Дочь мертвеца

Пес умолк – видимо, лишился голоса с перепугу.

Сторож, впрочем, сначала не очень-то испугался, а даже обрадовался и включил камеру своего телефона.

Ему приходилось слышать, что иногда на кладбищах происходят удивительные явления, вызванные многочисленными химическими реакциями, происходящими в кладбищенской почве. Разложение тел, соприкосновение продуктов этого разложения с воздухом определенной температуры вызывает или свечение, или появление туманных вихрей. Под действием ветерка они начинают двигаться, принимать самые причудливые очертания, до онемения пугая случайных наблюдателей – и порождая многочисленные слухи о призраках и оживших мертвецах.

Сторож такого никогда не видел и сейчас подумал, что ему здорово повезло, потому что удастся диковинное явление запечатлеть.

Через минуту он так уже не думал, а мечтал лишь не умереть от ужаса…

Туман разметало в разные стороны, а памятник вдруг закачался. Это была обыкновенная жестяная пирамидка, которые ставят на могилках, пока не осела земля. Потом их заменяют более внушительными надгробиями.

Пирамидка подергалась туда-сюда и наконец свалилась набок.

Вслед за этим земля на могиле вспучилась. Комья полетели вверх и в стороны, как будто их кто-то нетерпеливо разбрасывал. Наконец шевелящаяся земля разверзлась, и наружу показалась крышка гроба.

В первую минуту сторожу почудилось, будто весь гроб целиком непонятным образом поднимается из могилы! Однако тотчас он сообразил, что крышка служит просто орудием, с помощью которого кто-то пытается выбраться наверх.

Наконец могила разверзлась, крышка полетела в сторону, и на поверхности возник некто в военной форме и черной похоронной ленте поперек лба.

Бывший покойник медленно повернул голову в одну и другую сторону, как бы осматриваясь. Набрал несколько горстей со дна своей могилы и сунул в карманы.

Потом он перебрался через оградку и зашагал куда-то в сторону.

Потрясенный сторож машинально вел за ним камеру телефона. И смог увидеть, куда труп столь уверенно направлялся.

Оказывается, за канавой, которая отделяла кладбище от окружной дороги, его ждал белый санитарный фургон.

Задняя дверца распахнулась. Тот, кто выбрался из могилы, легко вскочил в фургон, потом высунулся, оглянулся на кладбище и… помахал рукой, прощаясь с местом своего последнего пребывания.

Дверца захлопнулась. Машина тронулась и вскоре исчезла вдали. Направлялась она не в город, а в противоположную сторону, куда-то в область.

Сторож заледеневшими пальцами выключил камеру и вернулся в дом.

Было так страшно, что сторож запер дверь и окна и даже выключил телефон, как будто боялся, что снятая им сцена оживет.

И еще он боялся, что мертвец вернется…

Тот не вернулся.

Только наутро сторож собрался с силами и позвонил в полицию.

Само собой, сначала его рассказ всерьез не приняли. Полицейские только посмеялись, а видеозапись сочли подделкой, которую сторож скачал из Интернета. Вдобавок они начали подозревать его самого в разорении могилы и похищении трупа. И в конце концов его увезли в отделение.

Сторож провел там целый день, уверяя полицейских, что на его мобильнике запечатлена истинная правда.

К вечеру о происшествии стало известно полковнику Грушину, начальнику отдела судебно-медицинской экспертизы. Под его руководством специалисты еще раз посмотрели запись и пришли к выводу, что она ниоткуда не скачана, а сделана именно прошлой ночью и никакой подделки тут нет.

После этого отношение к сторожу мигом переменилось. Его сбивчивый рассказ о происшедшем был не только запротоколирован, но и записан на диктофон и снят на видеокамеру. Телефон с записью у него изъяли, но взамен выдали новый.

Грушин взял со сторожа подписку о невыезде и неразглашении тайны, отправил домой, а потом принялся разыскивать ведущего эксперта своего отдела Николая Сапожникова.

Дело было не только в побеге этого мертвеца!

Ведь той же ночью исчез еще один покойник – с другого городского кладбища. Правда, как именно это происходило, никто не наблюдал, а тем более не снимал на видео.

Гроб остался в могиле, а его обитатель исчез. Около могилы обнаружились следы нескольких человек, которые, судя по всему, и похитили труп. Следы вели к автомобилю, который ждал неподалеку от кладбища. Очень странно, но отпечатки его протекторов совпадали с отпечатками колес «Скорой помощи», которая увезла сбежавшего покойника!

