными наложницами, рождёнными сценариями Дженптурских Операторов. Теми, которых он ежедневно имел в разных позах и при разных декорациях, купаясь в эндорфиновых морях, с пластифицированными, приторными виртуальными куклами, без единого изъяна, с которыми он делал всё, что хотел. Они отвечали ему взаимностью: вели себя как он хотел, думали и говорили то, что он хотел, как в общем-то и весь мир вокруг него в виртуальном пространстве ковчега. Линии тела сексуальных аватаров, их черты лица, белизна зубов, оттенок кожи, всё было идеальным, нереально красивым и правильным. Да, помнится тогда эта искусственность не вызывала у него никакой неприязни или отторжения. Хотя… тогда не с чем было сравнивать.

Он ещё раз внимательно вгляделся поближе в улыбающееся лицо Гельчонка. И поразился. Поразился величию природного естества Юпитера, той натуральности и красоте, которую давала живая природа простому, маленькому организму. Поразился превосходству жизни над искусственным разумом и миром виртуальных иллюзий. Всё в этой девочке было прекрасно, потому что естественно и натурально. Никогда до этого момента Арес не знал этого чувства. Чувства восхищения Великим творением Солнца, восхищения истинной красотой, в сравнении с жалкой кукольной виртуальной пародией четырёхглазых Операторов. Ну а чему тут в общем-то удивляться? Арес видел перед собою живую девушку, да и вообще живого юпитерианца, впервые в своей тридцатиаркантовой жизни.

– Пора, красавица, вставай! Хватит на меня глазеть, насмотришься ещё, – со смехом зазвенел голосок-колокольчик Гелки.

Она уверенным движением руки нажала кнопку ручного освобождения ковчега. От Ареса тут же отстегнулись провода, трубопроводы и сервоприводы капсулы. Оказывается, всё это время, проходя круги Преисподней Юпитера, жуткие сцены суда и пыток, он находился у себя же дома, в жилом отсеке, в своём же собственном ковчеге! Во дела, кольца Юпитера! Всё-таки надо отдать должное, уровень реалистичности и виртуальной графики, достигнутые Дженптурской наукой поражают воображение. Эффект полного реализма и погружения. Разум и сознание просто не отличали происходящее в голове Ареса от реальных событий, да и не могли отличить при столь мощном уровне майнинга и разрешения.

– Вылезай, хватит балдеть, нас ждут великие дела! – улыбаясь повторила-прозвенела колокольчик-Гелка.

Она протянула Аресу худенькую руку с длинными голубыми пальцами и ровными, красиво обработанными ногтями. Арес ухватился за эту руку, как за спасательную соломинку. Своими вялыми, ещё не разработанными мышцами на ногах, полностью опустошёнными поединком с Операторами, он попытался встать. Получилось далеко не с первого раза.

– Что, старость – не радость? – поддела его гостья.

Ему, конечно, было стыдно перед этой худенькой симпатичной девчонкой. Он, здоровый молодой самец, не может совладать со своим собственным измождённым телом. После нескольких неудач с помощью своей новой подружки, Аресу всё-таки удалось выползти из ковчега и переползти на лежак. Говорить он пока боялся, поэтому просто сидел и хлопал глазами. Во рту ощущалась страшная сухость, как будто сама пустыня Забвения залезла туда, вместо языка насыпала песочные барханы, а зубы превратила в колючки каса-ула.

– Ну что ж, дядя, поздравляю тебя с удалением! Теперь ты носишь высокое звание Удалённого! Ура, Ура, Ура! – троекратно торжественно произнесла Гелка, нисколько не улыбаясь, – Сегодня первый твой день рождения в реальном мире. Настоящий день рождения. Тебя стёрли из всех баз данных, исключили из всех реестров. Удалили все сведения, всю историю, все временные и постоянные файлы, да вообще тебя полностью удалили отовсюду. Ты теперь новорождённый Удалённый, прошу любить и жаловать! Твой жилой отсек ещё не отключили от ресурсоподачи, потому что какое-то время будут клонировать и выращивать в искусственных инкубаторах его нового обитателя. Конечно уже не Ареса 38629015. Не удивляйся, я многое о тебе знаю. Мы всё-таки сделали резервные копии твоей памяти и сознания. Не все конечно, мощности наших серверов слабоваты, и мы не можем много хранить, только самое основное. А вот в официальном мире нет больше ничего похожего на Ареса 38629015. Дефектного организма уже никогда не будет. Все сведения о твоих генетических цепочках, дядя, больше не возникнут в недрах нейромайнига, они в чёрном списке. Но не расстраивайся, твой бой с Операторами, это было нечто. Мы прямо засматривались им с сёстрами и братьями. Конечно, Операторы никак не могли даже предположить, что твой мозг способен самостоятельно менять сценарную реальность и создавать виртуальную действительность для них же самих. Они-то ведь и сейчас в полной уверенности и даже видели собственными глазами, как тебя разобрали по частям и сожрали. Ловко же ты перепрограммировал сегменты майнинга, это было просто блестяще. Я в тебя, дядя, даже влюбилась. Я такого чес.слово никогда раньше не видела. Ты крутой. Видишь, вот сама напросилась на первый контакт с тобой, нашим героем.

Арес молчаливо переваривал информацию. Вот оно значит как. Он всё-таки сумел сыграть в игру с Операторами. Получается он создал виртуальную реальность для них, позволил частично стереть информацию о себе, а вместо молекулярной диссоциации подсунул им виртуальную химеру. Арес никогда не сомневался, что мозг в критические моменты способен на совершенно сверхъестественные поступки и способности. Инстинкт самосохранения, однако, ещё недо конца стёрт волнами Дженптурской ре-эволюции. Именно он позволяет перейти от способностей ограниченных, к возможностям неограниченным, когда вопрос стоит между жизнью и вечным забвением.

– К-а-а-к… ть-ебя-я… – не ворочающимся языком попытался промычать Арес.

– Зовут? Не напрягайся, дядя. Разрабатываться надо аккуратно, медленно, с чувством, толком, расстановкой. А то кроме как «ебя» из твоих «слов» ничего не понятно, а ты того и гляди ещё раньше времени кукони двинешь. А так глядишь, на что ещё и сгодишься. Зовут меня Аве. Да Аве, ни больше, ни меньше. Так уж отцы и матери Сопротивления называли. Ну а что, мне нравится, а тебе, дядя? Да вижу, вижу по глазам, что нравится, – засмеялась она, – для тебя же сейчас что главное? Чтобы коротко и много гласных. А то вон, мычишь как бара-вара. Ну вот звалась бы я, к примеру, Сваминараяназада, вот что бы ты делал? Вот наверняка бы сократил до Зада. Нет ну зад, конечно у меня неплохой…

Гелка-Аве повернулась чуть-чуть боком и показушно открячила свою худенькую, но в целом весьма зачётную задницу.

– Хороша, а, дядя? Вот так-то, только смотри не перевозбудись. Ты же у нас теперь нежный, как тепличный гур, ещё и до разрыва аорты недалеко, – Гелка-Аве зашлась в хохоте, видимо ей шутки ниже пояса доставляли особое эстетическое удовольствие.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.