Эти два мертвеца исчезли одновременно… однако они и умерли одновременно – неделю назад!

Беглый труп служил при жизни тюремным надзирателем. Опасный преступник (это его труп похитили неизвестные), осужденный на долгий срок, подкупил надзирателя, чтобы тот помог ему бежать. Но побег раскрыли. И сообщники были схвачены в самый последний момент, когда уже не сомневались в успехе.

Это было чудовищное потрясение для обоих!

У преступника случился инфаркт, и он умер от разрыва сердца. Надзиратель пытался отстреливаться от охраны и был убит.

Трупы спустя некоторое время выдали вдовам, которые их и похоронили. Однако еще до этого, сразу после смерти, оба тела были обследованы для установления причин этой самой смерти, как и положено по закону. Для этого трупы увезли в клинику судебно-медицинской экспертизы.

В тот день дежурным патологоанатомом был Николай Ильич Сапожников.

С убитым все оказалось ясно, а вот сердце преступника, умершего от инфаркта (разрыва сердца, как это называется в обиходе), извлекли для исследования.

И вот сейчас, снова и снова просматривая видеозапись, Сапожников ломал голову, пытаясь понять: каким же образом могли сбежать стопроцентные покойники?! Ну ладно фильмы про оживших мертвецов, ну ладно фантастика, ну ладно столь любимые его сыном повести Гоголя «Страшная месть» и «Вий», – но вообще-то такого не бывает! Это невозможно!

При мысли о Гоголе Сапожников-старший вспомнил, что его сын Серега взял с собой в Казань сборник повестей этого писателя. А также Николай Ильич вспомнил и о том, что ему давно уже следовало бы позвонить сыну и спросить, как он там вообще, одинокий путешественник.

Сапожников нажал в своем мобильном телефоне на клавишу быстрого набора с цифрой 8 – Серега родился восьмого числа восьмого месяца, то есть 8 августа, – но услышал только долгие гудки.

Сын не брал трубку.

– Ну, Серега, ты где?! – нетерпеливо пробормотал Сапожников.

Он хотел перезвонить, но в эту минуту полковник Грушин сказал:

– Интересно бы знать, почему покойников увозили на какой-то загадочной «Скорой». Надеются их оживить, что ли?

Николай Ильич засмеялся, убирая телефон и решив перезвонить Сереге попозже.

Откуда ему было знать, что именно эта загадочная «Скорая» сейчас увозит невесть куда его единственного сына!

* * *

Серега очнулся, но глаза открывать не решался.

Конечно, его можно понять! А вдруг эта жуть, которая откуда-то взялась в купе, по-прежнему рядом?!

Однако он, кажется, находился уже не в вагоне. Грохота колес по стыкам рельсов слышно не было, зато раздавался ровный шум автомобильного мотора. И лежал Серега явно не на полу, а на чем-то прогибающемся и как бы клеенчатом.

Гамак?

Нет, наверное, носилки…

На таких носилках – Серега однажды видел! – несли в «Скорую помощь» внезапно заболевшего соседа.

Противно пахло клеенкой и дезинфекцией.

«Где я? – призадумался Серега. – Неужели после того, как я потерял сознание, меня сняли с поезда, вызвали «Скорую» и теперь везут в больницу?»

Только он хотел открыть глаза и оглядеться, как рядом послышался негромкий мужской голос:

– Как думаешь, он вообще очухается когда-нибудь?

Второй, погромче и погрубее, отозвался сквозь рокот мотора:

– Откуда я знаю! Приедем, в больнице разберутся…

И вдруг заорал:

– О! Смотри! Вот урод! Даже не думал, что такое бывает!

– Откуда эта нечисть только взялась? – с отвращением проворчал первый голос. – Не подпускай ее близко – хлопот не оберешься. А ну, отвали, дурная башка! Отвали!

Издали донесся сердитый, захлебывающийся лай, и Серега понял, что урод, нечисть и дурная башка – это пес.

– Надо же, вот чешет! – сказал первый голос. – И не отстает! Прибавь газу!

– Я из этой рухляди уже все выжал, что мог, – пожаловался второй. – Давно пора новую машину получить.

– Да ты не болтай, ты газуй! – заорал первый голос. – Еще, еще!

– Отстал! – удовлетворенно сообщил второй. – Век бы его не видеть.

Некоторое время царило молчание.

Серегу разбирало любопытство, но глаза он по-прежнему не открывал. Изо всех сил уговаривал себя, что пора уже осмотреться, но – не мог решиться, хоть тресни.

– Осторожно! – вдруг взвизгнул первый голос. – Девчонка! Собьешь!

Послышался визг тормозов, машину занесло, Серегу чуть не смело с носилок. Какие-то ремни врезались в тело, и он догадался, что привязан.

Почему? Зачем?!

Осторожно открыл один глаз и вздохнул с облегчением, не увидев того ужасного мертвеца.

Рядом сидел какой-то маленький невзрачный человечек в замызганном белом халате, небрежно надетом поверх клетчатой рубахи, вылезшей из заношенных джинсов.

«Очень странно, – подумал Серега, – медики ведь уже не носят белые халаты. Это раньше было. А теперь у них такие зеленоватые робы… Хотя вроде бы у врачей «Скорой» синяя форма. Или нет?»

Какое-то время он тупо размышлял об этом, а тем временем человек в халате продолжал кричать, высунувшись в окно и придерживая нелепую белую матерчатую шапчонку:

– Ты ее задел! Смотри! Она упала и не двигается!

– Не знаю, – неуверенно отозвался водитель. – Может, и задел! Сама виновата – нечего было лезть на дорогу!

– Она не шевелится! Не встает! – надсаживался врач.

– Ну и что?! – рявкнул водитель. – Предлагаешь остановиться и забрать ее с собой?

– Ну, я не спятил, – пробормотал врач, отодвигаясь от окна.

Серега быстро закрыл глаза.

Это как?! «Скорая» не останавливается подобрать человека, которого сама сбила?!

Происходило что-то непонятное. И Серега почувствовал, что рано еще показывать этим людям, что он очнулся.

А тем более рано начинать с ними разговор!

Это сущие субчики-голубчики. Так Серегин папа называл всяких подозрительных и неприятных особ.

Эти двое были подозрительны и неприятны. Значит, типичные субчики-голубчики!

– Вот совпадение, – проговорил врач, – псина рыжая и девчонка рыжая. Ну прям «Союз рыжих», рассказ Конан Дойла!

И он захихикал.

«Что?! – чуть не заорал Серега. – Вы сбили человека, и вам смешно?»

Может, он и заорал бы, да от ярости в зобу дыханье сперло, совсем как у вороны в басне Крылова.

Хотя у вороны вроде дыханье сперло от радости…

Да не суть важно, главное – что всяко сперло!

– Ладно, хоть целая лежит, – буркнул тем временем водитель. – А то, знаешь, я одно время работал в команде, которая убирает трупы после дорожных катастроф. Если б я до этого не побывал в состоянии клинической смерти, непременно бы со страху снова помер. Вот работка, я тебе скажу! Это мрак… По одной тетке, помню, грузовик с прицепом проехал. Вечером прихожу домой, а она такая на кухне лежит, вся плоская, и на меня смотрит… Сам не помню, как удрал от нее, но бежал быстрей гоночной машины! Только здесь очухался. Устроился в больничке шофером, а домой с тех пор не возвращался. Вдруг она меня все еще ждет на кухне?

Сереге стало очень холодно…

– Ишь ты, чудеса! – удивился врач. – Я ведь тоже в кому впадал – но как раз после дорожной катастрофы. Давно, еще мальчишкой… Ты, между прочим, правду говоришь: от некоторых жмуров и впрямь отвязаться трудно. Я раньше в городе жил. Пошел как-то раз на кладбище – соседка попросила мужнину могилку прибрать. А как раз перед родительским днем такая грязища стояла! Я напролом лез по могилам, иначе не пройти было. Даже не смотрел, куда ступаю. Ну, убрался там, возвращаюсь, оборачиваюсь ненароком – за мной идет девка какая-то. Идет и идет. А лицо все в размазанной косметике… Я такой разозлился и говорю: «Чего пристала? Я таких нерях не люблю!» – «Сам виноват, – говорит она, – это же ты мне на лицо наступил, когда по могилам шлялся!» Только тут я понял, откуда она взялась… И сбежал сюда. Тут, конечно, свои траблы на каждом шагу и свои жмуры, но они ко мне не лезут, а ее я больше не видел, и на том спасибо! Но каждый день, честно сказать, боюсь: а вдруг она меня здесь найдет?

– Я тоже боюсь, – признался шофер.

«Куда я попал?! – в тупом ужасе подумал Серега. – Кто они такие, эти субчики-голубчики?! А может, это юмор у них такой?!»

Очень хотелось думать, что это юмор… А еще больше хотелось думать, что там, в купе, был глюк.

На Серегином месте каждому небось хотелось бы думать именно так!

– Ну, приехали! – вскоре сказал водитель. – Стоп машина!

«Скорая» остановилась.

Распахнулась дверца, и носилки с Серегой куда-то поехали. Он сообразил, что его вытаскивают из машины.

От носильщиков пахло спиртным. Похоже, субчики-голубчики были любителями выпить.

– Поосторожней! – взвизгнул врач. – Землю не рассыпь! Потом хлопот не оберешься.

– Ладно, – буркнул шофер. – Сам знаю.

Потом носилки поплыли – Серегу понесли.

Куда?!

Неведомо…

В эту минуту ремни, которые держали Серегу, отстегнули. Его небрежно свалили с носилок на холодную каталку и повезли.

Вопрос «куда?» по-прежнему стоял на повестке дня, и на него по-прежнему не было ответа.

«Ну и обращение! – подумал Серега зло. – Свалили, будто какое-то бревно бесчувственное! Или вообще как труп!»

И тут его поразила ужасная догадка: «А может, я и в самом деле труп?! Может, я умер в купе со страху и меня привезли в морг?! Хотя нет, я же слышу голоса, я чувствую запахи, я думаю… а трупы не могут думать! – попытался он успокоить себя, но тут же в мозгу обосновалась холодная и беспощадная мысль: – А кто это тебе сказал, будто трупы не могут думать? А вдруг могут? Ты же сам недавно видел – они могут даже смеяться!»

Как бы проверить, жив он или нет? Надо попробовать спрыгнуть с каталки.

Если удастся – значит, он жив. Если нет…

Между прочим, «если нет» ничего не значит. Судя по тому же Гоголю, да и по личным Серегиным впечатлениям, ожившие мертвецы вовсю шляются где им заблагорассудится и даже ездят на поездах!

«Ладно, – угрюмо сказал себе Серега, которому расхотелось ставить опасный опыт с неизвестным результатом, – пока полежу. Посмотрю, что дальше будет!»

Чтобы посмотреть, следовало открыть глаза, и Серега решил это непременно сделать, когда останется один.

Каталка в это время оказалась в каком-то помещении, где стоял затхлый, неприятный запах, словно здесь не убирали и не проветривали лет десять.

А может, и двадцать. Или даже больше!

– Баба Нюра! – крикнул гулким басом шофер. – Гони лифт!

Тишина.

– Баба Нюра-а! – надсаживался шофер.

– Чего зря разоряешься? – сердито спросил врач. – Она же тебя не услышит. Скажи в стенку – монах передаст.

– А, забыл, что у тутошних свои законы! – сказал шофер и глухо пробубнил: – Монах, слышь? Бабе Нюре сообщи, что лифт нужен.

Показалось Сереге или здание чуть содрогнулось?..

Раздался пронзительный визг – видимо, это спускался лифт. Заскрипели, отворяясь, дверцы. Похоже, тут все механизмы заржавели во времена незапамятные! И никому до этого дела нет.

Серегу вкатили внутрь, причем ногами он уперся во что-то толстое, холодное и упругое. Это неведомое оттолкнуло его довольно сильно, даже каталка немножко отъехала.

Серега приоткрыл один глаз. В лифте было полутемно, в углу горела маленькая красная лампочка, но разглядеть хоть что-то в ее свете было трудновато.

Лифт остановился, Серегу выкатили, ни слова не сказав на прощание бабе Нюре. Впрочем, с ней и не здоровались.

– Ну, куда его? – спросил шофер. – В коридоре оставить?

– Ты спятил! – возмутился врач. – Сказано же было – ни в коем случае в коридоре не оставлять! А вдруг доктор задержится? Еще не хватало, чтобы вся эта братия до него добралась!

– Ладно, вот вроде пустая палата, – буркнул шофер.

Скрипнула дверь, Серегу еще немножко провезли, потом каталка остановилась.

– Ну что, пошли? – сказал врач. – Доктор велел, как освободимся, ехать его папашу караулить на перекрестке за станцией.

«Что ж там за папаша такой у этого доктора, что его надо караулить? – недоуменно подумал Серега. – От кого? Или это его самого надо караулить, чтоб не сбежал?»

– А сам доктор где? – сердито спросил шофер.

– Да не нашего ума это дело! – отозвался врач. – Нам главное – папашу не упустить. Как увидим, сразу доктору позвоним. У папаши «Рено», запомни.

«У нас тоже „Рено“», – вспомнил Серега с тоской.

Если бы их «Рено» не сломался, его бы здесь не было!

– А номер какой? – спросил шофер.

– Да на кой черт тебе номер? В этих местах «Рено» раз в год проедет! – усмехнулся врач. – Ты тут автомобили вообще видел? Наша дохлая «Газель» да «Хаммер» доктора, вот и весь автопарк!

– Есть охота, – проворчал шофер.

– Пока будем ждать – перекусим, – успокоил врач. – Там в рюкзаке бутеры лежат, я видел. И «Фанта».

– Живем! – обрадовался водитель.

Потом хлопнула дверь, и Серега почувствовал, что остался один.

И наконец открыл глаза…

* * *

Тем временем поезд сообщением Нижний Новгород – Казань остановился на станции Суроватиха. На перроне уже собрались пассажиры, ожидающие посадки. Однако тем, кто собрался войти в пятый вагон, пришлось поволноваться: двери не открывались, проводница не появлялась.

Пассажиры были вынуждены заходить через соседние вагоны.

Поезд тронулся, но никто не проверял у вошедших билеты.

Появился начальник поезда. Он прошелся по купе, извиняясь и успокаивая пассажиров.

Проводницы не было.

Начальник поезда расправил скомканный половичок в коридоре и неодобрительно покачал головой, увидев надпись «Погости», сделанную от руки на расписании движения поезда.

Удивился: почему Погости?! Погосты – вот как называлась старая, заброшенная, всеми покинутая станция, которую даже в железнодорожное расписание давным-давно не вносили!

Уж очень страшное у нее было название. Ведь погосты – это кладбища…

А теперь это название вписали, да еще с ошибкой. Почему? Зачем?

И еще начальник вспомнил, что недавно в пятом вагоне был сорван стоп-кран, чтобы остановить поезд на этой станции Погосты…

Он тогда попытался выяснить, кто сорвал стоп-кран, однако проводница клялась, что ничего не знает.

Начальник пообещал как следует наказать ее после прибытия в Казань. И вот теперь она исчезла.

Может, сбежала? Или заболела от страха?

Начальник вспомнил, что мельком видел машину «Скорой помощи», которая стояла неподалеку от заброшенной станции Погосты, а потом, когда поезд тронулся, двинулась вслед за ним по старой проселочной дороге, которая шла параллельно железнодорожным путям.

Может, эту «Скорую» проводница вызвала? Но почему ничего не сказала начальнику?!

– Уволю! – мрачно пробормотал он, вскрывая своим ключом запертое служебное купе.

И тихо вскрикнул…

Проводница лежала на полу.

Вокруг валялись комья сырой земли, от которой несло вонючей гнилью.

Проводница была холодна, недвижима, бледна, глаза закрыты.

Потрясенный начальник поезда поискал пульс.

Пульса не было…

– Она умерла! – воскликнул начальник.

– Все там будем! – пробурчал кто-то рядом.

Начальник поезда обернулся.

Никого.

Послышалось?..

Начальник выскочил в коридор и запер купе.

Его трясло. Он был в ужасе и от этой внезапной смерти, и от того, что ему показалось, будто это грязная, осклизлая земля, рассыпанная вокруг проводницы, пробурчала: «Все там будем!»

Пробурчала хлюпающим мужским голосом…

* * *

Каталка, на которой лежал Серега, стояла посреди больничной палаты, находившейся в состоянии удивительной заброшенности.

Четыре кровати, ничем не застеленные, с голыми ржавыми сетками, около кроватей – пустые тумбочки с оторванными дверцами и без полочек. Шкафа нет, телевизора нет, даже туалета и душа нет.

Больница была не только заброшенная, но и очень старая. На ее преклонный возраст указывали очень толстые, какие бывают только в старинных домах, обшарпанные стены с обнажившейся кирпичной кладкой и потолок с разводами зеленоватой плесени. Штукатурка с потолка почти вся обвалилась. Деревянный пол местами прогнил. Окно, само собой, без занавесок, краска на рамах вся облупилась, приоткрытая створка висит на одном шпингалете…

И следовало еще сказать спасибо, что уже смеркалось: в солнечном свете картина казалась бы, пожалуй, более безотрадной!

– Ужас какой, – пробормотал потрясенный Серега. – От чего же тут могут вылечить, в такой-то больнице?!

Собственно, это его не должно было волновать, потому что ни лечиться, ни вообще задерживаться здесь он не собирался.

А зачем?! Он совершенно здоров, чувствует себя отлично. Вообще по какому праву его сняли с поезда и куда-то завезли?! Причем все его вещи: и рюкзак, и сумка с подарками для тети Оли, и телефон, похоже, остались в вагоне!

Нет, пожалуй, все это имущество сейчас в «Скорой»! Не его ли бутеры собрались съесть врач и шофер? И не его ли «Фанту» вознамерились пить?

Серега остро пожалел, что не съел и не выпил все сам, пока имел такую возможность.

Да, впрочем, ладно, фиг с ними, с бутербродами и с прочими вещами, но телефон… Серега собрался было позвонить отцу и сообщить, что произошло, – а теперь как звонить?

Пока он об этом думал, внизу послышался шум мотора – это уезжала «Скорая». Потом на минутку стало тихо, потом Серега снова услышал шум мотора.

Приближалась какая-то другая машина.

И вот раздался визг тормозов, хлопанье автомобильных дверей и встревоженный мужской голос:

– Врачи! Скорей! Помогите!

Серега спрыгнул с каталки, осторожно подошел к окну и выглянул.

Он увидел серый автомобиль марки «Рено», который стоял около крыльца.

«Вот, а говорили, что «Рено» тут не увидишь! – подумал он. – Нате вам пожалуйста! Совсем как наш, только серого цвета, а у нас вишневый!»

Рядом с автомобилем стоял высокий мужчина. Он беспомощно озирался, держа на руках бессильно обмякшее тело рыжеволосой девчонки в джинсовых шароварчиках и клетчатой рубашке с длинными рукавами.

Почему-то Серега сразу подумал именно так: «держал тело», а не «держал девчонку». Уж очень у нее вид был безжизненный!

«А ведь, наверное, это ее сбила «Скорая», – догадался Серега. – Субчики-голубчики говорили про рыжую девчонку… Она отлетела на обочину, а этот дядька на «Рено» ехал следом и подобрал ее.

– Эй, да есть тут кто-нибудь?! – закричал в это время мужчина совсем уж отчаянно, водя взглядом по окнам, и вдруг лицо его прояснилось: он увидел Серегу.

– Эй, парень! – позвал он. – Куда все подевались?

– Не знаю, – признался Серега. – Меня самого только что привезли на «Скорой».

– Видел я эту «Скорую», – сказал мужчина, – куда-то помчалась, водитель меня не заметил. Слушай, позови какого-нибудь врача, а? Я девчонку на обочине подобрал. Наверное, ее машиной сбило. Вроде кости целы, но не шевелится. Не то без памяти, не то… – Он перевел дыхание. – Видать, головой о бетонку сильно ударилась. Боюсь, умрет с минуты на минуту! Срочно помощь нужна! Позови врачей, слышишь, парень!

Сереге было ужасно страшно выходить из палаты, но не мог же он уподобиться тем, кто бросил сбитую девочку на обочине дороги!

Вздохнув поглубже, он приоткрыл дверь и шагнул в сумрачный коридор, освещаемый единственной лампочкой, висевшей на голом шнуре.

И невольно ахнул: в коридоре было полно народу!

Правда, народ оказался какой-то странный… Изможденные, измученные люди сидели или лежали вдоль стен, потому что никакой мебели, – ни каталок, ни лавок, ни стульев – в коридоре не было.

Сначала Серега перепугался и решил было, что все эти люди мертвы, уж очень бледный вид они имели, но потом обнаружил, что они шевелятся и на него поглядывают.

– Где найти врача? – крикнул он. – Хоть какого-нибудь?!

Люди косились на него, но никто не отвечал.

Серега перебегал глазами с одного на другого и диву давался – до чего же странно они все одеты! Один мальчишка примерно Серегиных лет – лохматый, белобрысый, бледный, босоногий – был в длинной линялой рубахе в горошек, подпоясанной бечевкой, и каких-то нелепых, закатанных до колен штанах. Рубаха мальчишки была запачкана на животе чем-то темно-красным, очень похожим на кровь.

Серега передернулся и отвернулся.

Некоторые сидевшие в коридоре люди оказались в больничных полосатых пижамах, какие Серега видел только в совсем уж допотопных киношках, но большинство были прикинуты совершенно нелепо: женщины в длинных юбках и убогих темных кофтах, на головах платки; мужчины в каких-то дурацких пиджаках… Слово «пиджак», впрочем, к этой одежде не слишком подходило. Мелькали в Серегиной голове варианты «армяк» и «сюртук» – но он затруднялся выбрать, толком не зная значений этих слов.